Corvus corax

— Ты?! Ты здесь?! Если бы Гарри Поттер мог кричать погромче, то в их купе мог бы забежать целый поезд пассажиров. Фемида, которая надеялась провести время в купе с Римусом в тишине и спокойствии, была очень разочарована, когда у них образовались попутчики. Похоже, что счастье не может длиться долго. Девушка подняла глаза и увидела Поттера, который стоял в проёме купе. За его спиной маячили две головы, которые толкали друг друга, требуя объяснений. Фемида лишь покачала головой, показывая, что Поттеру следует войти в купе, а не стоять в проходе, создавая там толпу из идущих людей в вагон поезда. И Поттеру пришлось войти. Кроусгроу, бросив быстрый взгляд на Люпина, подумала, что он проснулся, но потом поняла, что он не спит, а просто дремлет. Его мысли метались от «я должен защитить» к «я не причиню вред». Фемида совсем не понимала этих мыслей, но пообещала себе разобраться в них, как только появится возможность. Сейчас она находилась под пристальным вниманием троих подростков, которые, вероятно, были младше её на год, так как дружили с Гарри Поттером. Дурсли как-то говорили, что Гарри всего тринадцать лет, но он уже был таким проблемным и вечно создавал им неприятности. Рыжеволосый парень смотрел на неё с любопытством, а девушка (возможно, это была та самая Гермиона, о которой Гарри думал в автобусе), чей взгляд был скорее суровым, чем строгим, изучала Фемиду, словно она была чем-то, чего не должно быть! Их мысли вполне соответствовали их характерам. Вот что кратко заметила Фемида, пока Поттер рассказывал о своих приключениях в ночном автобусе. С печалью она осознала, что до сих пор не отдала ему плату за проезд. — Поэтому я и удивлён, что ты здесь, — произнёс Поттер, обращаясь к сидящей Фемиде. В это время рыжий мальчик пристально разглядывал полусонного преподавателя, который, как выяснилось из слов самой Фемиды, был профессором, — как ты здесь оказалась? Кроусгроу не хотела вдаваться в подробности того, почему она оказалась здесь, а не дома, как это было последние несколько лет её уединённой жизни. Однако нужно было что-то ответить, и Фемида, не отрывая взгляда от учебника по истории Хогвартса, произнесла с ленцой: — Во время разговора с Фаджем, — сказала Фемида, стараясь не раскрывать всей правды, — он заметил во мне магический потенциал, который раньше был скрыт от меня. Поэтому я отправляюсь восполнять этот пробел в знаниях. Однако, судя по нахмуренным бровям девушки, сидевшей между своими друзьями, этот ответ её не убедил. Кроусгроу не беспокоило, поверят ей или нет. Она знала, что Дамблдор, скорее всего, скажет что-то подобное, и подруге Гарри придётся принять эту «правду». — Ты что же, сквиб? — с удивлением спросил рыжий парень, которого, как оказалось, зовут Рон. Гермиона тут же вмешалась и сделала ему замечание за такое обращение. Гарри же продолжал хранить молчание, погружённый в размышления о прошлом и, по-видимому, пытаясь осмыслить ситуацию, которая складывалась вокруг него в данный момент. Однако Фемида не обратила внимания на это определение и ответила спокойно, но с лёгкой иронией: — Сам ты сквиб, — Кроусгроу на секунду подняла глаза на юношу, заметив его заинтересованный, но не совсем доброжелательный взгляд. С долей иронии в голосе она продолжила, — скорее, это ваши совы никак не могли долететь до меня. Видимо, им не позволяли ваши тарифы. Рон прищурился в ответ на это замечание, Гермиона не оценила шутку, а Гарри тихо рассмеялся, вероятно, представив эту картину настолько ярко, что не смог сдержать смех. Друзья вскоре не могли не присоединиться к нему. Атмосфера в купе стала более приятной, но в ней всё ещё ощущались тени недомолвок, окружавшие Фемиду. Никто так и не смог понять, что происходит. Кроусгроу не отличалась особой общительностью, привыкнув всегда быть одна. Она лишь изредка бросала короткие взгляды на ребят, которые тихо переговаривались между собой, но не вступала с ними в диалог. Они обсуждали Хогсмид — деревню, населённую исключительно магами. Фемида не проявила особого интереса к этой теме, поскольку была наслышана о Хогсмиде от Люпина, который даже сумел раздобыть форму для получения разрешения на посещение деревни. Отец Фемиды, конечно, заполнил эту форму, но сама Кроусгроу сомневалась, что с её загруженным графиком, она сможет хотя бы раз посетить Хогсмид. За один год освоить три курса — задача непростая. Нужно сделать всё возможное, чтобы освоить новый материал, понять его и, главное, запомнить. Ведь Люпин предупредил, что сейчас она будет учиться на третьем курсе, а не на четвёртом, как положено, как раз из-за загруженности. Он сказал, что нужно успеть подготовиться к экзамену СОВ за три года, что бы это ни значило в мире магии. Девушка безразлично наблюдала за тем, как ребята спорили из-за большого кота, которого они только что выпустили. Живоглот, так его звали, производил впечатление очень умного животного, несмотря на свои охотничьи инстинкты. Он пытался поймать крысу Рона, которая зашевелилась в кармане, явно стремясь убежать от острых когтей хищника. «Спасаться! Надо спасаться!» Внезапно в голове девушки появилась мысль, которая показалась ей чужой и даже немного раздражающей. Она резко подняла глаза, пытаясь понять, от кого исходят эти странные мысли. Может быть, от крысы? Или это мысли кого-то из купе, чьи мысли, как шум водопада, уже давили на уши. Но не успела Фемида прийти к какому-либо логическому заключению, как мимо них проехала тележка с обедом. — Может быть, разбудить его? — предложил Фемиде Рон, имея в виду Люпина. В это время девушка ласково гладила спинку Живоглота, который запрыгнул на её место. Уизли с каким-то непонятным выражением смотрел на эту сцену. Гермиона же, напротив, была довольна и словно говорила взглядом: «Видите, он такой милый!» Однако Фемида, которая почему-то не могла слышать мысли кота, подозревала, что Живоглот явно хотел, чтобы она поделилась с ним своими бутербродами. Поэтому Кроусгроу так и поступила. Ведь кто она такая, чтобы отказывать котику, верно? При этом отвечая на вопрос Рона: — Не стоит, он очень устал, пусть отдохнёт. Если захочет, сам проснётся. — Вы знакомы? — удивлённо воскликнул Уизли. Гермиона, тихо попросив его быть потише, толкнула его в бок. Люпин, слегка пошевелившись, продолжил спать, не проснувшись от возгласа. — Да, я познакомилась с ним до того, как он стал «спящей красавицей», — с лёгкой иронией произнесла Фемида, отламывая ещё один кусочек от последнего бутерброда и протягивая его Живоглоту. Тот с удовольствием принял угощение и, довольно облизнувшись, с аппетитом его съел. Похоже, на данный момент желание убить чужую крысу исчезло. Рон больше не знал, о чём спросить, и понимал, что Кроусгроу вряд ли сможет дать ему разумный ответ. Однако после обеда, прочитав ещё около сотни страниц по истории Хогвартса и почти дойдя до конца, Фемида незаметно для себя погрузилась в сон. Учебник так и остался открытым на её коленях, которые удобно устроились около стола. Ситуация усугубилась, когда на неё внезапно опустилось что-то тяжёлое, но одновременно мягкое и тёплое. Похоже, оно решило отблагодарить её за прежнюю заботу. Девушка ненадолго просыпалась, когда слышала чей-то шёпот. Однажды, когда в купе явно громко ссорились, она приоткрыла глаза на мгновение. У входа стояли Рон и Гарри, которые почти полностью закрывали собой пространство. Ещё не проснувшись до конца, Кроусгроу не обратила внимания ни на чужие мысли, ни на светловолосого паренька, который с улыбкой показывал на неё пальцем из-за спины Рона. Девушка только фыркнула, отвернувшись к окну, и засопела. Она и правда устала, ведь всё это время её окружали вопросы: кто она такая, откуда взялась, кто её родители, что с ними случилось и где они сейчас… Сейчас ей хотелось хотя бы на мгновение забыть о своих переживаниях. Она понимала, что пока она новичок в мире магии, никто не откроет перед ней свои двери. Ей предстоял долгий путь к постижению всего волшебного, что ждало её впереди. Кот, спавший на ней, слегка пошевелился, устраиваясь поудобнее. Хотя Гермиона тихо позвала его, Живоглот не спешил покидать тёплое место. Возможно, Фемида могла бы спать и дальше, но внезапно она ощутила, что стук колёс стал тише, а её охватило беспокойство, которое усиливалось с каждой минутой. — Мы уже приехали? — хрипло спросила Кроусгроу, открывая глаза. Её тело было будто сковано, а мысли — словно в тумане. Она не могла понять, что происходит. Однако её сознание уловило отголоски чужих мыслей, которые создавали ощущение тревоги и необычности ситуации. — Нет, и это удивительно, ведь нам ещё далеко ехать, — произнесла Гермиона, в то время как Гарри, движимый любопытством, высунул голову из купе. А поезд, и правда, почти остановился. Фемида уже собиралась потянуться, чтобы сбросить кота, который разлёгся на её коленях, как вдруг поезд резко дёрнулся и остановился. Девушка, не удержавшись, упала со своего места вместе с котом, услышав, как громко хлопнулся об пол её учебник по истории Хогвартса. Но это было не самое страшное. В тот же миг, когда погас свет, в её голове пронеслись сотни… сотни чужих криков. Фемида, едва не закрыв уши, увернулась от тяжёлых ног Рона, который бросился к запотевшему окну. Она всё же встала, снова села на своё место и, наклонившись, начала искать учебник, упавший вместе с ней. Было так темно, что казалось, будто они оказались на дне океана, где нет ни единого луча света. Фемида могла бы запаниковать, но из-за наплыва всевозможных тревожных и пугающих мыслей, которые в этот момент наполняли сознание всех учеников Хогвартса, её собственный страх отступил на задний план. Лёгкое чувство тревоги охватило девушку, словно обруч, но она старалась сохранять спокойствие и невозмутимость. Она стойко терпела головную боль, которую причинял ей шум чужих мыслей. Внезапно распахнулась дверь. — Простите! Вы не знаете, что случилось? Этот голос показался ей знакомым, пока Гарри, который всё ещё стоял у выхода из купе, не назвал его. Им оказался Невилл Лонгботтом — тот самый мальчик, на которого постоянно ворчала его странная бабушка в шляпе из грифона. Именно он первым сравнил её с чем-то по-настоящему красивым, а потом чуть не потерял сознание от смущения, когда девушка бросила на него взгляд. Фемида внезапно почувствовала облегчение от того, что в купе сейчас темно. Иначе было бы не избежать новых неловких ситуаций. А Кроусгроу не хотелось бы в данную минуту вспоминать их первую встречу. Невилл буквально рухнул на место рядом с ней, и в этот момент Живоглот недовольно зашипел, потому что сам хотел занять это место, а Невилл ещё и на хвост ему случайно наступил. На этом толкотня в купе не закончилась. Гермиона, полная решимости узнать всё, что только возможно, уже собиралась направиться к машинисту, как столкнулась с Джинни — сестрой Рона. И без того не самое просторное купе стало совсем тесным. — Осторожно! — тихо произнесла Фемида, когда девочка, забежав в купе, налетела на чьи-то ноги и громко вскрикнула. Невилл, сидящий рядом, вздрогнул и обернулся. Девушка могла лишь представить, как испуганно он смотрит на неё. Его мысли, по крайней мере, метались от одной панической идеи к другой. — Ой, кто здесь?! — Не бойся, я не кусаюсь и не царапаюсь, всё в порядке, — произнесла девушка, пока внизу раздавалось недовольное мяуканье Живоглота. Однако вскоре этот шум утих, когда раздался тихий голос Люпина. Фемида, не сдержавшись, слегка фыркнула, подумав, что наконец-то «спящая красавица» проснулась. Её раздражение по поводу сложившейся ситуации постепенно нарастало, поскольку поезд уже несколько минут был погружён во тьму, а взрослые, казалось, не особо заботились об этом. Внезапно вспыхнул свет, и в напряжённой атмосфере послышалась считалочка про колпаки. Фемида, с удивлением и недоумением, пристально смотрела на Люпина. Он же, пряча взгляд, держал в руке неожиданно вспыхнувшее пламя. Оно освещало его уставшее, бледное лицо, отчего светлые глаза казались ещё более впалыми. В этот момент Фемида почувствовала себя виноватой. Неужели он болен? Раньше она как-то не задумывалась об этом, слишком была занята своими мыслями. Однако Римус поднялся, намереваясь выяснить, что же происходит, и в этот момент дверь снова открылась. Мгновение — и в голове Фемиды раздались испуганные мысли всех, кто был в купе, кроме Римуса, конечно. На пороге кабины появилась тёмная костлявая фигура, закутанная в плащ. От неё исходил запах тьмы, холода, сырости и гнили, и этот аромат вызвал у Кроусгроу приступ тошноты. Она сглотнула, и её громкий звук, должно быть, привлёк внимание фигуры в плаще, которая зашевелилась, словно собираясь войти внутрь. Из-под капюшона плаща мрачной фигуры донёсся протяжный хриплый звук, похожий на то ли на вой, то ли на вздох. Казалось, что он хотел поглотить не только воздух, но и всё вокруг.

ЙЕ-ХЕ-ХЕ, ЙЕ-ХЕ-ХЕ…

КУ-КУ…

А-а-а… А-а-а!!!

Тс-с… тише-тише. Тс-с.

Эти звуки… Они словно вырвались из её ночного кошмара, который был настолько реальным, что она не могла отличить его от яви. В этом кошмаре, кроме этих звуков и непроглядной темноты, не было ничего. Фемида почувствовала, как её охватила дрожь, и инстинктивно вжалась в своё кресло. Она ощущала прерывистое, быстрое дыхание Лонгботтома. О, да, сейчас этот страх был вполне оправдан. Ведь от этого существа… совсем не исходило никаких мыслей. — Никто из нас не прячет Сириуса Блэка под мантией! Уходи! — громко воскликнул Люпин, оказавшись рядом с этой загадочной тварью. Кроусгроу уже не сомневалась, что это не человек. Но чудовище не уходило. Невилл дрожал рядом с ней, а Джинни, которая была неподалёку, громко шмыгала носом, вероятно, расплакавшись со страху. Тяжёлое дыхание, казалось, заполняло всё купе. Все застыли, обуреваемые ужасом. «Экспекто Патронум» Мысль, мелькнувшая в голове Люпина, врезалась в сознание Кроусгроу, словно освобождая её от пут. Внезапно дышать стало легче, а когда из палочки вырвался свет, отогнавший чудовище в сторону, Фемида осознала, насколько же, оказывается, может быть полезной волшебная палочка. Но не это привлекло внимание Фемиды. В этот момент она заметила слабый отблеск света от заклинания. Она увидела, что на полу лежит Поттер, его тело сотрясают судороги, словно в предсмертной агонии. — Гарри плохо, — произнесла она, но из-за шума, который издавало чудовище, выходя из купе, и Люпина, шедшего за ним, её услышал только Невилл. — Что? — Он посмотрел на пол, привлекая всеобщее внимание в купе, — ребята, Гарри упал, с ним что-то не так! В темноте, спотыкаясь друг о друга, они подняли Гарри с пола и усадили на нижнюю полку, совершенно растерявшись и не зная, как быть. Фемида, конечно, знала, как оказать первую помощь, благодаря своему отцу. Однако она сомневалась, что после встречи с неизвестным существом эти знания могут ей пригодиться. Неожиданно в купе вспыхнул свет, и в дверях появился Римус. Увидев дрожащего от лихорадки Поттера, он бросил быстрый, почти безумный взгляд на Фемиду и с силой произнёс: — Ему нужна вода. На лицо. Быстро. Эти слова прозвучали как приказ, но Фемида и сама понимала, что сейчас не время для вежливых разговоров. Она бросилась к своему рюкзаку, вытащила оттуда бутылку воды, откупорила крышку, налила воды в ладонь и резко выплеснула её на Гарри. В то же время Кроусгроу аккуратно похлопала его по щекам, стараясь привести в чувство. Его трясло, но постепенно дрожь утихла. Парень сделал глубокий вдох и медленно открыл глаза, не совсем осознавая, что происходит. — Я слышал вой. Это выло то чудовище? — тихо спросил Гарри, когда Люпин раздал всем по кусочку шоколада, пристально глядя на Кроусгроу, которая только сейчас осознала неожиданную щедрость Римуса с плиткой шоколада. «Он их ждал» Девушка с раздражением достала свою шоколадку, в которой уже не хватало несколько кусочков, и, откусив половину от дольки, уже не могла насладиться её нежным и мягким вкусом. Её охватила дрожь от пережитого, и шоколад, казалось, отдавал горечью. Звуки из ночного кошмара, всё ещё преследовали Фемиду. Услышав от Гермионы и Люпина, что никто ничего не слышал, девушка неожиданно произнесла в поддержку Гарри: — Возможно, это было какое-то твоё страшное видение? Я тоже слышала звуки, но они были из моего ночного кошмара, — она не обратила внимания на изумлённый взгляд Лонгботтома, который узнал в ней ту самую девушку с платформы, из-за которой сильно смутился. Кроусгроу буквально почувствовала, как он медленно отступает назад, словно опасаясь её, — может быть, это чудовище олицетворяет твои страхи? — Он не боггарт, — усмехнулась Гермиона, словно Фемида произнесла что-то невероятно глупое. Хотя её не поняли и остальные в купе, Люпин же с неким странным интересом взглянул на неё и ответил: — Да, это не боггарт. Это дементор из Азкабана, откуда сбежал Сириус Блэк. Они обыскивают все магические поезда в поисках Блэка. Я надеялся, что они не станут вступать в открытую конфронтацию со школьным поездом, полным учеников, и мы спокойно доедем до Хогвартса, — спокойно говорил Римус, хотя его считалочка про колпаки всё чаще сбивалась с ритма, — и да, они не вызывают страх. Скорее, они забирают все положительные эмоции, особенно радость… Но возможно, когда больше ничего не остаётся, ты вспоминаешь всё самое худшее? Все замолчали, не зная, что ответить на вопрос Люпина. Римус, заметив, что они погрузились в размышления о произошедшем, встал и сказал, что хочет проверить, как там другие дети, и узнать у машинистов, скоро ли они отправятся. С этими словами он покинул купе, оставив дверь открытой. Оставшись наедине, они заговорили о дементоре и о том, какие чувства он у них вызвал. Фемида же молчала. Она почти ничего не знала о волшебном мире и не могла судить, является ли то, что она видела, самым страшным из того, с чем ей придётся столкнуться в будущем. Девушка стояла, сложив руки на груди и держа в одной из них обёртку с оставшейся плиткой шоколада. Она слушала разговор ребят и, конечно, их мысли. Непроизвольно, потому что она совсем не умела отгородиться от них. Гермиона думала о том, что Гарри в опасности, ведь Сириус Блэк ищет его. Рон и Джинни были напуганы, и в их мыслях не было ничего, кроме страха. Поттер корил себя за то, что потерял сознание из-за дементора, и пытался понять, откуда он мог слышать вой. Внезапно Фемида ощутила, как по её спине пробежал холодок, вызванный мыслями Невилла. «А я ведь тоже… тоже слышал… Крики… Возможно, крики моей мамы» У Фемиды расширились глаза, но она быстро взяла себя в руки и постаралась выглядеть невозмутимо, как будто ничего не произошло. Мысли вихрем кружились в её голове, не давая ни на секунду расслабиться. Кажется, за тем, что Невилла провожала на поезд именно бабушка, скрывается нечто большее, чем просто нехватка времени у родителей. Невилл, встретив её взгляд, быстро опустил свои карие глаза, охваченный смущением. Вероятно, он всё ещё корил себя за свои мысли, в то время как девушка не видела в этом ничего предосудительного. Если бы Лонгботтом только знал, что она может слышать его мысли, он, вероятно, потерял бы дар речи от смущения. — Удивительно, как вас много, — раздался насмешливый голос. Кроусгроу услышала рядом с собой насмешливые и издевательские мысли, которые, словно по волшебству, превратились из испуганных и трусливых в злобные и мерзкие. Она догадывалась, что кто-то, пытаясь скрыть свой страх, готов был унижать других, — забились от страха в тесную каморку? — Сандерсон, — прошипела Гермиона, раздражённо, когда увидела, что возле их купе появился новый человек. Фемида прищурилась, глядя на черноволосую девушку, вышедшую из полутьмы вагона. Она была красивой, с тонкими чертами лица и распущенными волосами, которые казались ещё темнее ночи. Её слегка прищуренные янтарные глаза так и светились ехидством, — уходи, нам не до тебя. Названная Сандерсон усмехнулась, демонстративно игнорируя Гермиону, словно та не имела никакого значения. Затем она взглянула на Гарри, который всё ещё выглядел бледным, а его футболка была мокрой от воды, выплеснутой на него Кроусгроу. Улыбка незнакомой девушки стала ехидной, что свидетельствовало о том, что она наконец-то сложила все кусочки головоломки в своей голове. Фемида только сейчас заметила, что на мантии девушки, в отличие от мантий Невилла и Джинни, где были вышиты львы, красовалась аккуратно вышитая белая змея на зелёном фоне. Вероятно, это и есть факультет чистокровных, о котором говорилось в учебнике — Слизерин. — Вот это да! Мальчик-Который-Выжил и спас мир от зла, выглядит так, будто ему нужна помощь сейчас, — Гарри с негодованием посмотрел на незнакомую девушку, которая решила поиздеваться, чтобы скрыть свой страх. Это был довольно испытанный способ, который используют люди, неуверенные в себе, но который может быть неприятен другим. Кроусгроу тяжело вздохнула, не желая вступать в конфликт, учитывая напряжённую атмосферу в купе. Однако, судя по всему, Сандерсон не собиралась задерживаться надолго. Из-под мантии девушки появилась рука, держащая жабу. Фемида сразу узнала в ней питомца Лонгботтома. Он и сам догадался об этом, подавшись вперёд. — Тревор! — воскликнул Невилл. В этот момент Сандерсон, презрительно сжав губы, наклонилась вперёд и с насмешкой подбросила жабу вверх, словно обычный шарик. Её смех был полон злобы и насмешки. Когда жаба оказалась в воздухе, сердце Фемиды замерло от страха. Если Лонгботтом не поймает её, она погибнет. Но, к её удивлению, несмотря на свою легкую неуклюжесть, Лонгботтом ловко поймал жабу, мягко удержав её на руке. Живоглот недовольно мяукнул в ответ на такое обращение. Сандерсон же, увидев это, решила завершить своё пребывание рядом с ними, сказав: — И это храбрейший сын самих Лонгботтомов, возится со своей полудохлой лягушкой, какой позор, — Сандерсон произнесла последнее слово с такой злобой, будто её окружал невыносимый смрад и гниль. Невилл задрожал, и Фемида невольно прочитала его мысли. Она почувствовала, как его охватили боль, отчаяние и злость. «Не смей говорить о моих родителях!» — вспыхнуло в его сознании, но тут же угасло, сменившись почти мгновенным смирением, — «а ведь я и вправду позор, самый настоящий, их позор». Эта эмоция, так хорошо знакомая Фемиде, но теперь почти ненавистная, зажгла в ней пламя, словно спичка, чиркнутая по оголённым проводам её нервов. Она разозлилась. — Во-первых, это жаба, — четко произнесла Кроусгроу, заставив Сандерсон остановиться, а всех остальных с удивлением уставиться на Фемиду. — Во-вторых, давай будем честны: этот поток желчи, который ты сюда принесла, был вызван тем, что ты сама испугалась кваканья жабы в темноте. Разве не так? — Кроусгроу внешне оставалась спокойной, но взгляд её серых глаз был стальным, осуждающим и полным презрения. Это было лишь незначительное проявление её злости по сравнению с тем, как сильно она могла бы рассердиться. Ведь раньше Кроусгроу старалась не проявлять своих чувств, не злиться и не обижаться, чтобы никого не ранить. Она принимала всё со смирением, которое было ей присуще. Но теперь ей это надоело, и она больше не была готова мириться с такими людьми, которые ради своего эго могли насмехаться над окружающими. Однако Сандерсон, похоже, была задета этими словами. Она резко обернулась, войдя в купе, чтобы взглянуть на Фемиду. В мыслях девушки Фемида сразу же нашла подтверждение своим словам. Хотя это было и так очевидно, учитывая, как сильно она старалась скрыть свой страх. — Что ты сказала? Ты кто такая вообще? Назови своё имя и род по крови! — но Фемида в ответ лишь коротко огрызнулась: — Тебе это знать необязательно, мои слова к этому вообще не относятся. Сбавь свой тон. Сандерсон явно хотела схватить её за воротник и хорошенько встряхнуть, но Грейнджер вмешалась прежде, чем произошла драка. Она с силой вытолкнула Сандерсон из купе в коридор вагона, произнеся: — Я же сказала: оставь нас в покое! — Грязнокровке слово не давали! Фраза, которую выкрикнула Сандерсон, вызвала бурю негодования у всех, кто был в купе. В их мыслях царили гнев и проклятия в адрес Сандерсон. Рон и Джинни сразу же вытащили свои палочки, и скандальная девица последовала их примеру. Неизвестно, как бы развивались события, если бы не внезапное вмешательство Невилла, который спас ситуацию. Он просто и решительно закрыл дверь, не дав конфликту разгореться до вселенских масштабов. Однако треск, раздавшийся от закрывшейся двери, был настолько громким, что все вздрогнули, включая самого Лонгботтома. — Ой, надеюсь, я её не сломал… Его бормотание прерывалось беспокойными мыслями о том, что вскоре ему предстоит отправиться за своими вещами. Фемида могла бы посочувствовать ему, но почему-то она злилась на него. Возможно, из-за тех же чувств, которые были свойственны ей, но которые не принесли ничего, кроме разочарования в жизни и ощущения обмана? Если бы она была более активной и любознательной, а не такой смиренной… Возможно, это всё стало явным бы давным-давно? И тогда Фемида не чувствовала бы себя сейчас как рыба, выброшенная на берег, не зная, что ждёт её впереди. Разумеется, Невилл не имеет к этому никакого отношения. Он не несёт ответственности за произошедшее с ней. Кроусгроу изо всех сил старалась убедить себя в этом, но скрывать своё разочарование в себе было бы неразумно. Действительно, неразумно. Принимая во внимание, что она уже успела навлечь на себя проблемы одним разговором с министром, можно сделать вывод, что её стремление к независимости становится всё более деструктивным. Поэтому, не обращая внимания на изумлённые взгляды Гарри, его друзей и Джинни, которые были очень удивлены тем, как она заступилась за Невилла, девушка протянула Лонгботтому остатки шоколада из своей упаковки. Невилл всё ещё был подавлен, но она надеялась, что это поможет ему немного прийти в себя. — Н-но, — смутился Невилл, явно не решаясь взять шоколад, да ещё и в присутствии всех. Но Фемида, не испытывая неловкости перед окружающими, настойчиво протянула ему шоколадку. — Вот вам всем, не волнуйтесь. Разделите оставшиеся дольки пополам, — Фемида отвернулась и направилась к своему месту. Она чувствовала лёгкое опустошение и умиротворение, понимая, что смогла сдержать свой гнев на человека, которого, кажется, и так жизнь обделила. «А я ведь тоже… тоже слышал… Крики… Возможно, крики моей мамы» Мысли Невилла не давали ей покоя, и она начала собирать вещи. Рядом с ней, довольный, мурчал Живоглот, чей внимательный взгляд словно подмечал её излишнюю нервозность. Тем временем Лонгботтом раскрыл упаковку шоколада и обнаружил, что вместе с оставшейся плиткой в ней лежит надкушенная долька шоколада. С губ Лонгботтома сорвался лёгкий, растерянный смешок, когда он осознал, что эта удивительная девушка, обладающая необычайным спокойствием и пугающим сдержанным хладнокровием, которое проявлялось даже в гневе, так стремилась поддержать его, что отдала ему свою единственную сладость, пусть даже и надкусанную. Вскоре Фемида услышала тихий шорох и, подняв глаза, увидела на столике обёртку от своего шоколада. Она вновь открыла её и обнаружила целую дольку, лежащую рядом с надкушенной, и только тогда осознала, какую именно шоколадку дала Невиллу. Но, похоже, он не был сильно расстроен. К сожалению, сказать ему что-то ещё она не успела. Лонгботтом уже ушёл.

***

Когда поезд наконец-то остановился на нужной станции, Фемида с облегчением вздохнула. От Гермионы Кроусгроу узнала, что её конфликт произошёл с самой Мией Сандерсон, ученицей Слизерина, как она и предполагала. Семья Сандерсон, хоть и была чистокровной, не считалась особенно известной в кругу чистокровных магов. Однако недавно её отец занял высокий пост в Министерстве, несмотря на то, что раньше служил Тому-Кого-Нельзя-Называть. Кроусгроу была очень рада, когда поняла, что зря избегала общения с этой троицей. Наконец-то ей рассказали, почему Гарри так популярен в волшебном мире. Ей поведали всю историю с Волан-де-Мортом и о том, что происходит сейчас. Эти знания были очень полезны для Кроусгроу, а спокойное общение со сверстниками оказалось весьма увлекательным. Возможно, она бы провела с ними всё время до замка, но как только поезд остановился, Римус увёл её с собой. Кроусгроу не горела желанием расставаться с новой компанией, но выбора не было, поэтому она последовала за будущим профессором Люпином. Они сели в одну из первых карет, направлявшихся в Хогвартс, и отправились в путь. Вскоре девушка заметила тёмную лошадь, тащившую их карету. Это было поистине удивительное создание: огромный вороной крылатый конь, напоминавший скорее скелет, обтянутый гладкой шелковистой кожей. Его морда была похожа на драконью, а большие широко открытые белые светящиеся глаза без зрачков притягивали взгляд. Довольно жуткая картина, если честно. — Кто это? — спросила она у Римуса, который тоже бросил взгляд на коня и, слегка удивившись, перевёл его на Фемиду. — Ты его видишь? — А не должна? — слегка нахмурилась Кроусгроу, ощущая, как лёгкий холодок бежит по плечам, заставляя поежиться, — он довольно огромный, да и пугающий… Его трудно не заметить. Римус понимающе кивнул. Он, похоже, испытывал те же чувства к этим созданиям, что и Фемида. — Всё верно, но есть одна деталь… Не все могут их видеть, — произнёс Люпин, и девушка удивлённо приподняла бровь. Тогда мужчине пришлось объяснить: — их называют фестралами. Это волшебные существа, пришедшие к нам из потустороннего, астрального мира. Я бы сказал, что они служат проводниками между миром живых и миром мёртвых. Поэтому увидеть их может только тот, кто уже сталкивался со смертью. Люпин пристально посмотрел на Фемиду, и она теперь осознала, почему он был так удивлён, что она способна видеть этих созданий. — Мы с отцом были бессильны перед болезнью, которая унесла нашу бабушку. Я не видела, как она ушла из жизни, но присутствовала на её похоронах. — Кроусгроу опустила голову, с трудом подбирая слова, которые из-за комка в горле звучали особенно тяжело. — Долгое время я не могла смириться с утратой, но постепенно осознала, что её больше нет, и с этим пониманием мне пришлось жить. — Соболезную. Некоторое время они ехали в тишине, пока фестрал неторопливо вёз их карету через густой лес. Звуки ночного леса — шорох ветвей кустов и стрекотание птиц — заполняли всё вокруг, заставляя невольно расслабиться. Однако Фемида, осознавая, что вскоре вся её жизнь изменится, чувствовала, что едва может усидеть на месте, несмотря на кажущееся спокойствие. Римус, вероятно, заметил это и мягко улыбнулся ей. Заметив его улыбку и вспомнив всё, что произошло в поезде, девушка решила отвлечься разговором с будущим преподавателем. — Так вот почему вы сели со мной в поезд? Вы знали о дементорах и что они могут появится в поезде, поэтому взяли с собой столько шоколада, чтобы успокоить всех пассажиров, да? — спросила Кроусгроу, заметив, как слегка померкла спокойная улыбка Римуса. Он тяжело вздохнул и начал объяснять: — Да, но я всё равно сел бы на поезд с детьми. Профессор Дамблдор опасался, что дементоры могут нарушить договор и приблизиться к детям, поэтому был нужен тот, кто сможет их отогнать. — Фемида кивнула, осознавая его слова, — потом… произошла эта ситуация с тобой, и профессор попросил меня позаботиться о тебе. Поэтому всё сложилось удачно, и я смог выполнить два дела одновременно, — Римус замолчал, словно что-то обдумывая или вспоминая, но Фемида, кроме дурацкой считалочки, более особо ничего не могла услышать. И вдруг он спросил: — ты говорила, что тоже слышала звуки, когда появился дементор. На что это было похоже? Фемида сразу же насторожилась, осознав, что вопрос Люпина не случаен. Он явно что-то хотел узнать, задав его. Однако Фемида не стремилась вспоминать те ужасные звуки, от которых мурашки бежали по коже, а сердце начинало биться чаще. — Это были звуки из моего ночного кошмара. Не самые приятные, честно говоря. Возможно, в детстве я чего-то испугалась, и теперь это трансформировалось в такие звуки, — быстро и энергично объясняла Фемида. Она старалась не останавливаться на себе слишком долго, продолжая говорить: — Лонгботтом тоже слышал какие-то звуки, если что. Просто он не захотел их обсуждать. Он подумал, что они похожи на крики… его мамы. Фемида задумчиво прикусила нижнюю губу, осознав, что произнесла вслух то, о чём не собиралась говорить. Мысли Невилла вызывали у неё тревогу, и она надеялась, что это тоже был ночной кошмар, как и у неё. Однако что-то подсказывало ей, что это было не так. Мрачный взгляд Люпина лишь усилил её беспокойство. — Мамы… — с тяжелым вздохом произнес Римус. — Возможно, он помнит это где-то на подсознании… Встретив встревоженный взгляд Кроусгроу, мужчина наклонился к ней и тихо заговорил: — Я говорю тебе это, потому что ты все равно узнаешь из его мыслей, но… — Люпин, казалось, пытался найти подходящие слова, чтобы она поняла, — родители Невилла были очень храбрыми людьми, но чужая злость… она гораздо ужаснее, чем можно себе представить. Особенно злость и ярость волшебника. Они пострадали от рук темных волшебников. Они живы, но словно и не живые. Они… — «Овощи», — тихо произнесла Фемида, прекрасно понимая чувства Невилла, когда Сандерсон смеялась над ним. Её отец много рассказывал ей о медицине и своей профессии, поэтому она хорошо знала о вегетативном состоянии, в котором, по всей видимости, находились родители Невилла. — Нет, они не овощи… — не совсем понял её Люпин, и девушка, вздохнув, объяснила: — Это медицинский термин для пациентов в вегетативном состоянии, которые лишены способности к разумной деятельности, — Кроусгроу быстро потерла глаза, чувствуя, как они начинают щипать. Она всегда тяжело реагировала на разговоры о таких пациентах, и осознание того, что даже мир магии не лишён подобных проблем, тяжёлым грузом ложилось на её сердце, — это сделал Волан-де-Морт? — Ты уже знаешь и о нём? — Римус был удивлён тем, как много информации смогла получить Фемида, пока его не было рядом, — нет, не совсем так. Это были его сторонники. Они схватили Фрэнка, отца Невилла, и применили к нему одно из запрещённых заклинаний, что… впоследствии и стало причиной его нынешнего состояния. Каким-то чудом этим людям удалось добраться до дома, где находились Алиса и Невилл. В то время их семья скрывалась ото всех, но сторонникам тёмного волшебника удалось обнаружить их, — Люпин тяжело вздохнул, — помнится, люди из Министерства нашли Алису в доме… Она была без сознания, а комната Невилла была запечатана заклинанием. Его, кстати, с трудом сняли. Вероятно, Алиса запечатала комнату на эмоциях… — Какой ужас… — прошептала Фемида, приложив ладони к губам. От этого рассказа её сердце словно провалилось куда-то вниз. Мир магии оказался ещё более жестоким, чем она предполагала. Возможно, даже более жестоким, чем можно было вообще подумать. Люпин кивнул и нежно потрепал девушку по плечу, словно пытаясь успокоить её. Они приближались к Хогвартсу, но даже вид огромного замка, сверкающего ещё ярче вблизи, не мог принести ей успокоения после того, как она узнала о судьбе родителей Невилла. — Ты бы всё равно узнала об этом из мыслей Невилла или от кого-то другого, поэтому я говорю тебе… А ещё потому... — мужчина вздохнул, склонив голову вниз, и его неровная, немного стриженная чёлка упала на лоб, когда он продолжил, — потому что я прошу тебя не пытаться так тщательно и самостоятельно копаться в своих корнях, пытаясь что-то узнать. Всё обязательно откроется со временем. А если ты будешь искать правду, залезая туда, куда не следует, то можешь пострадать. Это ради твоего приёмного родителя, который вложил в тебя всю свою любовь. Не заставляй его потом страдать из-за своего выбора отправить тебя в Хогвартс, хорошо? Фемида, посмотрев на Люпина, поняла, что он рассказал ей о тех событиях, чтобы она не пыталась заглянуть в своё тёмное прошлое, которое могло бы открыть ей волшебный мир. Ещё и за живое задел, упомянув её единственного родителя. Последнее, чего бы она хотела, — это причинить боль отцу, рассказав о том, что с ней может случиться. Она видела, как он переживал, отправляя её сюда, и хотела показать ему, что это место может быть безопасным, хотя сама уже сомневалась в этом. Однако Люпин был прав: тайны прошлого не стоят страданий её отца, если из-за них она пострадает. Поэтому Фемиде ничего не оставалось, кроме как тихо произнести: — Хорошо. Я вас поняла. Но она всё же надеялась, что Люпин когда-нибудь более подробно расскажет ей о том, где находятся её настоящие родители и что с ними случилось.

***

Наконец-то Фемида достигла своего конечного пункта — замка Хогвартс. Люпин стремительно вёл её по коридорам к главному залу, где уже собирались ученики. Худощавая, но грациозная, словно кошка, женщина вела за собой с десяток детей, которые, следуя друг за другом, тихо перешёптывались. Девушка, следуя за Римусом, не могла не удивляться внутреннему убранству замка. Её поражали его размеры: казалось, что и без того огромный замок внутри словно становился ещё больше. Было очевидно, что здесь не обошлось без магии. Вскоре они оказались в просторном зале, где вдоль стен располагались четыре длинных стола, а чуть дальше виднелся ещё один стол, видимо, для преподавательского состава. Перед ним находилась кафедра в виде совы, рядом с которой стоял стул, на котором лежала похожая на башмак Шляпа. Фемида поспешила за Люпином, который, обогнув пожилую женщину с детьми, подвёл Кроусгроу к этому стулу. Она бросила быстрый взгляд на потолок и с удивлением отметила вечернее небо, которое, возможно, виднелось за стенами замка. Ей хотелось бы насладиться этим видом подольше, но Люпин оставил её одну возле злосчастного стула со шляпой и поспешил к Дамблдору. Пожилой мужчина, увидев Фемиду, мягко улыбнулся ей и продолжил слушать то, что говорил ему Люпин. Тем временем девушка с любопытством рассматривала стол, за которым сидели преподаватели. Её внимание сразу привлёк крупный мужчина, похожий на великана. Возможно, он и был им. Рядом с ним сидел маленький старичок с седыми волосами, который с интересом наблюдал за ней. Фемида с улыбкой встретила взгляды других преподавателей, но внезапно её внимание привлекли чёрные, как сама бездна, глаза, которые она никогда раньше не видела. Эти холодные чёрные глаза были похожи на «тёмные туннели», где можно было замёрзнуть насмерть. Его короткие, тёмные волосы резко контрастировали с бледной кожей, а взгляд был немигающим и пристальным, словно он смотрел на Кроусгроу, как на воскрешённую из небытия. Такой взгляд был у него. Девушка почувствовала холодок, когда попыталась проникнуть в его мысли, но её глаза словно застлала тьма, от которой стало невыносимо тошно. По её спине поползли мурашки, ноги задрожали, и Фемида, не удержавшись, опустила взгляд на пол. Раздались хлопки. Это был Дамблдор, который призвал всех к тишине. К ней подошла женщина-профессор, которую она пока не знала, и взяла в руки Шляпу. В этот момент раздался голос пожилого мужчины, который, словно гром, прокатился по залу: — Прежде чем мы начнём распределение первокурсников по факультетам, — он встал и обвёл всех взглядом, — мне бы хотелось исправить ошибку, которая была допущена несколько лет назад. Даже магия иногда может ошибаться, и в результате кто-то может лишиться возможности учиться в Хогвартсе. По залу пронёсся возбуждённый шёпот, а Фемида, опустив глаза, старалась не смотреть на учеников или на того странного профессора с пугающим взглядом. — Как это чуть не произошло с юной мисс, рядом с которой сейчас стоит наш профессор Минерва МакГонагалл, — женщина внимательно посмотрела на Фемиду, и та, преодолев смущение, подняла взгляд на преподавателя. МакГонагалл с удивлением взглянула на Кроусгроу, но теперь этот взгляд стал для неё привычным. Она подозвала девочку к себе и попросила сесть на стул. Тем временем Дамблдор продолжал: — Поэтому, чтобы исправить эту несправедливость, юная мисс начнёт обучение именно с третьего курса, предварительно освоив предыдущие два, — Дамблдор присел и произнёс ещё более громко и торжественно: — да начнётся распределение по факультетам! «Что? Со мной? Я не хочу, не надо!», — запаниковала Кроусгроу, чувствуя, как бешено стучит её сердце, а дыхание становится слишком прерывистым. Шум голосов и чужих мыслей полностью оглушал Фемиду, и она едва могла услышать собственные. Всё произошло слишком неожиданно, а объявление о её жалком положении среди других учеников только усилило чувство неловкости. Кажется, девушка из поезда злобно смеётся над тем, что услышала. На голову Кроусгроу, которая от неожиданности зажмурила глаза, опустилась Шляпа. От неё веяло чем-то старым, даже похожим на запах сухого дерева. Вдруг Шляпа пришла в движение, и Фемида чуть не дёрнулась, чтобы сбросить её. Лишь крепкая рука Минервы удержала её на месте. «Насколько гигиенично надевать на голову шляпу, которая побывала на головах множества учеников? И не факт, что все они были чистые», — подумала Фемида, и от этого осознания её охватила лёгкая дрожь. В это время Шляпа заскрипела, как половицы на полу, и произнесла: — Какая знакомая магическая энергия, такая сильная… и волнообразная, — произнесла Шляпа, заставив девушку замереть. Её первоначальный испуг от того, что шляпа ожила, быстро сменился любопытством. Она обещала Люпину не вмешиваться, но разве можно винить её за то, что Шляпа сама хочет поделиться своими тайнами? — Знакомая? Кого напоминает? — тихо спросила Кроусгроу, надеясь, что сейчас получит ответы на свои вопросы. Однако шляпа, кажется, решила проигнорировать её, произнеся: — Ваш характер, ваши способности, ваши возможности… Хм, это непростой выбор… Вы… словно два в одном, — Фемида, несмотря на необъяснимый трепет перед говорящей Шляпой, не могла не удивиться словам. Что значит «два в одном»? Но Шляпа продолжила: — Хотя, нет, я, кажется, знаю, где вам будет самое место. И прежде чем девушка успела задать вопрос о её решении, Шляпа громко и звучно, даже громче самого Дамблдора, объявила на весь зал, где с напряжением и лёгким ожиданием все ученики смотрели прямо на неё: — КОГТЕВРАН!!! И этот момент полностью изменил прошлую жизнь Фемиды Кроусгроу. Настала новая полоса.