Язвительные языки

      Меряя неизвестную комнату шагами уже который раз, Кроули нервно бросал взгляды на настенные часы, стрелки которых показывали без пяти три. В небольшом зеркале у стола то и делал что мельтешил его тёмный силуэт. Бордовая рубашка неприятно сдавливала горло, едва душа, а чёрный приталенный жилет сковывал от резких движений и глубоких вдохов.       Уже не один раз актёр проклял себя за то, что всё-таки решил пойти на ток-шоу к Миллеру. Он, актёр, который так не любит подобного рода мероприятия, согласился. А был ли тому причиной человек или обстоятельства – Кроули не знал. Он вообще многое не знал и сам иногда признавался себе, что и не хотел бы знать вовсе. Внезапный и такой долгожданный стук в дверь вырвал рыжеволосого из помутнённого головной болью рассудка. — Мистер Кроули, ваш выход через минуту, — сказал молодой парень, открыв дверь. — Иду, — быстро ответил он и вышел прочь из небольшой комнатушки. — Как вы знаете, недавно компания ЭсСиВижн анонсировала новый проект под названием “Непостижимые”, — улыбаясь в студию, наполненную зрителями, проговорил Джошуа Миллер.       Иногда казалось, что это шоу существует дольше, чем телевидение. Словно оно зародилось ещё до того, как некий изобретатель смог создать такой механизм передачи информации в целом. Шоу Джошуа если и не было самым популярным на каналах, то только в те дни, когда его там нет. Стоит названию передачи появиться в строке объявлений, как миллионы зрителей дрожаще выжидали начало нового выпуска. — По сюжету, как заявляют официальные каналы компании, история закручивается вокруг богатого дворянина Бёрди, которого исполняет наш любимый и невероятный Азирафаэль Фэлл.. — публика залилась удивленными и восторженными возгласами, которые не могли перебить даже хоровые хлопки. — Постойте, я готов вас удивить еще больше. Вторым главным актёром выступает никто иной, как непревзойдённый и харизматичный Энтони Дж. Кроули, который сыграет жаркого и распутного сутенёра Карэя! — публика не утихала, разрываясь от громких воздыханий и радостных криков. — Я, честно признаюсь, даже не знаю, что может быть более непостижимым: сам сюжет данного сериала или его основной состав.. Что же, встречайте! Азирафаэль Фэлл и Энтони Дж. Кроули!       Стоило актёрам выйти из разных сторон кулис, как на них вырвалась волна криков и аплодисментов. Фанаты разрывались от радости, не унимая улыбки, не позволяя губам принять покой на лице. Быстро окинув зрителей встречными довольными эмоциями и приветствиями, мужчины сели поодаль друг от друга на разные коричневые диваны. — Я рад, что вы смогли сегодня прийти к нам, пока у вас идут каждодневные съемки, — признался Миллер и поправил серый галстук. — Расскажите, как вам проект? Что стоит ожидать зрителям? — Джош, это просто невероятный проект, — улыбчиво ответил Азирафаэль, едва жестикулируя кистями. — Съёмочная команда – вообще отдельный пункт, который поверг меня в восторг. Я признаюсь честно, работать, к примеру, с Робертом Торном, если не одно удовольствие, то масса новых впечатлений. Никогда бы не подумал, но он – человек некой энергии. Можно сказать, что под его руководством любой сыграет так, как надо. — Он человек-управляющий. Вы думаете, что Роберт – типичный бывалый актёр. Никак нет.. — внезапно начал Кроули и занял поудобнее позу, закинув ногу на ногу. — Если у тебя не выходит сыграть одну и ту же сцену не один десяток раз, то при должном словесном “напоре” Роберта, ты и вальс спляшешь, и снимешь весь сериал одним дублем. — А что же насчёт вас? — заинтересованно спросил Миллер. — Вы никогда прежде не играли в одном проекте? — Когда я узнал, что Фэлл будет там, то хотел отказаться, — искренне признался Кроули, — но теперь я понимаю, как был не прав. Его игра, наверное, самое завораживающее, что я мог видеть.       Азирафаэль улыбчиво глядел на своего возлюбленного, мысленно отправляя всевозможные благодарности ему в ответ. Голубые глаза наполнялись теплотой и радостью. — Соглашусь. Я когда увидел вживую работу Энтони, был готов покляться, что если бы не сыграл с ним, то корил бы себя остаток лет. Знаете.. — Фэлл повернул голову на рыжеволосого и улыбчиво произнёс, — смотреть в эти глаза через экран телевизора отнюдь не то, как в жизни. Он.. невероятен и этим он уникален. — Как помнится мне, вы же раньше снимались в других проектах, — уточняюще проговорил Джошуа. — Верно, мы снимались лет двадцать назад в одном фильме, где по меньшей мере лишь единожды пересеклись на площадке, — подтвердил рыжеволосый и поправил локон. — А как насчёт театра при Лондонском университете кинематографа? Разве..       Рыжеволосый, словно поглощённый диваном, вжался в мебель, чувствуя каждым участком тела резко наплывшую непроизвольную дробящую кости дрожь. Пальцы проникали в мягкие подушки с упорной настойчивостью, стискивая их незаметно от камер, в кулаках. Волнение молниеносно, как тёмная волна смолы, захлестывало ноги, подступаясь выше к бёдрам. Каждый удар сердца словно тупыми иглами пронизывал всю его сущность колющей болью, не оставляя ни единой клеточки, свободной от агонии страха. Судорога тихим шёпотом выплясывала свой плавный танец, еле касаясь ступней.       Азирафаэль, будто против своей воли, стал похож на призрак самого себя. Голубые глаза танцевали на грани абсурда и ужаса, который всплывал различными тёмными картинками в его голове. Белые вьющиеся кудри, словно ожившие, встали дыбом. Но, прежде чем он смог произнести хоть одно слово, его молчание прервали. — Мы никогда не делили сцену в театре, — с удивлением произнёс Кроули. — Я даже не ступал на театральные подмостки.       Внутри рыжеволосого раздался беспорядочный хор слов: "Ничего не происходило… никакой паники… просто улыбайся. Один... два... вдох... выдох... Никто не узнает."       Словно мантра, они наполняли его сознание, создавая ложное ощущение спокойствия в вихре внутреннего бушующего шторма. Цветные картинки перед глазами стали мутнеть. — Конечно, наш мистер Кроули начинал уже с вершин.. — ехидно добавил Азирафаэль. — Позвольте, но а как же вы? — улыбчиво спросил Джош. — Я каждый день совершенствуюсь. Я рад получать опыт от любого дела. Даже если это может быть сомнительное кино, но мой персонаж или сюжет интересен, я действую. Это невероятно.. Ощущать новые роли, новые чувства героя и...       Время, полное страха и дрожи тянулось так нещадно медленно и тягуче, что Энтони успел проклясть каждого находящегося рядом с ним не одной дюжиной ругательств. Тело ломило от содроганий каждый раз, когда вопрос о его прошлом невзначай поднимался в студии.       Чужие взгляды давили, прожигали голову и сердце насквозь. Держа маску невозмутимости и харизматичности, никто не подозревал, какие мысли метались в этой рыжей голове. Хотелось убежать, скрыться в самом тайном и тёмном углу, запереть все двери, никого не подпускать.       Стоило шоу закончиться, Азирафаэль стал радостно выжидать на парковке, изредка посматривая на наручные часы. Ветер завывал лёгкой вьюгой над головой, тормоша белые вьющиеся кудри и кремовый шарф. Мороз едва ли покалывал щёки и вздернутый покрасневший нос. “Ничего готовить не буду.. Может мы пропустим по бокалу просекко и посмотрим какой-то старый фильм?” — пронеслось в белой голове.       Азирафаэль довольно заулыбался, предвкушая сладкий вечер в объятиях, который медленно перетечёт в уютные выходные. Как же он любил просыпаться в сонных руках, прижиматься к медленно вздымающейся груди, слыша тихий стук сердца.       Не заметив, как облачные ванильные фантазии захватили его в плен, Фэлл вновь покосился на часы и удивленно тихо вскрикнул. Он стоит тут уже целый час, а Кроули всё ещё нет. Оглянувшись по сторонам парковки, актёр и вовсе заметил, что кроме его белого рейнджа и пары неизвестных машин, никаких знакомых ему Бентли более не стояло. — Что? Где он? — тихо проговорил Азирафаэль и достал замёрзший гаджет из кармана. Экран подсветился, но кроме циферблата и браузерных оповещений, на нём ничего не было. Ни сообщений, ни пропущенных. Ничего.       Стоило ему нажать вызов давно знакомого абонента, долгие и будто нескончаемые гудки зазвенели в ответ, пока звонок вовсе не оборвался. Дрожащие от мороза руки машинально набирали один и тот же номер, пока трясущийся уже от переживания Азирафаэль выкуривал четвертую сигарету. Сколько он не оборачивался по сторонам, в надежде увидеть рыжую длинную шевелюру, всё было тщетно.       Наспех набросав очередное сообщение, Фэлл запрыгнул в авто и завёл двигатель. Мысли метались яркими болезненными молниями в рассудке, подталкивая к самым вероятным и невероятным догадкам. Рука сжала чёрный кожаный руль. Снова набрав знакомый номер, привычные и давно раздражающие гудки наполнили салон авто. — Да что ж такое, блять! — выкрикнул актёр. — Так.. Может он у меня? — в надежде протарахтел он и быстро нажал на газ.       Никогда прежде Азирафаэль не гнал так быстро по пустующим улицам, минуя любое правило дорожного движения. Проносящееся за окнами не волновало. Но стоило ему подъехать к дому, тот сразу осознал, что ни чёрной Бентли, ни света в окнах не было.       Сердце болезненно сжалось, задрожало, обливаясь горячей солёной кровью. Голова металась по сторонам, в надежде найти ответ на все вопросы, скопившиеся комом в паникующем рассудке. “Может.. может я что-то перепутал?.. Может сегодня он не со мной?”       Перекручивая каждый фрагмент, Азирафаэль словно пытался найти подтверждение своей плохой памяти или рассеянности. Но нет. Он помнил, как рыжеволосый сам предложил провести выходные с ним. Пазл рушился всякий раз, как и очередные догадки. “Может он забыл и поехал домой?.. Тогда почему трубку не берёт?”       Уверенно сжав руль, Азирафаэль нажал на газ, даже позабыв о том, в какой стороне живёт рыжеволосая потеряшка. Кое-как вспомнив адрес, актёр мчал так, словно боялся не успеть. Не успеть к чему-то необратимому, к чему-то страшному.       Едва верхушка холодного и пустого дома показалась перед взглядом, Азирафаэль сбавил газ и завернул к участку. Глаза мигом нашли стоящую рядом кое-как припаркованную Бентли. Глубокие тёмные следы от шин прямо на небольшом газоне только наталкивали на мысль, что за рулём был отнюдь не трезвый человек.       Выпрыгнув из авто и подойдя к порогу, Азирафаэль облегчённо выдохнул и нажал пару раз на дверной звонок. Пронзающую тишину за стенами разбавил громкий колокольный звон. Ответа не последовало. Дрожащий палец вновь нажал на окаменевшую кнопку. Ничего. Вновь и вновь сокрушая накопившуюся злость на маленькую точку, Фэлл терялся в догадках, утопая в глубоком омуте. — Энтони! — крикнул Фэлл. — Открой мне, прошу!       Желание выбить чужие двери прежде не было настолько сильным. Бесцеремонно ввалиться, отчитывая самым благословенным и порочным матом запертого внутри человека. — Энтони! Я не понимаю! Что случилось?! — во всё горло гаркнул Азирафаэль и зарядил кулаком по двери.       Так стало плевать, что его голос может кого-то разбудить. Что его, невероятного Фэлла, застукают тут, на пороге его “давнего соперника”. Стало плевать на последствия, на СМИ, на съёмки. — Что я сделал не так?! — панически проорал он. “Всё” — промелькнуло в голове.       Из последних сил сокрушая удары по железной тёмной двери, Азирафаэль уже не чувствовал замёрзших и окровавленых рук. Костяшки пальцев брызгали кровью, пачкая холодную поверхность, которая не поддавалась попыткам проникнуть внутрь. — Я.. это из-за шоу?.. Я должен был догадаться сразу.. Прости, дорогой. Я знаю, что тебе тяжело. Просто дай мне помочь.       Кроули не помнил, как закончилось шоу и как смог добрался домой. Оказавшись на своей холодной тёмной кухне с кистью в руках перед холстом, он удивлённо проморгался. Полотно, измазанное серо-розовыми бесформенными пятнами, которые едва ли походили на утренние пышные облака, нежели на прекрасные магнолии. Он так хотел посадить их у себя в саду.       Худые жилистые пальцы, испачканные краской и пеплом, легко подрагивали от подступившего холода. Упав на пол, перо художника гулко прозвенело, разбрызгивая мутную розовую краску по плитке.       Пройдя мимо одного из зеркал, Кроули удивлённо остановился. На теле всё так же висела бордовая рубашка и чёрные брюки, измазанные светлыми пятнами краски. Правый рукав украшала огромная рваная дырка, с которой свисал клочок потрёпанной ткани.       Зажмурившись сильнее, актёр попытался вспомнить что произошло, но после слов Миллера о театре более ничего не было. Словно его рассудок выбросил всё, что было какое-то время назад. Прошерстив по карманам брюк, холодные пальцы достали телефон. Экран, разбитый в паутинку, мелкими стеклышками неприятно въедался в кожу грубых подушечек. — Который час?.. — тихо спросил Энтони. Циферблат ярко подсветил одиннадцать вечера. Резко всплывающие сообщения и пропущенные звонки раздражающе запищали. “Дорогой, где ты? Я тебя жду.”,“Почему ты не берёшь трубку?”, “Энтони, я тебя обидел чем-то?”, “Открой мне, пожалуйста”, “ Если я виноват, то разбей мне лицо или хотя б обматери. Только не молчи.”, “Я понял, дорогой. Прости, что так вышло. Видимо, моё появление в твоей жизни было ошибочным. Я не хотел стать причиной твоих проблем. Прости.”       Сердце сжалось болезненными нитями. Рванув по коридору со всей силы, Кроули унёсся ко входной двери, спотыкаясь обо всё, что лежало на пути. С каждым шагом ощущения и страх давили. Только бы не опоздать. Лишь бы не опоздать. Дверь уже так близко, совсем, можно дотянуться рукой.       Ухватившись за ручку, рыжеволосый потянул её на себя. Морозный холод обдал кожу лица. Поглощающая тьма, опустившаяся на город, выкалывала глаза. Сделав небольшой шаг за порог, голые ступни встали в небольшой сугроб. Судорожно вращаясь из стороны в сторону, янтарные зрачки пытались уловить знакомый светлый силуэт. Сердце колотилось быстрыми импульсами, а резко вспыхнувшие из-за непойми чего слёзы обжигающе потекли по худым щекам.       Тело не ощущало, как делало панически огромные шаги в глубокую тёмную неизвестность, очередной раз падая лицом в сугробы. Испачканная одежда, покрытая уже не одним слоем снега, промокла. Под коленями таял снег, холодом будоража тело.       Что-то вязкое и горячее медленно потекло с носа к губам. — Блять! Я.. что было? Мф.. Азирафаэль?.. Блять.. Я буду.. Ах..       Тяжело дыша ртом, Кроули судорожно оборачивался по сторонам, пока тело пронизывал душераздирающий мороз, а вьюга заметала февральским снегопадом.       Несвязный панический бубнёж не прекращался, наполняя пустые тёмные улицы. Прошерстив по грязным и полным снега карманам, дрожащие пальцы вынули связку ключей от дома и автомобиля. Запрыгнув в салон, голая ступня нажала на газ.       Мысли нескончаемым потоком наполняли гудящую болью голову. — Ты не виноват.., — моляще затарахтел он, пока Бентли гнала на максимальной скорости по скользкой дороге. — Я.. сейчас.. Я буду.       Глаза выжигало адско колющей болью, стекая горячими солёными ручьями по щекам, носу и подбородку, смешиваясь с кровавыми потоками. Едва пальцы быстро стирали следы новообразовавшейся багряной реки, как тут же слёзы и кровь, будто с новой силой, выхлёстывали из своих источников заново. Огни роскошного Хэмпстеда зазывающе влекли на себя. Знакомый путь стал так далёк и невыносим, что Кроули уже не единожды успел прокрутить своё оправдание в голове.       Рубашка и брюки, промокшие до последней нитки, неприятно липли к телу, словно прижимая к нему всю тяжесть происходящего ужаса. Холод, прежде повергающий в дрожь, медленно проходился поцелуями от мокрых, едва завивающихся рыжих локонах, к шее. — Я уже тут.. ещё немного!..       Бентли ловко остановилась у знакомого участка. Не успев приглушить двигатель, Кроули выпрыгнул из салона. Замёрзшие колючие льдинки впивались до мелких ран в стопы. Ветер, задувая, пронизывал мокрое худое тело.       Из окон дома едва растекался тёплый жёлтый свет, как последние лучи надежды в самые прискорбные и тёмные дни. Подбежав к двери, Кроули быстро застучал отмёрзшими мокрыми ладонями. Худощавые измазанные пальцы подрагивали от свиста ветра и мороза.       Десять долгих секунд спустя дверь открылась. Но вместо голубых любящих глаз и забавно пружинящих белых кудряшек, на него взирали зелёные утомленные зрачки, с падающими сверху вьющимися шоколадными локонами.       Торн удивлённо выдохнул, не двигаясь с места, словно ноги впечатались в пол. Перед ним, словно тень, возвышалась потрёпанная, мокрая и грязная фигура.       Исхудавшее и бледное лицо, покрытое кровавыми полупрозрачными пятнами, смотрело с таким явным изумлением, будто Энтони увидел самое невозможное в своей жизни. Бордовая порванная рубашка и чёрные брюки, мокрые и грязные от земли и краски, выглядели ещё хуже, чем их владелец. Но стоило зелёным глазам упасть вниз, Торн аж поперхнулся холодным воздухом. Голые, покрытые снегом и чем-то тёмно-серым, стопы окаменевше стояли на заметённой ступеньке. — Кроули? — негодующе спросил Роберт, будто считая, что это не мог быть он. — Кто это? — послышалось из глубины дома. — Это Кроули! — громче ответил Торн.       Янтарные зрачки машинально поднялись за спину человека напротив, будто высматривая что-то из глубины дома. Из одной двери рывком выскочила светлая фигура. Азирафаэль, трясущийся и явно испуганный, подбежал к Энтони. Ухватив его в кольцо самых крепких и тёплых объятий, Фэлл быстро протараторил: — Что с тобой не так!? Мы так переживали!       Рыжеволосый молчал. То ли холод отморозил последние извилины, то ли удивление надежным замком ухватило его рот в плен. Он не знал. — Проходи в дом! — скомандовал белокурый и мелкими толчками впихнул Кроули в тёплый, наполненный запахами специй, уют. — Иди в душ, я всё принесу.       В дымном полумраке гостиной лениво витал туман от сигарет, раскрываясь медленно, словно живой организм, готовый замедлить течение времени. Слабое освещение от тусклых ламп, затемнённых тканью, едва проникало сквозь облако дыма, создавая мягкие переходы между светом и тенью. — То есть, что-то произошло на шоу Миллера? — уточняюще спросил Торн и схватил стакан с плескавшимся внутри виски. Азирафаэль уставше выдохнул. — Если говорить вкратце, то да. — Но уже прошло два дня. — Да. Два самых долгих и самых мучительных дня в моей жизни. — И что.. вы… вместе?       Азирафаэль замолчал, отвернув взгляд в сторону. Может раньше он и сказал бы “да”, но мысль, что стоило ему появится в жизни Кроули, всё стало идти не тем путём, давила. Раздавливала, размазывала всё то, что было раньше, образуя не более чем разбитое мрачное прошлое. — Нет. Я и он.. это же как огонь и вода?.. Небо и земля? — едва улыбаясь, ответил Фэлл. Торн выдохнул серый дым и немного склонился к актёру напротив. — Знаешь, за мою жизнь я повидал столько романов на съёмочных площадках.. Ты можешь только представить сколько их было. Поверь мне, я могу отличить игру от настоящих чувств. И я знаю как это, стараться быть лучше, чем ты есть. Я его понимаю.       Азирафаэль негодующе глянул на Роберта, глаза которого плескались печалью и горестью. В этих тёмных зелёных болотах можно было утонуть, погрязнуть в боли и сожалении. Уголки губ едва ли подрагивали от слов, скопившихся в горле камнем, что так долго рвал глотку. — Я, отчасти или полностью, не знаю, виноват в том, что происходит с ним, — признался актёр. — То есть.., — напряженно начал Роберт, — вы были знакомы задолго до всего этого? — Азирафаэль молча кивнул. — Расскажешь? — Нет, — резко донёсся голос со стороны. Торн и Фэлл повернулись. В дверной арке, только вышедший из душа в огромном чёрном спортивном костюме, стоял Энтони. Со вьющихся рыжих прядок быстро стекала ручьями тёплая остывающая вода. Непонятная эмоция, смешанная с гневом и страхом, бушевала на истощённом лице. — Прости, Торн, но это знать тебе никак не стоит.       Режиссёр понимающе пожал плечами и улыбнулся. — Да, видимо. Прости, Кроули. Ты правильно сделал, что остановил меня… — Роберт отставил стакан на столик и привстал. — Я оставлю вас. Думаю, вам нужен выходной. Завтра можете не приезжать. Я всё решу.       Не обрушив и одного слова, актёры застыли в недоумении, пока прихожая дверь не хлопнула. — Дорогой, как ты? — внезапно опомнился Азирафаэль и подошёл ближе. От запахов краски, дыма и пепла и след простыл. Проявился только явный аромат ментоловой свежести от волос. — Я? Как ты? — едва улыбаясь, протараторил Кроули. — Не я слал сообщения, похожие на прощальные письма.       Белокурый удивлённо вскинул брови, словно его возлюбленный произнес такую несусветную чушь, в которую не поверит даже самый наивный человек. — Я.. но я не слал тебе таких сообщений. Я и впрямь извинился за себя.. но я..       Оборвав поток несвязных слов, Кроули ухватился в объятия, стараясь как можно сильнее прижаться головой к плечу. Такое тёплое и мягкое родное тело нежно поддалось и укрыло руками едва дрожащего рыжеволосого. — Хватит! Хватит себя винить в том, что было!.. Я столько лет ненавидел тебя.. Всем сердцем, всем телом, душой.. Каждый свой день я проклинал тебя и твоё существование.. Но не сейчас. Если нашу встречу ты посчитал ошибкой, то дай нам насладится её последствиями. Я очень рад, что ты со мной.. Мне плевать на то, что произошло в театре.. Пока я могу быть с тобой, я забываю всё, что гложет.       Азирафаэль, затаив дыхание, прижался сильнее и свободной рукой легко поднял загорелый подбородок, по которому скатывались горячие слёзы. — Ох, дорогой, что же с тобой случилось?.. Как же так вышло.. от тебя не было вестей два дня, — горько прошептал он. — Прости.. Я ничего не помню.. Не помню как закончилось шоу, не помню как приехал домой.. Я не знаю что со мной, Азирафаэль..       Стоило большой стрелке перевалиться за двойку, два утомленных свалились на мягкую приятно прохладную кровать. Нежное белое одеяло покрывало толстым слоем мебель, сохраняя тепло между своими складками. — То есть, теперь о нас знает Торн? — уточняюще спросил Кроули. — Думаю, да, — тихо ответил Азирафаэль и разместил свою голову на медленно вздымающейся загорелой груди. — Но я ему ничего не говорил. — Как так вышло, что он вообще оказался у тебя?       Тишина. Неловкое молчание, что сопровождалось затаившимся дыханием, медленно оседало на одеяло. — Ну.., — неуверенно начал белокурый, вслушиваясь в стучание сердца возлюбленного. Мягкая рука обволокла чужую тонкую талию и слегка прижала к себе, — я так переживал, что сдуру ему позвонил…Пообещай мне, что больше не пропадёшь.       Кроули сильнее ухватил Азирафаэля, пытаясь выбросить кровавые пятна на подушках, свой ущербный вид и судорожные подъёмы. Любимая голова, что так неприятно давила на грудь, не позволяя вздохнуть лишний глоток, заёрзала, щекоча кудряшками. — Обещаю, — соврал Кроули.