Нет причин для страха

Девушка растерялась, начиная в голове подбирать слова, чтобы правильно все объяснить, и в этот момент в комнату входит Арсений, который до этого был на кухне. Он услышал слова племянника. Врач смотрит сначала на сестру, что тоже на секунду перевела взгляд на него, потом видит сумку с вещами Антона, и все понимает. Майя садится на кровать рядом с сыном, взяв его ладони в свои, и Попов подходит ближе к ним. – Антош... – Солнце, ты плохо себя чувствуешь, так? – понимая, что сестре трудно говорить, когда та остановилась, начинает Арсений. В ответ на вопрос настороженный кивок. Тот уже чувствует неладное. – И ты ведь хочешь поскорее выздороветь? – тот уже хочет немного отодвинуться от старших, не догадываясь, к чему они ведут, но понимая, что к чему-то, что ему точно не понравится. После такого же еле заметного кивка, педиатр продолжает: – Антон, то, что ты уже больше недели болеешь, нас очень напрягает. Лекарства ты принимаешь, но улучшений нет... А болезнь у тебя довольно серьезная. Малыш, нужно ненадолго лечь в больницу. Ребенок сидит, переваривая эту информацию, очень надеясь, что он все еще спит, и это только неприятный и очень реалистичный сон. Но, к сожалению, эта была реальность. То, что ему сказали, не хотелось укладываться у него у голове. Лечь в больницу..? – Нет, – почти шепотом сказал кроха. Майя притянула его поближе к себе, обвивая руками и целуя в висок. Слышится первый, такой жалобный и разрывающий сердце, всхлип. – Я не хочу, мам, – сильно прижимаясь к девушке, словно его прямо сейчас заберут и больше не отдадут ей, произнес он, пока редкие слезы скатывались по щекам и падали на мамину футболку. – Знаю, Антош... Но что поделать, маленький, нужно же лечиться, – мягко говорила она, посматривая на Арсения, что сел рядом с ними на кровать. Поток слез у мальчишки увеличивался, точно так же, как нежелание и страх перед предстоящим ужасом. Именно ужасом, по-другому он не знал, как это назвать. Страх от того, что он не знает, что с ним там будут делать, и какая-то... обида? Антон не знал как назвать это чувство, что его просто не спросят, хочет он что-либо или нет. Переживания переполняли маленькое сердечко, заставляя его биться быстрее, а слезы - скатываться по щекам. Тут до крохи доходит, что неопределенное время мамы рядом не будет, что заставляет его сильнее к ней прижаться и проговорить сквозь всхлипы "я не хочу там без тебя". – Малыш, придется немного потерпеть. Недолго. Зато потом снова будешь со мной, снова будешь ходить в садик, с друзьями общаться... Они по тебе уже наверняка соскучились. Гулять будем. Ну что ты? – Арсений... Ты же будешь со мной? – спрашивает ребенок, подняв взгляд на дядю. – Конечно, Антош, что за вопросы? – поправив кудряшки племянника и проведя большим пальцем по его щеке, тем самым стирая слезы, отвечает он. – А что мне там делать будут? – Солнце, смотри-ка, еще не знаешь, что там будет, а уже расплакался... А ничего страшного и не будет. Нужно будет пройти еще несколько исследований, чтобы точно понять, почему не помогли лекарства, какие нужно применять, и, конечно, лечиться. Сразу говорю, что лечить тебя буду я и никому другому в обиду не дам, буду рядом. Долго там лежать не будешь, думаю, не больше четырех-пяти денечков. Так что не переживай раньше времени, Антош, все обязательно будет хорошо. Договорились, зайка? Антон кивает. Понимая, что так нужно выбора нет. Затем снова чувствует объятия. Тепло, хорошо. Так хочется остаться здесь. Именно здесь, в этом моменте, когда его обнимают, и все. Не думать ни о чем, не переживать. Но не получается. Как бы он ни старался. Все мысли забиты только больницей, как он туда не хочет!.. Все это слишком пугающе само по себе и незнакомо. Оставшееся время до ночи проходит нелегко. Настроение у ребенка было крайне подавленное. Тот ничего не хотел, отвечал сухо и без эмоций и почти все время не отходил от мамы. Но еще труднее проходит следующее утро. Когда Арсений и Антон уже были полностью собраны, младший вцепился в маму, рыдая так, что наверное даже соседи слышали. Смотреть на это создание было невозможно, сердце просто разбивалось вдребезги. Как громко и часто раздавались истерические всхлипы, как сильно тот дрожал, вцепившись в Майю. Иногда он ладонью и предплечьем вытирал слезы, но другой рукой не отпускал мамину ладонь. Арсений, отложив игрушечного зайца, что до этого держал в руках, ведь ребенок решил взять игрушку с собой в больницу, на обувницу, положил ладони на плечи племянника, сначала поглаживая, а потом начал потихоньку отцеплять от сестры. Все это затянулось уже надолго, а слезы у мальчишки все никак не хотели заканчиваться. – Все, Антоша, давай успокаиваться, – говорит педиатр, перехватывая руки малыша. Слышится что-то вроде "еще немного, давай подождем" - из-за непрерывных всхлипов и иканий не очень понятно. – Золотце, мы и так уже минут двадцать не можем выйти. Еще минута, и идем, ясно? – одновременно мягко и серьезно говорит он, немного отходя к двери. Майя подходит к на секунду замеревшему ребенку, присаживаясь перед ним на корточки, поддерживающе подняв уголки губ. Ей самой хотелось плакать, но она не показывала этого, чтобы сынишка еще сильнее не расклеился. Аккуратно приятнув и обняв, она поцеловала его за ушком, сказав привычную фразу "все будет хорошо". Отстранившись и поднявшись, она немного отошла, и кроха уже хотел сделать шаг к ней, но Арсений быстро придержал его. – Все, Антон, бери зайку, и пошли, – поворачивая ключи в замочной скважине и открывая дверь, говорит он. Попрощавшись с Майей, они выходят и вызывают лифт. Пока они спускались, Попов, оперевшись спиной к стенке, одной рукой приобнимал племянника, что старательно сдерживал слезы, чтобы снова не расплакаться. На улице мужчина разблокировал двери автомобиля, открывая заднюю. После того, как он положил сумку с вещами Антона на обычное сиденье, он помог крохе сесть на специальное детское. – Все хорошо? Если что вдруг не очень станет - говори, угу? – пристегнув того, мягко спрашивает он и, услышав положительный ответ, садится на водительское место. Иногда врач слышит тихие шмыги. Смотря в салонное зеркало, видит, как мальчишка, иногда вытирая выступившие слезы на глазах руками, смотрит в окно, рассматривая там все, что видит. Игрушка лежит у него на коленях, он положил одну ладонь на нее, пальцами поглаживая, материал приятно ощущался. Зайчик смотрел на него своими большими глазами-бусинками и выглядел так, будто понимал, что Антон чувствует. За окном мелькнули уж очень знакомые здания, и Шастун запрокинул голову назад, хныкнув. Уже меньше, чем через минуту они прдъехали к больнице. А еще через пару минут подошли ко входу, и мальчишка как-то инстинктивно сильнее сжал руку дяди. Когда они подошли к регистратуре, чтобы оформить кроху, он чуть ли не вплотную прижался к боку мужчины, осматриваясь по сторонам, хоть он уже и был здесь, и даже не раз. Стены белые, но с полосочками голубого цвета, как и пуфики, что стояли здесь. В целом, все очень даже красиво, но вот атмосфера так себе... Этот запах больницы, лекарств, бирюзовые костюмы, скрытые белыми халатами, маски, перчатки, - все это так и вселяло страх. – Все в порядке? – уточняет педиатр, смотря на испуганного ребенка. – Арсений, – чуть ли не пропищал он, смотря на врача. – Тут страшно. – Ничего страшного здесь нет, солнце. Пойдем, – Попов ведет племянника к палате, где тот будет лежать. Он специально делает шаги поменьше, чтобы мальчик за ним успевал, придерживая того за руку. Вскоре они оказываются на месте. Мужчина пропускает кроху внутрь палаты и заходит сам. Сумку он ставит рядом с кроватью. – Антош... Мне нужно сходить переодеться, и я приду к тебе, хорошо? Я быстренько. Побудешь немного? – но тот наотрез отказался оставаться здесь без него. – Ладно, малыш, пойдешь со мной. Но сначала тогда давай немного поговорим с тобой, ага? – он садится на край кровати, за талию притягивая того поближе к себе и приобнимает, смотря в глаза. – Зайчик, я понимаю, что тебе здесь не нравится, что это место тебя может пугать. Но давай мы с тобой договоримся... Я обещаю, что сделаю все, чтобы ты здесь был как можно меньше дней, и чтобы все прошло хорошо, а ты пообещай, что будешь выполнять то, что я буду тебе говорить, хорошо? То есть, к примеру, если я скажу выпить таблетки, значит, их нужно выпить, даже если они не самые приятные на вкус... Ага, Антош? – Обещаю, – кивает ребенок. – Ну вот и хорошо, – мягко улыбнулся он. – Тогда смотри. Сейчас тогда сходим, я переоденусь, и нам нужно будет еще сходить снова взять кровь из пальчика. – Без этого никак? – приподняв бровки и немного выпятив нижнюю губу, спрашивает ребенок. После ранее сказаных слов Арсения ему совсем не хочется капризничать и пытаться отговорить педиатра ничего не делать, но вот страх-то никуда не делся. Попов немного поджимает губы, отрицательно покачивая головой, и поглаживает ладонью бок бояшки. – А можно ты все сделаешь? – Можно, пойдем тогда. Сначала они идут в среднего размера комнатку, где Арсений переодевается, как и остальные врачи, что видел Антон у регистратуры, в костюм бирюзового цвета, поверх которого надевает белоснежный халат, не застегивая его. Когда он переобувался, а ребенок рассматривал все, что здесь было, в кабинет вошел мужчина не очень высокого роста и в очках, по одежде Шастун понял, что это врач. – Привет, Дим, – поздоровался Попов, убирая вещи в шкаф. – Привеет... А это что за чудо? Твой сын, что ли? – улыбнулся он, увидев кроху, и вопросительно посмотрел на друга. – Да нее, Дим, какой сын... Племяшка мой. Болеет уже вторую неделю, решили ненадолго к нам сюда положить, хоть под моим контролем будет... – говорит Арсений, жестом подзывая Антона подойти. Тот неуверенно шагает, посматривая на другого врача, и останавливается рядом с дядей, но немного за ним. Педиатр поглаживает его по кудряшкам, успокаивая. – Все хорошо, Диму бояться не надо, – ласково обращается он к малышу. – Как тебя зовут, кроха? – немного наклонившись, спрашивает врач с доброй улыбкой, получая тихий ответ. – А сколько лет тебе, Антош? Пять? Здорово! – эмоционально общается он с мальчишкой, и тот немного расслабляется, ведь Дмитрий показался ему очень даже добрым. – Смотри-ка, что у меня есть, – Позов достает из кармана небольшую шоколадку, которую положил еще утром. Он протягивает ее малышу, на что тот смущенно улыбнулся. – Спасибо, – немного опускает взгляд он от стеснения, взяв вкусняшку. – Чудо ты. Выздоравливай, Антош. После того, как Арсений с Антоном вышли из кабинета, мужчина повел его в направлении процедурной. – Арсений, а кто это был? – Это мой друг - Дима. Он тоже педиатром здесь работает, как я. Добрый очень, хорошо с детьми ладит, – рассказывает он. – Антош, только шоколадку пока не открывай, перед анализом кушать нельзя... Когда они дошли до нужного кабинета, руки Антона снова начали подрагивать. Воспоминания с прошлого анализа крови всплыли в головушке, заставляя его сильнее сжать в руках зайчика, которого он взял с собой. В процедурном, когда Арсений сказал ему сесть на кушетку, ребенок опустился на самый ее край, подальше от столика со всеми страшными штуками. Антон не слушал, что Попов говорил Оксане Александровне, все мысли были заняты предстоящей процедуре и боли. – Антош, садись нормально, поближе к тому краю, – говорит педиатр. Шастун пересаживается и видит, что к нему подходит медсестра. Он думает, что она сейчас будет проводит саму процедуру, поэтому испуганно смотрит на дядю, который натягивал перчатки. Снова переведя взгляд на девушку, он замечает, что та просто достает пластыри, как и в прошлый раз, давая возможность выбрать, какой он хочет, и в этот раз выбор пал на пластырь с милыми хомячками. – Антон, ручку давай, а глазки закрывай, – взяв у Оксаны Александровны приготовленный лоточек и держа его так, что племяннику ничего из него видно не было, говорит врач, когда уже стоял у столика. Мальчик поднимает на него глаза и смотрит, как котенок, что хочется его взять на руки и не отпускать. – Ты все знаешь, солнце, не переживай, – кроха протягивает дрожащую руку, сразу опуская голову и зажмуриваясь. Мужчина ставит лоточек и берет ладонь малыша, протирая безымянный пальчик спиртовой салфеткой. Тот весь съежился и, когда почувствовал, что к пальцу что-то приложили, вдруг попытался потянуть руку на себя, произнося "нет, отпусти, я не хочу", но на последних слогах врач уже проколол подушечку, отчего тот слегка дергнулся. – Уже все, – сразу произнес Попов успокаивающим тоном, собирая кровь в пробирку, а после наклеивая пластырь. – Закончили, Тошик, можешь открывать глазки... Ты в порядке? – снимая перчатки и смотря на ребенка, спросил он и приулыбнулся, увидев кивок. В этот раз анализ был сдан абсолютно без слез, что не могло не радовать. – А больше ничего делать не надо? – уже по пути обратно в палату спрашивает Антон. – Да, пока все. Сейчас покушаешь, примешь лекарства и будешь отдыхать. В палате Арсений помог Антону разложить некоторые вещи, чтобы тому было покомфортнее здесь, а после, чтобы ребенку не было так скучно и грустно, предложил почитать ему книжку, пока медсестра не принесла еду, на что тот с радостью согласился. – Только давай переоденемся. У тебя с собой есть штаны и футболочка... Чтобы не в уличном быть, ага? – мужчина достал любимые вещи племянника, помогая ему переодеться и убрать снятую одежду. Затем он взял книжку, которую уже начинал читать крохе, и сел на кровать, прижимаясь спиной к стене. Мальчишка, что сидел ближе к изголовью, подвинулся ближе к дяде, и, взглянув на него и задумавшись на мгновение, пока тот ожидающе смотрел на него, после положил голову педиатру на колени, довольно улыбаясь. – Вот ты хитрюююга, – посмеивается Попов, слегка щелкнув того по носику, а после ласково гладит по голове. – Ну что, помнишь, на чем остановились?.. Минут через пять ребенок потянул левую руку Арсения на себя, заставляя положить себе на живот, и обеими руками обвил предплечье. Попов не мог сдержать улыбки, смотря на это чудо и поглаживая его большим пальцем. Хоть держать книжку и переворачивать страницы одной рукой не очень удобно, но это пустяки, зато кроха лежал довольный. Вскоре медсестра принесла еду. Мужчина еще был в палате с племянником, чтобы тот без страха познакомился с ней и увидел, что она очень добрая. Но вот после принятия пищи и нужных лекарств, Арсений сказал, что ему нужно идти работать, на что мальчишка уж очень расстроился и начал просить взять его с собой. – Ладно, малыш, – сдался педиатр. – Пошли, – он берет ребенка за руку и направляется вместе с ним в свой кабинет. Там он готовит все к приему, а после достает из шкафчика небольшую медицинскую маску. – Антош, – зовет он племянника, который рассматривал все, что есть в кабинете, несмотря на то, что уже много раз был здесь, а тут почти ничего и не изменилось. Ребятенок подходит к врачу, который опустился перед ним на корточки. – Давай эту масочку наденешь, все-таки ты болеешь. Смотри, какая она красивая, – кивает на нее мужчина, показывая тому. – Оой, – удивленно тянет кроха, взяв из рук дяди маску и рассматривая ее. Сама она белая, а на ней были изображены разные герои из мультиков. – Это Микки Маус! И Минни. А это из "Истории игрушек", я не помню, как его зовут... – говорит Шастун, показывая на разных персонажей, переводя взгляд на взрослого, который улыбался и кивал, как бы говоря, что внимательно слушает. – Ну вот видишь, – Арсений надевает Антону маску, разок перекрутив веревочки, потому что она все равно была немного великовата тому. – Ну посмотри, какая красотища, – он взял ребенка на руки спиной к себе, подойдя к зеркалу, которое было над умывальником, до которого бы сам тот не дотянулся. – Ну как? Классно же? – тот кивает, говоря, что ему нравится. Минут через 10 пришел первый пациент, поэтому Антон сел на кушетку, как ему сказал Арсений, и тихонечко сидел, смотря, как врач ведет прием. Это было весьма интересно. Приходили и уже достаточно взрослые, кому лет 16-17, и еще совсем маленькие дети, которых приводили родители. Кто-то был абсолютно спокоен, кто-то немного волновался, что было видно по их поведению, а кто-то сразу со слезами заходил в кабинет. Но Арсений со всеми находил общий язык, мог успокоить и помочь. Одна девочка, по возрасту такая же кроха, как и сам Антон, увидев Шастуна, улыбнулась и помахала ему рукой, видимо, желая с ним познакомиться, на что взрослые по-доброму посмеивались. – Не устал, Антош? – спрашивает Арсений племянника, когда очередной пациент вышел из кабинета. Ребенок покачал головой, хотя на самом деле небольшая усталость была, но он не хотел возвращаться в палату. Спрыгнув с кушетки, он подошел к врачу и потянул руки к нему, показывая, что хочет к нему. Мужчина мягко улыбнулся, взял его на руки и посадил на коленки, приобнимая и тем самым придерживая его. – Пока минут 20 никто не придет, давай масочку приспустим, а то дышать наверное тяжело, – говорит педиатр, опуская ее до подбородка, после чего видит, что щечки у мальчика розоватые. Он прикладывает ладонь ко лбу, чувствуя, что он довольно теплый. – Блин, дружок мой, у тебя снова температура поднимается... – Попов тянется к ящику, из-за чего кроха немного настораживается, но после немного успокаивается, видя, что дядя просто взял градусник. – Ты себя нормально чувствуешь-то, солнце? – установив прибор Антоше и придерживая его руку, смотрит на него врач. Тот кивает, почти лежа на взрослом. Через несколько минут Арсений достал термометр. – Тридцать восемь и три, – негромко озвучивает он, вместе с племянником на руках поднимаясь со стула и подходя к шкафу, находя там нужное жаропонижающее. Малыш поворачивает голову, чтобы посмотреть, что делает педиатр. Первое, что ему бросается в глаза - шприц, хоть и немного странноватый. Испугавшись, ребенок сразу отворачивается, шепотом произнося "не надо" и шмыгнув носом, а после попытался слезть с рук врача. – Что случилось? – Арсений оставляет пока бутылочку с суспензией и ставит того на пол, но придерживая за спинку. – Ты шприца испугался, что ли? – тот кивает, сделав пару шажочков назад. Мужчина ласково улыбнулся. – Золотце, это чтобы нужное количество сиропа отмерять. Ничего страшного, смотри, – он, показывая действия мальчику, набирает в шприц лекарство, а после достает его из флакона, и тот видит, что никакой иглы, да и вообще ничего острого и пугающего, нет. – Правда же? Ну вот. Он вкусный, апельсиновый, – спустя полминутки лекарство было выпито. – Ну что, со мной здесь сидеть будешь или в палату все-таки пойдем? Поспишь хоть, устал же... – спрашивает педиатр, видя, что у того уже глаза слипаются. – Я не хочу без тебя там... – Малыш, ну здесь еще довольно долго придется сидеть, а там сможешь спокойно отдохнуть. Бояться нечего, к тебе не будут заходить врачи и что-то делать ведь... А я буду в свободное время забегать к тебе, м? В итоге ребенок соглашается, и Арсений отводит его в палату, где сидит рядышком некоторое время. Но мальчишка вскоре спокойно засыпает, поэтому Попов возвращается в свой кабинет, но в перерывах, как и обещал, заходит к нему.