Язвительные языки

      Солнце, так неприятно слепящее глаза, пробивалось сквозь трещины среди густых слоев золотистых штор. Лучи падали прямо на зажмурившиеся глаза, которые изредка подрагивали тёмными ресницами. Покрутившись по сторонам, Кроули распахнул веки. Тёмные картинки медленно приобретали окраску, двоясь и хаотично прыгая. На языке ощущался явный привкус сухости и вполне ожидаемая жажда. Рыжеволосый медленно оторвал голову от подушки и проморгался.       Тишина в доме настораживала, едва ужасала своим гнётом, но стоило рядом сопящему телу издать привычный сонный звук, Энтони дёрнулся и облегченно выдохнул. Азирафаэль, лёжа на боку и все ещё спящий, что-то невнятное шептал себе под нос. “Говорит во сне?” — подумал Кроули и улыбнулся. Он прежде не встречал таких людей, а наблюдать за сим событием – и подавно. Всегда было интересно: если говорящий во сне человек закричит, то проснётся ли он сам от своего крика?       Сколько бы актёр не благодарил себя за смелость сделать первый шаг, но иногда ему казалось, что события разворачиваются слишком быстро для их совместной безмятежной будущей жизни. Будто между первыми поцелуями, признаниями в симпатии и сексом должен быть ещё какой-то период, которые они то ли пропустили, то ли намеренно перешагнули через него.       Жизнь настолько коротка, что возможно, этот утраченный период не должен был вовсе существовать. Этот промежуток времени, которому отведено не более ста лет, на самом так короток, так скоротечен, что было бы глупо тратить его на быстро забытую, никому не нужную боль и печаль.       Кроули, едва их отношения переступили грань дружбы и любви, даже успел набросать места, в которых он хотел бы побывать с Азирафаэлем наедине; рестораны, которые хотел бы посетить с ним; дом, который хотел бы купить.       Словно потерянный в чувствах эйфории и любви, актёр утопал в этом глубоком, практически в бездонном, омуте ощущений. Не хотелось грубить и скрываться от этих небесных глаз. Улыбаться шире и шире, роняя слёзы радости и восторга от каждого момента, проведённого рядом с ним. — Люблю тебя, — прошептал Кроули и, нагнувшись так тихо, оставил короткий, но, возможно, самый трепетный поцелуй на молочном виске. Белые волосы забавно задергались от дыхания, а Азирафаэль лишь причмокнул губами, продолжая тихо сопеть и что-то невнятное шептать.       Молча поднявшись с кровати, рыжеволосый натянул старую футболку Фэлла и скрылся за дверью, не издав звука. Словно крадясь, Кроули осматривал дом, пока ноги вовсе не забрели в гостиную.       Комната, всё ещё наполненная запахом табака и виски, одиноко пустовала. Широкий, накрытый пледом, диван и кресло никогда прежде не казались такими уютными. Небольшой чайный столик, уставленый недопитыми алкогольными напитками, парой пустых бутылок и книгой, из которой торчал странный предмет.       Поддавшись интересу, Кроули подошёл к столу и поднял книгу. “Агата Кристи. Убийства по алфавиту”. Пальцы машинально прошерстили старые, едва пожелтевшие страницы, пока неизвестный предмет не вылетел из них. Рыжеволосый замер.       Небольшое белое перо плавно закружило в воздухе, нежно оседая на поверхность пола. Подняв предмет, что, видимо, ранее служил своеобразной закладкой, Энтони улыбнулся и провёл большим пальцем по белоснежному пуху. “Сохранил? А тогда мы и не были вместе.. Это же.. первый месяц съемок?”       Любовь, ранее переполняющая тело, вспыхнула новыми красками, совершенно новыми эмоциями и чувствами. Хотелось прыгнуть в объятия, стискивать до потери сил, любить каждым импульсом, каждым вздохом. Дрожащие от лёгкой утренней судороги руки трепетно вложили перо в предполагаемое для него место.       Сколько Кроули не бродил по тихому дому, всё толкало на одну мысль: “Хочу выпить кофе”. Как бы он не хотел рыться в чужих полках и ящиках, но нехваток бодрящего адреналина в крови вынуждал похозяйничать.       Азирафаэль, едва расплющив глаза, резко подорвался с кровати, не обнаружив рядом лежащего рыжеволосого. Голова загудела с удвоенной болью, а где-то внутри завыли сигнальные тревоги похмелья и лёгкой паники. Кое-как накинув первую попавшуюся рубашку, белокурый рывком вышел с комнаты. Но стоило ему её покинуть, как кофейный запах обдал его лицо, касаясь обоняния вздернутого носа.       Азирафаэль облегченно выдохнул. После вчерашних событий и тех, что произошли так давно, так не хотелось проснуться и понять, что возлюбленный, словно потерявшийся призрак, ушёл в неизвестном направлении. Скрылся от всех глаз, спрятался в свою маленькую и тесную нору из страхов.       Белокурый едва сам мог вспомнить последние два дня. Отрывки холстов памяти кое-как складывались в понятную и логичную картину, не говоря о таких пробелах, как он вообще пережил эти дни. Давнее прошлое, что кралось подобно свирепому и неминуемому ужасу, вынуждало это мягкое тело паниковать всякий раз, когда Кроули внезапно исчезал из поля зрения.       Азирафаэль давно признался себе, что стоило им заключить контракт с компанией сериала, как все вопросы давних лет и забытые ноющие раны дали о себе знать. Словно каждый вопрос надо решить, каждую рану заживить, а разбитое сердце – залечить.       Незаметно подкравшись к кухне, Азирафаэль восторженно и тихо ахнул. Энтони, так уютно и по-домашнему, стоял у плиты, что-то невнятное напевая себе под нос. Серая растянутая футболка едва прикрывала ягодицы в чёрных боксерах, а длинные вьющиеся волосы лохмато торчали петушками из макушки и затылка.       Подкравшись сзади совсем незаметно, Азирафаэль ухватился за тонкую талию и выглянул из-за худого плеча. Рыжеволосый вздрогнул и обернулся. — Ты напугал меня! — вскрикнул Кроули, на что белокурый тихо хихикнул и положил подбородок ближе к загорелой шее. — Прости, не мог не воспользоваться таким щекотливым моментом. — Я тебя не разбудил? — не отрывая взгляда от плиты и небольшой турки на ней, спросил Энтони. — О, да, ещё как разбудил, — возмущённо ответил белокурый, но стоило ему уловить резко потускневший взгляд янтарных глаз, сразу же добавил, — Я проснулся от твоего холодного места. Не люблю просыпаться без тебя. — Вот ка-ак. Буду стараться более так не будить.       Энтони улыбчиво притянулся губами ко лбу, оставляя едва влажный тёплый поцелуй. Азирафаэль, словно маленький мальчишка, вспыхнул алой краской. Никакие возбуждающие касания или развратные слова не приводили его в такое странное, но весьма интригующее состояние.       Белокурый сильнее прижался к спине, упираясь лицом в загорелую шею. Пальцы, будто не поддающиеся контролю, медленно проходились по подтягутому животу, изредка то поднимаясь вверх к груди, то спускаясь по бёдрам. Тело приятно вздрагивало, покрываясь россыпью диких мурашек по коже. — Хочешь поехать куда-то? — внезапно начал Кроули. Фэлл, увлёкшийся сладкими вздрагиваниями возлюбленного, удивлённо хмыкнул в ответ. — Ну, мы могли б поехать в ресторан или.. погулять где-то. — Не знаю, дорогой. Я бы хотел, чтоб ты отдохнул. А ещё лучше, съездил ко врачу.       Энтони недовольно забурчал под нос и выключил плиту. Аккуратно вылив горячий кофейный напиток в небольшую чашку, рыжеволосый обернулся. — Я не думаю, что мне могут сказать что-то новое, — недовольно затарахтел он. — Что? Ты уже был у врачей? Когда? — встревоженно спросил Азирафаэль. Светлые брови свелись в предвкушении чего-то страшного, а губы подрагивающе сомкнулись между собой. — Последний раз я ходил до начала сьёмок. Мне прописали курс лекарств от судорог и ещё до этого я лежал под капельницами.. Говорят, что это из-за стресса, а я думаю, что просто сильно устаю.       Белокурый, едва услышав слово “капельница”, побледнел так, что на его фоне вставшие дыбом белые кудряшки были куда румянее и живее. Мягкие руки дёрнулись на худых бёдрах, сжимая их пальцами, будто впиваясь под слой грубой смуглой кожи. Не может это быть просто из-за стресса. Не кладут людей в больницу просто потому, что они переживают. Нет, тут что-то другое. — Может.., — опустив глаза на потрескавшиеся губы, а после на острые ключицы, Азирафаэль словно пытался выискать в них ответ, — стоит сменить врача? Если тебе не помогают таблетки, то надо сменить курс, препараты или перейти на стационарное лечение? — Нет, я не хочу. Я уже так привык, что, — Кроули глупо улыбнулся и отпил кофе, — уже не смогу просыпаться без судорог. — Но у тебя не только судороги! — резко стал возникать Фэлл. — У тебя потеря памяти! Ты не помнишь ничего, что было после Миллера. Это ненормально.       Энтони молча отпил ещё один глоток. Говорить, что он обнаружил кровоизлияние и, вдобавок, потерю сознания, никак не хотелось.       Последнее, чего хотел рыжеволосый, это усложнять кому-то жизнь через свои болезни. В особенности жизнь Фэлла. Он, и так переживший такую панику и стресс, не смог бы выдержать ещё каких-то новых страшных тайн про здоровье возлюбленного. Да что там говорить о болезнях. Кроули всё так же ненавидел его в своих кошмарах, которые подкрадываются шёпотом колющих игл в икры.       Подняв янтарный взгляд, Энтони едва улыбнулся и легко кивнул. — Хорошо, я схожу к врачу, если ты считаешь, что это так нужно.       Азирафаэль благодарно улыбнулся и взял холодную, едва вспотевшую ладонь. Жёсткие подушечки пальцев Энтони неприятно впивались к молочную кожу, но это даже нравилось Фэллу. Видел он в этом некую, непонятную кому-либо, совместимость.       Утро, что протекло так незаметно и быстро, сменилось пасмурным и блеклым днём. Солнце, только успевшее проявить несколько своих светлых лучей, тут же пряталось за громоздкими серыми февральскими тучами. Недавно освещённый Лондон погряз в мрачную краску.       Развалившись в гостиной напротив вытянутой плазмы, Кроули, укутавшись в два слоя одеял, поджал ноги и упал головой на мягкие колени возлюбленного. Глаза периодически поглядывали в экран, на котором транслировался какой-то фильм, пока мозг пытался уловить суть диалогов и сам его концепт.       Азирафаэль же, сидя с книгой в руках, легко и нежно поглаживал длинные вьющиеся лавовые пряди, изредка путаясь пальцами в них. Голова, едва давящая на ноги, ничуть не мешала, даже если каждые пять секунд вращалась то влево, то вправо. — Когда будет пилотная серия? — резко начал рыжеволосый. — Ещё не знаю.., — задумчиво ответил Азирафаэль, не отрываясь взглядом от строк. — Думаю, в конце этого месяца. — Ясно… Я бы хотел посмотреть с тобой, ты не против? — Энтони повернул голову, но вместо любимого лица увидел лишь обложку, которая сразу же столкнулась с его носом. Едва книга успела испариться из поля зрения, на него взглянули удивлённые небесные глаза.       Азирафаэль, немного приоткрыв рот, изумлённо косился вниз. Его губы то смыкались, то размыкались от вертящихся слов на языке, а светлые брови свелись между собой, ярко и открыто показывая недоумение на лице. Проморгавшись пару раз, белокурый аккуратно переспросил: — Посмотреть пилотную серию? — Ну, да. Если ты, конечно, не занят, — очень спокойно и обыденно ответил Кроули. Фэлл ещё больше удивился. Мягкое тело пробрало непонятной дрожью, смешиваясь с тревожностью. — Дорогой, но.., — белокурый замялся, стараясь подобрать подход и речь как можно правильнее, — мы уже договорились с тобой об этом. Ты не помнишь? — Нет. Когда?       Стоило искреннему удивлению мелькнуть на худом лице, Азирафаэль едва сжался в себя от резких догадок. — Пару недель назад. — Не помню.. Может просто вылетело из головы, — Кроули пожал плечами и снова перевернулся на бок, уткнувшись лицом в экран со странным сюжетом про двух проституток из Гарварда.       Фэлл медленно отложил книгу, предварительно вставив на нужной странице перо. Уже было точно не до очередного загадочного происшествия и интригующих выводов Пуаро. Мысли метались, искрами отбиваясь от черепной коробки, едва вызывая лёгкую колющую боль. “Снова забыл?.. Но.. Это же было не так давно.. А если он забудет то, что забыл весь вечер с Миллером.. А если в какой-то момент он лишится всей памяти?” — Азирафаэль, сцепив зубы, посмотрел на ласкающегося Кроули, что так рьяно тёрся щекой об его колено.       Фэлл не знал, что стоит делать. Едва прошлое успело покинуть его душу, как с новой силой обрушилось тяжелым гнётом и страхом. Нужно ли вообще говорить о его провалах в памяти, а если скажет – поверят ли ему? Только стоит рыжеволосому показаться на людях или, не дай Бог, на конференции по сериалу, его память может подвести. “А если он на сьёмках забудет слова? Или того хуже, что он вообще должен делать… Слухи пойдут.. Он же так хотел быть лучшим актёром.. А станет предметом для жалости и сострадания…”       Азирафаэль аккуратно положил вторую руку на одеяла. Мелкая дрожь от Кроули чувствовалась даже сквозь слои толстых тканей. То ли сам актёр был таким враждебным к холоду, то ли это очередной приступ судороги, который он рефлекторно подавлял уже который раз. Фэлл не знал.       Только бушевавшие мысли стали утихать, как до ушей донёсся странный и знакомый звук. Повернув голову ко входной двери, белокурый насторожился. Резкий щелчок замка прозвучал по дому.       Кроули, видимо тоже услышавший это, быстро поднял голову и так ошарашенно глянул в небесные недоумевающие глаза, словно он герой-любовник, которому нужно сейчас спрятаться в шкаф. Азирафаэль молча глазел на него в ответ, пока с прихожей не донеслись громкие шаги. Актёры повернули лица к холлу и замерли, не двигаясь, словно статуи. Из небольшого дверного проёма показалась лохматая голова. — А… Адам! — осенённо вскрикнул Азирафаэль и подорвался что есть силы, тем самым роняя и так бедный рыжеволосый кокон из одеял на пол. На удивление Фэлла-младшего, ранее молчавшее одеяло громко заматерилось. — Пап?.. Ты почему дома? — проморгавшись пару раз, удивлённо спросил Адам, всматриваясь в крутящееся нечто, похожее на гигантскую гусеницу, на полу, — И… кто это? “Что сказать? Что сказать?! Он не готов.. Я не готов!!”       Азирафаэля словно пробило током, от чего его болтливый рот внезапно произнёс: — Кроули! Зашёл вот.. Попить чаю.. Сериал обсудить, — глупая улыбка выдала владельца со всеми возможными и невозможными потрохами. — Я.. я не знал что вы тут будете.. Я просто говорил тебе, что приеду.       Фэлл, дай Бог ему не такую память, как у Кроули, шлёпнул себя так сильно по лбу, что вполне ожидаемый звук громко прозвенел на всю гостиную.       После всех событий, внутренний календарь давно сбился с графика, а внезапный выходной и вовсе закрепил уверенность в том, что сегодня воскресенье. — Сегодня же понедельник.. Точно!.. — голубые глаза покосились на кокон из одеял на полу. Опомнившись от лёгкого шока и недоумения, белокурый рывком поднял укутанного Кроули на ноги. Рыжие длинные волосы закрывали всё лицо, и в какой-то момент актёрам так хотелось, чтобы этот смуглый лик никто не узнал.       Стоило прядкам убраться по сторонам, Адам, едва раззявив рот, покосился на человека-одеяло. Тот самый. Тот самый Энтони Дж. Кроули стоял сейчас перед ним в гостиной его отца, укутанный и обездвиженный как младенец, и тем самым такой забавный. А раньше и вовсе лежал на чужих коленях головой. — Может мне лучше уйти? — немного напряжённо спросил Адам, указывая на входную дверь большим пальцем. — Что ты! Нет-нет!.. Ох.. Садись, нет смысла скрывать, — тяжело вздохнув, Азирафаэль упал обратно на диван.       Актёры, стоило им нервно переглянуться, выдохнули. Что же, всё шло к знакомству семьями, но никто не знал, что этот момент наступит так быстро и неожиданно. — Пап, я.., — неуверенно начал Адам, переглядываясь то на отца, то на его гостя. — Послушай, Адам.. Я после развода с твоей мамой сколько бы романов и знакомств не крутил, всё было настолько обыденно и просто, что.. Ну, — Азирафаэль замялся, а глаза покосились в пол, — Мы с Энтони уже не просто друзья, думаю, не глупый, сам понимаешь.       Фэлл-младший молчаливо кивнул. — Мы любим друг друга и что бы не говорили в СМИ, всё не так. Мы не хотим заявлять о нас, поэтому, прошу: никому не говори, даже своей маме. — Ладно. Но.., — сын едва покрутил головой, словно избегая вопроса прямо в отцовские глаза, — я же смогу приезжать? Или вы планируете … жить вместе одни?       Кроули и Азирафаэля словно пробило молнией в самые макушки. Проморгавшись пару раз и невольно громко вздохнув, рыжеволосый резко вскрикнул: — Адам, если ты не будешь приезжать, я свихнусь с ним! Ты не представляешь как это, слушать нотации не только на работе, но и перед сном.       Лицо Фэлла-младшего засияло и по гостиной донёсся лёгкий мальчишеский смех. Что правда, то правда. Уж сильно Азирафаэль любил говорить что и кто делает не так. Ну, по крайней мере, последние пару месяцев он держался изо всех сил. — Я рад, пап. Рад, что ты не впал в уныние после развода.. или не скурился. — От шкодник! Ты же знаешь, что об этом в нашем доме не говорят! — Что? — Кроули удивленно покосился на возлюбленного, словно узнал то, что никогда бы не стоило ему знать. Янтарные глаза засверкали интересом и диким азартом, а уголки губ дёрнулись в ехидной улыбке. — Я что-то о тебе не знаю? — Нет! То есть… О боже, дай мне сил, — взмолился белокурый и потёр ладонью глаза. — Понятно, от меня что-то скрывают, — хитро прошептал рыжеволосый и перевёл взгляд на Адама. — Расскажешь, в чём твой папка уже провинился, а? — Всенепременно изложу в фактах с доказательствами, — улыбаясь во все тридцать два, ответил младший Фэлл.       Проливной дождь с невероятной силой бил по окнам и дверям серой иномарки. Быстрые дворники сметали разводы на лобовом окне, но слишком юркие капли и ручьи тут же размывали видимый обзор. Стефан, прошерстив пару интересных бумаг, отложил их в сторону.       Мысли сжимались в маленький твёрдый комок, едва образуя странный, но интригующий вопрос, крутящийся у него уже который месяц в голове: почему рядом с домом Фэлла уже который раз стоит чёрная незнакомая Бентли?