Связанные временем

***

      Цунаде сидела за кухонным столом, уставившись на кружку остывшего чая. Кухня была тихой, только мягкое гудение холодильника заполняло пространство. Джирайя вошёл в квартиру, тихо прикрыв за собой дверь. Его рубашка была помята, галстук ослаблен, а лицо выдавало усталость. Он в очередной раз задержался на работе, хотя и сам не был уверен, тянул ли время намеренно или просто боялся возвращаться домой.       Когда он вошёл на кухню, их взгляды встретились. Цунаде ничего не сказала, просто молча вернулась к своей кружке. Её лицо было бесстрастным, но напряжённым — она явно знала, что разговор назревает. Они уже слишком долго избегали очевидного.       — Ты опять задержался, — холодно начала она, первой нарушив тишину. Джирайя вздохнул и положил сумку на стул. Он понимал, что ответить "прости" уже не имеет смысла - эти слова давно перестали что-либо значить в их разговоре. — Нам нужно поговорить, Цу, — сказал он, присаживаясь напротив неё. Его голос был тихим, но решительным.       Она подняла глаза, её взгляд был твёрдым, словно она давно ждала этого момента. — О чём? О том, как ты снова опоздал? О том, как ты снова выбрал всё, кроме нас? Или о том, что твоя работа для тебя важнее всего? — Нет, — ответил он спокойно, пытаясь не реагировать на её язвительность. — О нас.       Эти два слова прозвучали тяжело. Казалось, что воздух в комнате стал гуще. Цунаде прищурилась, скрестив руки на груди.       — Нас? Ты серьёзно? — в её голосе прозвучала нотка сарказма. — Нас не нету уже давно, Джирайя. Мы просто два человека, которые живут под одной крышей и раз в неделю говорят о том, кто заберёт счета или закажет продукты.       Джирайя опустил взгляд, тяжело вздохнув. Её слова били в самое сердце, но он знал, что она права. Эти слова ударили по нему, как пощёчина. Он сжал кулаки, чтобы не дать волю эмоциям. — Это не так, Цунаде. Ты же знаешь, что я не хотел, чтобы все так вышло. — Не хотел? — она саркастично усмехнулась, подняв брови. — А что ты хотел, Джирайя? Сидеть на двух стульях? Делать вид, что у тебя есть семья, но в первую очередь всегда думать о работе? Ты опять выбрал не нас. — Мне предложили... перевод. В другой город.       Эти слова повисли в воздухе, как молния, готовая ударить. — Перевод? — переспросила она, нахмурившись. — И ты собираешься согласиться? — Это не мой выбор, чёрт возьми! — повысил голос Джирайя, ударяя ладонью по столу. — Меня поставили перед фактом. Это приказ.       Цунаде помолчала, глядя в свою кружку. Казалось, она взвешивала что-то, но её взгляд оставался холодным. — Приказ? — её голос стал громче. — А что насчёт обещаний? Ты помнишь, как ты говорил, что мы всегда будем важнее? Что никакая работа не разрушит нашу семью? А теперь ты сидишь здесь и оправдываешься приказами? Это смешно, Джирайя. Смешно и жалко.       Он отвёл взгляд, пытаясь успокоиться, но её слова били в самое сердце. — Я стараюсь. Каждый день, Цунаде. Но ты ведёшь себя так, будто всё испортил только я! — А кто, по-твоему, всё испортил? — её голос дрожал от гнева. — Кто постоянно отсутствовал? Кто приходил домой, когда я уже засыпала? Кто пропускал важные моменты нашей жизни?       Джирайя поднялся с места, не в силах больше сидеть. Он прошёлся по кухне, избегая смотреть на неё. — Ты думаешь, мне было легко? Думаешь, я не хотел проводить больше времени с тобой, с Минато? Но ты ведь тоже не была святой, Цунаде. Твоя работа... твои бесконечные смены.       Она поднялась, её лицо было покрыто румянцем злости. — Не смей перекладывать вину на меня, Джирайя! Я работала, чтобы наша семья могла жить! А ты... ты просто сбежал. — Я не сбегал! — крикнул он, его голос эхом отразился от стен. — Я делал всё, что мог, чтобы удержать нас вместе.       Она горько рассмеялась, качая головой. — Правда? Это ты называешь "держать вместе"? Ты выбирал работу снова и снова. Ты выбрал её и сейчас. Ты даже не пытался бороться за нас. — А ты, Цунаде? — его голос стал тише, но в нём звучала боль. — Ты хоть раз сказала, что готова что-то изменить? Или ты тоже просто ждала момента, чтобы всё разрушить?       Она замерла, как будто его слова достигли её сердца, но вместо ответа она отвернулась, сжимая руки в кулаки. — Я устала, Джирайя, — прошептала она. — Устала от твоих оправданий, от постоянного ожидания. Мне больше нечего сказать. Это конец, да? — произнесла она. — Ты уезжаешь, и всё. — Я не хочу, чтобы это было концом, — резко ответил он. — Но давай будем честными, Цунаде. Мы с тобой уже давно не семья. Мы два человека, которые держатся за привычку, за прошлое, но не за настоящее.       Цунаде вскинула на него взгляд, в её глазах вспыхнуло что-то между злостью и болью. — А ты думаешь, мне легко? Думаешь, я этого хотела? Да, я погрузилась в работу. Но разве ты не сделал то же самое? Мы оба знали, что так будет. Ты же обещал, что мы будем семьёй, несмотря ни на что.       Джирайя поднял руки, будто сдаваясь. — Да, я обещал. Но я не мог предсказать, как всё сложится. Мы оба изменились, Цунаде. И дело не только в работе. Мы перестали понимать друг друга.       Она молчала, и это молчание казалось оглушающим. Он чувствовал, что каждый её вздох — это крик внутри, который она не позволяет себе выпустить. — Что ты хочешь сделать? — наконец спросила она. Её голос был тихим, но в нём чувствовалась усталость. — Я думаю... — начал он, осторожно подбирая слова, — что, возможно, нам стоит дать друг другу пространство. Ты остаёшься здесь, занимаешься своим делом. А я... начну с нуля там. — И что? Мы просто разведёмся? — резко спросила она, её голос внезапно стал твёрже.       Джирайя опустил взгляд, кивнув. — Это лучше, чем продолжать притворяться. Мы заслуживаем быть счастливыми. Даже если это означает, что нам нужно идти разными путями.       Она отвернулась, её лицо было сосредоточенным, словно она пыталась удержать себя от слёз. Она понимала, что он прав, но от этого боль не становилась меньше. — Знаешь, Джирайя... я не хотела, чтобы всё закончилось вот так. — Её голос дрожал, но она старалась держаться. — Но, может быть, ты прав. Может, это действительно лучше.       Он встал из-за стола и подошёл к ней. Ему хотелось обнять её, но он не был уверен, что это будет правильно. — Прости, — сказал он, тихо. — Я всё ещё люблю тебя. Всегда буду.       Она подняла на него взгляд, и в её глазах стояли слёзы, которые она не позволяла себе пролить. — Я знаю, — прошептала она. — И я тоже. Но иногда любовь недостаточна, чтобы удержать всё вместе.       Они стояли так несколько секунд, прежде чем Цунаде, резко выдохнув, отвернулась, чтобы собрать себя.       Эта ночь была долгой. Джирайя начал собирать вещи, а Цунаде просто сидела на кухне, глядя в пустоту.       Это был не просто конец их брака — это было прощание с частью их жизни, которую они больше не могли вернуть.

***

      Дни после их последнего разговора тянулись как вечность. Дом, некогда наполненный жизнью, превратился в молчаливую оболочку их прошлого.       Цунаде и Джирайя избегали друг друга, стараясь не встречаться взглядами, чтобы не возобновить ссоры. Даже Минато, который старался не вмешиваться, чувствовал, что атмосфера стала невыносимой. Напряжение достигло предела, когда Джирайя, собрав вещи в спортивную сумку, объявил, что уезжает. — Это всё, — сказал он сухо, стоя у двери. — Я подписал документы. Квартира твоя. Я заберу только то, что мне действительно нужно.       Она не ответила. Просто кивнула, сжимая руки в кулаки. Казалось, слова не имели смысла. Всё уже было сказано — громко, с болью и слезами.       Минато пришёл попрощаться с отцом, но и это было непростым моментом. — Пап, — сказал он, с трудом выговаривая слова. — Ты точно уверен, что так будет лучше?       Джирайя положил руку на плечо сына и тяжело вздохнул. — Иногда лучше оставить всё, как есть, чтобы не разрушить ещё больше. Это не твоя вина, сын.       Минато кивнул, но в его глазах была скрытая обида, которую Джирайя прекрасно чувствовал.       Всё прошло формально. Ни Цунаде, ни Джирайя не стали делить имущество или спорить о деньгах. Они хотели одного — поскорее закончить это.       На судебном заседании они сидели по разные стороны комнаты, даже не смотря друг на друга. Судья зачитывал решение, но для них эти слова звучали как белый шум.       Их брак, длившийся почти 23 года, распался за несколько минут.       После суда Цунаде вышла первой. Она не оглянулась, но Джирайя стоял на месте, наблюдая, как она уходит.       Это был конец целой эпохи их жизни, и он не знал, что чувствовал — облегчение или пустоту.

***

      Джирайя уехал в другой город, подальше от знакомых мест, которые напоминали ему о прошлом. Работа офицером продолжалась, но ощущение, что он больше не принадлежит этой жизни, становилось всё сильнее.       Через год, во время одного из заданий, он получил серьёзное ранение.       Это стало точкой невозврата.       После долгого периода восстановления он решил уйти со службы. Работа, когда-то поглотившая всю его жизнь, теперь казалась ему чуждой.       Он снял скромную квартиру и начал писать. Всё, что копилось в его душе за годы — боль, любовь, сожаление — начало выливаться на страницы. Первое время он писал для себя, но со временем понял, что его истории могут стать чем-то большим.       Его книги начали находить своего читателя. В них чувствовалась искренность и глубина, которой не хватало многим другим авторам. Он обретал новую цель, новую жизнь.

***

      А Цунаде?       Она осталась в квартире, которую они когда-то вместе обустраивали. Её работа в больнице помогала отвлечься, но одиночество преследовало её.       Минато с Кушиной часто навещали её, стараясь поддержать, но они оба понимали, что рана, оставленная разводом, заживает слишком медленно.       Иногда она ловила себя на мысли, что скучает по Джирайе. Не по тому мужчине, который ушёл в работу, а по тому, кто однажды положил голову ей на колени, просто чтобы почувствовать её тепло.

***

      Развод стал точкой, за которой они пошли разными дорогами. Но воспоминания о прошлом, о тех редких спокойных вечерах, всегда оставались с ними.       Ведь сколько бы лет ни прошло, каждый из них знал — их история, со всеми её ошибками, была настоящей.