Плохие шутки

– Проходи, располагайся, чувствуй себя, как в аду. Я гостей не ждал, так что тут бардак. Надеюсь это тебя не смущает. – О, совсем нет, но просто для сведения: бардак в доме означает бардак в голове. – Ты на что-то намекаешь? – Тебе кажется. Минхо выдыхает, пытаясь не сорваться, и неопределенно машет рукой в сторону одной из дверей, проговаривая: – Если тебе надо, то ванная там. Я переоденусь и приду на кухню, она прямо по коридору. Ничего без меня не трогай. – Да, капитан. Ли остаётся лишь закатить глаза и уйти за более комфортной одеждой, причём желательно за такой, в которой не стыдно показаться гостям. Хотя... Хана едва ли можно назвать желанным гостем, поэтому пусть ему будет некомфортно. Пускай смотрит на поношенную и мятую футболку, запачканную колбасой от пиццы, которая была благополучно доедена дня четыре назад, и серые пижамные штаны в катышках. Так даже лучше. Джисон, к слову, на кухне времени не теряет и решает сразу же поставить чайник, наплевав на просьбы хозяина этой квартиры ничего не трогать. Что он, в конце концов, что-то сломает, если просто нажмёт на кнопку? Очевидно же, что нет. Итак, вода кипятится, Ли переодевается где-то надалеко, а за окном всё гуще собираются тучи. Весь горизонт окрасился тёмно-синим, а это значит, что в скором времени придётся выключать свет, а Хан очень некстати вспоминает, что вообще-то боится грозы. Тупанул, получается. Да. Бывает. Минхо вряд ли будет ему помогать, заметив эту фобию, а сам парень с этим не справится. Ладно, это будет потом. Остаётся ждать и верить, что либо до таких крайностей не дойдёт, либо панк-мальчик проявит немного человечности и окажется понимающим. Он, кстати, как раз в этот момент выбирается из своей темной спальни, на ходу завязывая шнурки спальных штанов, и поднимает голову на своего новоиспечённого товарища.

Джи вид оценивает, примечая для себя, что Минхо по всей видимости любит пиццу и комфорт.

Хмуро оглядев работающий чайник и усмехающегося Хана, Хо складывает два плюс два и начинает злиться. – Я вроде попросил ничего не трогать. Ты совсем не слышишь, что тебе говорят? – Да ладно тебе, я же просто нажал на кнопку, он не сломается от этого, соответственно мы здесь не сгорим. Скептически приподняв бровь, парень проходит вглубь кухни и садится на один из стульев, так заботливо выдвинутых тем же Джисоном. – Ладно. И что мы будем делать? – Можем поговорить о насущных делах. Ты видел насколько поднялся доллар? Я считаю, что это полнейшее варварство, не находишь? – Не нахожу. – Раскрой глаза, хён, это же ужасное событие! – Ага, ещё темы для разговора будут? Зря он задал этот вопрос. Попутно наливая чай по кружкам под недовольным взглядом Ли, Хан начал рассказывать о своей семье, вкусах, взглядах на жизнь, планах и прочей ерунде. Так Минхо узнал, что Джисон тоже снимает квартиру, но оплачивает ее сам, так как получает деньги со своего канала, где, по его же скромному мнению, он показывает свой изумительный вокал, сопровождающийся такой же неподражаемой игрой на гитаре. Также оказывается, что родители парня не поддерживают его увлечений и недовольны даже направлением в университете, которое предпочёл их сын. Видите ли, они хотели, чтобы он стал хирургом. Сам Хан мечтает стать продюссером, но пока слишком сомневается в своих силах, всерьёз раздумывая над тем, чтобы, если уж совсем не повезёт, стать каким-нибудь ректором, пускай это и маловероятно. Сон ставит на стол две кружки с зелёным чаем, который он умудрился заваривать 10 минут, рассказывая всё это, и выкладывает всё, что притащил сюда с собой. – Прикольно. – Как мне нравится твоё умение слушать, мальчик-рокер, а ещё твоя многословность. – Да. Что теперь? Я должен рассказать про себя? – Мне бы хотелось послушать, да, но если ты не хочешь или тебе неприятно меня посвящать в свою жизнь, то мы можем просто попить чай и поговорить об университете. – Фу. Кто в здравом уме вообще будет обсуждать университет? – Мы. Ли не понял, почему только что хохотнул над этим местоимением, но решил сделать вид, что ничего не было. – И то верно. – Мой способ шутить - говорить правду. Я погляжу, ты с этим способом вполне солидарен. – Бред. Это нервное. Вот это он тоже зря сказал. – Нервное? А почему ты нервничаешь? Постой, дай угадаю... Это из-за твоей косой проблемки? – Какое тебе вообще дело, - Мин молчит несколько секунд, а потом добавляет,- и как ты узнал? – Ты зря посчитал себя гением конспирации. Штора из чёлки, знаешь ли, не выполняет прямую функцию шторы, а значит не закрывает всё, что ты бы хотел оставить сокрытым, мальчик-рокер. – Ну спасибо, теперь я буду думать, что это видели все. – Возможно, а возможно и нет... Но я всё ещё не понимаю, почему ты так переживаешь? Неужели врачи подписали тебе смертный приговор под названием неизлечимо? – Я не был у врача. Джисон пораженно замолкает, не зная, что на это ответить. Думает пару минут, слышит раскат грома из приоткрытого окна и решает всё же ответить. Разговоры отвлекают от собственной стремительно надвигающейся проблемы. – Почему? – Я уверен, что всё пройдёт само, - Ли нервно усмехается, но продолжает, - поэтому я не вижу смысла таскаться по больницам. Слышится тяжёлый вздох. – Ты совсем дурак? Ещё скажи, что сломанная нога тоже может пройти сама. – Это разные вещи. – И что? Если я правильно подметил, то твой глаз сейчас – нехилый удар по самооценке, и ты готов оставить всё как есть? Минхо думает. Думает над тем, что Хан бесит его своими беспочвенными проявлениями заботы, которые вообще не к месту. – Слушай, ты начинаешь мне надоедать. – Нет, это ты слушай, – смотрит зло, а потом легко выдаёт, – ты завтра пойдёшь в больницу. Ли отрывается от поедания ванильной зефирки и просто смотрит перед собой, медленно моргая. – А ты мне кто, позволь спросить. – Дед пихто. – Очень смешно. – А где шутка? Минхо закатывает здоровый глаз и за один раз проглатывает оставшийся кусок лакомства, запивая его чаем с жасмином. – Не припомню, чтобы я просил у тебя советы. – Не слушать ничьих советов и отвергать все поправки может только педант. Неужто ты настолько правильный, рокер. – Ц. – Не цокай, лошадка. Хо решил, что данное обращение он, пожалуй, проигнорирует. – Ты странный. Какая тебе от этого выгода? – Фактически никакой, ты просто мне понравился. – Господи. Ты в могилу свести меня хочешь. Я говорил, что не гей. Могу повторить это ещё раз. Чем я вообще тебе понравился. Хан негромко хихикнул и кокетливо улыбнулся. – Разве люди вообще отдают себе отчёт, почему ему кто-то нравится? Просто нравишься и всё. Ты в тот день прожигал во мне дыру своим косым глазом, я был так польщён. – Если ты прямо сейчас не заткнёшься, я тебя ударю. Еще более кокетливо, насколько это было возможно, улыбнувшись, Джи проговорил полушёпотом, растягивая гласные. – Ударишь куда? – Извращенец. – Какой есть... Особенно громкий звук грома резко прервал вечернюю тишину. Хан дёрнулся и закрыл уши руками, в последнюю очередь заботясь о том, что о нём сейчас подумает Минхо. Сердце бешено стучало, руки на ушах совсем не помогали, а обескураженный такой реакцией на обычный гром Ли не понимал, что происходит. Прошла минута, две, но и дальше молчать было бы странно. – Джисон... Ты... Боишься грозы? Тихий и испуганный скулёж, будто бы выражающий согласие – всё, на что хватило сжавшегося парня в этот момент. – Почему я узнаю об этом только сейчас, Джисон. Ты буквально напросился ко мне домой в грозу, чтобы посвятить меня в свою фобию? Теперь мне совесть не позволит выкинуть тебя на улицу! Паршивец. – Прости... – Прости. Посмотрите на него! Куда подевалась твоя смелость? Давай, самое время выкинуть какую-нибудь философскую цитатку о человеческих страхах, разве нет? Яркая молния осветила небольшую кухню, предвещая новый удар грома, наверное даже сильнее предыдущего. Джи снова дёрнулся. Как бы Хо не хотелось продолжить ругаться на одну взбалмошную белку, он не хотел потом разбираться с возникшим бы после клубком нервных окончаний. Парень подошёл к окну и плотно закрыл его, что-то яростно бормоча себе под нос. Это действие вряд ли сильно поможет, но хотя бы обеспечит небольшую звукоизоляцию. Налив ещё одну кружку горячего чая и взяв Джи под руку, Ли направился в сторону своей спальни. Особо красивым интерьером данная комната не отличалась. Вполне просторное помещение с двуспальной кроватью, рабочим столом, шкафом и двумя тумбочками имело белые стены и было немного не прибрано. Над окном оказалась закреплена гирлянда с мягким жёлтым светом, которым Хан полюбуется в следующий раз, а на окне стояло несколько искусственных цветов, потому что красиво. Минхо поставил кружку на прикроватную тумбочку и усадил дрожащего парня на кровать. Сам сел на корточки перед ним, рассматривая испуганное и заплаканное лицо. И когда он только успел начать плакать? – И что мне теперь с тобой делать? Швыркнув, Хан осторожно посмотрел на Ли. – Любить и поить чаем?... – Скорее открутить голову, потому что не предупредил об этом всём, и выкинуть под дождь, чтоб неповадно было.

Ни одного унижения геев во всей реплике... Удивительно.

Сквозь закрытые окна шума просачивается минимальное количество, поэтому так намного проще. Пока Хо тянется за кружкой с чаем, держась за коленку парня напротив для надёжности, он успевает задуматься, каким образом Джи справляется с этой фобией, когда он дома один. Странное чувство тревоги за него весьма быстро охватывает до сих пор ничего не понимающего Ли, но думать о причинах возникновения этого ощущения времени нет. – Пей. И успокойся, хватит ныть, ты меня бесишь. – Спасибо... Как прекрасно, что людям не нужно ждать ни минуты, чтобы начать делать мир лучше, правда? – Ты можешь заткнуться? Джисон и правда покорно замолкает. – Ложись. – А ты, панк-мальчик? – А что я. – Ты не собираешься спать?.. Хан выглядит так невинно, когда спрашивает это, как будто он просит одолжить ручку, чтобы продолжить записывать конспект. Минхо аж клинит. – Собираюсь. Но и ежу понятно, что не с тобой. – Но ведь кровать твоя... – Я сейчас передумаю, Джисон. – Ладно, счастье и комфорт зависят от наших действий, так что я молчу.. В эту же секунду раздается ещё один раскат грома, который прекрасно слышно даже с закрытыми окнами. Хан вновь вздрагивает, ёжится и сжимает пальцами одеяло. – Нет, шутка, не молчу. Хочу говорить. Можешь лечь со мной, пожалуйста? Мне страшно... Хо утробно рычит, показывая всю злость, накопившуюся из-за данной ситуации, но покорно ложится рядом, не желая выслушивать ещё какие-нибудь философские вбросы от этого аристократа. – Первый и последний раз я пускаю тебя в свой дом. – Спасибо ещё раз, ты очень добрый кстати... А ещё тебе завтра в больницу кстати... И, забыл напомнить... Джи снова испуганно сворачивается в клубок, даже не договаривая фразу. Мысль потеряна из-за этой глупой грозы, но Ли все равно не собирался ее дослушивать. Он обречённо вздыхает, спорит сам с собой минуту, допивает остатки чая из кружки, отставляя ее обратно на тумбу, и придвигается ближе, обнимая Джисона со спины. – Если ты и сейчас не успокоишься, то точно улетишь куда-то в сторону открытого окна. Хан молчит, решая не испытывать судьбу, и смотрит в одну точку. На удивление его тело расслабляется, и он начинает засыпать. Где-то на грани сна Джисону думается, что эта история закончится очень интересно...