Не ходите к нему, сэр!

      Дни до отъезда в Нору прошли у Гермионы Грейнджер, как во сне.       На следующеее утро после разговора о совершенно неожиданной и совершенно не нужной ей связи с Малфоями Гермиона отправила сову к Уизли, сообщила, что скоро наконец приедет, всех любит и обнимает. Получила через день короткий ответ от Гарри, что ее ждут.       Но мысли ее крутились отнюдь не вокруг встречи с дорогими ей людьми.       Как такое могло произойти, что, пытая ее, Белатрисса Лестрейндж невольно провела над ней ритуал посвящения в семью? Забавно. Почему так вышло, что вместо проклятия получилось... то, что получилось?       Неужели в самом деле ее внутренний страстный монолог определил исход пытки? Неужели ее желание отомстить Малфоям и всей их «компании» оказалось сильнее, чем намерение Белатриссы причинить ей боль и унизить ее? Так же, как намерение спасти Снейпа оказалось сильнее смерти? Не просто же так профессор Флитвик говорил о ее воле?       Было бы интересно посмотреть на испытание его глазами. Что он там увидел между ней и профессором Снейпом? Но она ни за что не решится попросить у Флитивка его воспоминания об этом... Тем более он вполне себе подробно рассказал о том, что он видел.       Да и вообще, хочет ли она в самом деле переживать это снова, на этот раз глядя на происходящее чужими глазами? Нет, однозначно нет.       В тот момент ей было важно во всем разобраться. А также хотелось, чтобы поскорее закончились сплетни. Но когда она сейчас вспоминает тот вечер с проверкой на магическую связь между ней и Снейпом, ей становится как-то очень странно неприятно, до легкой дурноты, словно они тогда заступили за какую-то черту. Лучше не видеть. А если по прошествии времени станет слишком интересно, можно просто поговорить об этом с Флитвиком. Он же сказал, что с удовольствием будет общаться с ней, когда у него и у нее найдется время.       А еще лучше оставить это в прошлом... Снейп не единственный, кого они с Гарри и Роном спасли в ту ночь. Тогда все спасали, кто кого мог. Что, со всеми из-за этого отношения проверять, нет ли связи?              Мысли снова вернулись к Беллатриссе Лестрейндж. Если ее, Гермионы, намерения оказались сильнее намерений приближенной к Воландеморту Пожирательницы смерти, то, значит, она, Гермиона, сильнее Белатриссы? Интереееесно! С кем бы об этом поговорить? Со Снейпом? С Флитвиком? С Малфоем? Ну да, именно с Малфоем и стоит об этом говорить, с кем же еще! Смешно.       Джинни смогла отбить несколько заклинаний Белатриссы во время боя в Хогвартсе. Миссис Уизли вообще убила ее, испепелила. Белатрисса сильная ведьма, да, но и Гермиона сильная. Может, Белатриссу считали очень сильной только потому, что она была Пожирательницей смерти, и из-за этого ее боялись? Наш страх иногда делает наших противников гораздо более сильными в наших же глазах, чем они есть на самом деле.       Воландеморт считался самым сильным волшебником, помимо Дамблдора. Но Дамблдор не смог справиться с проклятием, не смог даже его избежать, а Воландеморта дважды уничтожил простой мальчик. Да, Гарри хоть и волшебник, хоть и избранный, но его исключительность не в магии, а в силе духа и в чистоте души. И Снейп вообще долго и успешно обманывал Воландеморта. То есть, если следовать такой логике, самый сильный волшебник — Северус Снейп?       Гермиона рассмеялась. Да, Северус Снейп очень большой силы волшебник и личность, но все же не стоит его идеализировать. Кстати, он не умеет зачаровывать воспоминания, чтобы они самоуничтожались, а Гермиона умеет!       В том, что она сильная волшебница, Гермиона не сомневается. Но она такая потому, что занимается, учится, тренируется, колдует. То есть развивает постоянно свой дар и расширяет и углубляет свои знания. Стоит только перестать двигаться вперед, стоит только загордиться, и все, начнешь сдавать. У нее ведь было такое, когда она загордилась... В их с Гарри и Роном скитаниях она так привыкла считать себя не то что самой умной, а единственной умной в их троице, что когда Гарри взялся разгадывать загадку Даров смерти, она начала с ним спорить, шепталась с Роном за спиной Гарри... Стыдно об этом вспоминать.       Но про Малфоев. Гермиона неожиданно для самой себя вдруг поняла, что немного злорадствует по поводу своей связи с этой ненавидящей таких, как она, семьей. Нате вам, чистокровные снобы, грязнокровку в свой род! Утритесь и бойтесь!       Разумеется, Гермиона не собирается использовать эту связь, она бы предпочла вообще никогда больше ничего не слышать о Малфоях и Блэках (кроме Сириуса и Регулуса) и не видеть никого из них. Но что они всю жизнь ее не забудут, будет им хоть каким-то наказанием, отмщением за то, что они делали с людьми.       Может ли такое быть, что Белатрисса, урожденная Блэк, невольно установила связь с кем-то еще, кого пытала? Там же весь замок чужой кровью пропитан. Вовек не отмыться.       Маглы на местах тяжелых кровопролитий строят мемориалы, монастыри, памятники, чтобы слезы, скорбь и молитвы людей очищали землю, искупали вину...       Выжечь бы поместье Малфоев адским пламенем подчистую!       Но не ее дело судить.       Хотя почему не ее? Как раз ее! Если бы шрам не болел, если бы его не тянуло, она не стала бы его ничем мазать, оставила бы ярким, красным, и не прятала бы руки под рукавами. Пусть бы светил всем в глаза, чтобы помнили, какой ценой дался мир, чтобы стыдились, чтобы больше не допустили. Но шрам тянуло... Со снейповской мазью гораздо легче.       Да, кому, как не ей, судить таких, как Малфои.       Она бы осудила, ох как осудила!       Но не хочется больше крови, страданий, насилия.       Не хочется больше войн.       А что хочется?       Больше всего хочется к маме... К маме, которая даже не помнит, что у нее есть дочь. Прости, мама, но у меня не было другого выхода! Я люблю тебя и папу, я бесконечно люблю вас...       За этими мыслями и не замечая выступившие слезы, маглорожденная волшебница Гермиона Грейнджер собирала свои вещи, хотя, собственно, и нечего было собирать, переезжала со всеми в общежитие Пуффендуя, вместе с оставшимися гриффиндорцами демонтировала балдахины, портьеры, кровати, упаковывала портреты, снятые со стен в гостиной.       Башню Гриффиндора будут ремонтировать. Какой она будет после ремонта? Красное и золотое останется, конечно, но все равно все будет иначе. Жизнь нигде и никогда уже не будет прежней.       На первый взгляд кажется, что общежитие Гриффиндора не пострадало, до него Пожиратели смерти просто не добрались. Но, оказывается, добрались. Ворваться внутрь не смогли, но били и били вход и портрет Полной дамы какими-то проклятиями. Когда Снейп на днях ходил по замку и проверял его на следы темных чар и проклятий, они с Малфоем очень серьезно и с явным пониманием смотрели друг на друга, проверив вход в Гриффиндор.       И какие-то летающие твари (или, может, сами Пожиратели на метлах, или просто умеющие летать, как Воландеморт и Снейп) пытались ворваться в Гриффиндор снаружи, повредили часть оконных рам и оставили на стенах снаружи большие выщербины.       Гриффиндорцы, кстати, пытались вычислить, как Снейпу удается летать, но у них даже не появилось более-менее приемлемых версий, как научиться такой магии.       В эти дни Гермиону несколько раз вызывал Снейп. То он подбирал основу для мази, тестируя разные варианты на ее правом запястье, то просчитывал концентрацию каких-то составляющих, то привлек ее к производству мази на конечном этапе, поручив ей растирать до кашицы какой-то корень. Гермиона уже даже не могла вникать ни в рецепт, ни в процесс. Просто делала, что он скажет. Снейп поглядывал на нее встревоженно, но ничего не говорил. Он не может ничего сделать для того, чтобы ей стало легче, кроме как отпустить ее к любимым людям несмотря на непонятное ощущение, что в Хогвартсе ей будет лучше.       Или, может, это не ощущение, а его скрытое желание, чтобы она была рядом, страх остаться без нее, словно ее присутствие — залог того, что он может жить? Не разберешь... Но, так или иначе, его не отпускала тревога. Как будто, стоит ей уехать, с ним что-то случится.       И было тревожно за девочку. Снова он называет ее девочкой! Хотя кто она? Ученица, значит девочка. Выберется ли она?       Но каждый проходит через потрясения и возвращение к нормальной жизни после них сам, и Гермионе Грейнджер придется пройти. Это надо просто пережить. Он надеется, что Грейнджер переживет. Что справится. А если не справится... То не она первая, не она последняя, как бы ни было отвратно так говорить о ней.       Потом Гермиона утром после первого применения мази должна была еще показать Снейпу свой шрам, чтобы он оценил эффект.       Гермионе казалось, что ей уже безразлично, поможет ей или нет.       Она хотела только одного — поскорей в Нору, раз пока еще не получается поехать к маме с папой.       Она хотела как можно скорее сдать ЖАБА и устроиться на работу, накопить денег и поехать в Австралию.       Сейчас у нее денег нет совсем. Даже на одежду. И с этим, кстати, тоже как-то надо разбираться.       Перед их с Гарри и Роном походом она сняла со всех своих счетов — и в магловском банке, и в Гринготтсе — все деньги. Заметную их часть она потратила в магловских магазинах, когда покупала в них еду под оборотным зельем, и оставила на фермах, с которых они воровали провизию. Рон тогда еще смеялся над ней, что, вытаскивая яйца из курятников, она оставляла за них деньги.       А остальное выгребли из ее сумочки егеря, когда поймали их и доставили к Малфоям. Также вытащили и повыбрасывали ее одежду, белье и средства гигиены. В сумочке, собственно, остались только портрет Финеаса Найджелуса Блэка и книги. Как хорошо, что книги их не заинтересовали! Если бы они обнаружили у нее «Тайны наитемнейших искусств», все в доме Малфоев могло бы пойти иначе. Хуже для них. Страшнее.       Так что у Гермионы ничего нет. Совсем ничего.       И она даже еще не знает, что с домом ее родителей. Они уехали в Австралию, просто закрыв дом. Надо будет съездить домой из Норы. Попросить у Гарри денег на магловский поезд на всякий случай, потом отдаст, и съездить. Трансгрессировать прямо к дому нельзя, нарушать статут о секретности она не будет, обычно она трансгрессировала в лес рядом с соседней железнодорожной станцией и добиралась до дома на поезде.       Может, попросить у Гарри денег на авиабилет в Австралию? Она бы предпочла лететь самолетом, чтобы пройти магловский паспортный контроль и присутствовать в стране легально. Но, наверно, согласится и на магический порт-ключ. Но она не знает, сколько это в принципе может стоить. А трансгрессировать так далеко она не готова, это небезопасно.       Так не хочется ни у кого ничего просить!       Короче, и об этом придется подумать.

...

      За день до отъезда ее вызвала к себе МакГонагалл. Спрашивала, когда Гермиона собирается сдавать ЖАБА, осенью или через год, то есть хочет ли пройти 7 курс вместе с теми, кто пойдет на него повторно.       Какой повторный год обучения! Гермионе нужно как можно быстрее выйти работать! Конечно, осенью!       — Профессор, вы можете дать мне список литературы для подготовки к экзаменам? — спросила Гермиона у МакГонагалл.       — Список литературы нет, мне некогда его составлять для вас. Но если директор разрешит, я выдам вам завтра список вопросов к экзаменам по всем предметам из прошлых лет, на него можно будет ориентироваться! И читайте учебники, у вас есть учебники за 7 курс? Хорошо! И практикуйте заклинания, которые будут на практической части экзамена! Особое внимание обратите на практическую часть экзамена по зельеварению. Вам надо будет определить готовое зелье, доварить начатое, и не факт, что вам скажут, что это за зелье и на каком оно этапе, определить ошибку в изготовлении конкретного зелья или сварить новое с нуля. Нет, что вы, не все это сразу! Практическое занятие в билете одно или два, но выпасть, как вы понимаете, может любое. Так что освойте за лето те зелья, которые не знаете, сварите каждое из них! И лучше не по одному разу.       Гермиона внутренне застонала. На что она купит ингредиенты для зелий за 7 класс?!       Предсказуемо для Минервы МакГонагалл (все же слишком разительно изменилось его отношение к Грейнджер даже с учетом долга жизни) директор разрешил дать мисс Гренйджер вопросы с прошлых ЖАБА, но подчеркнул, что это только для нее, распространяться об этой ее привилегии не стоит.       Также МакГонагалл по просьбе директора сказала, что Гермиона может вернуться в Хогвартс в любой момент, достаточно только прислать ей сову и сообщить дату и время приезда, а также как она приедет — трансгрессирует к воротам школы или ей понадобится камин. Этим летом МакГонагалл не уходит в отпуск, будет все время в школе.       И что, по словам директора, практические занятия по зельеварению Грейнджер сможет пройти в сентябре, когда начнутся консультации для тех, кто сдает ЖАБА в октябре. Уф, гора с плеч!       Заметила также, что директор просил проводить Гермиону до Норы, отправимся завтра сразу после обеда. Пожелала ей отоспаться, отъесться, отдохнуть и, по возможности, повеселиться. Да, мисс Грейнджер, несмотря на потери, жизнь продолжается. И мы сможем построить новый мир, только если будем жить, а не умирать из солидарности с теми, кто до этого мира не дожили.       Директор, директор, директор...       Минерва МакГонагалл, конечно, старалась не показывать Гермионе Грейнджер, что ей не нравится особое внимание к ней со стороны Северуса Снейпа. Но внутри себя покачивала головой и поджимала губы. Спасение жизни, магическая связь — вроде понятные вещи. Но как-то все равно ей тревожно за Гермиону Грейнджер.       Пожалуй, стоит снова поговорить об этом с Северусом. Хотя что нового он ей скажет?       Гермиона слушала своего декана, как через туман. Необычное для нее состояние. Непривычное. Кивала. Благодарила.       Утром того дня, когда она наконец увидит Рона и Гарри, и всех Уизли, она показала Снейпу свою рану, дождалась от него удовлетворенного кивка, забрала четыре баночки мази, по баночке на неделю, собрала в свою сумочку учебники, пергаменты, перья, чернила, до обеда помогала всем обустроиться в гостиной Пуффендуя, за обедом попрощалась со всеми, улыбнулась Невиллу, который посетовал, что они так и не поговорили о мече Гриффиндора, и после обеда вышла к дверям школы.       Они с профессором МакГонагалл в сопровождении мракоборца дошли до ворот Хогвартса, МакГонагалл протянула ей руку и перенесла Гермиону к Норе.       У границы защитного купола их уже ждал Джордж. Тихий, серьезный Джордж... Почти незнакомый. Он молча посмотрел на пожилую волшебницу, приобнял Гермиону и провел ее сквозь защитные чары.

...

      Дом уже отстроили. Он почти такой же, как раньше, только новый. Но держится на магии гораздо сильнее, чем прежний. Кажется, что только на магии и держится...       Гермиона глядела на него и не могла отделаться от ощущения, что что-то не то.       Да все не то!       Нет чувства радости, покоя, умиротворения, безопасности, любви, тепла, в которое Гермиона погружалась с первых же минут после прибытия в Нору в прошлые годы.       Пусто, холодно, несмотря на солнечный и теплый день.       Гарри и Рон сидят на новой скамейке возле дома и смотрят на нее. Не бегут встречать. Даже не машут ей. Только смотрят. Джордж плетется впереди, ссутулившись и опустив глаза. Смерть брата согнула его... Сможет ли он когда-нибудь разогнуться?       Она подошла к дому. Гарри и Рон встали, молча обняли ее. Не, Гарри, кажется, в порядке, он безмятежно улыбается, щурится на солнце. А вот Рон хмурится.       — Гарри, Рон! Как я соскучилась! А где все?       — Джинни в доме, на кухне. Мама там же на диване сидит. Папа на работе. Перси в изоляторе в Министерстве, его будут судить вместе со всеми, кто работал с Пием Толстоватым. Но Кингсли говорит, что его отпустят. Просто проведут расследование. Чарли в комнатах что-то делает. Билл с Флер уехали в Ракушку, ну, в коттедж на побережье, будут там жить.       Говорил Гарри. Рон продолжал молчать.       — Джинни по-прежнему одна на всех готовит?       — Ну да! Миссис Уизли не может, она целыми днями сидит и молчит.       — Еще раз, Джинни одна готовит на целую толпу, а вы тут сидите прохлаждаетесь?       — Мы сегодня уже поработали! Мебель собирали. Чарли натрансфигурировал досок и прочего из травы и веток, и мы сами все делали! Гермиона, увидишь, мы сами сделали кровати, шкафы, столы! Круто же! Правда, не всегда ровно и красиво, но все равно здорово! Пойдем, покажем тебе твою комнату! Мы и тебе, и мне отдельные комнаты в Норе сделали! Мы же теперь тоже почти члены семьи!       — Молодцы, мальчики, заслужили по конфетке! Но я сначала к Джинни и миссис Уизли подойду.       И Гермиона пошла в дом.       Миссис Уизли даже не встала ей навстречу, посмотрела на нее невидящим взглядом. Джинни гремела посудой и, глянув быстро на Гермиону, отвернулась.              Об обычной радости и обычном уюте Уизли тут ничего не напоминало... И об удобстве. Простой стол, он же обеденный и разделочный. Вместо раковины с водопроводом, который с помощью магии когда-то провел в дом мистер Уизли — тазик и ведра с водой. Один таз — с картошкой — залит водой. Наверно, мыть и чистить. Две нечищеные луковицы. Джинни разделывает мясо на не очень ровной доске.       — Ох, Джинни, помощь нужна? — заботливо спросила Гермиона.       Джинни не ответила.       Ясно.       — Гарри, Рон! Сюда! — крикнула Гермиона.       — Не ори ты! — буркнула Джинни. — Явилась? Когда нам было негде ночевать и нечего есть в первые дни, отсиживалась в Хогвартсе на всем готовом, а как отстроили дом и папа с Чарли достали продукты, тут как тут?       — Джинни, прости, я все объясню... Но не сейчас. Сейчас же надо ужин готовить. Это несправедливо, что ты все делаешь одна! Гарри! Рон! Я вас зову!       — Что тебе?       Они расслабленно зашли в кухню, оставив двери открытыми. Гарри приобнял ее, улыбаясь довольной улыбкой, отпустил, подошел к Джинни, чмокнул в затылок, потому что лицо ее было опущено, но она как будто не заметила поцелуя. Рон, глядя на это, попытался поцеловать Гермиону. Гермиона отклонилась.       — Мы вчера одну свинку в огороде выловили! Так что теперь у нас есть мясо! Все животные разбежались, когда Уизли пришлось оставить дом и спрятаться, а эта осталась, — начал возбужденно рассказывать Гарри. — Носились за ней, как сумасшедшие! Потом Джорджу надело, что мы бесимся, и он ее обездвижил заклинанием. Вот смеху-то было, как она в середине хрюка рухнула!       — Смеху? Гарри, ты серьезно, смеху?! — удивилась Гермиона.       На фоне пустой и тяжелой атмосферы Норы безмятежность Гарри выглядела несколько странно.       Хотя, впрочем, он такое пережил... Смерть свою снова пережил. Неудивительно, что его так накрыло эйфорией. Все сейчас немного ненормальные. А кто-то и много. И она тоже.       Гермиона оглянулась на миссис Уизли, как она? Не оскорбляет ли ее веселость Гарри? Но миссис Уизли ни на что не реагировала.       — Да ладно, Гермиона! Воландеморта больше нет! Никто никого больше не убьет! Можно наконец жить! И мы с Джинни, когда она школу закончит, поженимся! Да, Джинни?       Он подошел к девушке сзади и снова поцеловал ее затылок. Джинни, не выпуская из рук нож и кусок мяса, ткнула его локтем в живот.       — Ай, Джинни, не сердись! Ужин скоро будет?       Гермиону кто-то тронул за локоть.       Джордж.       — Оставь его. Без Гарри мы бы совсем чокнулись тут, просто легли бы и сдохли. И похоронить бы нас некому было. Пусть радуется. В конце концов, это его победа. Думаешь, он не понимает, что такое потерять родного человека? Еще как понимает... Но он еще знает, как после этого выжить. Может, и нас научит. Мама вон с тех пор ни слова не сказала...       — А ты, Джордж?       — А я что? Моя жизнь кончена...       — Ох, Джордж...       — Не надо жалеть меня, Грейнджер!       И отвернулся от нее. Провел ладонью по голове матери и пошел наверх, к Чарли, который чем-то там наверху стучал.       — Гарри, Рон, вы — мыть и чистить картошку, чистить лук, резать все, как Джинни скажет. Я схожу посмотрю, можно ли что-то нарвать в огороде. Может, зелень какая-то сама наросла. И, кстати, не забывайте закрывать двери, а то вон сколько мух напустили!       — Гермиона, мы свое сегодня уже отработали! — заявил, потягивась, Рон.       — Значит, у вас есть время заняться ужином!       — Ты что, командовать нами приехала?       — Гарри сказал, что я должна приехать, чтобы помогать Джинни! Вот я и помогаю! Так что закатывайте рукава, и за картошку!       — Гермиона, я сроду картошку не чистил, я не умею!       — Гарри тебя научит! Он умеет готовить!       — Не мужское это дело — на кухне возиться!       — Тогда марш деньги зарабатывать или огород перекапывать!       — Ладно, Рон, хватит, давай отмывай картошку от земли и перекладывай в другой таз, а я чистить буду, — примирительно сказал Гарри, покосившись на Гермиону.       Джинни упорно молчала. Но было слышно, как яростно она отбивает мясо.       «До чего они ее довели меньше чем за полмесяца?» — подумала со вздохом Гермиона.       В огороде Гермионе удалось найти среди бурно разросшихся сорняков заросли укропа, немного петрушки, немного раннего зеленого лука. Что ж, неплохо. Еще она набрала стеблей пряных трав. Пусть это не семена, которые дают больше аромата, но хоть что-то. Все в семье Уизли любят, когда еда приправлена душистыми специями, миссис Уизли сама много-то что растила, так что будет кстати.       Огляделась. Работы, конечно, много... Наверно, этим она и займется в переменах между подготовкой к экзаменам — огородом. И надо поговорить с мальчиками о том, что вообще здесь происходит. Работы полно, Джинни с ума сходит, а они на солнышке сидят и ждут, когда их есть позовут.       Не, конечно, отдыхать надо. Она и сама целый день тут как-то прохлаждалась. Но то, что Джинни одна на всех готовит, не дело. И кухню сделали неудобную. Надо посмотреть, что можно переделать.       Оказалось, Рон действительно не умеет ни чистить, ни резать картошку. Вот ведь! Неудивительно, что мальчики вообще не понимают, почему она сердится на них.       Гарри вроде все умеет, но он, похоже, то, что ему приходилось готовить в доме дяди и тети, воспринимал как нелюбовь к себе, вроде как ты тут никто, вот и обслуживай нас. Тем более, если Гермиона верно помнит, тетя Петуния не работала, а занималась хозяйством. Гарри и не знает семей, где все не сидят на шее у женщины.       Так или иначе, общими усилиями, строгостью Гермионы и бытовыми заклятиями (надо бы им поучиться, отметила про себя Гермиона) ужин приготовили.       И вот еще тоже... Все голодны, но за стол, пока мистер Уизли не вернулся, не садятся. Раньше вроде ели без него. А сейчас ждут. Странно. Но с этим Гермиона, конечно же, бороться не будет. Если в доме так заведено, значит, так и надо.       Джинни поставила перед матерью, все так же сидящей на диване, табуретку, на нее миску с тушеной картошкой. Похоже, посуду тоже из чего-то натрансфигурировали...       Миссис Уизли не шелохнулась.       Гермиона подошла к ней, переставила ее миску на стол, подхватила миссис Уизли под руку.       — Миссис Уизли, вставайте, пойдемте за стол!       Ноль внимания.       — Миссис Уизли! Да что это...       Отчаянно оглянулась. Все смотрят на нее, кроме Джорджа. Кто с осуждением, кто равнодушно. Только Гарри смотрит на Джинни.       Вспомнила.       — Молли! Молли, дорогая, вы меня слышите?       Миссис Уизли подняла на нее глаза.       — Молли, хорошая моя, пойдемте поужинаем? Давайте за стол?       И снова подхватила ее подмышку. Но куда ей ее поднять?       Подошел Джордж, поддержал мать с другой стороны. И она встала.       Гермиона села рядом с ней и следила, чтобы та ела. По ложечке, по ложечке... Кажется, получается.       — Гермиона, Гермиона!       Да господи, кому она нужна прямо сейчас!       — Что, Рон!       — Ты не ешь, не хочешь? Можно, я твою порцию возьму?       — Что? Делай, что хочешь, не до тебя сейчас!       Когда наконец миссис Уизли поела, с помощью и под строгим надзором, Гермиона повернулась к своей тарелке.       — А... где моя еда?       — Ты сама разрешила мне съесть твою порцию, Гермиона!       — Да я тогда вообще не поняла, что ты от меня хочешь! Я твоей мамой занята была!       — В большой семье не щелкают клювом, Гермиона!       Гермиона вздохнула. Да, она же в самом деле сказала Рону «делай, что хочешь».       Что ж, сама виновата, что осталась без ужина... Еды больше нет.       — Джинни, можно мне кусок хлеба?       — Нет, хлеба только на завтрак немного осталось!       Джордж молча положил перед ней хлеб, который не съела миссис Уизли и который он собирался прибрать. Ну хоть что-то.       — Ладно, мы спать, а то устали! — зевнул Рон.       Гермиона заметила, как Джинни опустила глаза.       «Что с ней случилось, что она разучилась стоять за себя? — подумала Гермиона. — Была же такая боевая девочка!»       — Нет, Рональд! Сначала убрать со стола! Наколдуй в таз воды, нагрей ее, будете с Гарри посуду мыть! Я буду вытирать, Джинни с продуктами разберется. А ты, Чарли, пол подмети или вымой!       — Мне еще кое-что наверху сделать надо перед сном, извини, Грейнджер!       — Значит, Чарли идет наверх! Джордж, ты сможешь полом заняться?       — Как скажешь...       — А кто мне рубашку почистит или постирает? — спросил вдруг мистер Уизли.       — Давай, пап, — вызвался Джордж, — у меня очистительные чары отлично получаются, особенно после того, как мы с Фредом придумали блевательные батончики...       Джордж замер, словно услышав самого себя, и замолчал. Снова ссутулился.       Уходя, Рон шепнул Гермионе:       — Зайду к тебе попозже!

...

      Когда все разошлись, миссис Уизли так и осталась сидеть на диване в кухне, а Джордж стоял у окна и смотрел в темноту.       — Джордж, давай маму отведем умыться и в постель!       — Она не поднимается в спальню! Здесь на диване и спит.       — Она и за стол не садилась, а сегодня села!       На то, чтобы отвести Молли в санузел, помочь ей умыться, довести ее до спальни, в которой уже храпел мистер Уизли, ушло больше часа.       Храп также раздавался из комнаты Рона.       Попрощавшись с Джорджем на лестнице, Гермиона спустилась в кухню, все перепроверила, выключила свет.       Потом снова включила, взяла стакан, наколдовала воды, вскипятила ее с помощью волшебной палочки, бросила в него несколько молоденьких едва раскрывшихся почек смородины, сорванных в саду, взяла стакан в руку и пошла в свою комнату.       Комнатка под самой крышей. Кособокая деревянная кровать. Белья нет. Дверца у шкафа не закрывается. Маленький столик, табуретка. Окно со стеклом, но каким-то неровным, наверно, тоже трансфигурированное, без занавески. Все требует доработки.       Молодцы, мальчики, собрали мебель, заслужили по конфетке, — снова подумала в сердцах Гермиона. И взяла волшебную палочку... Как хорошо, что она сильна в трансфигурации, а во дворе можно нарвать листьев и набрать травы!       Комната стала более-менее удобной и симпатичной только к рассвету.       Гермиона стояла у окна, смотрела на светлеющее небо и думала: «Теперь твоя жизнь такая, Гермиона Грейнджер!»       О подготовке к экзаменам она сегодня даже не вспомнила. Как и о Северусе Снейпе и Хогвартсе.

...

      Следующий день прошел в суете. Джинни с ней не разговаривала, но к идее сделать кухню более удобной отнеслась хорошо.       Гермиона привлекала Чарли, и тот поставил на крыше пристройки, в которой расположили кухню, большой бак, втроем заполнили его водой, применив акуаменти. А молчавший и смотревший на их старания Джордж вдруг сказал, что попробует зачаровать бак и воду, чтобы он всегда был полон. От бака провели трубы. Без насоса, но хоть как-то. Вода текла самотеком совсем небольшим напором, но и это уже хорошо.       Потом Гермиона спроектировала рабочую зону, ориентируясь на магловские кухни, и вручила чертеж Чарли.       Готовила с Джинни еду. Проводила ревизию сада и огорода. Отправила Гарри и Рона строить забор вокруг усадьбы. Рон выражал недовольство, но подчинялся. Гарри смеялся и говорил Гермионе «слушаюсь!»       В какой-то момент Гермиона порадовалась, что миссис Уизли была строгой матерью. Рон привык слушаться женщин в доме. А Гарри готов ко всему, что приближает так желанную для него «нормальную жизнь», так что считает распоряжения Гермионы вполне здравыми и выполняет их без возражений.       Миссис Уизли все так же сидела на кухне на диванчике, все так же Гермиона и Джордж усаживали ее за стол и все так же Гермиона уговаривала ее поесть.       После обеда оказалось, что ужин готовить не из чего, мясо еще есть, но что к мясу? И Гермиона взяла Джорджа и отправилась искать в огороде картошку. Джинни сказала, что картошку осенью из огорода не выкопали, и Гермиона решила, что может накопать прошлогодних клубней.       Как ни странно, ей было комфортно с Джорджем. Он спокойный (кто бы мог подумать, что Джордж Уизли может быть спокойным! это было бы даже приятным, если не знать цену этого), делает, что надо, не спорит, как Рон, и не просит ее успокоиться, как Гарри, не зыркает на нее недовольно, как Джинни. Чарли тоже общается с ней нормально, когда они сталкиваются. Но Чарли все время занят. Гермиона заметила, что он даже не обсуждает ни с кем, что и как делать. Действует сам, делает, что считает нужным, иногда зовет Джорджа или Рона с Гарри помочь. Похоже, без Чарли дома бы еще не было.       Но ничего с картошкой не вышло... Часть картофеля сгнила, а часть проросла.       Зато она натолкнулась на грядку прошлогодней моркови, половина которой не проросла и почему-то неплохо сохранилась. Ну вот, из мяса и моркови с зеленью вполне можно приготовить рагу.       Осенило ее только после ужина.       — Гарри, у тебя же есть деньги! Давай сгоняем в магловский оптовый супермаркет, накупим продуктов!       — Не получится, Гермиона, меня гоблины в банк не пускают. Даже Билл помочь не смог, мой сейф опечатан на время разбирательств. К тебе еще не приходили? Гоблины хотят на нас в суд подать за ограбление. Но Кинсгли Бруствер помог, мне пришлось ему рассказать о крестражах, чтобы объяснить, зачем мы банк грабили, и он взял переговоры с гоблинами на себя. Кстати, Кингсли согласен с тобой, с тем, что нельзя никому о крестражах рассказывать, многие захотят попробовать их сделать.       Гермиона ничего не ответила. Если все так, то говорить с Гарри о деньгах ей на билет в Австралию нет никакого смысла...       — А может, на площади Гриммо есть сейфы с деньгами? — вдруг подумала она вслух.       — Представления не имею!       — Так надо у Кикимера спросить! В конце концов, он же на что-то покупал продукты, когда мы там жили осенью!       — Гермиона, ты гений!       — В чем Гермиона гений? — к ним подошел Рон.       — Гермиона предложила вызвать Кикимера и спросить, нет ли денег и продуктов на площади Гриммо! Ки...       — Гарри, пойдем за защитный купол!       — Ах, да!       В доме на пл.Гриммо действительно оказались и сейфы с деньгами, один из которых эльф знает, как открыть, и продукты, которые долго хранятся. Впрочем, эльфийская магия позволяет очень долго сохранять свежими любые продукты. Деньги и провизию очень недовольный, но вынужденный подчиняться эльф принес к ногам хозяина.       Гарри светился от счастья, как ребенок, получивший в подарок на Рождество долгожданного щенка. Наконец-то у него появилась возможность отблагодарить Уизли за все, что они для него сделали!       В супермаркет они решили наведаться завтра. Решили закупить максимум всего, и допоздна составляли с Джинни список всего, что нужно купить.       Гермиона радовалась. Наконец-то Джинни с ней заговорила более-менее нормально.       Потом снова с Джорджем помогали миссис Уизли дойти до спальни и лечь спать. Сегодня она уже шла сама и сама, без Гермионы, управилась с вечерним туалетом. Но переодеться ей пришлось помогать. Мистер Уизли сидел на кровати в пижаме и растерянно наблюдал, как Гермиона переодевает его жену.       Когда Гермиона наконец уложила ее, уже она завороженно смотрела, как бережно и аккуратно Артур ложится рядом, укрывает одеялом и обнимает любимую женщину, которая потеряла себя после смерти сына...       В коридоре она прижалась лбом к стене и застонала. Слишком много самых разных чувств. Нет, не надо в них погружаться, не надо ни о чем думать! Закрыться, запретить себе! Это ее семья, и эта семья нуждается в ней.       А мама с папой... Они далеко. И есть надежда, что у них дела обстоят лучше, чем у Молли с Артуром.              Как, когда она окончательно перешла с миссис и мистером Уизли на общение по именам? С Молли вчера, когда стало ясно, что женщина реагирует только на свое имя. А с Артуром вышло сегодня вечером как-то само собой. И Артур ее не поправил. Значит, ему нормально.

...

      Сесть за подготовку к экзаменам Гермиона смогла только в полночь.       Но только разложила на кухонном столе пергаменты с вопросами к ЖАБА, как спустился Рон.       — Гермиона, я тебя вчера до ночи ждал!       — Извини, Рон, я помогала твоей маме умыться и лечь спать в спальне! О чем ты хотел поговорить? Я могу уделить тебе немного времени сейчас!       — Поговорить? Ты смеешься, Гермиона? Я тебя в спальне ждал!       — Зачем?       — Зачем?! Ты спрашиваешь, зачем? Издеваешься, что ли? Ну мы же с тобой, это, парень и девушка! Не захочешь жить в моей комнате, уйдешь к себе, когда, ну это, закончим!       — Не поняла! Что закончим?       — Гермиоонааа! Чем занимаются парень и девушка, когда они вместе? Сексом, Гермиона! Трахаются! Я хочу, чтобы у нас с тобой была наконец нормальная любовь, как у всех!       — Ты охренел, Рональд Уизли?! Какой, нахрен, секс?! Какое, нахрен, трахаться?!       — Как какой? С оргазмом, я надеюсь! — Рон хмыкнул. — По крайней мере, целоваться с тобой мне понравилось! А когда сдашь свои ЖАБА, поженимся! Что тянуть?       «Так, успокойся!» — скомандовала себе Гермиона.       — Нет, Рон! Ни трахаться, ни замуж я не хочу. Я тебя люблю...       «Что?! Что я сейчас сказала?!»       — ...ты мне нравишься, но я бы предпочла не спешить! Извини!       — Странная ты, Гермиона, приезжаешь в дом парня и отказываешь ему... Ну ладно, давай подождем!       Гермиона закрыла голову руками, прижав и уши, и не слышала, как Рон, уходя, ворчал:       — Подожду до завтра, до завтра у меня ничего не отвалится... И пока и помечтать можно.       И не заметила, как он, по-дурацки улыбаясь, почесал пальцами правой руки свой пах.       Гермиона не могла понять, почему предложение Рона заняться сексом вызвало у нее такое возмущение. Она же его любит! И целовалась с ним сама, по доброй воле. Но почему даже мысль о сексе с ним вызывает неприятие? Что с ней не так? Может, в ней действительно просто еще не проснулась чувственность, как сказал профессор Флитвик? Но, может, для того, чтобы чувственность проснулась, нужно ее подтолкнуть? Пожалуй, стоит завтра в супермаркете купить презервативы. Гарри, скорей всего, не откажется за них заплатить. Она ему потом отдаст деньги. И Гарри с Джинни презервативы, возможно, нужны. Беременность сейчас будет некстати ни для кого. Хотя пусть Гарри с Джинни сами о себе заботятся. Все, она за Гарри больше не отвечает.       Гермиона вышла во двор продышаться, а то как-то стало слишком жарко, почти мгновенно замерзла в своей джинсовой курточке, вернулась в дом и развернула первый свиток пергамента.       Она читала вопросы, отмечала, какие ей хорошо знакомы, по каким надо повторить материал, а какие необходимо изучать досконально.       Спать пошла, когда глаза уже нестерпимо зудели, а голова отказывалась думать.

...

      Вылазка в магловский мир стала, как глоток свежего воздуха.       Чтобы поменять галлеоны на фунты, вызвали Билла Уизли, и он поменял их по внутреннему, более выгодному, чем для всех, курсу — специальному для сотрудников Гринготтса.       По пути Гермиона не выдержала и рассказала Гарри про планы посмотреть свой дом и съездить в Австралию. Гарри, конечно же, пообещал дать ей денег на авиабилеты, как только гоблины пустят его в банк, потому что того, что они тратят сейчас, не хватит, и вызвался поехать вместе с ней на днях смотреть ее дом. Мало ли что, вдруг понадобится помощь? В магазине спросил, не надо ли чего самой Гермионе, и заплатил ей за пару комплектов нижнего белья и пару футболок, купил ей также шампунь, зубную щетку и прокладки. Вообще Гермиона несколько месяцев трансфигурировала себе прокладки из сухой травы, а в Хогвартсе — из туалетной бумаги, но у магловских фабричных прокладок качество все же лучше.       Гарри никогда не был жадным и тратился на близких, вообще не думая. Он предложил Гермионе купить и новые джинсы с кроссовками, но она отказалась. Сказала, потом. Неизвестно, когда у Уизли появятся деньги, возможно, Гарри придется кормить семью еще какое-то время. Гарри подумал и согласился.       — Забавно, — произнес Гарри, глядя на Гермиону каким-то незнакомым ей, очень взрослым взглядом, — вот я и стал кормильцем в семье! Мне нравится... Хоть я и не понимаю сам, что нужно делать. Потом рассмеялся:       — Но ты подсказываешь! Из тебя получается отличная миссис Уизли, Гермиона! Как тебе в этом?       Гермиона не ответила.       Она сама не знала, как ей. Да, она всех организовывала, все упорядочивала, постоянно что-то делала. Но все это происходило как будто не с ней. Как будто ее взяли и переставили, как фигурку в шахматах, из одного места в другое, и она смотрит на себя сверху и немного сбоку, и словно она и не она, а просто как раз это место... Только даже и не понять, какое именно это место.       Самым сложным для них оказалось каким-то образом на виду у маглов прятать продукты в Гермионину сумочку, к которой она еще почти год назад применила заклятие незримого расширения. Гарри предложил зайти в туалет, там нет камер видеонаблюдения, но Гермиона ответила, что на камерах будет видно, что она заходит в туалет с пакетами, а выходит без них. В конце концов она оставила Гарри с большой телегой на входе, сама брала по два пакета, уходила вглубь парковки и там, вне зоны наблюдения, прятала пакеты в сумочку и возвращалась за очередной порцией покупок. Со стороны все должно выглядеть так, словно она носит покупки в машину. Ну и что, что проще было подвести тележку, им проще так!       К Норе трангрессировали из какой-то подворотни.       Разбирая продукты и раскладывая их по сделанным Чарли шкафам, Джинни спросила:       — Может, расскажешь наконец, Гермиона, почему ты не ушла из Хогвартса с нами сразу? Какие такие у тебя были дела, что ради них ты нас предала?       — Джинни... — начал Гарри.       — Заткнись, Гарри Поттер! Да, она нас предала! Нам нужна была помощь, а она отдыхала в Хогвартсе! А когда мы справились, заявилась!       — Все не совсем так, Джинни... — проговорила негромко Гермиона.       — Так расскажи нам все! Кстати, что ты там наболтала про спасание Снейпа? Какая такая магловская реанимация?       — Да, Гермиона, давай наконец рассказывай! — вступил Рон.       Гермиона повернулась к окну, у нее было очень странное чувство. Впервые за время их дружбы ей ничего не хотелось говорить Гарри и Рону.