За кого мы проливаем кровь(For Whom We'd Shed Blood)

«Знать недостаточно! Нужно действовать». — Тони Роббинс

Айзава Шота обычно говорит, что ему за это недостаточно платят, но в данном случае он был вполне доволен тем, что предоставлял свои услуги бесплатно. Потому что дело было вот в чём — Шота любил свою работу. Ему нравилось помогать людям. Ему нравилось знать, что люди в безопасности и здоровы и что им становится лучше, потому что он был там, чтобы что-то сделать, даже если он не выражал этого внешне. Конечно, он был крутым парнем и стойком до изнеможения, но ему было не всё равно. Быть героем было не просто тем, что он делал, потому что хотел доказать, что он может. Но то, что ему не нравилось в его работе, — это Комиссия по общественной безопасности героев. По мнению профессионала Шоты, КГОБ и все его высшие чины могли бы забрать его. Именно они сделали так, что в UA и в других школах героев было практически невозможно попасть без яркой причуды. Директор Незу был одним из немногих, кто мог придумать обходные пути в виде спортивного фестиваля и спасательных очков во время общих экзаменов, но Комиссия всё равно приняла меры и отказалась разрешить ему рекламировать эти методы поступления на Курс Героев. И это даже не говоря о борьбе, которую Незу пришлось пройти, чтобы дети без причуды сдали экзамен на геройство. Мало того, Комиссия по героям лично провалила столько его дел за время его пребывания в должности героя, что он уже не мог сосчитать инциденты на обеих руках. Совать свой нос в работу героев было известной проблемой Комиссии, поэтому большинство героев, которые работали вне центра внимания, старались держать свои маршруты патрулирования, журналы происшествий и личную жизнь под строгим замком. Быть героем центра внимания было в десять раз хуже, потому что у героев центра внимания был имидж, который нужно было поддерживать, и они были вынуждены работать напрямую с Комиссией множества раз на протяжении своей карьеры. Он мог не ладить со многими, но Шота знал много героев, которые постоянно жаловались на то, как мало у них личной жизни, и это было не из-за фанатов или папарацци. Хизаши и Немури оба постоянно спорили с ребятами из штаб-квартиры, которым нравилось появляться в UA, чтобы „наладить отношения” (или, как выразилась Немури, раздражать) героев, которые там работали. Так что, нет, Шоте не понравилась Геройская комиссия. Когда Незу попросил помощи в миссии, которая могла бы привести к отзыву их лицензий, но если бы всё прошло хорошо, то, скорее всего, позволила бы полностью изменить структуру иерархии КГОБ, ну... он просто не мог отказаться от этой возможности. Кроме того, у него всё ещё была бы его преподавательская работа, если бы всё остальное не удалось. Его это устраивало. Это просто означало больше времени для сна и помощи в формировании следующего поколения героев, которые будут ответственными и сильными. Шанс получить звание Героя был слишком заманчив. Телефон Шоты завибрировал, и когда он увидел, что это было сообщение от Незу, он понял, что Немури, которая тихо ждала в своём собственном месте, наверняка получила то же самое сообщение. Они договорились не садиться на те же поезда до места назначения после того, как покинут аэропорт, так они будут менее заметны. Я встречаюсь с председателем комиссии через десять минут. Идите сейчас. Будьте готовы к борьбе, но если всё пойдёт так, как я задумал, всё образуется само собой. Незу сказал им ждать его сигнала, и вот он. Полночь шла впереди и спрашивала Ястреба, так как его чаще всего видели в Фукуоке. Последнее, что им было нужно, это проблемы с Номером Три — если он появится, Немури была бы идеальным выбором, чтобы отвлечь его или вырубить, если он не был отвлекаемым типом. Если он удобно „не был доступен”, то Немури собиралась зайти сзади и встретиться с ними на случай, если он появится, чтобы вызвать проблемы. Шота, Гран Торино и сэр Ночноглаз собирались войти в скрытый вход, о котором леди Наган рассказала Незу и Цукаучи. Незу хотел, чтобы команда была небольшой, но он сомневался, будет ли их достаточно... тем не менее, у них не было большого выбора. Они должны были пройти через объект и найти некоего Яги Тошинори, по-видимому, секретаря Всемогущего? Шота не знал, и его не особо волновало, кто был секретарем Всемогущего, но он в любом случае помог бы спасти этого человека. Никто не заслуживал быть похищенным таким образом. (И когда Незу говорил, что что-то имеет наивысший приоритет, на это была причина. Очевидно, этот парень был важен не только как секретарь.) Шота и двое других прошли по пляжу к единственному „медицинскому учреждению” так близко к пирсу и в пределах прямой видимости башни Фукуока — его было относительно легко найти благодаря этим деталям. Как и сказала им Наган, под пирсом, ближайшим к учреждению, была дверь, встроенная в то место, где док встречался с морской дамбой. Она была едва заметна из-за большого выступа скал, окружавших частный пляж учреждения, но она там была. На двери было написано: „Только для санитарно-гигиенической бригады Фукуоки.” Да, конечно. Какая санитарная бригада хранила вещи под старым, покрытым водорослями пирсом на пляже? Шота попробовал ручку двери, и, к его удивлению, она открылась. Внутри это, казалось, был обычный чулан, но они знали лучше. Торино и Ночноглаз работали вместе с ним, разнося это место по частям. За одной из книжных полок была ещё одна дверь, и она была заперта. Однако простая отмычка позволила ему пройти через неё — Шота всегда держал одну спрятанной либо в своём геройском костюме, либо, если он был в отчаянии, в своих волосах. Эта дверь вела в стерильно-белый коридор, который выглядел в точности как то место, которое они искали. Ещё одна дверь ждала в конце коридора, и эта была лучше защищена. Были установлены высокотехнологичная клавиатура и электронный замок, а в углу зловеще мигала камера, которая неустанно записывала дверь. Шота на мгновение остановил их от дальнейшего продвижения и вытащил нож из одного из мешочков на поясе, бросил его в коридор и попал в камеру. Свет погас, и они продолжили движение вперед. Ему придётся поблагодарить Хизаши за то, что он убедил его научиться метать ножи. К счастью для остальных, Шота тоже знал, как взломать клавиатуру. Он вытащил швейцарский армейский нож из одного из карманов на поясе, и с помощью плоской отвертки он поддел панель, защищающую клавиатуру, и повозился с проводами. Пару проводов перерезал здесь, один пошевелил там, и свет загорелся зелёным, когда щёлкнул замок. «Почему ты знаешь, как отключать электронные замки и метать ножи?» Ночноглаз уставился на него с почти обеспокоенным и растерянным выражением лица. «Я работаю вдали от всеобщего внимания. Думаешь, это моя первая стелс-миссия?» Шута поднял бровь. «Мне приходилось иметь дело со столькими клавиатурами, что я мог бы перепаивать их во сне. Эта марка печально известна своим ужасом. Она используется правительством, поэтому люди думают, что она безопасна, но её легко отключить. Должно быть, они не переделали эту клавиатуру, когда всё остальное правительство сменило бренд много лет назад. Мне придется поблагодарить и Погрузчика, так как он научил меня, как с ними обращаться». Ночноглаз просто прочистил горло. «Ладно... Извините. Я нечасто имею дело с не-звездными героями. Я и сам очень даже звездный герой». (Без шуток, подумал Шута. Любой, кто был хорошо известен как первый и единственный помощник Всемогущего, не смог бы заниматься его работой. Он бы слишком выделялся.) Они втроём прошли дальше в дверь, и их встретило нечто похожее на подземный лабиринт туннелей. Вероятно, чтобы сбить с толку потенциальных нападающих. Вероятно, только определенные люди знали правильный путь к объекту. «Используй свою причуду на мне», — предложил Шота. «Просто зайди достаточно далеко, чтобы понять, какой маршрут выбрать». «Я могу использовать его только один раз в день. Если он мне понадобится в бою, я останусь без него», — сказал Ночноглаз. «Это может занять больше времени, но безопаснее искать самим. Нам нужно быть в лучшей форме, когда мы найдем Тошинори — мы не можем ничем рисковать». Шоте это не понравилось, но он предположил, что Ночноглаз прав. «Тогда мы разделимся. У тебя есть телефон и трекер — Гран Торино может пойти с тобой, а один из нас может отправить другому сообщение, когда мы найдём что-то стоящее обмена сообщениями». И вот именно это они и сделали. Они разделились, выбрав один из многочисленных путей, представленных им. Это заняло слишком много времени, но в конце концов Шота наткнулся на другую дверь с тем же замком, что и раньше. Он открыл её и заглянул внутрь — похоже, это была какая-то комната отдыха. Шота очень тихо и осторожно закрыл дверь и отправил сообщение остальным. Нашел вход. Пингую свое местоположение. Вскоре после этого прибыли двое других. Они тихо вошли в здание, стараясь не попадаться на глаза людям, но сейчас оно казалось... относительно пустынным. Само здание было построено как более дружелюбная версия тюрьмы строгого режима, в которую кто-то напихал больничного оборудования, чтобы оно больше походило на настоящее медицинское учреждение, и что-то в этом просто нервировало Шоту. Это место заставило его мурашки по коже, честно говоря. Казалось, каждая комната использовалась для чего-то своего, и судя по количеству историй, которые это место имело снаружи, они собирались искать некоторое время. «Нам следует разделиться», — снова предложил Шота. «То же, что и раньше». Им предстоял долгий поиск, но они все были готовы.

______________________

«Я был бы очень признателен, если бы вы присматривали за мной», — пробормотал Незу, когда в лифте остались только он и Цукаучи. Лифт, который открыла для него секретарша, по всей видимости, шёл прямо в кабинет президента Канеширо. «К сожалению, я не обладаю физической силой большинства профессиональных героев. Я делаю то, что могу — у меня есть зубы и когти, конечно, — но что есть, то есть». «Конечно», — кивнул Цуакучи, поправляя шляпу. «Это меньшее, что я могу сделать». Лифт остановился, и сотрудник службы безопасности проводил их двоих на другую сторону большого пространства кабинок с меньшим, закрытым кабинетом сзади — предположительно, личным кабинетом президента Канеширо. Дверь открылась без подсказки, как и в кабинете самого Незу, и когда они вошли внутрь, дверь за ними закрылась. Это был богато украшенный, безупречно отполированный офис, который сверкал каждой поверхностью и кричал : «Я — вершина вершины». Власть и контроль сочились из каждой части президента Канеширо Маюми, когда она резко поправила табличку на своем столе. Она была недовольна появлением Незу, но, честно говоря, он мог сказать то же самое. Незу тоже не хотел здесь находиться. «Пожалуйста, садитесь», — выражение лица Канеширо было холодным и мрачным, когда она посмотрела на них, но ни один из них не дрогнул. Они были здесь с миссией. Незу и Цукаучи сели напротив женщины, и в комнате было только трое, когда человек, который их сопровождал, ушёл. «Госпожа президент», — признал Незу, выражение его лица оставалось непроницаемым. «Директор Незу. Как мило с вашей стороны приехать сюда сразу после незарегистрированного визита в Тартар. Не могли бы вы рассказать мне, почему мне только что позвонили и сказали, что из всех заключенных вы отправились к леди Наган, и нигде не зарегистрировали этот визит?» — спросила Канеширо, крепко сложив руки на столе. Она уставилась на них, не мигая. «О чем вы говорили, что стоило пренебречь надлежащей процедурой? Я могла бы отозвать ваши лицензии прямо сейчас, если бы захотела». «Ты можешь, но не будешь», — тихо, но так же спокойно сказал Незу. «Если хочешь а точнее должна знать, мы сейчас работаем над делом. Это по принципу „нужно знать”, и КГОБ не имеет юрисдикции над делами, над которыми работает отдельный герой, если только они не подпадают под национальные угрозы или не касаются героев из трёх или более отдельных префектур». «Это не объясняет ваш практически незаконный визит в Тартар. Действуйте осторожно, директор. Я решу, что имеет, а что нет государственного значения», — возразила Канеширо. «Если вы имеете дело с преступницей вроде леди Наган, то это вполне может быть так». «Мы работаем над делом, связанным с одним из её старых контактов», — объяснил Незу, жестикулируя лапами во время разговора. Он продолжал разыгрывать эту шараду столько же, сколько Канеширо, или пока не получит сообщение о том, что они нашли Тошинори. «Одного контакта недостаточно, чтобы оправдать передачу этого дела в юрисдикцию КГОБ, не так ли? Мы просто не хотели рисковать и спугнуть контакт, действуя по официальным каналам». «А что именно вы хотели, в таком случае? Почему сразу ко мне?» Ну, действительно. Незу проверил свой телефон, где он был включен в групповые сообщения, и увидел, что... Айзава нашёл Курокаву, когда они говорили. Ну, тогда... это был не сам Тошинори, но он был близок к этому, насколько он мог, не задерживаясь дольше и не ставя под угрозу визит. Нет времени лучше, чем настоящее, предположил он. «Я, конечно, сразу обратился к вам, потому что контакт, о котором идёт речь в деле, — это сама Комиссия по общественной безопасности героев», — сказал Незу, улыбаясь без тени любезности на лице. «Я прекрасно знаю, что у вас есть Яги Тошинори и где вы его держите. Пока мы говорим, у меня есть герои, совершающие набег на ваше „медицинское учреждение” в Фукуоке, госпожа президент». Выражение лица президента Канеширо слегка изменилось, а затем её рука двинулась, вероятно, чтобы нажать какую-то кнопку или сделать какой-то звонок, но Цукаучи был начеку и готов. Он схватил её за запястье прежде, чем она успела, и бросил на неё жёсткий взгляд. «Не надо», — тихо, но серьёзно сказал он. «Просто послушайте». «Ваш выбор прост», — сказал Незу, откидываясь на спинку сиденья, теперь, когда он был на высоте. «Передайте Яги Тошинори под нашу опеку и не взаимодействуйте с ним или кем-либо, кто с ним связан, без разрешения как его, так и моего, и не выдвигайте обвинений против кого-либо из людей, участвующих в расследовании похищения Яги. Если вы этого не сделаете, мы опубликуем все, что у нас есть по вашей программе для детей-солдат и учреждению по перевоспитанию, для общественности». Цукаучи отпустил запястье Канеширо, когда их условия были изложены. «Мяч на вашей стороне, президент Канеширо. Вы решаете, какой это будет беспорядок. И, кстати, если и Незу, и я не будем отмечаться каждые полчаса с помощью специальных кодов, информация будет автоматически передана на все крупные новостные станции Японии. Я бы на вашем месте сохранял спокойствие». Глаза Канеширо сузились, когда Цукаучи снова сел. «И какой информацией, по-твоему, ты обладаешь, которая могла бы меня так напугать? Какие доказательства у тебя могут быть, чтобы подтвердить любые заявления, которые ты публикуешь?» Незу маниакально ухмыльнулся. «Почему, я думал, что ты не спросишь. У нас есть несколько вещей, на самом деле: Таками Томиэ, мать Героя Номер Три, Ястреба, у которой вы его купили. Онага Томохиро, личный связной Всемогущего, с восстановленной и неповрежденной памятью. Личное свидетельство леди Наган относительно исправительного учреждения КГОБ и присутствия там Ястреба в детстве. Доказательства, указывающие на одного из ваших сотрудников, Курокаву Нодзи, на месте похищения Яги. Ребёнок, который может также указать на Ястреба на месте похищения Яги, ребёнок, записи о котором КГОБ зафиксировала в серьёзному нарушении законов о конфиденциальности. И, наконец, детектив с причудой детектора лжи, который может лично проверить заявления каждого из них. Уверяю вас, госпожа президент... мы были тщательны». Однако при упоминании ребёнка Канеширо ухмыльнулась про себя. «Ах да, ребёнок. Мидория Изуку. Я знаю о нём. У меня есть собственная информация, директор Незу. Видите ли, я точно знаю, кто его отец». Выражение лица Незу было растерянным. «Его отец? Какое отношение к этому имеет отец мальчика?» «О, не прикидывайся дурачком», — пробормотала Канеширо, её руки всё ещё были сжаты так же крепко, как и прежде. «Я знаю, что он дитя Всемогущего, тщательно охраняемый секрет. Двое могут играть в твою игру, директор Незу. Ты выдаёшь что угодно, и я тоже. Жизнь Мидории будет в опасности, как только я произнесу хоть слово».

_____________________

Шота прокрался за угол и оглядел пространство перед собой, и он увидел человека, стоящего в конце коридора и курящего. Шота узнал в нём человека, за чьей квартирой он и Гран Торино устроили слежку совсем недавно - Курокава Нодзи. Я нашёл Курокаву, он написал группе. Пингую своё местоположение и иду за ним. У Шоты даже не было времени прочитать сообщения, в которых говорилось, что ему следует быть осторожным и избегать порошка этого человека, прежде чем он натянул очки на глаза и отправил в полет своё оружие захвата. Руки человека тут же были связаны, и всё же он отреагировал плавно, как человек с годами тренировок. Он повернулся и вытащил нож из кармана, орудуя им так хорошо, как мог, имея связанные руки. Наган сказала следить за ним, но Шота не ожидал этого. Курокава дёрнул руками вверх и вывел Шоту из равновесия, а затем бросился на него. Волосы Шоты встали дыбом, когда его причуда активировалась, гарантируя, что он больше не сможет производить эту перхоть, которая заставляет людей терять память. Курокава пошёл на удар головой, и Шота увернулся, но Курокава врезал ему по рёбрам своим ножом, когда он это сделал. Сражение с агентом, прошедшим подготовку в КГОБ, в узком больничном коридоре не было для Шоты приятным времяпрепровождением, но он справился. Пока он ускользал, Шота схватил своё оружие захвата в руки и сильно потянул, и он почувствовал, как плечо мужчины неестественно вывернулось, почти до точки, когда оно вышло из сустава, когда его запястья поднялись и оказались над его головой. Курокава закричал, когда его плечо вывернулось, но воспользовался возможностью, чтобы ударить ногой по колену Шоты. Когда нога Шоты подогнулась под ним, он снова сильно потянул оружие захвата, отправив Курокаву растянуться на полу вместе с ним. Курокава, как ни странно, оттолкнулся от стены, чтобы развернуться и схватить другую ногу Шоты своими ногами в каком-то захвате из боевых искусств, но Шота уже двигался, чтобы встать и уйти с дороги. Его атака промахнулась, и теперь, когда он лежал на земле со связанными руками и запястьями, ему было трудно подняться, не выпустив нож. Шота встал и поднял его, крепко обмотав его тело оружием захвата, чтобы он не мог пошевелиться, вырвав нож из рук Курокавы. Курокава попытался покачать головой, вероятно, чтобы сбросить остатки порошка с волос и выплеснуть их в лицо Шоты, пытаясь разоружить его. Однако, к несчастью для него, в это время прибыло подкрепление в виде Гран Торино, промчавшегося по коридору, чтобы пнуть Курокаву в лицо, в то время как Шота умело отскочил в сторону. Нос мужчины треснул от силы, кровь капала вниз и брызнула на его белую форму. Усилиями двух героев было несколько проще повалить розоволосого мужчину на землю, захватить оружие и надежно связать его запястья за спиной. Хотя он и сопротивлялся, как и они, нанеся ещё несколько ударов. Шота должен был признать, что КГОБ тренировал своих парней не сдаваться легко. Он также следил за тем, чтобы моргать только в случае крайней необходимости — если бы причуда этого парня оказалась где-то рядом с ними, это было бы кошмаром. Через несколько мгновений после того, как его наконец-то усмирили, Ночноглаз наконец появился — должно быть, он был в дальнем конце комплекса, решил Шота. «Где Яги Тошинори?» — спросил Ночноглаз. Курокава просто посмотрел на них, а Шота затянул шарф, потянув его так, что он ещё сильнее заболел в плече мужчины. «Если ты мне не скажешь, я могу с таким же успехом оттащить тебя на пляж за руку, которую я почти вырвал из сустава, и держать твоё лицо под водой. Держу пари, что будет чертовски больно тонуть в нескольких сантиметров солёной воды», — сказал Шота. Он не зашёл бы так далеко, но угрозы должны были быть угрозами. «Ты герой», — хрипло выплюнул Курокава. «У тебя за это отберут лицензию. Ты попадёшь в тюрьму». «Я герой, который работает вне сферы освещения в СМИ. Есть разница», — Шота выдал одну из своих печально известных ухмылок. По правде говоря, он не стеснялся немного поколотить похитителя, чтобы найти его жертву, и он знал, что кто-то, обученный так же, как леди Наган, ничего не скажет, если он будет только лаять, но не кусаться. «Я бросаю тебе вызов». Курокава снова замолчал, и Шота был уже на секунду от того, чтобы оттащить его, чтобы немного напугать парня, когда внезапно зазвонил телефон мужчины. Торино вытащил его из кармана Курокавы и протянул им. Номер звонящего был „Президент Канеширо”. «Ты посмотри на это», — протянул Шота, забирая телефон у Торино и отвечая на звонок по громкой связи, поднося его ко рту Курокавы. «Может, мне и не придется тебя топить. Ответь».

____________________

«Я знаю, что он дитя Всемогущего, это тщательно охраняемый секрет. В твою игру могут играть двое, директор Незу. Ты выпустишь что угодно, и я тоже. Жизнь Мидории будет в опасности, как только я произнесу хоть слово», — Канеширо откинулась на спинку сиденья, словно она победила. «Похоже, мы в тупике». «Тупик? О чём, чёрт возьми, ты говоришь?» — спросил Наомаса, невероятно сбитый с толку. «Мидория не сын Всемогущего. Что, чёрт возьми, навело тебя на эту мысль?» «О, но он такой», — ухмыльнулась Канеширо. «Он был тщательно охраняемым секретом, конечно, но у нас есть способы выкорчевать правду. Ты думаешь, герой номер один вдруг начнет ежедневно встречаться с ребёнком без причуды без причины? Нет. Он не мог не видеть своего ребёнка, не так ли?» У Наомасы чуть челюсть не отвисла. Неужели... они серьёзно так плохо поняли отношения Тошинори и Мидории ? Я имею в виду, они не совсем ошибались, Мидория практически видел в Тошинори отца, если судить по тому, как он говорил об этом человеке, но это вообще не было основой отношений. Честно говоря, Наомаса не знал, смеяться ему или плакать от такого развития событий. «Простой ДНК-тест докажет, что это не так, знаешь ли», — Незу имел то же недоуменное выражение лица. «И даже если бы ты рассказал об этом своём убеждении СМИ, твоя репутация к тому времени уже слишком далеко зашла, чтобы кого-то это волновало. Если помнишь, у нас есть наша информационная установка на автоматическую публикацию. И кроме того... давай на минутку предположим, что ты прав. Как ты думаешь, что случилось бы с тем, кто был бы настолько глуп, чтобы попытаться навредить ребёнку Всемогущего? Он был бы самым хорошо защищённым ребенком в Японии. Тот, кто попытался бы навредить ему, напросился бы на Детройтский удар... как и ты, прямо сейчас. Так что я бы посоветовал тебе отступить, пока ты ещё можешь». Наомаса всё ещё не привык к тому, насколько ужасающим может быть Незу, даже когда он угрожает кому-то небрежно. Хотя под всем этим он знал, что Незу не был небрежным ни в малейшей степени - он был просто настолько озадачен непониманием Канеширо, что не мог сейчас выдавить из себя гневное выражение. «Госпожа президент!» Дверь распахнулась, напугав всех троих в офисе. И тут, из всех вещей, появилась женщина, которая появилась в школе Мидории. Женщина с длинными рыжими волосами из записи видеонаблюдения появилась с папкой в руке. «То, на что я надеялась», — фыркнула Канеширо и помахала женщине, наблюдая, как она открывает и выкладывает содержимое папки. «Тебе нужны доказательства, Незу? Вот твои доказательства. Мы точно знаем, кто отец Мидории. Не так ли?» «Да, госпожа президент. Я поговорила с друзьями семьи Мидория и получила старую свадебную фотографию, нашла старую фотокопию удостоверения личности, зарытую в архиве Мусутафу, которая использовалась для оформления свидетельства о браке, и некоторые записи его бизнеса. Они проходят через несколько подставных корпораций, и невозможно отследить их источник, но Мидория Хисаши существует. Вот его фотография, прямо здесь». Женщина с рыжими волосами низко поклонилась, и на мгновение Наомаса почувствовал ноту победы. Но затем президент Канеширо вытащила фотографию отца Мидории — старую свадебную фотографию — и Наомаса увидел самое ужасное выражение, которое он когда-либо видел, на лице Незу при виде её. Незу был поразительно тих. «Это… Мидория Хисаши, отец Мидории?» Женщина с рыжими волосами посмотрела на него с удивлением и недоумением, но кивнула, вытащив фотокопию удостоверения личности, использованного для церемонии бракосочетания Мидории Хисаши и Икеды Инко, чтобы Незу мог её увидеть. «Да. Это он». Лапы Незу стиснули колени, и Наомаса внезапно почувствовал сильное смущение и беспокойство. Кто же был тот человек на фотографии, который так его напугал?