Клей

      Проснулся Сэм от дискомфорта. Показалось, что не может пошевелить головой. Она просто не отрывается от подушки. И это даже не метафора. Сэмвелл попробовал подвигаться, но какая-то скованность движений все еще присутствовала. Скальп отозвался болью, когда парень попытался сесть, а все оттого, что подушка поднялась вместе с ним. Сэмвелл вслепую поймал ее и подтянул к глазам.       Руки задрожали. Он в ужасе уставился на свои волосы, намертво залитые клеем в беспорядочном хаосе. В отчаянии попытался ногтями отковырять, но все бесполезно: текучая субстанция насквозь пропитала белоснежную хлопчатобумажную ткань. Сэм злобно зарычал, до боли впиваясь ногтями в застывшую кляксу. Все тщетно! Он огляделся. В комнате никого. Соседа нет тем более.       «Слился, паршивая овца!» — Сэм даже не пытался подавить дрожь, охватившей его свирепости.       Солнце противно светило в окно, чего обычно не бывает ранним утром. Парень схватил с тумбочки телефон. 09:30. На первый урок он опоздал. Какая-то тварь отключила будильник. И толку, что разблокировка по отпечатку пальца?! Как показала практика, его легко приложить во время сна.       Но самое ужасное — это волосы. Ярость. Паника. Отчаяние. Что делать? Сэм еще разок попытался оторваться от подушки — но все без толку. На глаза попались канцелярские ножницы. Нет, он не готов жертвовать своей красотой вот так. И снова ярость охватила все его естество, захлестывая до краев. Парень подскочил на ноги и ринулся в ванную комнату. Он тяжело дышал: от переполняющих эмоций перекрывался кислород. Сэмвелл решился на безумие.

༺❦༺✿༻❦༻

      Максимилиан окинул пристальным взглядом аудиторию. Незаметно мимо него и мышь не проскочит, а теперь он только убедился в том, что у окна за задней партой пустует место. Новенького нет. Его глаза встретились с ухмылкой Хэппи. Цветет и пахнет, довольный собой.       За третьей партой у окна сидит Шейн, вовсю изображая неживой предмет — вот, кому дано быть натурщиком! А на лице его — всепоглощающее опустошение. Его брови слегка сведены, губы чуток поджаты и смотрит на доску таким немигающим взглядом. Продолжает смотреть даже когда следует записывать. Макс точно знает это выражение лица. У нормальных людей это называется чувством вины.       Беспокойство началось, когда Сэмвелл не явился и ко второму уроку. Макс еще немного посомневался, стараясь не отвлекаться на лекцию жужжащего фоном преподавателя. Это жутко мешает. Парень раздраженно подскочил с места, собрал свою сумку и без объяснений направился на выход.       — Ты куда? — потребовал учитель в спину.       Но Макс покинул аудиторию, не удосужившись дать ответ.

༺❦༺✿༻❦༻

      Он резким движением включил воду в кране. Секунда. Одна. Вторая. Вся прохлада утекает. Демоны и ангелы шепчут то на одно ухо, то на другое. Из мощной струи валит горячий пар. Вертикальная морщина между бровей разрезала идеально чистый ровный лоб. Глаза, наполненные ужасом, глядят на хромированный агрегат — чудо сантехники. Красивые розовые губы поджаты в тонкую линию. Кадык дрогнул, пропуская ком в желудок. Глубокий вдох, неспособный унять дрожь.       Парень крепче стиснул зубы и решительно сунул подушку с приклеенными волосами под нескончаемый поток почти что кипятка. Самым ужасным было то, что клей застыл и на макушке, практически у самой кожи головы.       Сэмвелл не был бы отличником, если бы не знал, что высокие температуры размягчают задубевшие клейкие субстанции. При нагревании нарушается адгезия¹ на молекулярном уровне. Также он знал, что ждет его волосы после этой процедуры. И все равно сунулся под кран.       Обжигающая боль сродни поцелую пламени. Отрезвляет. Из-за предшествующего страха — только усилилась многократно. Он сцепил зубы, невольно застонав. Но раз решился, отступать нельзя. Необходимо убрать всю эту гадость с лелеянных прядок.       Сэмвелл был беспощаден к себе и к тому, что с ним сделали. Руки жгло. Кожа покраснела, но он все равно продолжал отдирать пласты. Они поддавались с трудом, слегка размякая. Но все же поддавались.       Ацетона в его комнате не хватит, а растворителя нет и подавно. Да и дышать этими токсинами — не комильфо. А в морозилку Сэмвелл точно голову не засунет, чтобы не отморозить мозги. Руки скоро покроются волдырями. И ногти уже не такие твердые — распарились. Дыхание у Сэма все еще сбивалось, но теперь еще и от боли, вводящей в оцепенение. Очередная пытка, способная довести до безумия.       «Везучий!»       Внезапно дверь в ванную комнату открылась. Сэмвелл шарахнулся назад, во все глаза уставившись на человека, посмевшего так нагло явиться. Максимилиан Марани стоял на пороге и пристально наблюдал. Его взгляд сканировал словно рентгеном.       Первое, что заметил Макс, это широко раскрытые глаза. Сэмвелл в панике таращился своими бледно-голубыми льдинами. Он дрожал. Пульс на изящной шее бился с бешеной скоростью. Его аккуратный рот был приоткрыт и тоже слегка подрагивал. Мокрые черные прядки кое-где прилипли к бледной фарфоровой коже. Капли стекали по волосам на светлую футболку, пропитывая ее насквозь. Рваное дыхание — такое осторожное.       Зеркало запотело от пара, заполнившего тесное пространство. Макс взглянул на умывальник. Из-за спины парня торчал угол подушки. Осталось только гадать, что же случилось. На ней налипли черные волоски. Начало доходить, что же происходит. Гнев поглотил его целиком. Шелк изумительных волос больше не будет таким гладким. Теперь придется долго ждать, пока они восстановятся.       Максимилиан перевел взгляд на руки парня. Красные, как вареные раки. Тонкие кисти с узором голубых вен больше не похожи на аристократические руки пианиста. Они тоже дрожат. Израненные ошпаренные кисти обычно вызывают чувство брезгливости, ужаса или сочувствия. Однако Макс даже искусственно не попытался вызвать у себя этих эмоций. Он едва сдержался, чтобы не улыбнуться от восторга. Больное социопатическое чувство, которое не понять обычному человеку. Сэмвелл Касс и так в рекордно короткие сроки стал его фаворитом, а теперь просто взлетел в топ по всем параметрам.       Стоило ступить шаг навстречу, как Сэм испуганно попятился назад. Он с шумом втянул воздух, предупредительно вскинув руки вперед. Готов драться до победного. Но нет, Макс пришел сюда не для того, чтобы глумиться. И он уверенно приблизился. Сэмвелл попытался отскочить, но не успел. Максимилиан бесцеремонно схватился за здоровую часть предплечья и внимательнее взглянул на воспаленную кожу. Она начала подниматься в некоторых местах.       Сэм попытался высвободиться. Даже царапался свободной рукой, разжимая цепкие пальцы. Но Марани держал крепко. Он еще раз взглянул на парня, бьющегося, как зверь в капкане. Тот истерично трепыхался и пыхтел. Впивался изо всех сил своими тонкими ногтями. Скулил.       Макс быстро свернул смеситель в противоположную сторону и раздраженно выбросил мокрую подушку на пол. Пришлось дернуть с усилием, чтобы Сэмвелл прекратил истерику и подчинился. Но тот только сильнее принялся полосовать его кисть, оставляя на ней красные полосы. Бил своим маленьким кулачком. Еще немного и впился бы зубами.       — Да успокойся ты! — рыкнул Макс, дернув парня.       Он подтащил Сэма ближе и сунул его обожженные руки под струю ледяной воды. Тот поморщился от контраста. И эти ощущения не были приятнее. Кололо словно тысячей игл одновременно. И Макс не отпускал, держал, пока кожа не станет хоть слегка бледнеть. А вместе с тем остывали и эмоции. Сэмвелл чувствовал, как паника внутри него отступает.       «Марани не делает хуже: он спасает? — парень с удивлением посмотрел на него. — Зачем?»       Сэм не переставал дрожать, и теперь он с шумом дышал. Рвано, сбивчиво. Больше не вырывается. Его терпение и выдержка порождали все новую бурю эмоций в голове Макса Марани. Он почти с обожанием, какой-то нездоровой похотью посмотрел на парня. Идеален.       Тонкие пальцы провели по влажным волосам. Сэмвелл сжался, испуганно попятившись назад, но Макс его удержал. Слипшиеся пряди только еще больше раздражали. И это недоверие Сэмвелла давало брешь в благоговейном отношении к нему. Максимилиан понял, что делал этот парень. Он не просто мыл голову. Он принес свою плоть в жертву ради того, чтобы сохранить честь. Ведь его волосы — это его гордость.       Наконец, Максимилиан отпустил парня и подошел к душевой кабине. Он засучил рукава, показывая красивые линии рук, взял шланг и спустил холодную воду, застоявшуюся в трубах. Затем жестом подозвал Сэма к себе. Тот еще сомневался, тогда Макс просто притянул его за локоть. Одного взгляда в глаза хватило, чтобы Сэмвелл подчинился и склонился перед тонкими струями.       Вода была слишком горячей для кожи привыкшей к пониженным температурам. Но Максимилиан старался быть предельно осторожным, основной напор направляя на свою руку, тем самым защищая кожу головы парня. Этот процесс казался бесконечно долгим.       Максимилиан — перфекционист. Он все делает идеально или доводит до идеала. Сейчас же он был нацелен вымыть черные пряди от осквернившего их клея. И зудящая мысль о том, что он в ближайшее время не сможет прикоснуться к совершенству образа Сэмвелла просто таки вводила в исступляющую ярость.       Как только он наконец почувствовал, что избавился от остатков клея, тут же пощадил парня, понизив температуру воды. Он нежно водил по волосам, вспенивал на них шампунь и наносил маску. Трепетно ухаживал за каждой прядкой, и Сэмвелл это ощущал. Даже был в какой-то мере благодарен, что в этот момент не приходится справляться в одиночку.       По окончанию процедуры, Макс набросил на голову парня полотенце. Заботливо вытер ему волосы. И укутал в махровую ткань. Его лицо выглядело сосредоточенным. И от этого еще более симпатичным.       — Где фен? — уточнил Макс, когда они вышли в спальню из ванной.       Сэм указал подбородком на тумбочку.       — Нужно обработать твои руки, — выдохнул парень.       Он нашел аптечку на привычном месте. Школой предусмотрен небольшой набор медикаментов на экстренный случай. Максимилиан выудил небольшой тюбик и скрутил крышку. Он подошел к Сэмвеллу и внимательно, предельно аккуратно принялся растирать полупрозрачную мазь по воспаленной коже.       «Ох, эти обожженные руки — они прекрасны. Кожа покраснела и стала такой тонкой — нежнее пяточек младенца. Знаю, что тебе больно от моего малейшего касания. Я осторожен. Видишь? Но я хотел бы дать эту боль, чтобы показать тебе все ее грани. Уверен, ты и сам не знаешь, на что еще способен в тот момент, когда чувствуешь ее. Мы могли бы пройти это путешествие вместе...»       — Тебе нужно в медпункт. Уже волдыри выскочили. Это не шутки.       Сэмвелл молчал. Он, потупившись, смотрел на свое калецтво. Краем глаза заметил, что и у Макса кожа приобрела воспаленный розоватый оттенок. Все же вода оказалась горячей и для него. Чувство вины закрадывалось от вида серповидных бордовых царапин, и Сэмвелл сглотнул ком.       Эмоции утихли и на их место пришла пустота. Словно кукла-марионетка он поддался парню и сел на стул перед туалетным столиком. А тот, жужжа феном, играл в стилиста. Делал укладку, которая больше не будет прежней. Жалкое подобие.       Волосы потускнели, утратили шелковистость. Превратились в сухую солому. Не живые. Противно на это смотреть. Противно прикасаться. Но Макс упорно продолжал делать свое дело. Он, как одержимый, следовал идее довести до идеала. Но все тщетно. Они магнитятся. Тянутся за расческой и осыпаются вокруг. Парень поджал губы, крепче вцепившись в предметы ухода. Ничего. Он все равно сделает все как надо.       Закончив с прической, Макс вернул все на свои места и напомнил:       — Не тяни. Иди к врачу.       Сэмвелл поднял на него холодный взгляд, соответствующий цвету глаз. И произнес первые слова за все время:       — Своих псов нужно держать на коротком поводке и периодически прививать от бешенства.       Максимилиан промолчал. Он лишь закусил губу и тот же час ее выпустил, задумчиво разглядывая потрепанную куклу. Но не сломленную.       — Я разберусь.       — Я сам, — настоял Сэм. — Это мое дело. Не лезь.       Марани крутанулся вокруг своей оси и быстро удалился, словно его здесь и не было. Оставил за собой лишь шлейф аромата лаванды.       Сэмвелл еще какое-то время смотрел в пустоту. В полной тишине он слышал стук пульса в голове. Все казалось кошмарным сном, но горящие руки напоминали, что во сне не бывает настолько яркой боли. Может быть онемение, паралич, но только не исступляющая боль.       Со вздохом он поднялся на ноги и подошел к шкафу. Нужно одеться и выйти в свет. Вот только, как это реализовать, если в пальцах силы никакой нет, а только оцепенение от невыносимо одуряющего жжения? Шероховатость ткани способна снять отслаивающуюся кожу живьем. До сукровицы. До этих прозрачных желтых соков, что сочатся из вскрывшихся волдырей. __________________________       ¹ Адге́зия (от лат. adhaesio — прилипание) в физике — сцепление поверхностей разнородных твердых и/или жидких тел.