Разбитые реальности

В начале апреля ребята решили уехать на весенние каникулы. Моррисон был явно недоволен тем, что ему придется прервать изучение «предсказаний Салли», которыми он занимался все эти дни, но Нил готов был терпеть многое, только не лишение отпуска, проведённого наедине. В день отъезда, Тодд решил дать нам последние наставления: — Мы вернёмся через неделю, — словно строгая мамаша, оставляющая детей дома, сказал он нам, — постарайтесь не шалить и доделать уроки. — Нет уж, шалите сколько влезет! — добавил «добрый папочка» Нил. — Ребята, валите уже, — я стоял и ждал, когда можно будет закрыть за ними дверь. — Желаю вам хорошо отдохнуть, — попрощался Салли. Наконец, они уехали, и я вдруг полностью осознал, что целую неделю мы действительно будем дома одни. — И… чем думаешь заняться? — не сдерживая широкой улыбки, спросил я у Салли. — Тем же, чем и всегда, Ларри, попробуем спасти мир. — Не совсем то, что я ожидал услышать. Он медленно подошёл ко мне, заглядывая в глаза. — А что ты ожидал услышать? — я готов был поклясться, что под протезом у него сейчас хитрющая ухмылка. — Может, для начала избавимся от этого? — я провёл рукой по краю маски. — Хм… а потом? — он подошёл ещё ближе и положил ладонь мне на грудь. — А потом — от всего остального, — я продолжал смотреть в его глаза, ожидая, что он не выдержит и отвернётся. — А потом? — он продолжал смотреть. Я на секунду завис и почувствовал, как щеки наливаются краской. — Чёрт, Салл, ты что… заставишь меня всякие пошлости говорить? — я сдался и посмотрел в сторону. — Можешь не говорить, — он наконец расстегнул и снял протез. Да, ухмылка была. Я тут же схватил его, усадил на обеденный стол, убрал голубую прядь волос за ухо и поцеловал. Поцелуй довольно быстро перешёл от лёгкого к страстному. Я понял, что Салл ждал отъезда ребят не меньше меня. Мы наконец могли не сдерживать себя. — Если Тодд узнает об этом, он нас убьёт, — сказал Салли, снимая с себя верх прямо на столе. — Знаешь, он нам сильно задолжал за все эти ночные стоны. Я целовал его и жадно сжимал, с опаской думая о том, что хотел бы ещё сделать с ним. Всё же была черта, которую мы пока не переходили. Не знаю, кто был больше не готов — он или я, но полноценный секс казался чем-то запретным и пока ещё непостижимым. Тем не менее, сейчас, когда мы остались одни, мы почувствовали вкус свободы, и казалось, что можно и нужно зайти чуть дальше обычного. Я целовал его и опускался всё ниже. Когда мой нос оказался на уровне пупка, а руки потянулись к ремню на джинсах, Салл слегка напрягся. Он сжал руками пряди моих волос, готовый в любой момент потянуть за них, чтобы поднять мою голову выше, но не делал этого. Я поцеловал выпирающую косточку под талией и медленно потянул его джинсы вниз. На мгновение Салли замер, и мне показалось, что он даже перестал дышать, пока я медленно, но верно опускал голову ещё ниже. — Что… что ты… — он шепотом попытался спросить, а я провёл языком по головке его члена, и из его уст вырвалось только: «Блять…» Я почувствовал, как его руки наконец потянули меня за волосы вверх, но не так сильно, как если бы он действительно этого хотел. Мне и самому не верилось, что я делаю такое, но я убрал его руки с головы и крепко прижал к столу, а сам продолжил водить языком от основания до самого кончика. Его возбужденное сбитое дыхание только больше заводило, наши пальцы переплелись. Мне хотелось этого, хотелось овладеть им хотя бы так… Я наконец услышал, как он хрипло постанывает от наслаждения, и это вскружило голову. Мне нравилось всё — его запах, его вкус, его реакция и даже то, что мы делали это прямо на любимом кухонном столе Тодда. Я точно знал, как нужно — в конце концов, не сложно догадаться, когда вы оба мужчины, но для себя отмечал, от чего он подергивается больше. Когда нужный темп был выбран, я почувствовал, что его член стал ещё тверже, вот-вот готовый излиться. Он, кажется, хотел сказать об этом, но уже не мог, лишь вырвал свою руку из крепких замков моих пальцев и снова схватился за волосы. Но мне хотелось этого… Хотелось выпить его до последней капли… Салли лежал на столе, словно приклеенный. Его глаза смотрели в потолок, широко раскрытые, небесно синие. Мне захотелось обнять его, и я прилёг рядом, вытянувшись по всей поверхности. — Ты в порядке? — спросил я, когда он отдышался. — Эм… да… просто не ожидал такого, — его щека горела красным цветом. Я провёл рукой по его волосам, накручивая синий локон на палец: — Только не говори, что тебе не понравилось. — Понравилось… — он повернул голову и посмотрел на меня. — Но… мне… мне нужно ответить тем же? — Нет. — я видел, как он нервничает, и мне действительно не хотелось, чтобы он вдруг начал делать что-то такое. Он положил руку на моё лицо и провёл большим пальцем по родинке около глаза. Я вдруг подумал, а захочет ли он целовать меня после этого, но Салли приблизился и поцеловал. В его объятиях я всегда тонул… Его руки, одновременно нежные и сильные, гладили меня, и хотелось замурчать, словно котёнок. Когда его ладонь опустилась вниз, я уже было закрыл глаза, предвкушая удовольствие, но Салл провёл рукой по щеке, и без единого слова стало понятно — он хочет, чтобы я продолжил смотреть на него. Это казалось ещё более интимным, чем то, что было до. Как заворожённый, я глядел в эту бездонную космическую синеву. Не знаю, как Салли делал это, но когда начинал трогать меня там, хватало всего нескольких минут, чтобы достичь оргазма. Он знал, куда нажимать, как держать, с каким ритмом, даже я сам не сделал бы лучше. Но впервые мы смотрели друг другу в глаза во время этого, и на секунду, готов поклясться, я снова увидел огонь. Он поймал момент, когда я достиг самого пика, слегка приподнялся, склонил голову и поцеловал так, словно передал это пламя прямо в душу. — Боже… Салл… я тебя обожаю, — вырвалось из моих уст. — Я тебя тоже, — ответил он, продолжая смотреть на меня с той же манящей улыбкой. Такое начало каникул мне чрезвычайно нравилось. В голове возникла идеалистическая картинка, в которой мы с Салли живем вдвоем. Всегда. Просыпаемся и засыпаем вместе, делаем что хотим, и никто нам не мешает. Наверное, я впервые задумался о будущем и о том, какое оно могло бы быть. — Нам все же нужно поработать. У тебя ведь с завтрашнего дня смены подряд идут? — Салли довольно быстро вырвал меня из мира грёз. Ну, конечно… Из-за чертовых весенних каникул, пока все отдыхают, мне приходилось работать только больше, ведь мой сменщик, как и начальник, тоже решили куда-то исчезнуть. — Ну, блииин, — протянул я, — зачем напомнил, чувак? — Извини, — ответил он, вырисовывая пальцем круг на моей груди. — Просто если закончим с переводом, у нас будет больше свободного времени. — Ладно. Ты умеешь мотивировать. Мы действительно были невероятно близки к расшифровке каракуль Греев. Символы на первом валуне постепенно складывались в историю, а вот на втором оставалось еще много пробелов. Выходила полная околесица. Вернувшись в лабораторию, Салл начал выписывать окончательный вариант перевода с первого валуна на маркерной доске. — Итак… По поводу совы ты на удивление оказался прав: "Светящаяся сова спустилась с ночного неба…" — "И трахнулась с мужиком в лесу," — продолжил я. — Чел, ну сколько можно! Я уверен, этот символ значит что-то другое. — Салл, да я уверен, что тут написано про секс. — Ты просто извращенец, Ларри. Здесь имеется в виду слияние. — И в чем разница? — В том, что мужик не трахал сову! — Ладно, ладно… просто пиши дальше. Салли тяжело выдохнул и продолжил: — "Сова вселилась в мужчину в лесу, и потом он встретил молодую женщину." — Тут я тоже не соглашусь, но окей. — "Позже стая волков съела плоть мужчины, и волки превратились в людей. Они стали первыми в племени Греев. Их глаза видят будущее." — Что же… звучит как бред. — Многие древние истории звучат как бред. Но вторая часть перевода может добавить логики. — Там пока понятно только про озеро, свет и охотника. Мы снова уселись за стол и одновременно тяжело вздохнули. Я неохотно открыл очередной справочник по символике, растерянно перебирая страницы. — Пойду принесу газировки. Будешь? — предложил Салл. — Ага. Он ушел, а я уставился на записанный на доске перевод. “Нет, ну мужик точно трахался с совой”, — подумал я вслух и потянулся исправить слово, но маркер выскочил из рук и закатился под железный стеллаж с книгами. Когда я нагнулся, чтобы достать его, то заметил, как в самом углу внизу лежит что-то завернутое в ткань. Мне стало любопытно. Это оказалась старая потрепанная книжка в кожаном переплете. Без злого умысла я открыл ее и начал читать, подумав, что это очередной старый учебник по языкам, но там оказалась какая-то фантастика. Главный герой и его сестра столкнулись с тенями на научной выставке. Похоже, дело происходило в будущем, раз там были космические корабли. Мне показалось странным, что всё написано от руки, но у Салли в коллекции было много странных книг. Я решил почитать еще немного, пока жду его. "...Мы уже несколько недель находимся в космосе. Первые несколько дней плохо сохранились в памяти, возможно, из-за шока. Я совсем позабыл об этом дневнике, чего нельзя сказать о тенях — они все время в моих мыслях. Меня преследует постоянный страх — вдруг они идут за нами? Вдруг я лишь отсрочил нашу смерть?” Чем дальше я читал, тем больше понимал, что персонаж мне по странному близок. Тени, что напали на его родную планету, страх, что они проследуют за ним — всё это было так знакомо. “...Прыжок прошел успешно, а планета прекрасна: бескрайние леса, свежий воздух и мелкие животные для пропитания. Эв бы здесь понравилось. Она была рядом со мной, прыжок — и вот её уже нет. Это невозможно, я не понимаю, как такое могло произойти. Я безуспешно прочесал весь лес, надеясь найти её. Может, когда мы совершали прыжок, она... Я ЕЁ ВИДЕЛ! Она звала на помощь, но когда я начал бежать за ней, выкрикивая её имя, она исчезла!” Мне начинало казаться, что это не выдумка. Слишком реалистично для рассказа, к тому же так похоже на то, с чем мы столкнулись в Нокфелле. Неужели это действительно чей-то дневник? “…Тогда я встретил молодую женщину примерно моих лет: сильную, добрую и красивую. От переполнивших меня эмоций я разразился слезами. Любой другой человек убежал бы от устраивающего скандал взрослого мужика, но не она. Она крепко меня обняла, и это лишь усилило поток слез. Мы зашли к ней в квартиру, она усадила меня, укутала одеялом и сунула в руки кружку кофе. Мы завели долгий разговор. Конечно, я не могу рассказать ей всю правду. Она сочла бы меня сумасшедшим, и я оказался бы в тюрьме или где похуже. Я рассказал, что потерял дом и семью и не знаю, что теперь делать. Она поговорила с владельцем дома, Терренсом Эддисоном, и он выделил мне комнату на пятом этаже. Эта женщина, Лиза Гарсия, просто невероятна..." На этих словах у меня затряслись руки. Я положил открытый дневник на стол и начал тереть глаза, словно надеялся, что мне показалось. Это… это имя… мамы?!