Клей

      Несмотря на солнечный красочный пейзаж за окном Сэм неотрывно смотрел на сосредоточенное серьезное лицо Макса Марани. Тот отточенными движениями наносил мазки на холст. Их разделяло полтора метра и мольберт. Воздух мастерской был наполнен химическим запахом акрила и кучей растворителей, в которых Сэм совершенно не разбирался.       Максимилиан специально усадил его напротив окна, чтобы солнечный свет придал коже естественные блики. С улицы через приоткрытую форточку доносились отголоски веселящихся школьников. Но в мастерской царила тишина. Даже громко дышать было как-то неловко.       Лицо Марани выглядело по-особенному. Его аккуратные губы были поджаты, а брови чуть сведены к переносице. Сэмвеллу даже показалось, что Макс избегает на него смотреть, полностью поглощенный своим творческим процессом.       — А натурщиком сложно быть. Уже все тело затекло. Можно взглянуть на результат?       — Я предпочитаю не показывать незаконченные работы, — без эмоций ответил Макс, продолжая выводить линии.       Однако Сэмвелл Касс как перышко спрыгнул с высокого табурета и уверенно приблизился. Макс даже мельком не взглянул на него, продолжая водить кисточкой по полотну. Сэм вот так в упор простоял минуту, ожидая хоть какой-нибудь эмоции Марани, но все оказалось тщетно. Тогда он твердым шагом зашел за спину парня.       Что за черт? Перед Сэмвеллом на холсте красовался лишь эскиз, только намеки лица. Но вот одежда… она прорисована практически до деталей.       — Эй, обычно с глаз начинают.       — А я их отложил на последний момент.       — Я думал, ты быстрее справишься, — разочарованно выдохнул Сэм. Он как-то неопределенно вздохнул и направился в сторону выхода.       — Ты куда? Мы не закончили, — хоть что-то смогло привлечь внимание Марани. Он выглянул из-за мольберта, наконец, прервавшись от рисования. — Я не разрешал уходить, — строго приказал Макс в спину удаляющейся фигуре.       Сэмвелл запрокинул голову назад и крутанулся на пятках, заталкивая руки в карманы брюк. Он взглянул на одноклассника скучающим взглядом из-под полуопущенных ресниц. Его губы слегка приоткрылись. И вполоборота он выглядел как самый сочный и желанный фрукт.       — Я могу сходить в туалет?       Приподнятая бровь изогнулась идеальной дугой. Какой неловкий вопрос. Они тут уже несколько часов торчат без перерыва. Похоже, Макс слишком увлекся своей работой, за которой перестал замечать банальную физиологию.       — Да, конечно.       Плавные движения разворота и грациозная походка омеги, скрывшегося за дверью, еще несколько минут вынудили Макса Марани пялиться в пустоту. Перед его глазами стоял этот отпечатавшийся в памяти шарм, этот чувственный приоткрытый рот, из которого вырывалось горячее дыхание, эти бледные глаза под вуалью черных пушистых ресниц… и тонкий стан подтянутого тела. Сэмвелл в буквальном смысле тонкий. На первый взгляд, кажется, он настолько хрупкий, что легко сломать. Но это только на первый взгляд.       Рука вернулась к картине раньше, чем сознание. Мышечная память работала, как в любой механической ситуации. Вот только на стуле напротив уже ощутимо не хватало живого присутствия Сэмвелла Касса, буравящего своим немигающим взглядом.       Он не заставил себя долго ждать, оповестив о своем возвращении громким хлопком двери. Его размеренные шаги стучали в такт сердцу в груди Марани, беззастенчиво прорисовывающего тонкой кистью детали сочных подушечек губ.       Касс остановился за спиной, так и не дождавшись взгляда в свою сторону. Проигнорировал стул и теперь дышит в затылок. Его аура наполнена ароматом спелой вишни, чуть горьковатой от табака. И все равно это привносит какую-то свежесть в пропитанную химикатами комнату. Кончик тонкой пряди его волос упал на плечо Макса, стоило чуть ближе склониться, чтобы рассмотреть уже законченные губы.        А тот рисует, не обращая на это никакого внимания. Выводит глаза. Смешивает краски, проводит линии, подсушивает феном и снова наносит слой нового оттенка. Рисует в деталях тонкой кисточкой-волосинкой.       — А зачем тебе был нужен я?       — Ты сам изъявил желание быть натурщиком. Я же сказал, что запомнил твои глаза. Но с живого примера рисовать легче, чем по памяти. Я хотел написать твой портрет позже, но ты решил, что хочешь этого сейчас. Я закончу к завтрашнему утру.       На подлокотник кресла мягко опустились. Теперь они сидят практически плечом к плечу и смотрят в одном направлении. Смотрят в одну и ту же точку. В глаза Сэмвелла Касса. В глубокие бесцветные океаны. В них есть все: и жесткость и уверенность, отчаяние и нежность.       — Ты все это видишь в них? — едва слышно прошептали его губы.       — Я не могу передать все что вижу.       Накануне Сэмвелл связался с художником, написавшим семейный портрет, что висит в холле его дома. Тот утверждал, что сложнее всего было найти гармонию оттенков именно для цвета глаз Сэма. И все равно они получились какими-то безжизненными. Чего не скажешь о том, что Сэмвелл видит сейчас.       На какую-то долю секунды он поверил в искренность Марани. Этот незаконченный портрет выглядит чертовски привлекательным. Признание? В последнее время Макс слишком откровенный. А художники ведь изображают как видят.       Перебинтованная кисть мягко опустилась на плечо и пальцы слегка сжались:       — Ты не устал? — с какой-то небывалой нежностью проговорил Сэм.       — Это не в моем стиле, — не прерываясь от вырисовывания деталей, отмахнулся Макс.       Раскрытая ладонь осторожно гладила по спине между лопаток.       — Может, прервешься на минуту? — горячее дыхание опалило висок, пробуждая мурашек. Ловкие пальцы прокрались к шее и легонько помассировали.       — У меня нет этой минуты.       — У тебя мышцы уже окаменели, — продолжая ворковать томным голосом, настоял Сэмвелл. Он смял напряженное плечо в своей руке. А затем скользнул раскрытой ладонью по бедру парня. Настойчиво. Дерзко. Остановился у паха, нарочно не прикасаясь. Он дразнился, а вот Макс одарил его холодно спокойным:       — Все нормально.       — Принести чего-нибудь попить или перекусить? — пальцы вырисовывали какие-то замысловатые узоры между лопаток. А рука на бедре зарывалась ниже. Макс чувствовал, как мягкие губы касаются кожи на его козелке уха.       — Мне ничего не нужно, — он убрал заботливую руку и отстранился. — Не отвлекай меня, — прозвучало жестко. Совсем не в шутку и не по-дружески. Даже слегка не взглянул в сторону парня.       — Мне уйти?       — Как хочешь. Только не мешай, — резко отрезал Марани.       Раздражение в его голосе вмиг отрезвило забывшегося омегу. Потребовалось несколько секунд, чтобы переварить сложившуюся ситуацию. Сэм осторожно попятился назад, наблюдая за попирающей невозмутимостью, с которой продолжил работать художник.       — Окей, не буду, — объявил Сэмвелл, затаив дыхание.       Как кукла, он развернулся на пятках, все еще думая о происходящем. Но стоило его глазам увидеть дверь, как все размышления испарились и перед ним встала цель. Сэм двинулся вперед быстрым широким шагом. Он за несколько секунд преодолел расстояние и покинул помещение. Но оставшийся после него сладостно-терпкий шлейф разочарования окутывал Макса своим плотным ароматом. Подле него подлокотник кресла все еще хранил тепло упругой попки Касса.

༺❦༺✿༻❦༻

      Пустые школьные коридоры смотрятся как-то непривычно, особенно после роя учеников на переменах. Полы уже даже помыты и окна сверкают. И соринки по углам не завалялось. В этой тишине как будто время замерло. Только сердце громко стучит, напоминая о своих чувствах и о том, что Макс Марани в буквальном смысле выставил за дверь. Сэмвелл по инерции успел преодолеть весь коридор на одном дыхании и притормозил у лестницы. Он бросил раздраженный взгляд в сторону художественной мастерской. Отомстил так отомстил.       Внезапно послышались шаги этажом ниже и мимо проскользнули две тени. Издалека Сэму показалось, что он увидел своего соседа — Шейна Хаггарда в сопровождении классного руководителя. Он бесшумно сбежал вниз и украдкой выглянул из-за угла. Действительно, Оруэлл открыл дверь своего кабинета и пропустил вперед омегу. Ссутулившаяся фигура с потрохами выдавала Хаггарда. А альфа глазами шакала следил, чтобы на коридоре никого не было.       За щелчком дверной ручки Сэмвелл вышел из укрытия и подкрался к кабинету. Он приложился ухом к дверной щели и стал прислушиваться. Ему показалось, что внутри происходит что-то неправильное, то чего не должно быть.       — Я прошу Вас…       — Ты не захотел оправдать моих ожиданий.       — Не нужно…       — Нужно, Шейн.       — Пожалуйста, нет…       Какая-то возня и всхлипы вынудили Сэма схватиться за телефон. Он дрожащей рукой включил камеру и нажал кнопку записи видео.       — На тебя действует только один путь наказания.       — Отпустите меня, прошу…       — Иди сюда.       — Не надо…       — Не отворачивайся! — сквозь зубы процедил шакал.       Сэмвелл осторожно нажал на ручку и дверь поддалась. Он направил камеру в щелку. На экране он увидел, как бедняжка Шейн тщетно пытается отвертеться от настырного урода, схватившего его за лицо. Тот подтолкнул парнишку к столу и бесцеремонно раздвинул ему колени бедром. Слюнявый рот уже впивался в дрожащие губы юного омеги. По щекам Шейна катились горячие слезы. Он выглядел таким маленьким и хрупким под напором огромного альфы, его кулачки тщетно бились в грудь отморозка.       Ярость Сэма была естественной. Он резко распахнул дверь и вломился внутрь помещения. Его камера продолжала записывать происходящее.       — Шершавки свои убрал! — процедил Касс, тыча телефоном в рожу Оливеру Оруэллу.       У того лицо перекосило от злости. Глаза горели, как у голодного зверя. Он оскалил зубы, но кулак прилетел ему в одно мгновение. Сэм вдавил в грудь растерянного Шейна свой телефон и схватил Оруэлла за галстук, огревая того еще одним хуком.       — Я твой поганый язык, мразь, с корнем вырву! — прорычал Касс прямо в лицо альфе, продолжая наносить ему удары — быстрые и точные, как отбивной молоток.       Такому хрупкому мальчугану удалось повалить на пол крепкого противника. Сэм в бешенстве лупил того по морде. Даже боли в обожженных руках не чувствовал. Адреналин зашкаливал. Очки Оруэлла разбились, а Сэм продолжал трощить его кости. Лицо мужчины уже превратилось в кровавое месиво. Но глаза омеги горели праведным огнем.       — Прекрати! — где-то эхом продирался в сознание испуганный голос.       — Я тебя с говном смешаю, курва!       Удар. Еще удар. И еще.       Налету руку перехватили в замахе:       — Хватит. Ты убьешь его нахрен, — Шейн дрожал как осиновый лист. Из его глаз капали слезы, из носа лились сопли.       Шейн потянул Сэма на себя. Но ярость придавала тому сил. Окровавленный кулак с силой вырвался из захвата и приложился о лицо альфы:       — Еще дышит, падла… — процедил Касс сквозь зубы. Он нанес еще удар. И снова удар.       — Мокруха нам ни к чему. Валим!       — Живучий, тварь… — Сэм продолжал молотить, разбивая руки в кровь: — Меня исключили за то, что я едва не кастрировал такого же ублюдка, — выплюнул он с ненавистью. Мощь его ударов была сравнима разве что с силой кулака в кастете — чтобы зубы повылетали. — Только это был химик ебучий... — Под очередным хуком челюсть выродка вылетела из сустава. Но Касс не привык довольствоваться малым. Еще разряд тычков обрушился на нос: — Тогда у меня не было доказательств. Теперь они есть.       Очередной удар нанести не позволил Хаггард, перехвативший руку в замахе.       — Валим! — прорычал он дрожащим голосом.       Помог Сэму встать с колен. И вернул телефон. Тот все еще записывал. Сэмвелл готов был насквозь просверлить взглядом окровавленного шакала, валяющегося у его ног.       В глазах альфы читалось всеобъемлющее злопыхательство. Вся харя опухшая и залитая кроваво-слюнявым месивом, а он падла еще не сдох. Касс замахнулся и хорошенько пнул его, вкладывая в свой удар всю злобу, вынуждая омерзительного зверя корчиться от боли.       — Готовься: тобой заинтересуется не только школьный комитет с министерством образования, но и прокуратура. — Еще один пинок был завершающей точкой. — Вот теперь валим.       Сэм под руку взял Шейна и повел за собой.

༺❦༺✿༻❦༻

      Ему срочно нужно покурить. Его трясет. Его так не трясло с тех самых пор, когда грязные руки альфы рискнули облапать. Сэму казалось, он от этой грязи никогда не сможет отмыться. До сих пор чувствует на себе это свистящее горячее дыхание голодного зверя.       Из кармана Сэм выудил портсигар и с трудом открыл его. Он плотно зажал зубами сигариллу — боялся, что может ее выронить, пока прикурит. Огонь как назло высекся не сразу.       Первая, самая глубокая затяжка, обожгла легкие. Хотелось забыть обо всем, но чувствительность в руках только начала возвращаться пекучей болью, напоминая о произошедшем.       — Как долго это длится?       Хаггард стоял изваянием. Он опустил голову так низко, что казалось, будто шея сломалась. Рукавом своей отглаженной белой рубашки он провел по лицу, вытирая глаза и нос.       — Ты меня слышишь? — процедил Касс, раздраженно вперившись в дрожащую сжавшуюся фигуру соседа. — Я задал вопрос. Сколько он тебя уже ебет?       Парень закрыл обеими руками лицо и громко всхлипнул.       — Не реви. Меня это бесит.       Но на Хаггарда это возымело обратный эффект и он безудержно принялся выплескивать свое горе. Вздрогнул, когда забинтованный кулак ударил в кирпичную стену возле его головы.       — Я сказал, не реви, — прорычал Сэм в само ухо парню.       Тот замер, быстро-быстро моргая. Шейн перевел осторожный взгляд опухших глаз на лицо в сантиметре от него.       — Можно… си… сигарету?.. — несмело проговорил он и шмыгнул носом.       Сэм молча вложил ему в руки свой портсигар. И даже дождался, когда же сосед прикурит и сделает затяжку. Тот от неожиданно крепкого табака закашлялся. Казалось, бронхи выжгло огнем.       — Ну? Рассказывай. — Сэм выглядел, как судья, приговаривающий к сроку заключения. — Сколько эти танцы с бубном пляшешь?       — В прошлом году он… — Шейн посмотрел на зажатую в пальцах сигариллу. Из нее вытянуть дым тяжелее. Он более густой и горький. А никотин сейчас был ему необходим, как панацея. — Он попросил зайти к нему. Все было как обычно. Но это был первый день моей течки. — Хаггард все же рискнул затянуться. Его щеки впали, а он продолжал высасывать отраву. — Я не понимал, что со мной происходит. Не до конца понимал. Мне было плохо, и я попросил выходной. Но Оруэлл настоял на занятиях. Я почти не соображал, что он мне рассказывает. Все мимо ушей. И он это заметил. Обвинил, что я просто на что-то незначительное отвлекаюсь. Отругал меня. А потом… — Шейн перевел дыхание, закатывая глаза к небу. Оно такое чистое... — Просто внезапно стал меня гладить. Сказал, что знает, чем меня «вылечить». Сказал, что это не болезнь, а просто мой организм требует гормон. Тот самый, который может дать только альфа. Я-то понял, к чему все идет и попытался отпроситься в медпункт, но… Он стал настаивать, что это естественно, что в его кабинете мне хуже, потому что мой организм воспринимает его как альфу. И что это нормально. Сказал, что из-за олимпиады, на которую он меня готовит, откладывать занятия нельзя. Он просто даст мне этот гормон и мы продолжим урок. Говорил, что бояться не стоит. — Парень замолчал. Он поднес сигариллу к губам. Уже без дополнительных усилий дым полился ему в легкие. — Я правда пытался противостоять ему, но он взбесился. Сказал, что я не должен засорять свои мозги ненужными эмоциями и должен оставаться трезвым. Что меня ничто не должно отвлекать от науки. Даже это. Он прикасался ко мне, и мое тело реагировало. А он специально это подчеркивал. «Диагноз болезни» выставлен правильно. Приговаривал: «Я дам твоему телу, что оно хочет и твой разум не будет в заложниках». Я даже не целовался ни с кем... — рука смахнула слезу. — Он просто елозил своим членом туда-сюда. Без эмоций. А потом я отключился. Алекс пустил мне по вене что-то, от чего я пришел в себя. Оруэлл сказал ему, что я переволновался из-за олимпиады. А течка меня якобы из сил выбила. Он не пропустил ни одной. Обороты набрал недавно. Теперь по любому поводу пытается меня трахнуть.       Парень нервно затянулся. Слезы все еще катились по его щекам. И он их вытирал все тем же рукавом.       — Будешь продолжать утверждать, что в норме? Что не стоит в это вмешиваться?       — А похоже, что я в норме?       — Не похоже.       Шейн не видел, как Сэмвелл Касс останавливает запись диктофона.       — Я не знал, что у тебя была подобная ситуация. В личном деле было сказано, что ты просто перевелся.       Сэм даже не удивился тому, что Хаггард видел его личное дело. Этот крысеныш запросто мог влезть в архивы Оруэлла. Часто ведь с ним бывает.       — Деньги отца все решают.       — А что с тем преподом? — с какой-то надеждой на правосудие уточнил Шейн.       — Ничего. Это же он жертва, а не я, — Сэм отшвырнул окурок и зашагал прочь. Руки нестерпимо ныли. Казалось, он и свои косточки поломал — так болело.

༺❦༺✿༻❦༻

      Далеко уйти не удалось. Стоило только выйти из укрытия, как донесся голос:       — Эй, Сэм, — окликнул его Макс.       Тот резко притормозил и негодующие оглянулся. Увидев лицо приближающегося Марани в обрамлении слегка растрепавшихся волос, Сэм рванул прочь. Парень ускорился вдогонку. Он поравнялся с Кассом и торжественно объявил:       — Как раз шел к тебе. Я закончил картину.       — Рад за тебя, — бесцветно выдал Касс, нетерпеливо направляясь в сторону корпуса.       — Не хочешь взглянуть? — Макс от него не отставал.       — В другой раз.       — Эй, Сэм, — он поймал парня за локоть.       Тот с силой высвободился.       — Я же сказал, не сейчас, — Сэмвелл одарил Марани испепеляющим взглядом. Все его тело слегка подрагивало. Даже дыхание обрывалось на середине движения. Касс резко крутанулся на пятках, но Макс все равно схватил его за руку, не позволяя сбежать.       В ладони оказалось мокро. Пытливый взгляд черных углей опустился вниз. Бинты насквозь пропитаны багровой кровью. Их структура нарушена и проглядываются сбитые костяшки. От неожиданности Макс вздрогнул.       — Что это? Чья это кровь?       — Неважно.       — Чья она?       Марани требовательно вперился в Сэма, а тот брезгливо скривился и отвел свой презрительный взгляд.       — Одного шакала, — Сэмвелл снова попытался освободить руку, но Макс оказался сильнее.       — Кто он? Сэм, скажи мне кто это?       — Не имеет значения. Он получил по заслугам.       — Назови имя, — Дрожь в голосе выдавала ярость, охватившую парня.       — Расслабься, Макс. Он не в твоей весовой категории.       Такое снисхождение только еще больше бесило. Кулак сжался машинально, сдавливая и без того больные косточки.       — Кто?!       — Отвали, — Сэм рванул руку, но Макс держался мертвой хваткой.       — Я сменю тебе повязки.       — Не утруждайся — я шел в медпункт.       — Не стоит. Я сам это сделаю.       Макс на всех скоростях несся вперед, уводя Сэма за собой. Он ни на один миг не ослаблял захват. Не давал возможности пошевелить кистью.       Они быстро преодолели зону отдыха, влетели на крыльцо общежития и нырнули внутрь. Странным показалось то, что Макс привел Сэмвелла этажом ниже. Они остановились у комнаты под номером 55. Макс, не отпуская руки, вставил ключ в замочную скважину.       — Зачем ты привел меня сюда?       — В своей комнате я знаю где что лежит. В твоей же тумбочке я рыться не стану. Так проще и быстрее. У меня все есть. — Он толкнул дверь: — Входи.       Сэм огляделся. Обстановка почти такая же, как в его комнате, но отличительным было лишь то, что одна из стен оказалась расписана под горный простор. Он подошел ближе, чтобы рассмотреть пейзаж.       — Полагаю, это твоя кровать?       — А вот и нет. — За спиной тихо стал флакончик на деревянную поверхность. Сэм обернулся. Макс рылся в тумбочке у стены напротив. — Я написал эту картину, чтобы самому любоваться ею, а не для восторга соседа.       — Интересная позиция.       — Действенная, я бы сказал. — Макс выложил весь инвентарь и выпрямился: — Помою руки.       Сэм согласно кивнул и подошел ближе. Над кроватью парня висели картины, написанные простым карандашом. В одной из них привлекала подпись автора.       — Какая заковыристая... Вполне в твоем стиле.       — Она не моя, — Макс всплыл за спиной, вытирая руки. Где-то там он привел прическу в порядок, скинул свой пиджак и теперь выглядел как-то по-особеному в белой рубашке с закатанными рукавами и расстегнутым воротником. — Мой наставник по изо подарил мне эту картину. Он уже выпустился.       — У тебя все же был друг...       — Наставник. Не друг.       — Такой же рехнутый, как ты? Тот самый наставник?       Макс оставил этот вопрос без ответа. Он взял в руки ножницы и притянул руку Сэма к себе, чтобы срезать бинты.       Предельно осторожно Максимилиан снял повязку и посмотрел на сбитые костяшки. Раны парня сочились. Их боль была осязаема. Макс аккуратно приложил антисептик, чтобы их обработать. И когда Сэм слегка нахмурился от того, что щиплет, он подул на ранки. Впервые так сделал. Охладил. Кисть парня мелко подрагивала, и это было связано с несколькими причинами: боль, повреждение нервных окончаний и эмоциональное напряжение.       Макс осторожно обработал обожженную кожу мазью и принялся бинтовать. Его касания были почти невесомы. Как будто точно знал, с каким усилием нужно накладывать повязку. Тонкая прядь выбилась из укладки и упала ему на лицо, но он словно не замечал этого. Был полностью сосредоточен на руках Сэма. Его лицо выглядело в какой-то степени даже печально. Мысленно парень отсутствовал в этой комнате.       — Что с тобой случилось? — не выдержал молчания Сэм. — Пару часов назад ты меня отшил, а теперь ухаживаешь.       — Я не отшивал. Просто не люблю, когда что-то меня отвлекает во время творческого процесса. Если я под властью вдохновения, то мне сложно отвлекаться. Я раздражаюсь, и не могу это контролировать. А ты был настойчив. И я...       — Теперь замаливаешь? — Сэм иронично вздернул бровь.       — ...просто вышел из себя... Нет. Объясняю, что меня нельзя трогать, когда я пишу картину или просто чем-то занят.       — Я имел в виду, что твой уход за мной — это форма извинений. Это извинения?       Макс набрал в грудь воздуха и тихо вздохнул. На его лице мелькнула тень смущения и недовольства.       — Я хочу, чтобы ты взглянул на картину.       — Я же сказал, не сейчас. К тому же, я уже ее видел.       — Ты не видел конечный результат. — Макс закончил последний штрих и освободил руку Сэма из своей власти.       Пока тот осматривал свои новые перчатки, его лица мягко коснулись, отодвигая волосы за плечо. Кончики пальцев нежно провели по шее и подтолкнули подбородок вверх. В губы ударило теплое дыхание, но Сэм внезапно увернулся, ускользнув из объятий.       — Спасибо за перевязки. — Он прошел пару шагов в сторону двери и обернулся: — Мне нужно идти. Еще предстоит подготовка к урокам, а я много времени провел в мастерской. Так что, нужно все успеть.       — Да, конечно, — Макс недовольно поджал губы и кивнул. Он опустил взгляд, игнорируя мешающую прядь.       Сэм увереннее направился к выходу, но дверь внезапно открылась и на пороге показался Хэппи Зегерс. Тот вынул ключ из замка и шагнул внутрь:       — Какие люди в Голливуде!       — А что? Тебе можно гостить у меня без приглашения, а мне у тебя нельзя? — Сэмвелл шустро обошел парня стороной и вынырнул в коридор.       Как только за ним закрылась дверь, Хэппи шагнул в сторону Макса. От его взгляда не скрылись остатки использованных бинтов на тумбочке.       — Теперь в няньки его подался?       Макс сгреб бинты и весь использованный материал, подлежащий утилизации. Осуждение в голосе Зегерса было излишками роскоши. Челюсти Марани на мгновение крепко сжались, но он выпрямился.       — Твоими стараниями, Хэппи, — на выдохе заявил он, заглянув парню в глаза.       — Нормальный человек срежет нахрен эти чертовы волосы, — процедил Зегерс. — Дались ему эти сантиметры.       — Ну, — Макс вздохнул, — он предпочел остаться с сантиметрами.       — Зато теперь ты можешь его контролировать, — с иронией протянул Хэппи.       Он тут же стушевался под колючим взглядом черных углей. Опасную игру затеял.       — Ты знаешь, легче не стало.       — Но это ведь не мои половые трудности, правда? — Хэппи пытался сохранить лицо, но ком в горле стоял неподвижно, перекрывая кислород.       — С кем он подрался? — коротко и ясно: в этом весь Макс.       — Откуда мне знать? Он кого угодно выведет из себя.       — Правда не в курсе или просто говорить не хочешь? — хищно потянул Марани, недоверчиво стреляя требовательным взглядом.       — Знаешь, мне надоело, что все считают меня твоим верным псом. Спроси у кого-нибудь другого.       Хэппи прошел к своей кровати, а Макс развернулся к нему.       — Ты точно хочешь отколоться? — угроза, не предупреждение.       Хэппи вздрогнул. По его спине пробежался холодок. Он метнул в парня негодующий взор:       — Компроматом мне угрожаешь?       Макс пожал плечами:       — Спрашиваю.       Хэппи недовольно поджал губы, глядя на обманчиво невозмутимый вид соседа. Тому достаточно щелкнуть пальцами и превратит в изгоя кого угодно. Макс терпеливо ждал ответа. Даже добродушную улыбочку нацепил — такую раздражающую. Хэппи сжал кулаки, но не для того, чтобы ударить это ненавистное лицо, а чтобы сдержаться и не ударить.       — Я не знаю. Но могу выяснить.       — Выясни, — Макс будто пропел этот приказ и вошел в ванную комнату.