Нет причин для страха

Неделя прошла весьма непросто. В большей степени для Майи, ведь Антон чуть ли не каждый день устраивал истерики, показывал свое недовольство и нежелание то есть, то принимать лекарства... Девушка иногда просто не знала, что нужно говорить, как себя вести, чтобы избежать всего этого. Она всегда старалась вести себя спокойно, списывая поведение на болезнь и плохое самочувствие, но иногда приходилось прибегать к строгости. Но это уже позади. И, вроде бы, все должно быть хорошо, Антон должен выздоравливать, но нет... Ребенку не становилось лучше, а в субботу к вечеру температура снова скаканула до 39.8, и начала лезть дальше, хотя жаропонижающее было выпито. Это не могло не испугать Майю. Она сразу же написала Арсению, и тот вскоре приехал. – Последний раз меряли где-то полчаса назад, да? – проходя в комнату племянника, уточняет педиатр, получая в ответ кивок. На кровати лежит бледный ребенок, который заметил Попова, но продолжал так же лежать, как будто бы не обращая внимания. Но это было совсем не так. Просто крохе было настолько плохо, что не было сил на банальное "привет". – Золотце, ну чего же ты? – совсем мягко спросил мужчина, ладонью дотрагиваясь до лба малыша, ощущая сильное тепло. – Ох, какой горячий... Совсем плохо, да? Мальчик еле заметно кивает, прикрывая глаза, и почти сразу, даже не пытаясь противостоять сну, ведь это было бы безрезультатно, засыпает. Арсений тихо вздыхает, смотря на малыша, а после идет на кухню, сказав Майе побыть с Антоном, где начинает готовить жаропонижающую инъекцию. Минуты через 3 он вернулся в комнату и присел рядом с малышом, который лежал на боку. Левую руку, в которой были шприц и салфетки, он завел за спину ребенка, чтобы тот, когда проснулся, не увидел этого всего, а правой провел по его руке. Тот немного нахмурился, все еще находясь во сне, но после еще нескольких поглаживаний открыл глаза. – Малышок, просто полежи, хорошо? – увидев, что тот проснулся, врач положил все приготовленное на кровать подальше от крохи, следя за тем, чтобы Антон не повернул голову в ту сторону, а после медленно и осторожно повернул его на живот. Почувствовав, что племянник поднапрягся, не понимая, зачем его перевернули, Попов начал поглаживать его то по рукам, то по спинке и бокам. – Не засыпай пока, солнышко, угу? – шепчет педиатр, взяв ладошки ребенка в свои, немного погладив и передав Майе, кивнув, как бы говоря, чтобы та их держала. – Потерпи немножечко совсем, а потом оставим тебя в покое, будешь дальше спать... – продолжает тихо говорить Арсений. Он немного подождал, не прекращая говорить успокаивающие слова, чтобы не испугать ребенка, а после немного спустил домашние шорты, и малыш из-за поглаживаний, что работали и как отвлекающий маневр, этого не заметил. Затем, так же осторожно, было приспущено и белье. Мужчина, стараясь как можно бесшумнее, открыл спиртовую салфетку и протер ей ягодицу, что уже не мог не заметить Шастун. Он, когда начал догадываться, что сейчас будет, начал похныкивать и ерзать по кровати, стараясь отползти от дяди. Но когда он почувствовал, что руки и плечи придерживает Майя, а ноги и поясницу - Арсений, негромкие хныки начали перерастать в более слышные всхлипы. – Ну-ну-ну, спокойненько, Антош... Чего же ты, солнце? Слезы скатывались по одной из закрытых глаз, впитываясь в наволочку. Ладони сильно сжимали руки мамы. Тело подрагивало из-за сильного страха и слез, которых становилось с каждой секундой все больше. Ребенок, шмыгая носом, поднял взгляд на маму, как будто бы надеясь, что она его "спасет", возмет к себе в объятия и, что самое главное, не даст провести страшную процедуру. Но та лишь приулыбнулась с целью поддержать, хоть улыбка вышла грустной, и немного наклонилась, поцеловав сына в горячий лоб. Она прошептала почти на ухо "все будет хорошо", после чего еще один поцелуй оказался на виске. Майя и сама хотела бы избавить кроху от всех этих мучений, не могла она смотреть на его слезы. А когда она увидела этот взгляд, полный влаги и страха, сама с трудом начала сдерживать слезы. Но она понимала, что нужно провести эту процедуру. Тем временем Арсений снял колпачок, и, после того, как он убедился, что в шприце нет воздуха, игла точным движением была введена. Короткий вскрик, который заглушала подушка, и за ним следуют ставшие громче всхлипы. Мышцы напряглись, из-за чего врач не смог вводить лекарство. Он положил ладонь на спину малыша, начиная поглаживать между лопатками. Тот перевел внимание на это, и врач воспользовался моментом, когда мышцы расслабились, надавливая большим пальцем на поршень. Лекарство дало о себе знать неприятным ощущением, что вызвало новую волну рыданий у мальчика. – Тш, тише... Ну что ты, хороший мой... – шепотом говорила девушка, проводя ладонями по рукам сынишки и останавливаясь на локтях, все еще придерживая. Под этот жалобный детский плач процедура была завершена. Арсений отошел, чтобы выбросить использованный шприц с упаковками от салфеток, а Майя принялась успокаивать Антона. Тот сначала не обращал внимание ни на что, сконцентрировавшись на неприятном ощущение в области укола. Но когда и оставшийся дискомфорт почти прошел, как и слезы, он с удовольствием прижался к маме. – Ложись, котенок, отдыхай, – она немного отодвигается к краю, укладывая ребенка на кровати, и тот немного начинает хныкать, ведь хотел обнимашек, протягивая к ней руки. – Поспи, Антоша, мы вот, с тобой, – мягко улыбнулась она, опуская протянутые ей маленькие ручки. – Смотри-ка, зайчик уже спит, – она кивком указала на соседнюю подушку, на которой лежала вязаная игрушка. Ребенок перевел взгляд на него, после чего пододвинулся поближе к той подушке и заботливо накрыл зайца другой половиной одеяла, сверху положив руку, как бы обнимая. Уже через пару минут в комнате была полная тишина, которую нарушало лишь негромкое дыхание Антона.

***

– Я сейчас в аптеку схожу, не нашел у вас таблетки, которые нужно бы Антону попринимать... – следующим утром говорит сестре Арсений, уже переодевшись. – А заодно и в магазин зайду. Нужны какие-нибудь продукты? – Да нет, вроде все есть... – Хорошо, – кивает мужчина, поворачиваясь к прихожей, где стоит недавно проснувшийся ребенок. – Ой, Антоша. Привет, воробушек, – мягко усмехнувшись, говорит он, проведя рукой по голове племянника, который сейчас выглядел сонным и немного растрепнным, чем и вправду напоминал маленького воробушка. – Как чувствуешь себя? Малыш поднял глаза и сразу встретился с добрым взглядом Арсения, после чего, видимо, вспомнив все, что было вчера, сразу опустил голову, слегка нахмурившись, и сделал пару шагов назад. – А-а... – протянул он, оглядываясь назад и думая, что ответить. На самом деле чувствовал он себя по-прежнему не очень хорошо, но не говорить же прямо так! Сейчас он точно понимал, что отвечать честно нельзя, ведь тогда снова будут эти горькие таблетки, противные капли для носа, а самое страшное - уколы. – Нормально, – быстро произнес он, после чего сразу убежал обратно к себе в комнату. Арсений с Майей переглянулись. Взгляды у обоих были удивленными и скорее недоумевающими. Да, они оба догадывались, что ребенок, как и в прошлый раз после укола, будет снова побаиваться Попова, обижаться или же капризничать, но такая реакция все равно была для них неожиданной. Полминуты они так и простояли в тишине, пытаясь самостоятельно у себя в голове осмыслить, что сейчас было и что им нужно делать теперь, а после приняли решение, что педиатр прямо сейчас пойдет к Антону поговорить. Решили, что будет куда разумнее, если он пойдет пока один, а Майя подождет его на кухне. Подойдя к комнате племянника, Арсений заметил, что дверь была лишь прикрыта, и то не полностью, что через небольшую щель была видна часть помещения. На всякий случай он пару раз негромко постучал по ней, а после заглянул внутрь. – Антош, это я, – мягко сказал Попов. Он видит, что племянник, сидящий на своей кровати и обнимающий зайчика, сначала, услышав стук, хотел повернуться, ведь так он был повернут спиной ко входу в комнату, но, по голосу поняв, кто это, не стал этого делать. В следующую секунду Арсений слышит тихий шмыг, видя, что Антон сильнее наклонил голову и провел предплечьем по щеке. – Солнце... – мужчина прошел в комнату и сел на край кровати. Он без труда мог дотянуться до Шастуна, поэтому положил ладонь на дальнее плечо, тем самым и отодвигая его от прохладной стены, а другой рукой уже хотел обнять полностью. Ребенок сначала как-то испуганно вздрогнул, после чего уже хотел отползти, попытавшись убрать руки врача, но после отчего-то остановился и просто заплакал, закрывая лицо ладонями. Он не понимал, для чего сейчас дядя пришел к нему. Ругать за что-то? Да вроде не за что... Снова спросить о самочувствии? Вполне возможно, вряд ли мужчина поверил сказанному ребенком на кухне, ведь если бы это было правдой, Шастун бы не стал так долго думать над ответом. А если снова провести какую-то процедуру?.. Кроха не знал и от этого боялся. Он понимал, что в разы слабее взрослого, и в случае чего он ничего не сможет сделать, как это показал вчерашний вечер, из-за чего его доверие к Арсению и пошатнулось. Сам Арсений же еще больше растерялся, увидев, насколько напуган ребенок. Тот не пытался больше выбраться из его объятий, но лишь сильнее сжался в клубочек, боясь, что будет делать дядя дальше. А Попов сейчас просто обнимал кроху, чувствуя, как тот напряжен, и думал, как себя вести, чтобы не напугать сильнее. – Антош, – вновь тихо обратился мужчина, немного наклонившись, чтобы увидеть лицо племянника, на что тот лишь сильнее опустил голову. Врач вздохнул, совсем слегка поцеловав кроху в макушку и начав легонько поглаживать его по плечикам. Тем самым он старался успокоить, показывал, что не собирается делать ничего плохого. – Малыш, успокаивайся, давай мы с тобой поговорим? – мягко говорит он, но в ответ получает отрицательное мычание. – Ну хорошо, тогда просто послушай меня сейчас, пожалуйста. Я знаю, я поступил вчера не очень хорошо, неправильно, когда не сказал тебе о том, что нужно сделать укол, – спокойно начал он, параллельно формулируя мысль дальше. Ребенок все еще немного шмыгал, и выражение его лица было по-прежнему обиженным, но было видно - он слушал. – Думаю, ты и сам понимаешь, что укол нам нужно было сделать в любом случае, ведь температура была очень высокой, и, видишь, она у тебя не сбивалась таблеткой. К тому же, тебе было очень плохо, правда ведь? – тот слабо и как-то настороженно кивнул, подтверждая слова взрослого, и посильнее прижал к себе игрушку. – Вот. А после укола и температура спáла, и тебе стало полегче, хоть спал спокойно... Но вот в тот момент я решил не говорить об этом... Решил, что быстро сделаю, и ты меньше будешь переживать. Но сейчас я понимаю, что лишь сильнее тебя напугал. Зайчик, я обещаю, что больше так не поступлю, это было правда неправильно с моей стороны, извини, пожалуйста, – мягко, но серьезно говорил он. Видя, как поменялось выражение лица Антона, врач понял, что сказал все правильно. Ребенок немного приподнял бровки, в голове прокручивая слова, сказанные дядей, лишь изредка шмыгая носом из-за недавних слез, пальчиками он держал и иногда сжимал лапки игрушки. Обижаться ему уже не хотелось. Шастун верил дяде и всем его словам. Даже по тону, которым говорил мужчина, по небольшим паузам, когда он подбирал слова, было понятно, что он говорит правду. В голове мальчика вспыли моменты, когда Арсений успокаивал его, настраивал на какую-либо процедуру, хвалил, да и просто обнимал. Он всегда очень по-доброму и с пониманием общался с ним. Антон кивнул. – Тогда мир? – приулыбнулся Попов, смотря в глаза ребенка, ведь тот уже не опускал голову. Тот снова кивнул, не зная, что говорить, и Арсений обнял его чуть крепче, поцеловав в висок. – А ты куда? Ты уезжаешь? – вдруг спрашивает кроха, немного отстранившись. На кухне он не обратил внимания на то, что врач был в уличных джинсах и футболке, заметил только сейчас, поэтому и спросил, показывая выставленным указательным пальчиком на футболку мужчины, как бы объясняя, с чего он сделал такой вывод. А Попов по-доброму усмехнулся от того, как быстро мальчишка отошел от обиды. – Нет, Тошик, я в магазин схожу, – не упоминая аптеку, чтобы Антон не переживал, отвечает он. – Тебе, кстати, хочется чего-нибудь? Ты вроде киндеры любишь... Хочешь? – Да! – сразу улыбнулся Шастун, после чего тише добавил: – Если можно... – Конечно, малыш. Тогда иди сейчас покушай, а я скоро уже приду, – вставая с кровати, говорит Арсений и выходит в коридор, что делает и ребенок. Пришел Арсений минут через 20 с двумя небольшими пакетами, которые положил на обувницу и принялся разуваться, когда в прихожую вышли Майя и Антон. – А что это? – после того, как брюнет взял пакеты, спросил ребенок, увидев на белом целлофане изображение крестика и название аптеки. Он перевел взгляд на дядю, на всякий случай сделав шажок назад. – Там таблетки и капли для носа, не переживай. Можешь сам посмотреть, – услышав это, кроха немного привстал на носочки, заглядывая в пакет, который взрослый раскрыл, чтобы было виднее, и видя там две упаковочки. Никаких шприцов, ампул и еще каких-то страшных медицинских штуковин. – Пошли на кухню, – он положил руку на спину племяшки, ведя за собой. Когда на кухонном столе оказалось все, что купил Арсений, глаза мальчишки округлились. Там лежало штук пять киндеров, несколько плиток молочного шоколада, упаковки мармеладных мишек, разные батончики, булочки и молочные коктейли с разными вкусами. Ни о каких обидах тут уж точно и речи быть не может. Кроха несколько секунд просто стоял на месте, смотря на все вкусняшки, а после крепко обнял врача, тараторя "спасибо, спасибо, спасибо", что вызвало у того широкую улыбку. Попов обнял его в ответ, слегка наклонившись для удобства, и поцеловал в макушку. – Пожалуйста, зайчонок. Но ты же понимаешь, что это все не за раз можно будет съесть? – так же мягко, но одновременно и серьезно говорит педиатр, и тот несколько раз кивает, подтверждая ответ и словами. – Ну вот и хорошо. Ты кушал? – Даа... Я кашу ел, по-моему 5 ложек... Я больше не хочу просто, – рассказывает малыш, немного покачиваясь на пятках вперед-назад и заведя руки назад. – Да ты молодчинка. Пойдем-ка в комнату, золотце, осмотреть бы тебя, – после этой фразы во взгляде напротив врач видит страх. Пока тот не успевает сильнее испугаться, Арсений добавляет: – Только осмотр, больше ничего делать не буду. Антон обреченно кивает. Его страх и все-таки небольшое недоверие было очень хорошо видно, но он, никак не капризничая и не отговаривая, делал все, что говорил ему дядя. Мужчина видел, как внимательно племянник смотрит на все приборы, что он берет в руки, как вздрагивает, когда раздается даже малейший звук, поэтому добрым голосом все объяснял, озвучивал каждое свое действие, несмотря на то, что это обычный осмотр, и они его уже много раз проводили. Он понимал, что фобия - это не обычное легкое волнение, а реально сильный страх, а он еще и подорвал доверие Антона к себе, поэтому с пониманием к нему относился и не видел ничего такого в том, чтобы хоть в сотый раз объяснить, что он делает, с целью избежать усиления страха у ребенка и окончательной потери его доверия к себе. Майя все это время была рядом, говоря успокаивающие и хвалебные слова, когда Антон посматривал на нее. Она брала его за руку, ведь тот иногда протягивал ей ее, чувствуя у того небольшую дрожь. – Все, Антош, умничка, – закончив с осмотром, улыбнулся педиатр, и мальчик облегченно выдыхает. – Улучшений нет, можно сказать... – говорит он Майе, поджав губы. – Солнце, хочешь что-нибудь? – снова смотрит на ребенка Арсений. – Я не знаю... Я не хочу спать, но и делать ничего не хочу, мне лень, – пожимает плечами кроха. – Может, мультики хочешь посмотреть? – предлагает педиатр, понимая, что у того нету никаких сил из-за болезни. Тот с радостью соглашается, спрашивая, можно ли открыть один киндер. – Конечно, сейчас принесу, подумай пока, что хочешь посмотреть, – перед тем, как выйти из комнаты, он кивком головы показал сестре, чтобы та тоже вышла. На кухне он ей говорит: – Совсем мне не нравится его состояние... Если к вечеру лучше не станет, то завтра ко мне в больницу положим. Так хоть под моим контролем будет... Девушка согласилась, но на душе было очень тяжело. Страх за Антона, сочувствие к нему и даже вина, - все это переполняло ее. Как же жаль, что нельзя обнять ребенка, и все, защитить тем самым его от всех-всех проблем. Она не могла представить, каково будет ему в больнице. Одно лишь это слово вызывает у него дрожь, а тут его будет окружать все медицинское, и она не сможет всегда быть рядом. Все ее переживания были написаны у нее на лице, поэтому Арсений молча сделал шаг к ней и обнял. Одна слеза скатилась у нее по щеке, когда она положила подбородок брату на плечо. – Все обязательно будет хорошо. Я позабочусь о том, чтобы Антону было максимально, насколько можно, комфортно там. Врачи и медсестры у нас добрые, а я от него в свободное время ни на шаг не отойду. Ты после работы, в часы посещения можешь приходить, а так мы каждый день по возможности созваниваться будем. Про переписываться уже не говорю, это само собой. Долго он там лежать не будет, быстренько вылечим, и все. Ага? – он немного отстраняется, смотря в глаза сестры, видя ее кивок. – Все, давай, не переживай, и пошли мультики смотреть, – к концу предложения он улыбнулся, подмигнув, и взял киндер со стола, после чего они вернулись в комнату к ребенку. Арсений протягивает ему принесенную шоколадку, спрашивая: – Ну что, выбрал мультик? – Да, я хочу "Щенячий патруль". Я там уже посмотрел несколько серий, но не все, их многооо, – пододвигаясь и освобождая место для взрослых, говорил мальчик. – Только сначала я хочу посмотреть игрушку... – уже снимая цветную фольгу, сосредоточенно произносит он. Не без помощи Арсения открыв капсулу, он достает из нее игрушку. Это маленький киндер, у которого на голове бирет красного цвета, в руке кисть и рядом лежит палитра. – Ой, это художник, – улыбнулся он, рассматривая фигурку, а после и вкладыш с изображением всей коллекции. Довольный игрушкой, он положил ее к себе в шкаф на полку с остальными игрушками, в том числе и из киндера, после возвращаясь на кровать. Майя взяла компьютер, находя среди открытых вкладках нужную, и ставя его на кровать, чтобы всем было видно. Ребенок сидел посерединке, руками подпирая голову и упираясь локтями в колени. Серия, которую он посмотрел последней, была на экране, поэтому найти следующую не составило труда. Иногда он ставил мультик на паузу, чтобы рассказать старшим какие-то факты о героях или еще что-то, а те в свою очередь внимательно слушали. Одну серию Антон смотрел с особым вниманием и не останавливал ее. В ней он узнал, что Гонщик, его любимый из щенят-спасателей, боится стоматологов, и ребенок его очень понимал, ведь только от упоминания этой професии у него по коже побежали мурашки, и переживал за него. Но уже к концу серии щенок избавился от дентофобии, а вот Шастун позавидовал ему. Хотелось бы, чтобы и в жизни так быстро можно было преодолевать страх... Во время просмотра очередной серии, кроха поменял позу и лег калачиком, положив голову на колени мамы, которая начала слегка поглаживать его по голове. Спустя пару минут Антон смотрел уже не мультик, а сны. Арсений остановил серию, убирая компьютер, и Майя осторожно перекладывает сына в более удобное положение. Большую часть времени, пока ребенок спал, старшие думали, как же тому сообщить ему неприятную новость. Так не хотелось снова видеть слезы на лице мальчишки, хотя оба понимали, что без них вряд ли обойдется. И оба понимали, что нужно запастись спокойствием и добротой, а также обнимашками, без которых успокоить малыша просто невозможно. Наверное, почти все дети любят объятия, особенно от родителей и близких родственников. Вот и Антон в любой момент мог попросить, чтобы его обняли или вовсе без просьб прижаться и не отлипать. Ни Арсений, ни Майя никогда и не были против этого, всегда соглашались и с радостью обнимали кроху. А в ситуациях, когда дело касалось того, что боится ребенок, тем более, ведь знали, что так тот чувствует себя хоть немного, да спокойнее, понимая, что в обиду его не дадут. Пока Майя собирала вещи Антона, которые понадобятся ему в больнице, тот открыл глаза. Он непонимающе посмотрел на маму, которая положила его любимую пижамку в какую-то сумку, немного нахмурившись. Кроха принял сидячее положение, из-за чего кровать немного скрипнула, и девушка повернулась в его сторону. Она не успела ничего сказать, как ребенок сразу спрашивает: – Мам... Что ты делаешь?