Язвительные языки

      Ощущение страха липло к худощавым ногам, подбираясь к туловищу и шее. Возвышенные, словно статуи, тени разрывались над ним ураганом смеха. — Я прошу, хватит! — закричал он.       Смех, такой звонкий и низкий? гудел в ушах, будто оглушая. Звуки смешивались. Картинка плыла и менялась из цветных красок в угрюмо-чёрный окрас. — Ты не понимаешь, да? — шепнул кто-то на ухо. — Я ещё раз повторю.. — Я не могу! Я не хочу!       Холодная рука сжалась на тощем плече, ногтями впиваясь в загорелую грубую кожу. Пронизывающая боль уже не казалась такой болезненной как раньше. Она была едва ощутимой. — Ты знаешь, что тебе нужно делать, если ты хочешь остаться, — послышалось где-то над головой. Голос был до ужаса незнаком. Поднимая голову, он замер. Глаза, испепеляющие и пылающие интересом, смотрели на него свысока. Ноги заныло с адско-тягучей болью.       Подрываясь в холодном поту, Кроули ощутил как сильно сводило его икры от ночных судорог. Метаясь по кровати, он стонал сквозь зубы и хватался за простынь, сжимая её в кулаке. Как только мышцы переставали дрожать, мужчина уставше расслабил тело. Не хотелось вновь начинать день до восхода солнца.       Морской бриз развевал рыжие волнистые волосы сутенёра. Чистый и едва ощутимый солёный запах приятно щекотал нос. Перед глазами было только бескрайнее море, что бирюзовыми волнами уходило куда-то вглубь, за горизонт. Солнце, стоящее в зените, не пекло и не слепило, а нежно поглаживало открытые участки кожи. — Мне всегда хотелось куда-то уплыть.. — тихо проговорил рядом стоящий Бёрди, осматривая виды. — Почему не уплыл? — Едва ли я могу позволить себе большую свободу, чем сон да пища. — Когда всё закончится, мы отправимся в путешествие. Куда бы ты хотел?       Бёрди улыбнулся и замер. Куда угодно, только с ним. С его причудливым внешним видом, любящими глазами и несносным, но таким любимым, характером. — Хочу метнуться к восходящему солнцу, — робко ответил Бёрди.       Тёплая загорелая рука накрыла чужую, будто давая обещание, что такое произойдет. Что всё будет куда лучше, чем они могут представить. Будут тёплые светлые дни и тихие спокойные ночи. Всё будет чудно и хорошо.       Карэй подался вперёд и оставил короткий лёгкий поцелуй на пухлой белой щеке. Толстосум залился лёгким румянцем. — Обещаю, всё будет.       Скрепив обещанное глубоким поцелуем, мужчины, словно страстные любовники, вжимались в тела друг друга, притягиваясь ближе и ближе. Тонкие губы сминали пухлые, изредка попадая в плен белых зубов. Каждое ощущение чувствовалось по-новому, вызывая звездопад в глазах. Белые руки несдержанно поднялись выше по спине, ухватившись пальцами за рыжие пряди. — Они что-то увлеклись.. — тихо сказала Вельзевул и покосилась на Гавриила. Тот, удивленный не меньше, лишь закивал головой. — Да. Немного переигрывают. Может..?       Менеджеры неловко переглянулись.       Азирафаэль с Кроули завалились на одну из перил, откровенно прижимаясь друг к другу, боясь прервать поцелуй. Их жадные действия вот-вот могли перейти в что-то более сокровенное и жаркое, пока резко не послышался громкий голос Торна. — Снято!       Не дав эху голоса режиссёра утихнуть, Кроули, словно сорвавшись с цепи, заорал на Фэлла. — Ты можешь не цепляться за мои волосы?! — О! Кто бы говорил! Тебе стоит поучится целоваться губами, а не жевать меня, словно чахлый дед! — возмутился в ответ Азирафаэль. — Радуйся, что я не на коленях!       Азирафаэль распахнул глаза так широко, как никогда раньше. То ли удивление это было, то ли ужасное чувство стыда. Багряная краска вспыхнула на белоснежном лице. Широко раскрыв рот, он смог только издать ошеломлённый короткий выдох. — Развратник! Поучись манерам! — После того, как ты научишься не совать свои ручонки туда, куда не требуется!       Менеджеры облегченно выдохнули. Перед ними не были любовники, что скрывали свою связь. Это были их несносные боссы.       Стоит признаться, актёры будто намеренно сговорились между собой устраивать междоусобные язвительные бои на публику. Имея талант в своём деле, они подхватывали каждый неловкий момент, перекручивая в ссору для своей выгоды.       Кроули тяжело выдохнул. Голова кружилась с такой силой, будто его пробудили ото сна после семи литров сладкого красного вина. Упав телом на маленький диванчик, актёр расслабил тело. Перед глазами плыло. К горлу подступил противный тошнотворный ком, застревая где-то посередине. Сморщив лицо от неприязни, голова, налитая свинцом, упала на подушку.       Азирафаэль, расположившись на кресле в гримёрке, уставше выдохнул. Тело не столько ныло от боли, как от недостатка энергии в целом. Хотелось завалиться в кровать и лежать, пока шкала сил не восполнится до предела.       Внезапно телефон завибрировал. Всплывающее сообщение показалось на экране. “Как насчёт ужина? Я, помнится, предлагал тебе, но забыл. И да, прости за зубы.” — Болотный уж.       Азирафаэль чуть ли не засветился от счастья и тут же схватил телефон в руки, нажав на вызов. Долго ждать не пришлось. — Куда предлагаешь поехать? — воодушевленно спросил Фэлл. — Ритц? — Великолепная идея! Во сколько? — Я думаю, к девяти можно. — Хорошо, тогда буду ждать.. — Азирафаэль замолк, и услышал точно такое же молчание в ответ. Что-то внутри кричало от чувств. Тяжело вздохнув, он продолжил. — Ты тоже прости меня. Я случайно потянул тебя за волосы.. Вернее, не случайно.. Ох.. Не знаю что на меня нашло. — Брось. Я всё понимаю. Ты уже отплатил мне сполна за это. — Что? Чем же?       Короткие гудки донеслись до ушей.       Мча по улицам по пути к ресторану, Кроули то и делал что высматривал свой внешний вид. Важна была каждая деталь. Будь то пятнышко от грязи на ботинке, или неправильно торчащий репях прямо из самой макушки. Всё должно пройти если не великолепно, то хотя бы хорошо. Он хоть и был невыносимым хамом с язвительным языком, но сегодня захотелось быть джентльменом во всех возможных смыслах. В салоне играла немалоизвестная песня Good Old-Fashioned Lover Boy, навевая вкус романтики предстоящего ужина. Завернув на давно знакомую улицу, он огляделся по сторонам. Ни знакомой белой головы, ни светлого плаща, ни белой громоздкой машины. Кроули посмотрел на часы. Без десяти девять. Туман густым облаком сел на вечерний Лондон. “Может он внутри?”       Так не хотелось облажаться.       В водительское окно постучались. Повернув голову, Энтони недовольно простонал. Последнее, что он хотел – это говорить с каким-то напыщенным мужчиной. Быстро выйдя из авто, он не смог сдержать удивленный стон.       Азирафаэль в светлом выглаженом костюме стоял перед ним, улыбаясь и поправляя непослушные белые кудряшки. Коричневая бабочка, словно порхая, расположилась под горлом. Кремовый жилет обтягивал туловище. От актёра пахло сладкими ванильно-карамельными духами. Кроули недоверчиво протянул руку и ощупал Фэлла, думая что это лишь проделки дурной фантазии. — Азирафаэль? — уточняюще спросил рыжеволосый. — Я думаю, тебе стоит поменьше носить очки по ночам.. — игриво сказал Фэлл, улыбаясь спутнику вечера. — О, да, это ты.       Сидя в ресторане, они совершенно потеряли счёт времени, словно у них была целая бесконечность впереди, чтобы о чём-то переживать. Вкусные блюда сменялись другими. Учтивые официанты не тревожили актёров и подходили лишь тогда, когда кто-то из них поднимал руку для нового заказа. Лёгкая музыка играла и убаюкивала всю тревожность, что была раньше. — Это было восхитительно! — заметил Азирафаэль, отставляя тарелку немного в сторону. На языке всё ещё чувствовался сладкий привкус от десерта. — Что говоря о сегодняшнем вечере, то я в восторге. Спасибо, что пригласил.       Кроули улыбчиво рассматривал белокурого, словно наслаждаясь каждым его движением. — Рад, что тебе пришлось по вкусу. — У меня появилась одна идея… — коварно прошептал Азирафаэль. — Ты бы хотел продолжить этот вечер, или у тебя ещё есть дела? — А.. эм.. кхм.. нет. То есть, планов нет. А что бы ты хотел? — Помнишь тот обрыв, у которого мы снимались? Далеко за городом. Ты не хотел бы прокатиться туда?       Энтони замер. Сердце забилось сильнее от неизвестного чувства, а руки непроизвольно сжались в кулаки, изредка вздрагивая. Ожидая любого ответа на свой вопрос, он никак не думал услышать именно это. Моргнув пару раз, он неуверенно и легко закивал.       Упав в салон Бентли, Азирафаэль заприметил, что внутри всё пахло свежим одеколоном. Кислыми ароматами каких-то фруктов и магнолией. Умащиваясь удобнее, Фэлл обратил внимание, что Кроули всё ещё не сел за водительское место. Рыжеволосый стоял на улице, говоря по телефону. Даже не желая вслушиваться в чужой диалог, он прекрасно слышал его через открытое окно. — Да, сможешь подогнать?.. Нет.. Ну вот так вышло!.. А ты завтра.. А, да.. Да мне абсолютно похер, что им не выгодно!.. Слушай, я занят сейчас.. Да, завтра встретимся... Ага, бывай.       Когда Энтони влез в салон, то злобно проворчал и стянул очки с лица. Ощущение тёплой атмосферы с ресторана развеялось, словно сигаретный дым в воздухе. Азирафаэль, немного помявшись, спросил: — Всё хорошо? Мне стоит уехать? — А? — удивленно обернулся на него другой, моргая, — Нет-нет, не волнуйся. Всё отлично. Частично. — Ты уверен? — Да. Это была Вельзевул. Я кое-что попросил её сделать и та.. компания.. ох, в общем. Не вбивай себе в голову. Я хочу провести эту ночь уж точно не решая проблемы.       Азирафаэль улыбнулся. Даже такие непрямые высказывания грели душу, а сердце было готово выскочить из его груди пламенной стрелой. Он и в мыслях боялся представить, что этот вечер кто-то мог испортить, поэтому смиренно кивнул. Двигатель машины завёлся. Из магнитолы начал проигрываться неокончившийся трек. …Ooh let me feel your heartbeat (grow faster, faster) Ooh ooh can you feel my love heat…       Азирафаэль смутился и улыбнулся, словно эта песня посвящалась ему. Предвкушая, что чужие пальцы раздражённо её переключат, он ловил каждое слово исполнителя, впитывая любовные тексты. Но музыка продолжала играть, а жилистые руки лишь ухватились за руль. Кроули дал по газам и машина рванула с места. Всё в тот момент кричало о любви.       Долгая дорога была не настолько мучительной и изнурительной, как они сперва предполагали. Проезжая по пустым улицам, а после трассам, они быстро добирались и уже были в десятке миль от места прибытия. — Кстати, совсем забыл, — резко подал голос Энтони и закинул руку за сиденье. Нащупав что-то пальцами, он достал небольшой бумажный пакет. — Вот, я постирал. Он чистый.       Азирафаэль удивлённо принял некий презент и заглянул внутрь. На дне, красиво сложено, расположился его кремовый шарф. Белокурый и вовсе позабыл о такой важной для него вещице. Трепетно достав тканевой аксессуар, Фэлл натянул его себе на шею. Знакомая мягкая шерсть пахла свежестью и всё тем же кислым ароматом. Актёр бесшумно вдохнул запах, закрыв глаза.       Тело покрылось приятной дрожью, выступая мелкими мурашками по коже. Ощущения дурманили голову, словно наркотик, окуная в блаженство. Мягкая ткань приятно щекотала нос и щёки. Хотелось бесцеремонно зарыться в лоскуток, прижаться губами и медленно вдыхать все ароматы.       Мужчины мельком кидали взгляды друг на друга, словно подростки. Трепет любви и страха перед ней наполнял груди, вырываясь заиканиями и глупыми шутками из уст.       Машина остановилась. Актёры вышли на безлюдную трассу, осматриваясь по сторонам. За спинами был тихий пустырь с редкими кустами поодаль, которые, честно говоря, уже совершенно не было видно. Подойдя ближе к обрыву, Азирафаэль замер. Шум волн и запахи морского бриза. Очень далеко еле замечались огни судов, которые изредка исчезали из виду. — Мне так тут понравилось.. — тихо сказал Кроули встав рядом с Фэллом, но сдерживая приемлемую дистанцию одного ярда. Вдохнув полной грудью соленый свежий воздух, он вновь ощутил желание прыгнуть в бескрайнюю темноту. — Понимаю тебя, — Азирафаэль поднял голову и всмотрелся в небесные тела, что сверкали над головой. — Звёзды.. какие они.. красивые. — Ничего прекраснее я не видел.. — Да. Я так часто смотрел себе под ноги, спешил куда-то, просто не замечая такого вокруг себя, — восторженно и немного грустно сказал белокурый. — Надо чаще смотреть выше. — Как жаль, что так много мы упускаем, много не понимаем.. не замечаем. — Прости меня, — резко вырвалось из пухлых уст. — Я часто вспоминаю те дни и..       В худощавом теле всё сжалось тяжёлым камнем. Губы задрожали от переживания и старой боли, что давно не покидала его рассудок. — Забудь. Всё что прошло – осталось в прошлом. Не хочу портить этот момент. И больше никакие моменты. — Я рад, что мы с тобой встретились снова. Даже не думал, что это скажу вслух, — печально улыбаясь, прошептал белокурый актёр, потирая пальцами ладони. — А я жалею.. — тихо сказал Кроули. Азирафаэль удивленно обернулся и всмотрелся в еле различимый лик. — Я жалею, что отвергал всё ранее и не мог принять тебя. — Я бы тоже так поступил. Ты многое пережил.       Тёплая рука вздрогнула и медленно поднялась к загорелому лицу. Ощутив мягкость любимых пальцев на себе, Энтони жалобно потёрся о них щекой. Он накрыл руку своей, боясь что тепло, протекающее по всему лицу, пропадёт, исчезнет и придёт давно знакомый отвратительный поглощающий холод. Ничего более не хотелось. Вжимаясь в мягкую ладонь, Кроули робко коснулся губами кожи.       Азирафаэль сделал небольшой шаг ближе. Прерывистое дыхание срывалось тихими всхлипами. — Я могу что-то сделать? — прошептал Фэлл, стараясь высмотреть лицо перед собой. — Разве что простить меня, — тихо ответил Кроули. — За что?       Кроули подался вперёд и обхватил горячими ладонями пухлые белые щёки, медленно спускаясь пальцами к шее. Он нагнул голову и припал тонкими устами к чужим губам. Лицо горело от страха и боли. Из-под дрожащих тёмных ресниц выступили горячие слёзы, обжигая щёки словно до глубоких ран. “Прости меня.. Я так боюсь тебя потерять, если бы ты только знал… Но я не могу больше.. Я хочу этого не на сцене.. а в жизни... Прости, Азирафаэль..” — пронеслось в рыжей голове.       Пусть после этого он получит по лицу или в живот. Пусть после этого его отвергнут или от него сбегут. Но он будет знать, знать ответ своим чувствам.       Чужие руки медленно опустились на его тощие бёдра, а после обхватили кольцом. Мягкие пухлые губы зашевелились и словно приветливо ответили на поцелуй, углубляя его. Язвительные языки переплетались между собой.       Боль, такая старая, дробящая кости, отступала. Боясь открыть глаза, Кроули сильнее прижался, разрывая поцелуй. Оперевшись лбом о чужой, он нервно задышал. — Я.. прости меня.. — прошептал он. — Ты просто.. нравишься мне. — Ты мне тоже. — тихо послышалось в ответ.       Энтони готов был поспорить, что сейчас растает, обмякнет в чужих руках и лишится чувств. Осознание услышанного пришло к нему спустя несколько секунд и он, ощущая наполняющую его любовь, нервно заулыбался. — Я признаюсь тебе честно.. — тихо сказал Азирафаэль., — я помню ту ночь.. — Господь праведный, я тоже!