Corvus corax

Время представляется нам чем-то бесконечным и неосязаемым. Оно течёт, словно песок из песочных часов, исчезая, как песчинка в миллиарде своих собратьев. Оно движется, унося с собой все печали и растворяясь в событиях следующего дня. Его невозможно ощутить или уловить. Мы лишь следуем за ним, ощущая лишь движение вперёд, возможно, к своей судьбе. Для Фемиды поединок с ученицей из Слизерина, который состоялся на прошлой неделе, стал переломным моментом в её обучении в Хогвартсе. Всё вокруг неё начало меняться, словно она смотрела на мир через новую призму, которая была ей непривычна и незнакома. Как легилимент, Кроусгроу могла слышать мысли всех учеников и всё чаще замечала, что их отношение к ней меняется. Конечно, презрение со стороны Слизерина было вполне ожидаемым, да и на других факультетах находились люди, которые не могли терпеть её присутствие в замке. Однако постепенно ученики принимали её в свои ряды, и девушка, словно Дороти из книги, шла к этому пониманию, словно по дороге, вымощенной из жёлтого кирпича. Несмотря на то, что Фемиду, как и её оппонента, ожидало наказание за дуэль, Люпин помог смягчить этот груз, взяв девушку к себе на вечерние отработки. Хотя первоначально это должен был сделать Снейп, но ему досталась собственная ученица с его факультета. Вскоре, услышав мысли Сандерсон о том, как она натерла себе все руки, чистя котлы, Фемида с легкой улыбкой вспомнила о своем наказании в компании Люпина. Хотя называть это «наказанием» было бы слишком громко. Фемида лишь помогала Римусу по мелочам, больше уделяя внимание занятиям по защите от темных сил. В отличие от других предметов, где Кроусгроу шаг за шагом осваивала новые знания, с Люпином эти знания словно текли ручьем. Он говорил быстро, но по существу, заставляя ее запоминать только самое важное, что действительно могло пригодиться в жизни. Для Фемиды это было как глоток свежего воздуха. Из всех преподавателей ей было легче всего учиться именно у Люпина. Он был больше похож на доброго и хорошего друга, чем на строгого учителя. И Кроусгроу всегда стремилась помочь ему, несмотря на то, что её раздражала его считалочка про колпаки. В тот вечер Фемида и Люпин перетаскивали коробки в кабинете, который считался кабинетом учителя по защите от тёмных искусств. Помещение было захламлено бумагами, и от пыли в воздухе девушка невольно чихала. Казалось, Римуса не слишком беспокоило состояние кабинета. Однако что-то изменилось, и он решил разобрать все бумаги и убраться в беспорядке. Фемида же, в качестве своего наказания, помогала ему в этом деле. Вскоре выяснилось, что Люпин изучает опыт своих предшественников в преподавании детям этого предмета. В кабинете действительно оказалось множество записей разных педагогов из прошлых лет. Они делились своими учебными планами, а некоторые даже вели дневники, где жаловались на непослушных учеников. Фемида, которая лишь поверхностно знакомилась с чужими записями в дневниках, не могла не улыбнуться, читая это. Оказывается, жизнь в Хогвартсе глазами преподавателя полна увлекательных моментов. — Здесь, кстати, довольно много записей, написанных разными почерками, — произнесла девушка, поставив перед Люпином новую коробку. Он с увлечением начал разбирать её содержимое, раскладывая всё перед собой, — неужели так много преподавателей сменилось? — спросила она, возвращаясь к полке и собирая в другую коробку все пергаменты, листы и дневники. Иногда она открывала их, удивляясь датам, которые там были указаны. Удивительно, сколько всего сохранилось… — Да, в нашем Хогвартсе только преподаватели защиты могут меняться каждый год, — произнёс Люпин совсем невесело, внимательно вчитываясь во что-то и слегка нахмурившись, — редко кто может продержаться несколько лет… Фемида тоже нахмурилась, держа в руках чью-то записную книжку. — Как же так? Разве эта должность слишком сложная? — спросила девушка, интуитивно понимая, что ответ кроется в чём-то другом. Она заметила, как Римус напрягся, сжал пергамент в руках, а его считалочка о колпаках звучала, словно из рога. Фемида поморщилась, услышав его спокойный ответ: — Не совсем так. Но это слишком сложное объяснение для тебя сейчас. Есть вещи, которыми лучше не забивать голову, — он оглядел девушку и неожиданно спросил: — как твои дела с профессором Снейпом? Кроусгроу невольно передернуло от этого вопроса. И нет, не потому, что ей не нравился зельевар. Совсем нет. Просто… в отличие от той лёгкости, что присутствовала между ней и Люпином, со Снейпом такого не было совсем. Он был тяжёлым человеком. Девушка не могла читать его мысли, но и без этого она ясно ощущала этот тягостный шлейф, который просачивался в каждый их разговор. А каждый диалог больше напоминал фехтовальное сражение, чем беседу двух людей. — Всё хорошо, — ответила Фемида, аккуратно складывая все свои записи в очередную коробку, которую принёс Римус. С помощью магии он увеличил её количество, — он учит меня концентрироваться и сосредотачиваться на одной задаче. Правда, после этих занятий голова у девушки была словно чугунная, и она с трудом могла ясно мыслить. Однако результаты были. Фемида чувствовала, как начинает выделять из потока мыслей конкретные идеи. Конечно, это удавалось ей лишь на короткое время, но Кроусгроу считала, что это уже прогресс. — И что, Снейп ничего не сказал о дуэли с его учеником? — поинтересовался Люпин, когда Фемида принесла ему уже собранную коробку с записями. Кроусгроу отрицательно покачала головой. Снейп ни разу не упоминал о случившемся, даже не давал понять, что что-то произошло. Он общался с ней так же, как и в самый первый раз, не меняя своего отношения. Девушка была очень рада этому, потому что ей меньше всего хотелось говорить об этой дуэли. Люпин же, конечно, сначала отругал её тогда за то, что она не обратилась к нему за помощью, но потом даже порадовался, что Кроусгроу смогла ответить на чужие нападки. Он, как и многие другие ребята, считал её победительницей в дуэли. Но Фемида так не думала. Она была совсем неопытна в боевой магии и многого не знала. Её спасли лишь ребята, которые знали нужное заклинание, и простая удача, ведь Сандерсон могла и не выронить палочку из рук. Скорее всего, это была ничья, и девушка придерживалась этого мнения, как и тогда на дуэли. Однако нападки Сандерсон прекратились. Несмотря на её гневные мысли тогда, сейчас девушка вела себя сдержанно, не пытаясь оскорбить ни Фемиду, ни Луну, и даже оставила Невилла в покое. Но Фемида, как легилимент, прекрасно знала, что Сандерсон наблюдала за ней. Видимо, Мию задело то, как декан её факультета отреагировал на произошедшее. Когтевранцы отделались всего лишь снятыми семью очками и отработкой, в то время как Слизерин потерял целых двадцать. Как поняла Фемида, Снейп всегда вступался за своих ребят, но в этот раз он промолчал, позволив вершиться какому-никакому, но правосудию. Кроусгроу же считала, что наказание было произведено максимально честно. Невмешательство зельевара в защиту своих она объясняла тем, что ситуация выглядела крайне невыгодно. Не Фемида же швырялась неизвестным взрывающимся заклинанием, перед этим вынудив пойти на дуэль и пригрозив другой девушке. Всё это делала Сандерсон. Поэтому, хотя наказание и не совсем соответствует преступлению, но то, как были расстроены Слизеринцы, свидетельствует о том, что для них это было подобно удару ножом в сердце. — Ох, Мерлин, какой кошмар, — раздался голос Люпина, прерывая размышления Фемиды, которая в задумчивости рассматривала корешки записных книжек. Девушка вздрогнула и, обернувшись, увидела, что он держит в руках какие-то пергаменты, слегка морщась, — если у детей были такие тесты в прошлом году, то как же они учились?.. — пробормотал Римус, заставив Фемиду с любопытством подойти ближе. — Что там? — спросила она. В ответ Люпин лишь сокрушенно покачал головой, и его неаккуратно остриженные кончики волос упали на бледное лицо. Фемида всё больше беспокоилась за мужчину, отмечая, что с момента возвращения в школу он выглядит слишком измождённым. Но, конечно, спрашивать его о том, что с ним, было бесполезно. Она уже делала это раньше и ни разу не получила ответа. — Да вот… — Люпин протянул ей листы, на которых, как казалось, был какой-то тест, — это тест предыдущего учителя, который работал здесь до меня. Но здесь нет ни одного вопроса, относящегося к защите от тёмных искусств. Все вопросы о нём самом: на какую пищу у него аллергия, какой любимый цвет… Может быть, это шуточные тесты? — Не знаю, вам лучше спросить у ребят, как он преподавал этот предмет, — произнесла Фемида, читая вопросы и едва сдерживая смех. Они казались ей одновременно и глупыми, и забавными, — а кто это был? Если он настолько некомпетентен в вопросах предмета, зачем ему дали должность учителя? Люпин мягко улыбнулся на её вопрос и ответил: — Это Гилдерой Локхарт, известный писатель множества книг. Правда, я ни одной из них не читал, — мужчина небрежно бросил пергаменты с тестом обратно в коробку, словно больше не мог на них смотреть, — все свои книги о борьбе с опасными существами он писал на основе реальных событий, которые с ним произошли. Наверное, именно поэтому директор решил пригласить его, как опытного мага, обучать детей. Хотя… Сейчас я сомневаюсь в его опыте, — Римус презрительно фыркнул, а Фемида не могла не задаться новым вопросом: — А что с ним произошло? Почему он уволился? — спросила она. Люпин равнодушно пожал плечами и ответил: — Насколько я слышал, он потерял рассудок. Фемида с удивлением подняла глаза, а Люпин с усмешкой объяснил: — Говорят, в прошлом году произошло открытие наследия Салазара Слизерина, но я не знаю всех деталей. — Вы говорите о Тайной комнате из легенд? — спросила Фемида, возвращаясь к своим записям, — значит, это действительно было не просто выдумкой волшебников? — Похоже на то. Фемида вздохнула, не зная, что сказать. Она начала осознавать, что за всеми легендами и историями скрывается настоящая правда, скрытая за слухами и недомолвками. Возможно, страшные истории, которые она слышала от соседских ребятишек, тоже были правдой? От этой мысли становилось жутко. Однако, глядя на сосредоточенного Люпина, Фемида понимала, что её волнует больше всего сейчас. Она нервно сжала руки и, сделав короткий вдох, быстро спросила: — Может быть, вы слышали от директора что-нибудь о моих родителях? — Римус поднял на неё взгляд, его светлые глаза, казалось, остекленели, а считалочка сбилась со счёта, — они говорили, что будет проводиться расследование. Есть ли какие-то результаты? — Нет, — резко ответил Люпин, заставив Фемиду нахмуриться. Его тон был подобен холодному прикосновению к чему-то железному, обжигая хуже огня. Осознав, как он сказал это, мужчина откашлялся и дружелюбно продолжил: — прости, нет… Директор со мной об этом не говорил. Но я попробую узнать у него, как продвигается расследование. Понимаешь, в те времена многое произошло… О некоторых вещах мы узнаём только сейчас… Фемида кивнула, отвернувшись и задумчиво прищурившись. В голове, словно тиканье настенных часов, звучало «нет», произнесенное профессором. Почему он так резко отреагировал? Возможно, ему уже известно что-то о её семье, но он боится сказать об этом? А может быть… — Фемида, — снова обратился к ней Люпин, заставив её повернуть голову в его сторону. Его взгляд, теплый, как мед, мог бы успокоить и приласкать, но Кроусгроу уже не была той, кого это трогало. Лиззи научила её, что внешность не всегда соответствует внутреннему миру, — я понимаю твоё желание поскорее узнать правду. Но для этого нужно время, ведь ты для нас появилась словно из ниоткуда, — Римус вздохнул, растрепав свои неряшливые волосы, и неожиданно предложил: — знаешь, если хочешь, можешь выбрать себе любую книгу из этих. Девушка не оценила попытку сменить тему, склонив голову набок и спросив: — К чему это? — от её вопроса Люпин слегка растерялся, но вскоре мягко проговорил: — Ну… Тебе всё равно необходимо изучать магические искусства, а учитывая, как ты часто попадаешь в неприятности… — Римус не смог сдержать лёгкого смешка и опустил голову, чтобы не рассмеяться в голос. Фемида же выпрямилась в ответ, сложив руки на груди, пока он говорил: — было бы неплохо найти какие-нибудь интересные заметки от бывшего профессора защиты от тёмных искусств. Кроусгроу лишь обиженно фыркнула, отвернувшись и вновь начав складывать вещи в коробку, ответила: — Учитывая количество сменившихся здесь педагогов, я сомневаюсь, что найду здесь что-то действительно полезное, — она запустила руку глубже в полку, чтобы собрать разбросанные там пергаменты. Как вдруг почувствовала, как задела стенку полки, ощутив, как она дёрнулась под её рукой. Дёрнулась? Стена? А может быть, это было второе дно? Пока Фемида пыталась отодвинуть стену внутри полки, обычно неразговорчивый Люпин нарушил молчание: — Не говори так. В моё время тоже часто менялись преподаватели, но были и хорошие. Например, последний преподаватель, который вёл у нас последние три курса, был весьма неплох, — Люпин вздохнул, словно погружаясь в воспоминания, и его взгляд стал немного затуманенным, — вернее, она полноценно вела у нас два курса, а на первом году ассистировала. — Такая молодая? — слегка кряхтя, спросила Кроусгроу, наклонившись ниже и зацепив ноготками движущуюся стенку. Она ощутила, как та потихоньку сдвигается, больно впиваясь в плоть. — Да, сразу после Хогвартса, — проговорил Римус, — знаешь, мы все были очень удивлены. Хотя она и была недавней студенткой, но её строгость мы с ребятами почувствовали ещё с первых дней обучения. Знаешь, мы не то чтобы проказничали, просто… Пока Люпин с удовольствием рассказывал о своих детских проделках с друзьями из школы, Фемида, с радостным видом, обнаружила потайное дно полки. Там она нашла несколько записных книжек, которые извлекла на свет. Она подумала, что, возможно, эти книги содержат что-то важное, раз их так тщательно спрятали. Однако, как оказалось, это было не совсем так. Все записные книжки были пронумерованы и датированы годами с сентября 1976-го по июнь 1980-го. В них содержались расписания уроков и информация о том, что будет изучаться на каждом занятии. Ранее Фемида уже видела нечто подобное, поэтому она хотела просто выбросить все книжки в коробку, но последняя из них привлекла её внимание. Она не имела номера, была толще, чем остальные дневники, а внутри девушку ждало кое-что более интересное;

Проклятья. Рок или жёсткая судьба? Вина кровных связей? И можно ли избавиться от клейма?

Фемида с интересом посмотрела вниз, читая, кажется, возможные заголовки.

Проклятья, их сила, влияние

Избавление от проклятья и возможно ли?

Ритуалы

Сила слова

Проклятья на крови

И чуть смазанным, словно автор не хотел писать об этом до последнего, постоянно стирая и заново записывая на бумагу. Однако Кроусгроу смогла различить эти слова, и от этого по её коже пробежал холодок.

Магия крови

Что? И такое здесь тоже бывает? Что это за место такое? А внизу красиво красовалось.

Т.Т.Р.

1975 — 19…

Незаконченная тетрадь, аккуратные и стремительные строки, словно автор стремился придать своим мыслям особую силу. Интересно, кто этот человек, который писал о таких вещах в стенах школы? Сколько же было… В голове у Фемиды словно что-то щёлкнуло, и она повернулась к Люпину. Он, поняв, что его не слушают, вернулся к изучению записей, которые принесла Кроусгроу. — Профессор, — обратилась она к нему, и он, подняв взгляд, посмотрел на неё. — Вы ведь ищете записи своего последнего преподавателя? — Да, я бы хотел их найти, но, боюсь, это не так просто, — согласился Люпин, вздохнув с видимым облегчением. — Она не из тех, кто оставляет свои записи для будущих поколений. А если и сохранит их, то надёжно спрячет. — А когда вы закончили школу, профессор? Этот вопрос удивил мужчину, и он изумлённо поднял брови. Но, немного подумав, всё же ответил: — В тысяча девятьсот семьдесят восьмом году. Услышав такой ответ, Кроусгроу не смогла сдержать задорной улыбки, ведь у неё было чем удивить Люпина. Она произнесла с радостью: — Тогда у меня для вас хорошие новости. И с этими словами девушка подошла к ошеломленному Люпину, держа в руках найденные записные книжки. Все, кроме одной.

***

Выходные приближались незаметно, но неумолимо. Чем ближе становились эти дни, тем громче подростки говорили о таинственном Хогсмиде. Это было волшебное место, населённое множеством волшебников, где никто не испытывал презрения к магии. Здесь волшебство дышало полной грудью. Однако Фемида, хотя и имела разрешение, совсем не собиралась туда идти. Её расписание на выходные было слишком насыщенным: от пары занятий днём до ещё нескольких вечером. Кажется, пока нагрузка не снизится, простые прогулки в выходной день ей даже не снились. Не то чтобы девушка расстраивалась из-за этого. Хогсмид не был местом, куда ей нужно было попасть немедленно, иначе она могла бы больше никогда его не увидеть. Нет, конечно. И пусть её отношения с однокурсниками стали теплее, особенно после дуэли с Сандерсон. А благодаря парням, которые стали чаще садиться рядом с ней и пытались завязать разговор, она заметила, даже мысленно, настороженность когтевранцев по отношению к ней стремительно падала, стремясь к нулю. Кроусгроу почему-то почувствовала облегчение от такого поворота событий, ведь ей не хотелось находиться с кем-либо в конфликте даже на собственном факультете. В конце концов, она не считала себя конфликтной особой. Просто она отвыкла от общения со сверстниками, уже успев потерять к этому интерес. И в то время как её соседки по общей комнате беззаботно болтали и смеялись, Фемида же сосредоточенно раскладывала учебники по предметам, которые ей ещё предстояло изучить. От вида этих книг у неё тяжело сжималось сердце, ведь ей и так приходилось осваивать огромное количество информации. Иногда Фемиде казалось, что изучение магии — это пустая трата времени, но она была слишком совестливой и серьёзно относилась к учёбе. Её взгляд снова остановился на учебниках, и она заметила знакомую фамилию на обложке одного из них.

«Фантастические звери и где они обитают».

Н.Саламандер

Тоже Саламандер… Фемида провела пальцем по надписи на книге, думая о Рольфе. Внешне он производил впечатление дружелюбного и общительного человека, но Кроусгроу часто замечала, насколько отстранённым он кажется. Даже в компании Рольф всегда выглядел так, словно был не в своей тарелке, как будто к нему пришили третью ногу. Фемида часто видела, как он молча сидел в компании, пока все остальные общались между собой. Возможно, Рольф просто умел быть сам по себе, но при этом старался не отставать от коллектива. Однако её сильно смущали слова, сказанные Сандерсон, и то, как при этом замерли и напряглись все когтевранцы. Интересно, что бы это могло значить? Девушка вздохнула и отложила книгу в сторону. Не стоит думать о подобных вещах. По крайней мере, это было совершенно не её дело. Она всё равно не смогла бы повлиять на ситуацию. Фемида поспешно достала из сумочки записную книжку, которую взяла из кабинета Люпина. Она успела отложить её в сторону, когда относила другие профессору. Фемида не стала показывать найденный блокнот Римусу. Она понимала, что, судя по названию, это скорее похоже на исследовательскую работу бывшего преподавателя защиты от тёмных искусств, и вряд ли Люпин одобрит её интерес к подобным вещам. Хотя… возможно, эти знания могут пригодиться Кроусгроу в будущем, если кто-то из Слизерина или любой другой захочет использовать опасные заклинания против неё. Но чтобы не привлекать к себе внимание, Фемида взяла один из учебников по защите от тёмных искусств с пометками прежнего педагога. Это тоже было довольно интересно, особенно когда она успела глазами пробежаться по нему одним из вечеров. Однако читать записную книжку Т.Т.Р. в общей комнате с девочками было неловко. Ей не хотелось привлекать к себе внимание, и к тому же Фемида не любила, когда посторонние разговоры отвлекают её. Она и так постоянно слышала чужие мысли, поэтому лучшим решением для неё было заняться чужими записями где-нибудь в укромном уголке. Она снова открыла первую страницу, видя название…

Проклятья. Рок или жёсткая судьба? Вина кровных связей? И можно ли избавиться от клейма?

Интересно, почему преподаватель Люпина, по его словам, молодая девушка, только что окончившая школу, вообще писала на эту тему? В чём причина её интереса? Фемида, убираясь в кабинете, почти не встречала таких авторских работ от других педагогов, и это вызывало у неё любопытство к личности этой незнакомой девушки. Правда, Римус не сообщил, как её зовут и почему… Почему её теперь нет в Хогвартсе? Что с ней произошло?.. Громкое карканье прервало размышления Фемиды, заставив её отложить блокнот в сторону. В то время как девочки, что мысленно, что вслух, громко запищали, напуганные неожиданным гостем. Кроусгроу же почувствовала странное щемящее чувство в груди. Этот звук, хоть и напугал её, был таким знакомым. Это карканье могло означать только одно… — Диаваль… — произнесла Фемида, открыв окно. Она увидела знакомого серо-черного ворона, который сидел на каменных перилах, радостно каркая при виде девушки. Фемида нежно улыбнулась птице, и она тут же запрыгнула на стол. Девушка сразу же заметила свисающее с лапы ворона письмо, привязанное ниточкой. Кроусгроу была очень удивлена, как оно не оторвалось за всё время пути Диаваля. — Это твоя птица? — спросила Чжоу, стоя рядом с ней. Остальные молчали, искоса поглядывая на Фемиду, которая развязывала нитку от вороны, который не пытался сопротивляться. — Да, моя, — коротко ответила Фемида, снова чувствуя на себе настороженные взгляды и мысли окружающих, — Диаваль. Некоторые девочки, услышав имя, которое Фемида дала птице, слегка вздрогнули. — Как мило, — произнесла Эвелин, слегка поежившись, и изобразила мягкую улыбку. Однако Кроусгроу могла видеть её истинные чувства, особенно её мысли. Эвелин явно была напугана. И неудивительно, ведь если вдуматься в значение имени, которое Фемида дала птице, то можно понять, что она буквально назвала его в честь главного зла на небесах. Хотя это и кажется странным… Верят ли они в подобные вещи? Возможно, их магическая культура как-то связана с обычной жизнью? Потому что тогда их реакция становится более понятной. Больше с ней не пытались заговорить, и Фемида смогла спокойно открыть письмо. Внутри был свёрнутый в несколько раз листок. Когда она его развернула, то с трудом сдержала радостный крик. Это было письмо от её отца, которому Кроусгроу до сих пор не удалось отправить ни одной весточки. Однако, благодаря Диавалю, он всё же смог написать ей.

Привет, солнышко, моя маленькая богиня!

Я так рад наконец-то написать тебе это письмо! Знаю, ты обещала писать, но мне кажется, что сейчас у тебя столько дел, что это не всегда получается. А тут ещё твой ворон прилетел к нам домой, забрался в мой рабочий кабинет и всё время стучал по моей ручке. Видимо, он очень хотел, чтобы я написал тебе. Наверное, тебе сейчас нужна моя поддержка, не так ли?

Я уверен, что ты очень умная и способная девочка и справишься со всеми трудностями, которые тебя ждут. Как бы я хотел быть рядом и помочь тебе! Надеюсь, тебе удалось завести хорошие знакомства в новой школе? В детстве ты всегда мечтала о друзьях, но… это не всегда получалось из-за того, кем тебя считали.

В любом случае, я надеюсь, ты сможешь написать мне ответ и рассказать, как у тебя дела и как проходит учебная рутина. У меня всё хорошо, но… я очень скучаю по тебе, моё солнышко. Не могу дождаться, когда смогу увидеть тебя снова.

С любовью, твой папа Джерри.

Когда Фемида прочитала сообщение, у неё невольно защипало глаза. Она быстро протёрла их тыльной стороной ладони, стараясь успокоиться и дышать глубже. Фемида не заметила, как Падма понимающе улыбнулась ей и тихо спросила: — Это от твоей семьи, да? Фемида кивнула, и улыбка Падмы стала ещё более искренней. Остальные девушки тоже успокоились, а некоторые из них даже улыбнулись, как и Падма, прекрасно понимая чувства своей сокурсницы. Возможно, они сами переживали нечто подобное на первом году обучения. Сама Кроусгроу осознавала, что ей давно следовало сесть и написать отцу письмо о том, как у неё дела в Хогвартсе. Однако всё слишком закрутилось. Из-за большого количества уроков Фемида часто засыпала прямо за учебником, а в сочетании с постоянными неприятностями, которые происходили с её руками, на письмо практически не оставалось времени. Но это необходимо было срочно исправить, потому что её отец не мог больше оставаться в неведении. В то время как Фемида старалась угостить ворона печеньем, которое она взяла с общего обеда в Зале, а остальные девушки с умилением наблюдали за этой сценой, дверь в их комнату открылась. В проёме появился парень, что вызвало возмущение у однокурсниц: — Эй! — Куда ты заходишь! Пока Диаваль с удовольствием хрустел печеньем, Фемида подняла голову и увидела в дверях знакомую фигуру. Присмотревшись внимательнее, она узнала Рольфа. Парень застыл в растерянности, глядя на девушек, которые, казалось, пытались прогнать его из комнаты. Тёмно-рыжие волосы юноши были растрепаны, словно от быстрого бега, а светло-карие глаза настороженно осматривали комнату, будто ища источник опасности. — Вы… вы кричали, — произнёс он, переминаясь с ноги на ногу, — а потом затихли… Я подумал, что-то случилось… И решил проверить. Фемида понимающе кивнула, признавая правоту Рольфа. Его мысли говорили о том же. Некоторые девушки тоже кивнули, перестав сердиться на взволнованного юношу. Однако не все были так легко готовы простить. — Но ты же ничего не принёс с собой в Хогвартс, — произнесла Мариэтта Эджеком, одна из многочисленных подруг Чжоу, которая сейчас смущённо опустила взгляд, — поэтому не стоит беспокоиться. С нами всё в порядке. Фемида нахмурилась, заметив, как Рольф словно отступил назад, замешкавшись. Взгляд юноши опустился вниз. «Опять… опять…» Его мысли забегали в разные стороны, путаясь и перемешиваясь в голове. Было видно, что слова Мариэтты задели его, и Кроусгроу ощутила, как дёрнулась струна её души. Стало неприятно за парня. И о чём они вообще все говорят? То Сандерсон, то Эджеком сейчас… — Всё в порядке, Рольф, — мягко произнесла Фемида, обращаясь к нему. Она бросила короткий взгляд на Эджеком, которая недовольно фыркнула в ответ, и продолжила, — это мой ворон Диаваль. Девочки его испугались. Саламандер кивнул, его взгляд остановился на птице, которая продолжала подбирать крошки печенья. Он склонил голову и неожиданно произнес: — Так это же не ворон. Это ворона. Все остальные девочки удивленно посмотрели на него, как и Фемида, которая взглянула на птицу, которая взмахнула крыльями и каркнула. Рольф осторожно вошел внутрь, указывая пальцем на Диаваля: — Твой Диаваль мельче обычных воронов. Хотя иногда такое различие не так уж существенно, и самцы тоже могут быть небольшими по размеру. Но его карканье… Вороны каркают просто и звонко, как твоя, а у самцов карканье более глубокое и гортанное. Саламандер смущенно почесал затылок, добавив: — И да, хвост у твоего ворона имеет более веерную форму, которая есть только у самок. И это только внешние отличия, а у них еще есть различия в полёте и ходьбе… — Надо же, Саламандер снова решил нас удивить своими знаниями о животных, — с иронией произнесла Эджеком, отворачиваясь от них и поправляя причёску у зеркала, которое висело рядом с её кроватью. Кроусгроу же почувствовала, как её щёки вспыхнули от смущения. Она знала Диаваля с самого детства, и, став чуть старше, дала ему кличку. Однако она никогда не задумывалась о поле птицы, считая его самцом. Не то чтобы девушка вообще интересовалась орнитологией, но… Но это не оправдывало того, что она даже не попыталась узнать пол птицы, которая всегда была рядом с ней. Это был позор. Самый настоящий стыд. Даже издевательства Сандерсон не шли ни в какое сравнение с этим. Кроусгроу вздохнула, покачала головой и, осторожно взглянув на птицу, увидела, как та внимательно смотрит на неё своими чёрными глазами-бусинками. — Прости, ты, оказывается, не Диаваль… А просто Ди, — произнесла она с нежностью, и ворона довольно гаркнула, словно соглашаясь с её словами. Фемида, не раздумывая, коснулась пернатой головки, и ворона застыла, не шевелясь. Окружающие, слегка удивлённые, наблюдали за этим чудом. Фемида подняла взгляд на Саламандера, который с нежной улыбкой смотрел на всё происходящее, — здорово, что ты так разбираешься по части зверей. Настоящий специалист. — Да не то чтобы… Просто знаю, вот и всё, — тихо ответил Саламандер. Фемида мягко улыбнулась ему, едва сдерживая смех от его застенчивости. Она вспомнила, каким импульсивным он порой бывает в разговорах. Сейчас, видимо, отойдя от произошедшего, Рольф вел себя спокойно, и девушка неожиданно вспомнила о его однофамильце, чей учебник она держала в руках. Она быстро повернулась к кровати, а птица снова вспорхнула на тумбочку, наблюдая за её действиями. Кроусгроу протянула Рольфу учебник и произнесла: — Ты, наверное, хочешь пойти по стопам своего однофамильца, раз так хорошо разбираешься в зверях? Саламандер, взяв учебник в руки и взглянув на обложку, не смог сдержать смешка. Кроусгроу приподняла бровь в ответ, но парень, вернув ей книгу, произнес: — Это не мой однофамилец. Это мой дедушка. После этих слов Фемиде очень захотелось ударить себя учебником по голове.

***

Выходные пришли незаметно. Субботним утром, когда солнце начало освещать землю, даря ей тепло на несколько часов, некоторых учеников ожидало увлекательное путешествие. Хогсмид! Эта загадочная деревня, полная волшебства, тайн и чудес, манила к себе с самого утра. Преподаватели, особенно деканы факультетов, начали собирать своих студентов, чтобы отправиться туда. Старшеклассники, ворча, что они уже не дети, которых нужно водить за ручку, как третьекурсников, догадывались, что причина такого внимания к ним могла быть связана с Сириусом Блэком, который, возможно, находился где-то рядом. «Если все так боятся, то можно было бы отменить поход в Хогсмид до тех пор, пока не поймают убийцу», — думала Кроусгроу, держа в руках сумку и облокотившись на каменную колонну. Она наблюдала, как собираются её одноклассники, и замечала жадные взгляды первокурсников и второкурсников. Было удивительно, что их не взяли с собой. Возможно, преподаватели просто опасались, что не смогут уследить за совсем юными и активными учениками, и надеялись, что у третьекурсников будет больше благоразумия. Но Фемида, наблюдая за своими одноклассниками, которые были в восторге, не могла поверить, что такое возможно в тринадцать лет. Как любил говорить её отец, это был «самый разгар пубертатного периода». Вспомнив об отце, Кроусгроу не смогла сдержать улыбку. Она лениво наблюдала за этой шумной группой, когда услышала тихое: — Ты… Не собираешься в Хогсмид? — девушка повернула голову, увидев рядом Невилла, который словно вырос из-за колонны. Его невинный вопрос, дополненный растерянным взглядом, вызвал у девушки сдержанную улыбку. Она спокойно ответила: — Нет, мне ещё столько всего нужно изучить, что даже на все выходные в Хогсмид не хватит времени. Она заметила, как он кивнул, и в его глазах промелькнула печаль. «Жаль… А я так… планировал…» — Ясно, — добавил Лонгботтом, нервно склонив голову вниз, отчего его волосы слегка упали ему на лицо. Фемида уже давно заметила, что Невилл, кажется, стесняется себя и старается всегда держаться в тени. Но ему, как и Фемиде не ловить неприятности на свою голову, это не всегда удавалось. Но тут она вновь услышала тихое и трепетное: — А может ты… А может… «Может… Может…». Но мысли Невилла, как и его попытка произнести своё предложение вслух, были прерваны появлением Майкла, который удивлённо воскликнул: — Ты не идёшь в Хогсмид? А почему? — оживлённая энергия Корнера сильно смутила и без того застенчивого Невилла, и он отпрянул от парня, неторопливо направляясь к своим друзьям. Даже не оглянувшись. Фемида прищурилась, глядя ему вслед, слегка сожалея, что даже мысленно не узнала, что он хотел бы ей сказать. Лонгботтом был в некоторых вещах похож на неё, и его одиночество, которое он старался скрыть, но которое проявлялось каждый раз при таких отталкивающих моментах, сильно бросалось в глаза. А ведь он умел интересно рассказывать и говорить. — Нет, — ответила девушка, потянувшись всем телом и отлипая от колонны на секунду, чтобы снова болезненно столкнуться с холодным изваянием, — мне надо нагонять упущенное. Корнер также кивнул, не видя смысла уговаривать её, когда рядом раздался спокойный голос Бута: — Зря, ты многое теряешь, — сказал он, пока Энтони и Падма шли рядом с ним, бросая косые взгляды на стоявшую Кроусгроу. Девушка в ответ лишь пожала плечами, произнеся: — Думаю, мир не рухнет, если я не пойду в Хогсмид. Ничего страшного, схожу в следующий раз, — она изобразила кривую улыбку, на что Терри лишь фыркнул. Энтони же произнёс, что это действительно её выбор, и ребята отправились собираться к своему факультету. Флитвика за спинами студентов почти не было видно. Девушка вздохнула и уже собиралась вернуться в замок, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание, как вдруг услышала тихий вопрос: — Солёное или сладкое? Фемида резко подняла голову и увидела Рольфа, который прислонился плечом к колонне и с дружелюбной улыбкой смотрел на неё. — Что? К чему это? — слегка растерялась она, не понимая всей этой суеты вокруг её отказа посетить Хогсмид. Почему они все так переживают? — Ну, выбери, что хочешь попробовать из Хогсмида, раз уж не идёшь, — произнёс Саламандер, который в спокойном состоянии казался более саркастичным, чем в пылу эмоций, — я всё понимаю, обучение — это та ещё головная боль, но… отдых от нагрузки тоже необходим, иначе можно просто сойти с ума, — и его внимательный взгляд янтарных глаз словно пронзил её до самых глубин сознания. Конечно, она здесь новенькая, и один только вид замка поражает её воображение и заставляет задуматься о тайнах, скрытых за его стенами. Для обычных волшебников, за исключением тех, кто родился в маггловской семье, такая картина уже стала привычной. А почти годовое заключение в стенах школы, с возможностью лишь один или два раза в год видеться с родными, делает пребывание в этом волшебном месте похожим на… интернат. Тот самый интернат, куда Лиззи так настойчиво хотела её отправить. Раздалось громкое карканье Ди, сидящей на ветке. Кроусгроу вздрогнула, придя в себя, и прислушалась. Девушка нервно улыбнулась Саламандеру, стараясь не выдать своих тяжелых мыслей. В это время он с заботой думал о ней. Он беспокоился за неё, переживал и винил себя за то, что не вмешался раньше. А все потому, что… «Она не боится отстаивать своё» Именно эту мысль Кроусгроу уловила в его сознании, когда Рольф оказывался рядом с ней. Ей было очень приятно, что он так хорошо её понимает. И хотя со всеми остальными Фемида старалась поддерживать дружелюбную дистанцию, с Рольфом ей хотелось взаимодействовать чуть больше, из чистого любопытства. — Солёное, — быстро ответила она с мягкой улыбкой. Ей совсем не хотелось сладкого. Фемида не любила приторность во рту, хотя и не была равнодушна к сладкому. Скорее, она предпочитала что-то более умеренное. Рольф кивнул ей в ответ, улыбнувшись. Когда все наконец ушли в Хогсмид, девушка зашла внутрь. На главной площади она увидела тоскливо стоящего Поттера. Он явно не понимал, что ему теперь делать без друзей, которые ушли в Хогсмид. В отличие от него, Фемида точно знала, чем займётся до следующего урока с Люпином, который остался в Хогвартсе. Нет, она не будет писать письмо отцу. Она уже написала его в тот день, когда Ди принесла то письмо. И отдала Люпину, который сразу же отправил сову. Теперь ей оставалось только ждать ответа. Пока никто не видит, Кроусгроу присела в тихом уголке Хогвартса и с удовольствием открыла записную книжку Т.Т.Р. Эти записи так и вызывали у неё любопытство, а осознание того, что их писала юная девушка, что была педагогом у Люпина, который хорошо отзывался о её магическом мастерстве, лишь подогревало её интерес. В конце концов, Фемида, устроившись на подоконнике, ближе к свету и окну, открыла чужой блокнот. Его пожелтевшие страницы хранили в себе загадку, и девушка, затаила дыхание, словно боялась разрушить чары. Перевернув уже знакомую страницу, Кроусгроу обнаружила текст, написанный тем же витиеватым почерком. Она внимательно изучила пометки на полях и начала читать: «Данная работа написана с целью исследовательского энтузиазма и с надеждой, что все мои записи будут иметь пользу в будущем. Возможно, это поможет мне… Работа истинного любителя изучения магических феноменов не имеет имени, ибо принадлежит всем, кто смог докоснуться до Истины. (зм. Истина — в понимании маггловских особей то, что признается у них аксиомой. Для нас это, чем дышит и живёт волшебник, не забывший своих корней и помнящий свой род, хоть от него порой и тянет… наколдовать «родственный распад».)» «Что за «родственный распад»? Это как разорвать родственные узы что ли?», — подумала про себя Фемида, продолжая читать дальше, ощущая, как смакует каждое слово, написанное в этой тетради. «Итак, вместо того чтобы стать ликвидатором заклятий, я устроилась на работу в Хогвартс. Хотя тема проклятий всегда была мне близка, я поняла, что профессия ликвидатора не поможет мне глубже понять этот аспект магического мира. Хотя ликвидаторы и изучают проклятия как таковые, они не занимаются поиском средств защиты от них. Кроме того, большинство проклятий, с которыми они сталкиваются, подробно описаны в их инструкциях по работе с магическими предметами. Ничего нового. Ничего. Хотя все говорят об огромной опасности, поджидающей любого заклинателя, я считаю, что если проявить немного осмотрительности, смекалки и терпения, то эта работа станет почти идеальной. На самом деле, проклятья могут принимать самые разнообразные формы. Они могут быть наложены не только на места или предметы, но и на людей, животных и даже на целые поколения. Что же такое проклятье и как оно возникает? Проклятье — это заклинание, созданное с помощью мощного магического фона, которое оставляет след на определённом предмете или человеке. Снять его бывает крайне сложно, а иногда даже невозможно. Его так же бывает трудно обнаружить, особенно если человек хочет избежать последствий своих действий. Без опыта и навыков это не под силу. Фон магии остаётся после использования силы, и скрыть его можно, лишь впитав в себя. Проклятья формируются довольно просто, подобно тому, как выпекают пирог. Возьмём, к примеру, всеми любимый штрудель. Основой нашего проклятья будет служить магический потенциал волшебника. Если он слаб, то без дополнительной магической подпитки должного эффекта не достичь. Однако магическая подпитка — вещь нестабильная, и я бы не стала ей доверять. Это могут быть различные ритуалы, предметы, повышающие силы, и многое другое, что может привести волшебника с низким потенциалом к безумию. Чем больше у вас магического потенциала и энергии, тем прочнее проклятие закрепится на выбранной вами жертве. Эмоциональная составляющая является основой того, как именно проклятье будет выпущено в мир, какую форму примет и как будет воздействовать на выбранный объект. Хотя это может показаться невероятным, эмоции и желания — это главная движущая сила проклятий. Например, желание скрыть или спрятать объект идеально подходит для тех видов проклятий, с которыми борются заклинатели. Произнося проклятие с ненавистью или болью, вы выпускаете в мир магию, которая будет действовать так, как вы того желаете. Однако будьте осторожны: не переусердствуйте, иначе проклятие может стать неконтролируемым и обернуться против вас или вашей семьи. Таким образом, проклятья могут иметь защитные свойства, но только время покажет, насколько они окажутся полезными для тех, кто их наложил…» — Проклятья, связанные с ростом волос… — шептала Фемида список, представленный неизвестной ей бывшей преподавательницей защиты, — проклятья на рост зубов… Проклятья, заколдовывающие местность… Проклятья на… О, божечки… Кроусгроу нахмурилась, зажмурилась и встряхнула головой, пытаясь забыть прочитанное. Но внезапно она услышала вдалеке плач и злобный смех. Сначала она подумала, что ей показалось, и хотела продолжить чтение, но звуки стали ещё громче. Увидев, как по полу расползается лужа воды, Фемида почувствовала странное беспокойство, которое кольнуло её в бок. Любопытство и интерес, которые привели её сюда, не оставили и сейчас. Кроусгроу сложила тетрадь в сумку и, аккуратно ступая по луже, которая становилась всё больше и заполняла весь коридор, пошла вперёд. Наконец, она пришла к закрытому женскому туалету. Именно там жила всеми нелюбимая плакса Миртл. Кажется, теперь Кроусгроу знала, откуда взялась эта вода. А вот что касается смеха, который доносился из туалета, то, как только девушка открыла дверь, она увидела Пивза, парящего наверху и смеющегося над плачущим призраком. — Жалкая-жалкая плакса! Жалкая-жалкая плакса! — трубил он, явно потешаясь над Миртл, которая, спрятавшись в одной из кабинок, тянула: — Ы-ы-ы. Из той же кабинки, кстати, текла вода. Если так пойдёт и дальше, первый этаж точно будет затоплен. Вот радости-то будет ходить всем по колено в воде. Из-за этой воды ботинки девушки промокли. Хотя Фемида и не любила Пивза, особенно потому что его появление всегда предвещало появление Филча, она, как обычно, решила вмешаться. — Эй, отстань от неё! — воскликнула Кроусгроу, заставив злобного призрака рассмеяться. — У-у, бу-га-га, плаксивую Миртл пришла защищать девчонка-сквиб! Девчонка-сквиб! — насмехался он. Фемида сложила руки на груди, крепко сжимая сумку, и тяжело вздохнула. Пивз напоминал ей вредного, маленького ребёнка, которому всегда нужно было создать какие-то проблемы из ничего. В своё время она часто сталкивалась с такими детьми, один из них даже был её соседом в другом городе. А Дадли, который вечно кричал на неё из двора, был одним из самых ярких примеров. Против них был только один выход — пригрозить кем-то, кто пользуется авторитетом у таких детей. — Я сейчас Филча позову. Ему подобное с твоей стороны, ой, как не понравится. И Пивз действительно замер, хотя и ненадолго. Его пустые и бледные глаза отвратительно выкатились наружу, сделав оборот вокруг своей оси. Фемида поморщилась и прикрыла глаза, а Миртл, которая тоже не оценила происходящего, запищала в своей кабинке, издав громкий хлопок, видимо, забившись в унитаз. Кроусгроу уже начала жалеть, что пришла сюда, особенно когда Пивз с бесконечным энтузиазмом опустился вниз, вызвав огромный всплеск воды, который едва не обрушился на Фемиду. Она вовремя отскочила к ближайшей кабинке. «Что-то очень много сил для обычного бесхозного призрака», — с раздражением подумала девушка, когда Пивз звонко захохотал, явно не испугавшись её слов, — «со слов Люпина, обычные призраки толком ничего и не могут, они лишь оболочки от своих тел. А вот духи… К примеру, такие, как Миртл и Пивз. Они очень многое, что могут». Тогда следом напрашивался самый очевидный вопрос: что ей делать с неуправляемым духом? Помощь пришла неожиданно. Пока Фемида пыталась криком прогнать развеселившегося Пивза из туалета, она вдруг почувствовала, что за ней кто-то наблюдает. Кто это мог быть? Миртл? Вряд ли, она же спряталась в унитазе и не собиралась оттуда вылезать. Может быть, её ворона Ди? Но та сидела на ветке возле окна, которое находилось высоко над туалетом. К её взгляду девушка уже давно привыкла и даже не обращала на него внимания. Нет, это явно был кто-то посторонний. Может быть, ещё один призрак? Но почему она его чувствует? И тут… — Пивз, покинь комнату, — раздался женский голос, спокойный и требовательный, но с мягкими нотками. В нём звучали нотки величия, как будто говорившая была аристократкой. Фемида замерла, прижимаясь спиной к одной из кабинок, ощущая, как сгущается атмосфера, и становится трудно дышать. Пивз замер, словно маленький ребёнок, которым он отчасти и являлся, и начал умолять: — Ну… не-е-ет, я только начал… Я только… Я… Но его плаксивый тон был прерван надменным и холодным тоном, прозвучавшими в том же мягком, спокойном голосе: — Пивз, сейчас же. Пивз, издав пронзительный визг, вылетел за дверь женского туалета, громко хлопнув ею. Фемида осталась одна, наедине с духом туалетной девочки и загадочной тварью, прятавшейся в тени. Ноги задрожали. А сердце едва не остановилось от: — Привет, — неожиданно произнесло перед ней полупрозрачное лицо, заставив Фемиду вжаться в кабинку. Она затаила дыхание, сердце пропустило несколько ударов, и на мгновение ей показалось, что она забыла, как дышать. «Зачем так пугать-то?!» — едва не вскрикнула Кроусгроу, как из кабинки показалось расплывчатое лицо Миртл, поправлявшей очки. — О, тёть, — пробормотала девочка, перестав хныкать, когда незнакомая «тёть» отлетела от Фемиды на безопасное расстояние, чтобы она могла рассмотреть её. «Тёть» выглядела довольно необычно, в отличие от других полупрозрачных призраков, которые были похожи на белые пятна. Этот же призрак имел серый фон, что привлекало к ней внимание. Судя по всему, она была одета в платье, которое носили в прошлом, но без излишней пышности, характерной для того времени. Платье было немного разорвано на плечах, где были нарисованы различные узоры. В одном из них девушка узнала черепаху, из которой торчала змея. Что? Боже, как это странно, подумала Фемида, постепенно приходя в себя от шока. — Здравствуйте… — произнесла она, глядя на развевающиеся волосы, выбившиеся из её растрепанной причёски призрака, которая подпрыгивала при каждом движении головы. — вы кто? Вы… ещё один призрак тут живущий? Глаза неизвестной женщины-призрака угрожающе сверкнули, заставив Кроусгроу ещё сильнее вжаться в кабинку и с трудом перевести дыхание. Они были у неё тёмные. Как небо без звёзд. Как бездна. Как истинная тьма. Глядя в эти глаза, ты словно тонул, задыхался, погружаясь всё глубже на дно без надежды на спасение. Фемида задерживала дыхание, но это, казалось, было бесполезно, учитывая, с какой пристальностью её рассматривало это неизвестное привидение. Хотя… это было не совсем привидение. С ней явно что-то было не так. — Я — дух, — произнесла она, и всё сразу стало ясно. В это верилось легко. А затем она добавила: — и… я не из этих мест. Просто погибла в ста километрах отсюда… Залетела… Осталась жить… «Всё ясно», — подумала Фемида, осторожно кивнув, чтобы не разозлить духа. Вдруг она нестабильна. — А у вас есть имя? — спросила она тонким голоском, вызвав противный смех у Плаксы Миртл, которая насмешливо протянула: — Она вас боится, теть… Боится… — и Миртл снова залилась отвратительным смехом, скрываясь в унитазе, который с оглушительным хлопком скрылся под водой. «Конечно, боится. Она — странный дух, непохожий ни на кого из местных обитателей. Попробуй тут не бояться. Я в туалете умирать не собираюсь», — мысленно проворчала Кроусгроу, пытаясь успокоиться, так и оставшись прижатой к кабинке. Женщина, которая парила в воздухе, склонила голову. Её движение было настолько плавным и легким, что казалось, будто она не существует в пространстве. Однако её появление было настолько внезапным, что Фемида едва не лишилась чувств от страха. От этого неизвестного духа исходила прохлада, а его запах напоминал что-то застоявшееся в воздухе. Когда холодные пальцы коснулись побледневшей щеки Фемиды, она почувствовала пронизывающий холод, который, казалось, проникал внутрь её тела. Тёмные глаза женщины будто заглядывали в самую душу, словно высасывая её изнутри, но Фемида смогла устоять. Возможно, ей помогло то, что она крепко стояла на ногах, опираясь на кабинку женского туалета. — Молодость… Как же прекрасно, — прошептала женщина, — я тоже помню, как была молодой и наивной, слепо веря всему… Но тебе не стоит меня бояться… — она отступила назад, отплывая, и Фемида почувствовала, что может вновь дышать. Дух отвернулась, прошептав: — моё имя Инесс. — Инесс? И? — произнесла девушка, наблюдая за тем, как умершая обернулась, сверкнув глазами, которые чернели, словно клякса в тетради. На её губах появилась усмешка, и она прошептала — И всё. Больше от меня ничего не осталось, — дух вновь подлетела к ней, разглядывая её с таким интересом, будто перед ней был какой-то ценный экспонат. Тем временем страх Фемиды начал отступать, и в её душе проснулось то самое любопытство, которое уже не раз приносило ей столько неприятностей. А всё туда же! — Прошу прощения за неудобный вопрос… Как вы стали такой? — Фемида слегка отделилась от кабинки, к которой прижималась, и взглянула на парящего в воздухе духа. Вода уже достигла щиколоток, и было очевидно, что Кроусгроу пора возвращаться в башню, чтобы высушить обувь, но ей хотелось… Неожиданно захотелось ещё немного поговорить. Новый дух показался ей слишком загадочным и необычным. Инесс ответила с необычной улыбкой, перевернувшись так, что теперь летела вниз головой. У мёртвых, как известно, есть свои причуды. — Я нашла свою погибель на дне морских волн, — произнесла она, и Фемиду передернуло от этого описания. Инесс же вернулась в нормальное положение и добавила: — чувство вины и горе поглощали меня, и в конце концов вода стала моим спасением. «Она что… самоубийца?» — холод осознания пронзил Фемиду до самой груди, сжавшись тугим плотным кольцом, от которого стало трудно дышать. Она привыкла к тому, что привидения — это души бывших живых людей. Она привыкла к вечно хлопающей голове Ника, привыкла к Миртл, которая вечно хныкала, стоило пройти мимо туалета. Но осознание того, что летающий рядом дух сам отнял у себя жизнь, не укладывалось в её голове. Сейчас она почти не слышала чужих мыслей, за исключением тихих отголосков тех, кто остался в школе. — А как вы… вот так вот? — Кроусгроу, которая обычно блистала красноречием, сейчас едва могла вымолвить и пару слов. Инесс, проведя пальцами мимо её волос, взлетела ввысь, сжав руки у груди и проговорив мягко: — Несмотря на желание обрести покой, я не могла оставить этот мир, испугалась… Тьмы, — женщина обернулась, невесомо поплыв по воздуху, — мой испуг, мой страх… пробудили во мне те знания, которые помогают оставаться на мосту, когда ты не живой и не мёртвый, когда ты… — она подлетела ближе к Фемиде, что вновь невольно замерла, прошептав ей очень тихо в лицо: — просто есть. Фемида глубоко вздохнула, вглядываясь в печальное, но странно улыбающееся лицо погибшей женщины. На мгновение она задумалась о том, что такая жизнь может быть непростой и для обычных людей, не только для призраков. Инесс вновь воспарила вверх, проводя бестелесными пальцами по каменным плитам женского туалета. Она произнесла: — Когда-то давно… тогдашний директор школы милостиво позволил мне существовать в этих стенах. Я вдыхала жизнь, которая теперь была мне недоступна, и наблюдала за детьми, напоминавшими мне мою Ариадну… — Кроусгроу удивленно подняла бровь, но Инесс продолжила, как ни в чем не бывало: — правда, за своё пребывание здесь я до сих пор несу свою плату… — Плату? Какую плату? — не совсем поняла Фемида, переспросив её. Но, увидев, как хищно сверкнули две бездны в глазах Инесс, она сразу же осознала, что о «плате» ей лучше не знать. Однако, ей было интересно узнать и другие вещи. Записная книжка бывшего преподавателя по защите от тёмных искусств согревала её сумку, но незнание имени вызывало беспокойство. Люпин, несмотря на все вопросы Фемиды, намеренно не сообщил ей имени своей последней преподавательницы, что казалось странным. Что же произошло с ней в тысяча девятьсот восьмидесятом году? Куда она исчезла? Издаёт ли она ещё магические работы, подобные той, которую Фемида читала сейчас? Возможно, дух, который, вероятно, живёт здесь уже несколько сотен лет, сможет пролить свет на эту тайну? Стоило хотя бы попытаться. — Слушайте… А вы всех знаете из Хогвартса, кто тут был? — аккуратно поинтересовалась Кроусгроу, заметив, как наклонилась вбок всем корпусом Инесс, качнув головой. Заинтересовалась. — В моём вечном существовании года проходят, как вода, и многие лица стираются из памяти. Но если ты укажешь мне на явные признаки человека, который тебя интересует, я могу вспомнить его, особенно, если он — свежая кровь, — слова духа вызвали у Фемиды лёгкое беспокойство, но она пересилила себя и спросила: — Так, ну по вашим меркам это было не так давно. Возможно, вы помните молодую студентку, которая вскоре стала профессором по защите от тёмных искусств? Я не знаю её внешности, но это было больше десяти лет назад… А! — Кроусгроу осторожно достала из сумки записную книжку неизвестной и открыла её на первых страницах. — это она писала… — Она писала о проклятьях, не так ли? Я помню этот почерк. Мне нравится подглядывать за теми, кто пишет, — произнесла дух, внимательно изучая тетрадь. Затем она перевела взгляд на Фемиду, которая аккуратно сложила записную книжку обратно. Дух воспарила выше, возвышаясь над девушкой. — Кажется, у меня сложился образ… Да, я вспомнила её. — Вспомнили? — удивлённо проговорила Кроусгроу, едва не затаив дыхание. Дух кивнула, паря, заходя в одну стену и вылетая из другой. — Я помню, как это было… Стать профессором в таком молодом возрасте — это большая честь, и не все выпускники школ могут её удостоиться. Некоторые получают отказ и уходят. Чтобы стать преподавателем, в тебя должны верить, и ты должен подавать самые лучшие надежды, — Инесс мечтательно сложила руки на груди и вздохнула. — Ах, судьба… Когда я была моложе, я так мечтала обучать и вести за собой людей… Но… — она развернулась всем телом вниз, прогнувшись в пояснице, — не сложилось. Фемида прищурилась и кивнула. Она и раньше догадывалась о таком развитии событий, а после прочтения некоторых записей поняла, что эта девушка прекрасно знает, о чём говорит. Возможно, она это практиковала? — А почему она ушла, вы не помните? — спросила Кроусгроу, натолкнувшись на печальный вздох и безразличное: — Кажется, так сложились семейные обстоятельства. Кроусгроу неожиданно подумала, что это должность буквально гонит людей отсюда. — Вот как… И как её звали тогда? Инесс, парящая в воздухе, остановилась и в растерянности покачивалась из стороны в сторону. Фемида, ожидавшая в напряжённой тишине, боялась услышать новый отказ. Но вскоре дух, словно воспрянув, приблизилась к ней и, едва касаясь бестелесными пальцами её плеча, произнесла: — Кажется… Её имя было Тесса Рейнелл. Большего не вспомню. Тесса Рейнелл? Фемида вздохнула, подумав, что её имя, соединённое с фамилией, звучит очень необычно. Это сочетание казалось странным, но в то же время завораживающим, словно приятная мелодия. Т.Т.Р была Тессой Рейнелл, а её второе имя оставалось загадкой. Но это было не важно, главное, что Кроусгроу вообще знала его. Главное… Рейнелл. Т.Т. Рейнелл. Странно. А ведь её инициалы были Ф.К.Р. Но значило ли это что-то? Фемида, тряхнув головой, словно отгоняя наваждение, пришла в себя. Наверное нет. Ничего не значило.