Corvus corax

В итоге, Фемида сама не поняла, как они оказались в этом странном и довольно пугающем автобусе, который, казалось, появился из ниоткуда. Произошло это по той причине, что, услышав о «волшебниках» и «трудной жизненной ситуации», Гарри, конечно, поспешил в автобус. Фемида же, стремясь остановить его и направить на правильный путь, последовала за ним. К сожалению, двери за ней резко захлопнулись, и она едва не упала на пол движущегося транспорта, который стремительно мчался вперёд. Стэн Шанпайк был очень разговорчив, и мысли его были так же шумны, как и его речь. Из-за этого головная боль Кроусгроу, которая немного утихла, снова усилилась, и она поморщилась. Гарри же оплатил счёт за них обоих, чем несколько смутил Фемиду, которая совсем не ожидала такого от него. — Я потом отдам тебе, — произнесла она, когда Гарри с легкой улыбкой кивнул ей в ответ, — просто… считай, что я провожаю тебя, чтобы в случае чего не оказаться обвиняемой в том, что отпустила тебя одного в этот автобус, — пробормотала Фемида, оглядываясь вокруг. Странный автобус был полон спальных мест, и они с Гарри, сидя на одном из них, делили его на двоих. Поттер лишь усмехнулся в ответ на её слова, но в глубине души, кажется, был рад, что не он один оказался в такой сложной ситуации. — А как же твои слова о том, что ты несовершеннолетняя и у тебя нет выбора? — с улыбкой спросил он. Фемида вздохнула и ответила: — Это касается лишь меня и моей ситуации. По отношению к тебе, это никакой роли не играет. Гарри снова рассмеялся, но не сказал ничего в ответ. Фемида почувствовала, что он находит её забавной. В этот момент гул голосов стал громче, и перед ними появился Стэн, который с задорной улыбкой произнес: — Эй, ребятишки, а вы ведь так и не представились, — он прислонился к ним, держа какую-то газету в руках. Фемида слегка присмотрелась к ней и, увидев, как шевелятся картинки в ней, зажмурилась, резко отвернувшись. Кажется, этот день точно решил её свести с ума. Уже и фотографии стали двигаться. Фемида не успела хоть как-то отреагировать на слова кондуктора, как Гарри, сидевший рядом, резко проговорил: — Невилл Лонгботтом. Услышав это, девушка слегка прищурилась. Ей было забавно наблюдать за этой ситуацией. Ведь, несмотря на страх перед странным и пугающим автобусом, Поттер без колебаний зашёл в него, а вот произнести свои настоящие инициалы почему-то не решился. К тому же, он явно произнёс имя и фамилию другого человека. Гарри не похож на талантливого лжеца, способного сочинять истории на ходу. Любопытно… кто же тогда такой этот Невилл Лонгботтом, под чьим именем, Поттер сейчас едет в автобусе? Кондуктор, удовлетворившись ответом юноши, ждал, что скажет она. Однако юная Кроусгроу не собиралась отвечать в том же духе, что и Гарри, и поэтому произнесла лишь: — Ирис. — Ирис? И? — Стэн был явно озадачен таким ответом. В это время девушка наблюдала за тем, как Гарри прячет за волосами свой шрам, о существовании которого она узнала из его мыслей. — И ничего. Больше я вам ничего не скажу. Шанпайк, услышав ответ Кроусгроу, не смог сдержать громкого смеха. Учитывая, как автобус трясло на поворотах, казалось, что его смех вместе с воздухом в лёгких вырвется наружу. Гарри смущённо опустил взгляд в пол, а Фемида мысленно назвала его идиотом. Отсмеявшись, Стэн произнёс, широко разведя руками: — Ох, Невилл, я вижу, у тебя довольно неразговорчивая подружка, — его яркие глаза светились весёлым лукавством, но Фемиде отчего-то было совсем не весело, — не переживай, малышка, никто тебя здесь не укусит. «Боже правый, если меня ещё раз назовут «малышкой», то я точно кого-нибудь укушу», — мысленно подумала девушка, прищурив взор серых глаз на смеющегося кондуктора. Поттер, уловив изменение настроения в автобусе, обратил внимание на газету, которую держал Стэн. Он начал разговор о Сириусе Блэке, преступнике, о котором в последнее время ходили разговоры. Однако, по словам Стэн, этот образ был ещё более зловещим, чем рассказывали в новостях. Он был безумным, жутким и… О каком Тёмном лорде они вели речь? Кто такой Волан-де-Морт? И кто такие магглы? Почему Гарри говорит с кондуктором так, будто что-то понимает об этом? Может ли, что Поттер тоже был не в своём уме немного? Или же она только сейчас узнала то, о чём не могла догадываться раньше? Чего не должна была знать? — Гарри, — произнесла Фемида, и он, обернувшись, увидел в её глазах растерянность, — о чём вы говорите? Что происходит? От вопроса Кроусгроу Поттер немного растерялся. Он бросил короткий взгляд на Стэна, который ушёл к другим пассажирам, когда Гарри задал курс на «Косой переулок» (об этой улице Фемида тоже никогда раньше не слышала). Затем парень слегка придвинулся ближе к ней, словно стараясь, чтобы их никто не услышал, и прошептал: — Слушай. Я думаю, тебе не стоит... в это углубляться, — Гарри поправил оправы очков, стараясь скрыть лёгкую тень смущения от того, что приходится говорить подобные вещи, — ты не поймёшь… а так только голову сломаешь. Исходя из того, что Фемида успела послушать про каких-то тёмных лордов, чьи имена нельзя произносить вслух, про убийства магглов и прочее… Действительно. Проще было забыть и не думать. Вскоре автобус, петляя и словно скользя по земле, как по тонкому льду, остановился в каком-то месте. Фемида, выглянув в окно, увидела очертания одной из улиц Лондона, которые ей раньше не доводилось видеть. Фемида несколько раз бывала в Лондоне, когда отец брал её с собой к своей болеющей бабушке. Бабушка всегда встречала её с лёгкой, усталой улыбкой. Она ушла тихо и незаметно, лёжа на своём диванчике с прикрытыми глазами. Кажется, именно тогда Фемида впервые столкнулась с понятием смерти и долго не могла смириться с мыслью, что больше никогда не увидит свою любимую бабушку, которой она пела песни и рассказывала стихи. В детстве Фемида даже хотела остаться жить с бабушкой и помогать ей, пока отец мог бы спокойно зарабатывать на жизнь своей любимой профессией. Но бабушка не хотела никого обременять и всегда отправляла внучку и сына домой, говоря, что им здесь нечего делать. Нечего… Увидев эти улицы, девушка сразу же вспомнила о них. Она отогнала прочь мысли о прошлом и слегка покачала головой. Ведь Стэн уже отправлял их на выход, как мысленно, так и вслух. Поэтому Фемиде и Поттеру ничего не оставалось, как выйти из автобуса в сопровождении Шанпайка. Однако, к их удивлению, у выхода из автобуса их уже ждал человек. Он был невысокого роста, полноватый, и носил длинную полосатую мантию с серебряной застёжкой. Его брюки были бутылочного цвета, а на жилетной цепочке висели массивные золотые часы. «Ух, какой богатый дяденька», — подумал Фемида, когда они вышли из автобуса. Гарри сразу же вспомнил, как его зовут — Корнелиус Фадж. Эта мысль пришла и в голову Стэна, который замер, выходя из автобуса. — Ну, наконец-то, Гарри, — произнес он и его голос рокотом прошёлся по пустой улице. «Несносный мальчишка здесь. Святой Мерлин, сколько же с ним проблем…» «ГАРРИ?!» — мысли Стэна были настолько оглушающими, что Фемида едва не запнулась на выходе из автобуса. Стэн, казалось, был готов разразиться бурной речью, но министр, словно скала, остановил его, чтобы успокоить. Он с трудом удержал желание кондуктора поделиться с окружающими неожиданной новостью, которую он узнал. Фадж был очень взволнован. Его мысли метались от мысли о того, что Гарри вечно создаёт им проблемы, до радости от того, что… Блэк не смог добраться до него… Что? Значит, странные истории Стэна в автобусе имеют под собой реальную основу? Боже правый, куда она попала? Корнелиус обратил на неё внимание почти сразу же, как только увидел, что она выходит из автобуса вместе с Гарри. В свою очередь, Поттер, заметив многозначительный взгляд Корнелиуса, негромко произнёс: — Это случайно вышло… Я… Простите… — Разберёмся, — сказал Фадж, скрывая раздражение за спокойным голосом. Однако ни Стэн, ни его друг водитель, которые принесли чемодан Поттера в небольшую забегаловку, не заметили этого. Их встретил сутулый старик, который был очень рад видеть министра. Но больше всего он радовался тому, что с Гарри всё в порядке. Это окончательно сбило Фемиду с толку, но теперь это было не её заботой. Она подумала, что раз Гарри встретили, то всё в порядке, и она может уйти, но её остановил холодный голос Фаджа: — Юная леди, подождите моего возвращения из кабинета, после беседы с мистером Поттером, я бы хотел… Задать вам пару вопросов. Фемида, прищурившись, посмотрела на него, не веря в то, что он говорит. Но… Ей пришлось вежливо кивнуть. Министр дал указание пожилому мужчине по имени Том не отпускать Фемиду и ушёл с поникшим Гарри в какой-то кабинет. Фемида осталась стоять в зале, где на неё с лёгкой угрозой и некоторым подозрением смотрел пожилой мужчина. В его голове роились догадки о ней и о том, о чём министр хотел поговорить с ней. Пока девушка ждала возвращения Фаджа, её мысли лихорадочно крутились, анализируя события, произошедшие с ней за последнее время. В голове проносились воспоминания о рассказе Стэна о Сириусе Блэке и о том, что почти каждый человек, с которым они сегодня столкнулись, думал о нём. Казалось, в этом месте магия и волшебство стали чем-то обыденным, что было очень странно. А ещё этот «Косой переулок»… Фемида никогда раньше не слышала о такой улице в Лондоне. Что же всё это могло означать? Действительно ли магия или же просто её сумасшествие? Погружённая в свои мысли, девушка не сразу услышала, как открылась дверь. В проёме показался улыбчивый Фадж, который осторожно подошёл к ней. — Идёмте, юная леди, я обещал мистеру Поттеру вернуть вас домой. Вы можете мне доверять, я близкий друг Гарри Поттера, — говорил он, а в её голове так и бились мысли министра, что грозным колоколом заставляли сердце сжиматься. «Боже, Мерлин, сколько неприятностей от Поттера за один день. Со сколькими магглами у меня сегодня возни… А всё из-за того, что его жизни угрожает этот Блэк!». — Да? А где Гарри? Могу я с ним попрощаться? — Фемида не хотела идти с тем, кому она не могла полностью доверять. После всего, что произошло за последнее время, каждый вызывал у неё подозрение. Однако, похоже, министр не собирался до конца играть с ней в «добряка», потому что его лицо тут же стало серьёзным. «Будет она тут ещё командовать». — На вашем месте я бы молча последовал за мной, — сказал он, — вы, мисс, находитесь в незнакомом месте, без галлеона или даже жалкого кната, — при упоминании незнакомой валюты у Фемиды дрогнула бровь. Том, стоявший позади них, выглядел угрожающе, готовый помочь министру с метлой и выгнать её из своего заведения, — вы далеко от дома, и только я могу помочь вам. Понимаете? — Понимаю, — в голосе Фемиды прозвучала неожиданная твёрдость, заставившая девушку с вызовом взглянуть на министра. В его карих глазах, как ей показалось, промелькнули отблески молнии. — Тогда не стоит тратить время друг друга. Фадж поспешил покинуть загадочное заведение, и Кроусгроу последовала за ним, осознавая, что здесь что-то не так. Старик молча и сурово проводил их взглядом. Казалось, его тёмные глаза неотрывно следили за их удаляющимися спинами. Но Фемиде было на это относительно всё равно. Странные люди давно не беспокоили её. Однако мысли министра, которые стали более чёткими спустя пару минут ходьбы, были ей очень интересны. И они... пугали её. «Нужно отвести её в Министерство магии, чтобы на неё наложили заклинание Забвения. Тогда одной проблемой станет меньше. Как же пронырливы эти магглы!» Именно так думал Корнелиус, шагая рядом с ней. Он явно хотел скрыться где-то в переулке, чтобы его не заметили. А юная Кроусгроу почувствовала, как чужие мысли словно привязывают её к земле, и ей становится тяжело идти за этим странным, неоднозначным и, очевидно, лицемерным человеком. «Так нагло улыбаться, а самому думать о другом», — Фемида, охваченная гневом, шла рядом с молчаливым министром, который изначально хотел с ней поговорить. Но, похоже, всё это было лишь спектаклем для Поттера, в то время как сам министр думал о… «Ничего, всё в порядке, скоро это пронырливая, дерзкая девчонка всё забудет.». Забудет? Что это значит? Что, значит, забудет? Кого? Или что? Этот день или вообще всю свою жизнь?! Куда этот мерзкий лгун её ведёт?! Фемида уже начинала сожалеть о том, что села с Поттером в этот странный автобус. Она лишь беспокоилась о мальчике-сироте, над которым издевались его родственники. А здесь его встретили, как восходящую звезду! Более того, все переживали, не встретил ли он Блэка, который то ли кровожадный убийца, то ли ещё более ужасное существо. За то её вели, словно на эшафот, желая, чтобы она забыла о чём-то! О чём именно? Неужели только об этом путешествии с Поттером на странном автобусе до Косого переулка? В любом случае, ей было бы невыносимо лишиться своих воспоминаний. Каждое из них, даже если и вызывало неприятные чувства, было неотъемлемой частью её личности. Без одного из них она не смогла бы существовать как личность. Это путешествие также сыграло свою роль, открыв перед ней новые горизонты и позволив прикоснуться к тому, о чём она раньше даже не подозревала. Поэтому, вне зависимости от того, является ли это магией или нет, Кроусгроу ни за что не согласилась бы расстаться с этими драгоценными воспоминаниями. А если после этого… она станет глупой? Или вообще инвалидом? Фемида понимала одно. Надо было что-то делать. Терять память или рассудок в её планы не входило. Но как поступить? Что могла она, четырнадцатилетний подросток, противопоставить взрослому мужчине, обладающему достаточному опыту и жизненному влиянию, способному справиться с ней? Вот что? Но тут ей вспомнились слова Гарри. ты бы уж точно не сидела здесь, в ожидании того, что кто-то примет решение. Ты бы принимала его сама. Фемида, прикусив нижнюю губу, нервно размышляла. У неё не было другого выхода, кроме как попытаться убежать от Фаджа, хотя потом ей придётся самой искать дорогу домой. Чтобы реализовать свой план, ей необходимо было отвлечь его, используя его внушительные размеры. Девушка замечала, как он внимательно смотрит на неё, словно опасаясь, что она попытается сбежать. И Кроусгроу, деловито выпрямившись и набрав в грудь побольше свежего ночного воздуха, проговорила: — Что за заклинание Забвения вы хотите применить ко мне? Это движение чуть не заставило Корнелиуса споткнуться и упасть на холодную землю. Удивительно, но мужчина отреагировал довольно быстро, развернувшись к ней всем корпусом. В его взгляде читался шок, а глаза горели, словно пламя, заставляя девушку отступить на шаг. — Откуда ты знаешь это? Я тебе не говорил об этом. Мнимое изображение спокойствия было разбито в пух и в прах. — Вы даже не отрицаете, что собирались сделать это, — брякнула Фемида, пока её ноги медленно волочились назад, несмотря на все крики разума бежать скорее без оглядки. Но… Фемида не торопилась, словно затаившаяся кошка, поджидая момент. — Как ты… узнала об этом? — повторил Фадж, с трудом сдерживая гнев. Он почти нависал над ней, заставляя её оглядываться, чтобы не упасть. — Вы же сами это сказали, — его глаза сверкнули мрачным огнём, и Фемида, вновь набравшись сил, выпалила: — как и о том, что вы рады, что с Гарри всё в порядке и Блэк его не тронул, хотя вы и не были в восторге, разбираясь с его проблемами, — увидев, как Фадж широко раскрыл глаза, Фемида ошеломила его ещё больше, добавив: — вы слишком громко думаете, господин министр! Кроусгроу стремительно бросилась в неизвестном направлении, но, видимо, не учла ловкость и скорость Корнелиуса. Не успела она сделать и пары шагов, как её схватили за рукав кофты. Фемида, собравшись с силами, чтобы вырваться из чужой хватки, вдруг почувствовала, как мир вокруг потемнел, а всё тело сдавило со всех сторон. Она не могла вздохнуть — грудь будто стиснули железным обручем. Глаза словно вдавило внутрь черепа, а барабанные перепонки прогибались… Фемида упала на деревянный пол. Она не сразу осознала это, потому что голова кружилась, а глаза слезились. Однако, услышав шаги, давящие на пол, Кроусгроу попыталась встать. Но ноги едва держали её ослабевшее тело, и она хваталась руками за воздух, пока не наткнулась на что-то, похожее на стул. Опершись об него, она тяжело дышала. Но внезапно она почувствовала, как в глаза проник слабый свет, который стал причиной ещё большего раздражения и слёз. Фемида приоткрыла веки и увидела, что Корнелиус направляет на неё светящуюся палочку. Его взгляд был полон мрака. — Где я? — спросила Кроусгроу, осознавая, что они явно находятся не на улицах Косого переулка. Откуда в таком случае здесь мог взяться стул и деревянный пол? — что вы… что вы… сделали? — Прости, девочка, но тут я спрашиваю, — голос Фаджа был строг, даже более холоднее, чем раньше. Его тон был настолько холодным, что пробирал до костей, — ты сообщница Блэка?! Где он? «Наверное, про Блэка было лишнее говорить, Боже… Надо было бежать, как только сказала первую фразу, а я застыла, время выигрывала… Идиотка», — ругала себя Кроусгроу, чувствуя, как её состояние постепенно возвращается в норму. — Если бы я знала, то обязательно сказала бы, — произнесла она, слегка щурясь от странного света, исходящего от палочки, — вы могли бы не тыкать меня этим… — Это магический атрибут любого волшебника! — воскликнул он раздражённо, — где Сириус Блэк?! Как ты можешь знать все мои мысли? Откуда тебе известно, что я министр? И что значит «громко думаешь»? «То и значит», — едва не сорвалось с языка девушки, которая, слегка прищурившись от удивления и не зная, как лучше себя повести, просто молчала на чужие вопросы. Она понимала, что с министром, каким бы он ни был, лучше не связываться. Поэтому продолжала молчать, чем вызвала ещё больший всплеск гнева Фаджа. — Чего ты молчишь? — его глаза бешено вращались, как у разъярённого зверька, — ты собиралась что-то сделать с мистером Поттером? Ты ведь никакой не маггл, верно?! «Да я даже не знаю, что такое «маггл»!», — Фемида сдержала крик, заметив, как помрачнел взгляд Корнелиуса. Он по-прежнему направлял на неё палочку, словно предупреждая, что любое резкое движение будет использовано против неё. — Я… не знаю никакого Блэка, кроме того… что видела его несколько раз по телевизору, — аккуратно и неспешно заговорила Кроусгроу, тщательно подбирая слова, — половину из того, что вы говорите мне непонятно, но… Я умею слышать мысли, хоть и не понимаю как и… — Не лги! — Корнелиус был в ярости. Кажется, этот момент разрушил его самообладание, — по словам Поттера, ты обычная девушка, живущая по соседству с ним, но у тебя оказывается есть способность читать мысли! Ты думаешь, что сможешь обмануть меня? У магглорождённых волшебников не может быть такой способности! Врождённая легилименция — это дар поколений, который может передаваться по наследству в чистокровных семьях волшебников. Но никак он не может быть у девушки, в которой даже не ощущается никакого магического потенциала! — палочка Корнелиуса засветилась ярче, словно стремясь осветить и без того светлую комнату, — поэтому отвечай, кто ты и что делала рядом с мистером Поттером? Как скрываешь свои магические силы?!Говори! Фемида почувствовала, как от слов Фаджа у неё зашумело в голове. Она не могла понять ни единого его слова. Ей казалось, что на неё вылили что-то жидкое и размазали по голове. Это было неприятно, даже мерзко. Кроусгроу не была знакома с Блэком и не понимала всех тех понятий, о которых министр ей говорил. Поэтому девушке оставалось только одно — стоять на своём, пока Корнелиус не убедится, что она говорит правду. План не идеальный, но другого у неё не было. — Ох, Корнелиус, я знал, что увижу тебя здесь. Старческий, хриплый голос, словно наполненный шелестом книжных страниц, прозвучал неожиданно. Фемида вздрогнула, а Фадж, слегка скривив лицо, отстранился, явно недовольный тем, что его прервали во время допроса. В комнате показался высокий и статный седовласый мужчина. Его неторопливая походка внушала легкий трепет. Он появился словно из ниоткуда и обратил свой взгляд на застывшие фигуры перед ним. Его спокойный, но в то же время заинтересованный взгляд действовал немного гипнотически, заставляя замереть, встретившись с этими холодными, совсем неприветливыми голубыми глазами. У Фемиды пробежал холодок по телу от появления этого пожилого старца, который, казалось, взял всё под свой контроль. В его голове юная Кроусгроу слышала лишь чье-то назойливое жужжание и стрекотание сверчков. Что это такое? — Альбус! — воскликнул министр, его возмущённый голос разнёсся по всему кабинету, словно раскат грома, — я сейчас занят, разве можно врываться в кабинет министра магии Великобритании без стука? — Прости, старый друг, я просто хотел узнать, как там Поттер, судя по всему, ты уже встретил его. Фемида обратила внимание, что все разговоры вокруг неё были сосредоточены на Гарри и его судьбе. Многие волновались за него, как будто таинственный Блэк, которого считали безумным убийцей, непременно должен был напасть на него и растерзать на куски. «Странно, что он не сделал этого раньше. Уже больше недели по телевизору показывают новости о Блэке. Он давно мог бы добраться до Дурслей и совершить задуманное. Вряд ли эти люди стали бы переживать за Гарри. Разве что только для вида», — думала девушка, пытаясь выстроить логическую цепочку происходящего. Но ответов всё не было, а вопросы продолжали появляться. Особенно с возникновением странного Альбуса. Несмотря на то, что старец обращался к Фаджу, его взгляд был прикован к ней. Корнелиус, бормоча что-то раздражённое, словно проклиная кого-то, произнёс: — Да, с ним всё в порядке, он только собрал гору неприятностей по дороге. Вздул свою маггловскую тётушку, напугал собственных недалеких родственников… — Фемида приподняла бровь, пытаясь понять, что означает слово «вздул». Неужели он действительно надул её, как воздушный шарик? При воспоминании об этой вредной женщине она едва сдержала смешок, но, поймав на себе взгляды мужчин, быстро вернула себе серьёзное выражение лица, — а ещё где-то на хвост прицепил к себе эту маггловскую девчонку, которая оказалось, является врождённым легилиментом, — Фадж направил на неё свою волшебную палочку, которая, по мнению Кроусгроу, представляла собой всего лишь деревянную палку, оторванную от дерева, — и в которой магического потенциала нет совсем, но при этом каким-то образом, она может слышать чужие мысли! Она… Фемида, хоть и почувствовала на себе взгляд загадочного Альбуса, уже не могла выносить все эти разговоры о себе, не понимая их смысла. — Да перестаньте! — Кроусгроу несдержанно брякнула, чувствуя раскалившееся раздражение с подступающей усталости, из-за которой ей хотелось лишь одного — вернуться домой и лечь спать в свою мягкую постель. Но реальность была такова, что ей приходилось сейчас отстаивать себя в странном кабинете перед непонятными людьми, — я же вам пыталась объяснить, а вы меня в упор не слышите. Я не знаю вашего Блэка, кроме как по телевизору, как и не знала о том, что существует какой-то магический мир, понятиями которыми вы сыпете передо мной, — девушка говорила быстро, но чётко, стараясь не запутаться в том, что следует говорить, а что нет, — и я не знаю, почему слышу чужие мысли, я вообще считала, что это шизофрения, пока… ну пока не поняла, что это мысли других людей, — говорить про попытку отравления от мачехи вот, например, точно не стоило, — а с Поттером я оказалась рядом, потому что мы живём по соседству и просто случайно встретились этим вечером. И моя совесть не позволила мне остаться и смотреть, как он уезжает один на этом странном автобусе. Фемида перевела дух. Она чувствовала себя, как после марафонского забега: слегка кружилась голова, а сердце трепетало. Она поймала на себе одобрительный взгляд Альбуса и, смутившись, опустила глаза. Девушка не стала рассказывать о чёрной собаке, решив, что это могло быть простым совпадением. Ей не хотелось привлекать к себе ещё больше внимания. Однако пылающий взгляд Фаджа ясно давал понять, что он не поверил ей ни на секунду. Его мысли были ей непонятны. — Да ты… — министр хотел сказать что-то ещё, но его речь прервал внезапно появившийся старец: — Спокойнее, Корнелиус, её слова звучат довольно убедительно, — он оглядывал девушку так, будто отмечая какие-то сходства с кем-то, но девушка вместо его мыслей слышала лишь стрекотание и странное жужжание, на что тут же получила вопрос, — кстати, что ты слышишь, когда прислушиваешься к моим мыслям? Фемида, слегка опешившая от его проницательности, неуверенно промямлила: — Ну… жужжание насекомых и стрекотание сверчков, — с этими словами Альбус неодобрительно покачал головой, и юная Кроусгроу почувствовала, как её сердце сжалось от страха. Как вдруг она услышала: — Это не стрекот кузнечиков, так поют птицы-речные сверчки. Об этом надо знать, юная леди. Услышав эту поучительную фразу, Фемида не смогла сдержать облегчённой улыбки. На мгновение ей показалось, что атмосфера в кабинете, обычно тяжёлая и напряжённая, стала более расслабленной. — Альбус! Но Корнелиус, кажется, не оценил этой нотки юмора. Альбус тоже осознавал это. Он медленно вытащил, по всей видимости уже свою «волшебную палочку» из внутреннего кармана и направил её на Фемиду, которая мгновенно напряглась и вжалась в стул (они что решили её затыкать этими палочками?). — Не волнуйся, — сказал пожилой мужчина, заметив напряжение в глазах Кроусгроу, чья подозрительность могла бы прожечь дыру в любом, — мы не причиним тебе вреда, просто хотим кое-что проверить. Альбус взмахнул палочкой и едва слышно прошептал заклинание. Конец палочки ярко вспыхнул, заставив Фемиду зажмуриться. Однако, когда ничего не произошло, она осторожно приоткрыла глаза… и замерла в непритворном шоке. Она увидела широко раскрытые глаза Фаджа и совсем не удивленный взгляд Альбуса, словно он ожидал чего-то подобного. Пожилой мужчина внимательно смотрел на Фемиду, которая в ужасе застыла, уставившись на переливающуюся стену, что, словно плотная штора, стояла между ней и мужчинами, играя причудливыми узорами. У Кроусгроу не нашлось слов, как и у Корнелиуса, который тихо произнес: — Это… Это же… — он безучастно наблюдал, как Альбус, взмахнув палочкой, коснулся вибрирующей стены, и она, словно подчиняясь чужой воле, начала скручиваться в плотный рулон. — Обманные чары, и весьма искусные, — пробормотал старик, наблюдая за тем, как исчезает рулон бывшей магической шторы. Он бросил взгляд на шокированную Кроусгроу, которая, едва веря собственным глазам, вцепилась пальцами в подлокотники стула, — кто-то проделал хорошую работу, заставив всех считать её обычным человеком и скрыв любое проявление магии. Но… похоже, врождённая легилименция на то и врождённая, что не зависит от чужих заклятий, — Альбус вновь посмотрел на застывшего Фаджа и сказал: — Корнелиус, она тебе не лгала. Но проблема в другом… И Корнелиус едва слышно прошелестел языком, заканчивая мысль Альбуса: — Кто-то целенаправленно скрыл её от магического мира, — министр покачал головой, словно не в силах смириться с этим фактом, — но кто? — Кто бы знал, — усмехнулся Альбус, и Фемида, услышав его слова, мысленно простонала. Она осознавала лишь одно: Она окончательно угодила в ловушку, которую сама же себе и создала.

***

После этого между Корнелиусом и Альбусом (как выяснилось, его фамилия была Дамблдор) разразился настоящий скандал. Министр был в шоке от произошедшего.Узнав, что ей четырнадцать, а волшебный мир так и не открыл перед ней свои двери, несмотря на её способности, Фадж почему-то забеспокоился. Он говорил о том, как «они могли упустить такого редкого и талантливого ученика». И, похоже, он был недоволен Дамблдором, который молча слушал его обвинения. Попытки Фаджу объяснить, что из-за обманных чар существование Фемиды отрицалось в магическом сообществе, и поэтому её имени не могло быть в Книге доступа (что это за Книга, девушка тоже не понимала, но из-за бурных речей министра так и не осмелилась спросить), не увенчались успехом. К тому же, как предполагала сама Фемида, учитывая, что она приёмная, не факт, что её не было в этой самой Книге. Может быть, она и была там, но под совсем другими инициалами? Конечно, Кроусгроу была вынужден поделиться этой информацией. Корнелиус был очень расстроен тем, что его провели с помощью какого-то хитрого заклинания обмана. Ему очень хотелось найти этого мастера и понять, почему Фемиду скрывали от магического сообщества. В завершение этого конфликта Альбус взял на себя ответственность за произошедшее и сказал: — Мы не можем контролировать всё то, что делают другие волшебники, Корнелиус. В прошлые времена каждый волновался за будущее своего ребёнка. Многие пытались скрыться, прятались от гнева Волан… — он остановился, увидев, как Фадж был близок к тому, чтобы снова разразиться гневной речью, и сказал, — Того-Кого-Нельзя-Называть. Но кое-кто поступил очень даже искусно, — Дамблдор обратил внимание на Фемиду, которая сидела, погружённая в свои мысли, и не обращала внимания на окружающих. Новые вести, обрушившиеся на неё, настолько ошеломили её, что она перестала беспокоиться о своей судьбе, — не стоит беспокоиться, Корнелиус. Несмотря на свой возраст, эта юная леди всё ещё может учиться в Хогвартсе. Возможно, ей придётся изучать материал на курс ниже, чем она должна, и в ускоренном темпе, но она всё равно сможет учиться. Никто и никогда не будет ограничен в возможности изучения магических искусств. Кроусгроу с ленивым безразличием взглянула на Дамблдора, мечтая лишь об одном — отказаться от этой «возможности изучать магические искусства». Однако, судя по взволнованному поведению Фаджа и его громким речам, он не собирался позволить ей продолжать жить в обычном мире, не обращая внимания на свою способность слышать чужие мысли. Ей хотелось взмолиться. Она столько лет жила вдали от магии, не имея о ней ни малейшего представления, что сейчас чувствовала себя, как вода в бутылке, которую взболтали для вкуса. Всё вокруг казалось ей чужим и неприветливым, а маги — не такими уж и добрыми старичками, как в сказках. Чего стоило одно только поведение Фаджа! А размеренное и слишком спокойное поведение Дамблдора и вовсе настораживало. Кроусгроу не хотела верить никому из них, но после всех новостей, которые она узнала сегодня, она вообще не знала, кому можно верить. Она не просто может слышать чужие мысли? Это наследственная характеристика поколений магов? Кем были её настоящие родители? Это они наложили купол, скрывающий её ото всех? Но почему? Что случилось? Как она оказалась у Джерри Кроусгроу, её нынешнего отца? Казалось, что вопросов было бесконечно много, но ответа, ни на один из них, не было и в помине. Дамблдор пообещал, что разберётся в её прошлом, и, едва переставляя ноги, Фемида послушно последовала за седовласым стариком. Теперь она уже не видела смысла убегать от него. Кроусгроу набегалась за сегодня. — Не бойся, — сказал Дамблдор, когда они остановились в коридоре какого-то здания, из кабинета которого они только что вышли. Фемида поняла, что они находятся в том самом министерстве, где работает Фадж, — когда-нибудь, я уверен, ты бы узнала всю правду о себе. И лучше, что это произошло сейчас, а не позже, — Кроусгроу скептически подняла бровь, а Альбус усмехнулся, продолжив говорить, — думаю, в твоей жизни и раньше происходили странные вещи, когда ты была напугана, расстроена или злилась, не так ли? Фемида медленно кивнула, вспоминая, как в детстве, когда она злилась или была напугана, ломалась техника. Вспомнился и недавний случай с мачехой, когда что-то произошло с телевизором… Да, этого она точно не станет отрицать. — С возрастом неспособность контролировать свои магические силы может стать для тебя серьёзной проблемой. Если не научиться этому, то есть риск окончательно сойти с ума, особенно учитывая, что легилименция — это гораздо больше, чем просто умение слышать чужие мысли, — Альбус добродушно усмехнулся, но Фемиде, которую все и так считали сумасшедшей из-за голосов в голове, было совсем не до смеха, — думаю, тебе пора разобраться в самой себе и узнать, кто ты такая на самом деле, мисс Кроусгроу. Фемиде пришлось согласиться с ним. В словах этого необычного, но мудрого старика была правда. Она и сама не понимала, кто она. Все эти годы она жила в сладкой лжи, не зная о себе ничего. Похоже, ей, как и Алисе в Стране Чудес, пора было выбираться из этой кроличьей норы, в которую она погрузилась, когда перестала прислушиваться к голосам в своей голове. Пора было принимать решения самой.

***

Однако пережить ещё одно перемещение из одного места в другое оказалось слишком тяжело. Кроусгроу чувствовала, как её буквально разрывает на части, и её почти тошнило от этого ощущения. Тем временем Альбус, словно не замечая её состояния, добродушно похлопал её по плечу и сказал, что она держится молодцом для того, кто парно трансгрессирует второй раз. Девушка раздражённо вздохнула, не понимая ни слова из того, что говорил пожилой мужчина. Увидев знакомые очертания Тисовой улицы, Кроусгроу почувствовала, как её негативные эмоции стали слабее, а в груди разлилось тепло. Она снова здесь, в мире, где нет места магии, странным словам и её загадочному прошлому. Фемида обернулась на стоявшего Дамблдора, что со спокойной улыбкой, мягко проговорил ей: — Полагаю, тебе следует обсудить с близкими то, что с тобой произошло. Не беспокойтесь, скоро за тобой придут, так как тебе необходимо как можно скорее приступить к занятиям, — Дамблдор вздохнул, слегка отвернулся от неё и, медленно шагая, ушёл в тень, — считай это небольшой передышкой перед долгим учением. Используй данный отдых по своему усмотрению. Фемида кивнула в ответ на чужие слова. Хотя она и не слышала мыслей Альбуса, но прекрасно осознавала, к чему её подталкивает старец. Поговорить с отцом, узнать правду о своём удочерении. Да, она прекрасно знала это и без него, но… Больше всего на свете ей сейчас хотелось обнять своего отца. Именно поэтому Фемида быстро добралась до дома, безошибочно выделив его среди других таких же невзрачных зданий, которые, сливаясь в единое целое, создавали неприятное ощущение. — Папа! — воскликнула Фемида, настойчиво стуча в дверь. Ей было безразлично, как на это отреагирует Лиззи, и что, когда она уходила, был поздний вечер, а сейчас раннее утро. Её не волновало, что будет потом. Самое важное — это момент, тот самый миг, когда можно увидеть взгляд человека, который действительно дорог и близок. Дверь открылась, и Кроусгроу увидела лицо отца, слегка осунувшееся и уставшее, как будто он не спал не одну, а несколько ночей. Джерри был похож на привидение, и Фемида сразу почувствовала, как стыд острыми иголками кольнул её. Однако эти ощущения продлились недолго, потому что, когда отец взглянул на неё, его взгляд просветлел. Секунда, вторая, третья — и девушка с радостью погрузилась в объятия своего родителя. Он крепко прижал её к себе, и они вместе опустились на порог их дома. Холодный нос отца нежно уткнулся в её пепельные локоны, а ласковые руки поглаживали по плечам, заставляя с блаженным вздохом уткнуться щекой в тёплый вязаный свитер. — Мида, девочка моя, ты вернулась, боже, доченька, как я рад… — шептал он что-то невнятное, но Кроусгроу хватило и этого, чтобы чуть не расплакаться. В хаотичных мыслях отца всё кричало о её возвращении, о том, как он счастлив и как напуган. — Папа. Прости меня, папа… — шепнула девушка, прижавшись ещё крепче, — прости меня… Но старшему Кроусгроу было не до извинений дочери. Он был счастлив видеть её живой и невредимой. Он поднял их обоих и, нежно обняв Фемиду за плечи, повел на кухню. По дороге он чуть не забыл закрыть дверь, что вызвало у них обоих легкий смешок. — А где… Лиззи? — Фемида спросила, когда Джерри усадил её на стул и сам начал греть чайник. Услышав имя мачехи, он поморщился и ответил: — Не знаю, милая, — он поставил перед Фемидой кружку с чаем, в которой был пакетик, — мы ругались с ней до поздней ночи, пока она наконец не призналась, что её действительно раздражало твоё присутствие, но из страха потерять меня она молчала об этом, — он налил в кружку кипяток и насыпал немного сахара, — в итоге она разозлилась и ушла, а я… После её ухода я понял, что ты так и не вернулась с того момента, как ушла подышать свежим воздухом, чтобы не видеть нашу ругань, — он потер глаза, в которых после бессонной ночи появились тёмные круги, — я искал тебя, искал как мог и хотел утром уже идти сдаваться в полицию, но… Слава богу, что ты нашлась, солнышко. Слова отца были искренними и правдивыми. Фемида верила каждому его слову, произнесённому тихим, но уверенным голосом. Да, он лгал ей о её матери и не рассказывал о том, что она приёмная, но в свете того, что Джерри сделал для неё, эта ложь казалась незначительной. Хотя это и было неприятно, конечно. — Пап, — произнесла девушка, глубоко вздохнув. Она отодвинула кружку с чаем в сторону, давая ему возможность остыть. Она знала, что к концу их разговора чай станет холодным, — мне нужно тебе кое-что рассказать. Я не знаю, сколько времени у меня осталось… — Времени? О чём ты говоришь, милая? — тут же встревожился отец, и его карие глаза округлились. Было ясно, что сейчас от него посыпятся множество вопросов. Однако Фемида решительно прервала его, сказав: — Пап, пожалуйста, не перебивай меня, — Фемида нежно взяла отца за руку, заставив его остановиться, — то, что я хочу тебе сказать, может показаться невероятным, но уверяю тебя, всё это правда. Я понимаю, что с моим диагнозом это звучит… — Кроусгроу глубоко вздохнула, улыбнувшись, — ты всегда верил мне, поэтому я прошу тебя поверить сейчас. Отец кивнул с легкой улыбкой, и Фемида Кроусгроу начала свой рассказ. Она начала с того момента, как узнала о намерении мачехи отравить её, подслушав мысли. Затем рассказала о своей поездке с Поттером и о том, что выяснилось в кабинете министра. Джерри слушал её внимательно, не перебивая. Его взгляд был полон заботы и участия. Когда Фемида закончила свой рассказ, она замерла, слегка напуганная, и посмотрела на отца. В его голове роились разнообразные мысли: от шока и беспокойства до каких-то странных догадок, связанных с недавними событиями… Фемида не могла понять, о чём он размышляет, и с тревогой спросила: — Ты считаешь, что я сейчас рассказала тебе полный бред? Отец покачал головой, пока в его голове отчётливо проносились мысли о какой-то коробке на чердаке. — Нет, милая, ты же просила верить тебе. Я верю… К тому же, — он вздохнул, потерев переносицу указательными пальцами растирающими движениями, — у меня порой возникали сомнения на твой счёт. Мне часто казалось, что я напрасно определил у тебя это заболевание. Фемида удивленно подняла бровь, и отцу пришлось объяснить ей: — Знаешь, когда я был ребёнком, у меня был друг, который однажды получил странное письмо о том, что его зачислили в какую-то школу. Он постоянно говорил, что он волшебник, и все вокруг считали, что он сумасшедший, — Джерри мягко улыбнулся, погружаясь в воспоминания о своём детстве, — я не знаю, что с ним стало потом, потому что в том же году мы переехали в другое место. Но вот ты… ты всегда вела себя не так, как обычные дети, напоминая мне моего забытого друга детства. — А... Из-за того, что рядом со мной портилась техника и вечно кружилась одна ворона? — с лёгкой насмешкой в голосе произнесла Кроусгроу, глядя в окно. Она так и не увидела там тёмно-серую птицу по имени Диаваль, которая обычно кружилась неподалёку. Она знала, что иногда эта ворона улетала и не всегда была в её жизни. Вот и сейчас её совсем не было рядом, но зато был отец, который добродушно рассмеялся. — Да, дорогая, — вздохнул он, с нежностью глядя на неё. В его глазах читалось искреннее сожаление, как и в мыслях, — прости, что не рассказал тебе всю правду. Я понимаю, что это было неправильно и нечестно с моей стороны. Но я решил, что тебе не нужно было этого знать. К тому же, это было желание… — Кого? — с волнением спросила Фемида, чувствуя, как в разговоре появилась некая значимая деталь. Отец улыбнулся, а его мысли вновь вернулись к коробке, которая хранилась на чердаке. Он, видимо, вспомнил о ней и, поспешно покидая кухню, направился к выходу. Сердце девушки затрепетало в ожидании, — пап? Джерри вернулся с коробкой в руках, о которой он думал уже некоторое время. Ловко открыв её, он бережно достал белоснежную ткань, похожую на небольшое одеяло, и протянул ей. — Оно твоё. Фемида, удивлённая словами отца, молча протянула руки, чтобы принять подарок. Это было детское одеяло, которое она никогда раньше не видела. На первый взгляд оно показалось ей совершенно обычным, пока она не обратила внимание на символы, вышитые мелкими буквами на одной из сторон.

Ф.К.Р.

05.05.1979 г.

Это же её день рождения, который она отмечает каждый год! А символы? Это её инициалы? Настоящие? Девушка аккуратно принюхалась к ткани, но почувствовала только запах коробки, в которой лежала эта вещь. Ничего странного. — Это ещё не всё, — произнёс отец с лёгкой улыбкой, доставая из коробки небольшой квадратик бумаги. Он протянул его Фемиде, которая, безусловно, была заинтригована. Взяв записку, она начала её открывать, — раз уж всё так сложилось, я думаю, тебе тоже стоит это прочесть. Кроусгроу кивнула, переполненная благодарностью к отцу за то, что он сохранил для неё эти вещи. Хотя он и не собирался обнародовать их в будущем, возможно, он понимал, что однажды это всё равно придётся сделать. Девушка открыла записку, в которой оказалось послание. Её внимание привлекли засохшие пятна на бумаге, похожие на кровь. Нехорошее предчувствие закралось в её душу, и она, нервно сжимая листок в руке, начала читать.

Я обращаюсь к тому, кто прочтёт это письмо…

Прошу, уберегите этого ребенка, спасите её от зла, что надвигается на неё. Я сделала всё, что могла, но этого оказалось недостаточно. Я больше не знаю способов, как защитить её, и теперь лишь питаю слабую надежду, что вы сможете дать ей ту защиту, которую я не смогла дать.

Я прошу вас ещё об одном: никогда не говорите с ней о прошлом и не отдавайте её никому, даже тем, кто будет убеждать вас в её родстве с ними.

Это опасно. Опасно даже для вас.».

Фемида, слегка нахмурившись, вглядывалась в каждую букву этого послания, пронизанного отчаянием, болью и сожалением. Аккуратный почерк, хоть и слегка потёртый с годами, всё равно вызывал у неё отклик в сердце. Но кто был автором этого письма? Неужели… мама? Её родная мама! — Ты получил это под дверью своего дома, не так ли? — спросила Фемида, не отрывая взгляда от письма. Она чувствовала, как её сердце бьётся в тревоге и тоске из-за того, что было там написано. Однако следующий ответ отца был настолько шокирующим, что её внимание переключилось на него. — Под дверьми детского дома, да, — Кроусгроу резко подняла голову, встретив добродушный, но внимательный взгляд Джерри, — Мида, я не всё тебе рассказал. Когда-то давно я некоторое время работал в одном детском приюте. И до сих пор помню, как в один дождливый день, оставшись на дежурстве, услышал за окном, чей-то плач. Мы с директором приюта вышли на улицу и увидели корзинку с младенцем, в которой была эта записка, — и отец, мягко улыбнувшись, добавил: — так я и познакомился с тобой, Фемида. У Фемиды же от этих слов окончательно дрогнуло сердце и на глазах выступили слезы. Это было слишком за сегодняшний день.