Язвительные языки

      Осмотревшись по сторонам, сидя в очень неудобном кресле, Кроули то и делал извивался на нём как змея. Постоянно меняя позу, он ловил на себе любопытные взгляды, которые чаще всего оканчивались сдержанным стоном недовольства. Лёгкий, едва появившейся, ветерок аккуратно коснулся его спины, вызывая собой дрожь и тысячи мурашек на худом теле. Пару раз вздрогнув, он повернул голову к месту, что так сильно освещалось и притягивало взор камер и глаза команды. Невероятно игривый Азирафаэль, что так хорошо вжился в роль Бёрди, буквально не отпускал взгляды каждого. В особенности Кроули.       Плавные и сдержанные движения белокурого актера так и желали какой-то грубости и чего-то неожиданного. Самую малость, чтобы разбавить вкус слащавого улыбающегося толстосума. Чувствуя глаза на себе, Азирафаэль незаметно трепетал пальцами, ощущая наплывающий восторг. Случайно оглянув съемочную группу, потом камеры и кресла, он словил на себе взор янтарных глаз, что так тщательно скрывались под черными линзами очков.       Страх. Непреодолимый страх начал кружить вокруг, как стая грифов, готовые напасть на замертво павшую жертву. Хищные взгляды, что так воочию кричали о намерении отведать еще теплой плоти белого пушистого кролика, уже пожирали его по частям. Руки непроизвольно сжались в твердый, слегка подрагивающий, кулак. Казалось, что такую странную реакцию заметили все. Но нет. Никто и носом не повёл, посчитав это за боязливо трепетный образ дворянина Бёрди, отчего на душе Азирафаэля стало немного легче. Всеми силами и головой окунувшись в роль, актер продолжил свою речь.       Необычайно солнечный для Лондона вечер тянулся так долго, будто медленно стекая мёдом по стенкам стеклянной банки, оставляя за собой сладкий след. Иногда лёгкий ветер задувал в большой железный павильон, посвистывая, словно показывая своё наличие рядом. Шум постепенно стихал. Команда, ранее столпившаяся у техники или вблизи съёмочной площадки, медленно рассасывалась, идя кто куда.       Кроули осмотрел свою гримерную комнату. Небольшое зеркало под которым небрежно был разбросан сценарий. Позади него стояла стойка с костюмами, по паре одинаковых на каждый образ. Энтони нельзя было назвать растяпой или неумехой, вовсе нет, но бывали случаи когда горячий кофе случайно выливался на штаны или рубашку во время съемок.       Рабочий день был окончен. Невыносимо сильно болела голова и гудели кисти рук. Потянувшись на кресле, Кроули протяжно издал довольный и громкий стон, от чего сам удивился. Его ждал уютный вечер в компании мягкой подушки и тёплого тяжелого одеяла. Только мысль о том, что через каких-то полтора часа он будет нежится в чём-то таком нежном и уютном, вызывало у него интригующую улыбку. Уверенный стук в дверь донесся до его ушей и он улыбчиво произнес: — Да-да.. — Оу, ты всё же тут, Кроули.., — восхищенно улыбчиво прозвучал слащавый голос. Энтони обернулся и от улыбки остался лишь ядовито натянутый оскал. — А где мне быть, если не тут? — Мне сказали что ты ушёл, вот я и подумал, неужели ты и словом добрым меня не помянешь вслед. — О, так это правда? — глаза Кроули напыщенно наполнились слезами, а брови свелись грустным домиком. Он печально потянул носом, утирая невидимый мокрый след под ресницами, – Мы будем помнить тебя молодым и таким наивным. — Я не ухожу из проекта, общипанный ты рыжий гусь. — Жаль. Если не с хорошими новостями пришёл, то чего тебе нужно? — Я пришёл сказать тебе, что меня уже очень утомили твои ехидные слова в мой адрес. Бога ради, мы с тобой взрослые люди. — О, так ты пришёл извиниться?.. Не стоит, твоё великое Эго и так надломлено тем, что с тобой играю я, — язвительно прошипел Кроули, немного наклоняясь в его сторону. Через саркастическую улыбку, ядовитые слова и эмоции так и выплескивалась из него водопадом. — Говорит тот, кто не отводил от меня глаз.., — лукаво прошептал Азирафаэль, хитро натянув губы до ушей. Лицо рыжеголового актёра вспыхнуло багряной краской. Ощущая жар то ли от стыда за себя самого, то ли от стыда за Фэлла, он истерически расхохотался падая со стула на пол. — Мать твою, Фэлл, никогда не думал что скажу это, но ты хорош, — задыхаясь от смеха, протороторил Энтони. — Радует, что твоя самооценка признала поражение и теперь ты не будешь скалить свои зубы на меня. — Чего? Ты сам понял, что сказал? Господи, Фэлл, мы как были на разных сторонах экрана, так там и останемся. Хватит лезть. Я тебя вообще не трогал! — Кроули встал с пола и сделал глоток с уже подостывшего кофе. Желая так сильно и язвительно что-то выплюнуть, он просто надел очки и сел обратно в кресле. — Ты всё время сбивал меня! Смотрел на меня так, будто готов съесть до последнего кусочка кардигана Бёрди. — Азирафаэль возмущенно фыркнув, чувствуя неуверенность в данном положении обстоятельств. Энтони расплылся в ехидной улыбке, сверкая белыми клыками. Он ничего не ответил, молча глотая терпкий кофе. Только заметив ухмылку, Фэлл недовольно выдал: — Это звучало пошло, да? — Непременно.       Неловкая пауза возникла сразу же, когда актеры отвернули ропотливые взгляды по сторонам. Если бы в этот момент, рядом было что-то живое, то посчитало бы, что его кинули на поле холодной и язвительной войны, которое так часто подвергалось выплесками радиоактивных дождей и парой сотен молний.       Кроули допил холодный кофе, откидывая стаканчик в урну. Схватив телефон и сценарий под руку, он встал и направился к выходу под удивлённый взгляд Азирафеля. Запах едкого и кислого одеколона ударил в голову Фэлла, затуманивая его рассудок на несколько мгновений. — Слушай, голубок, когда ты будешь менее вспыльчив, тогда, может, и поговорим, — окинув белокурого актёра оскалом, он толкнул дверь и направился к выходу, покачивая бёдрами. — Голубок!? Ты.. Ты.. змей болотный! — крикнул ему вслед. — Будь по твоему! — не оборачиваясь ответил Кроули, а после засмеялся.       Азирафаэль не отрывал взгляда от уходящего тела, пока то вовсе не скрылось за дверями павильона. Чувство нарастающей ненависти и возмущения бурлили в нем, как адский котел под дьявольским пламенем, перемешиваясь с довольно странным ощущением. Запах кислого аромата всё ещё проносился перед носом Фэлла.       Опустившаяся на Лондон ночь никогда прежде не была усыпана таким количеством ярких звёзд. Мелкие сверкающие бриллианты будто мерцали между собой, легко и непринужденно. Вкус вина на губах таял, стекая бордовыми струйками к подбородку. Тяжело выдохнув, Кроули облокотился спиной на кресло, улавливая странный поток мыслей, которые путались словно нити в коробке с клубками. Вино медленно, словно капельная пытка, обжигало его своим послевкусием во рту. Мужчина скривив лицо, отставив бокал рядом на стол.       Никогда прежде Кроули не ощущал себя настолько странно и по своему одиноко в своем пустом доме. Будто это была огромная клетка для него, которую он сам и возвел. Не смотря на все минусы, он ощущал особенный временный покой. Холод, носящийся сквозь пустые комнаты и коридоры оседал на пол, подкрадываясь к ногам всё ближе и ближе. — Почему этот пернатый считает меня хуже него? — недовольно пробурчал себе под нос Кроули и схватил бокал. Сделав ещё пару глотков, он не заметил как его тело клонилось ко сну, а голова кипела от пережитого дня. Опрокинув голову назад и закрыв глаза, его унесло в царство сна.       День наступил так же отвратно, как типичные будни для тех, кто нехотя уходил на нелюбимые работы. Тяжелые слипшиеся веки открылись под гул будильника, что так громко разрывался рядом. Проморгав пару раз, Кроули ощутил дикую сухость во рту, будто ночью ему очень тщательно задували в рот горячий воздух. Голова гудела, но не так сильно как после затяжного пьянства. Вытянув блаженно ноги и неконтролированно напрягая их, по телу пробежались не столь приятные мурашки, следом за которыми начали сокращаться мышцы. От неожиданной судороги мужчина болезненно выпрямился как струна, пытаясь ртом схватить больше и больше воздуха. Сворачивающаяся боль выдавливала из Кроули периодические стоны.       Совершенно обычное и ничем не запоминающиеся утро. — Мистер Кроули? — послышался сзади неизвестный голос. Актёр машинально развернулся на пятках. Гавриил, стоящий перед ним, как можно сильнее пытался натянуть искреннюю улыбку. — А, это ты, менеджер Фэлла.., — тихо проговорил Энтони, рассматривая человека перед собой. Возмутительно дорогой серый костюм, жилетка, что так подчеркивала зауженную талию и галстук. Так официально, что у Кроули мог произойти переизбыток рвотных позывов. — Да, я хотел бы обсудить с вашим менеджером пару деталей. — А, Вельзевул если и приедет, то только к обеду. — Энтони взглянул на наручные часы. Десять минут одиннадцатого.       Появлялось такое ощущение, что Кроули выбирал себе менеджера под стать своим вкусам и предпочтениям сна. Вельзи, как и он сам, не особо то любила просыпаться в раннее время, что не говорить об утренних пробежках под восходящее солнце. Желание больше понежиться в мягких одеялах, а в сегодняшнем случае мужчины, покрутиться на кресле, было куда сильнее любой активности. Даже ощущение, сводящие мышци ног.       Кроули стянул очки, оглядывая освещенную местность по сторонам. Небольшой склон у моря возвышался над берегом. Ветер задувал своим морским бризом, утягивая всё дальше и дальше в глубину вод. Легкое ощущение восторга толкало забыться и прыгнуть в бьющиеся о скалы солёные волны. Грудь наполнялась чистым и прохладным воздухом, а длинные рыжие волосы развевались под дуновением бриза. Горлотание чаек отчётливо слышалось где-то над головами и далеко отсюда.       Кроули поднял голову и увидел, как небольшое белое перо медленно, будто качаясь из стороны в сторону, падало на его лицо. Схватив рукой небесный подарок, он нежно провёл пальцем по белому пуху. Приятная дрожь неуловимо проскочила по всему телу. Знакомый слащавый голос послышался недалеко за спиной. Мужчина обернулся.       Жизнерадостно улыбающийся Азирафаэль общался с кем-то из съёмочной группы, легко размахивая руками, будто рассказывая что-то с чувством наплывшего восторга. Аквамариновые глаза блестели не смотря на немного уставший вид их владельца. Белые кудряшки подпрыгивали на ветру, нелепо портя общий вид волос. Розовый румянец выступил на пухлых молочных щеках, к которым иногда прикасались нежные тёплые пальцы.       Их взгляды пересеклись. В какой-то момент не было ни язвительных слов, ни тяжелых вздохов. Смотря на друг друга так, без ядовитости и пренебрежения, казалось чем-то новым и необычным. Немного дрожащий от холода Кроули машинально прикусил губу и завел руки за спину, пряча маленькую находку от голубых глаз. Натянув ехидную улыбку, он подошёл ближе к Фэллу, который как окаменевший лучезарно и нелепо улыбнулся ему. — Здравствуй, Энтони. — слащаво вымолвил Азирафаэль. Только приблизившись к нему, Кроули понял, что его руки не свойственно подрагивали от переживания. “Чёрт, что со мной?” — Эм, да, привет. Ты походу кое-что потерял... — скалясь, сквозь зубы выдавил из себя актер, слегка сжимая перышко в руке.       Не успев даже уловить ответ, мужчина всунул перо за ухо Фэлла, случайно касаясь теплой кожи. По телам прошёлся лёгкий ток. Импульсивно вздрогнув, лица актёров поддались некому смущению, от чего Кроули отстранился и панически засмеялся. Азирафаэль провёл взглядом скрюченного человека и на мгновение задумался: а искренне ли тот смеётся? Или это уже образ Карэя, который так любил улыбаться и подшучивать над бедным Бёрди? Съёмочная группа замерла и изумленно смотрела на двух мужчин, один из которых чуть ли не падая хохотал, а другой как вкопанный с пером чайки за ухом смотрел куда-то стеклянными от смущения глазами.       Если б можно было описать эту картину одним словом, то “Неловкость” отлично вписалось б в краски, не портя весь смысл на холсте.       Всё в какой-то момент стало таким нелепым и не свойственно милым. — Я последнее время всё чаще ловлю себя на мысли, а стоило ли это того? — немного встревожено пробормотал Бёрди, не спеша делая каждый шаг. Голос был настолько тихим, будто он боялся что кто-то услышит. Даже его друг. — Стоило что? Пара сотен фунтов или то, что тебе пришлось испортить свое любимое пальто? — лёгкая ухмылка показалась на лице сутенёра. — Ты знаешь о чём я, Карэй, не заставляй меня это произносить вслух! — злобно рыча, но при этом смущаясь, толстосум отвел глаза в сторону. — Мы не.. — Та понял я, понял. Ну во всяком случае ты б лишился головы, если бы не моя смекалка. — Будь я на твоём месте, то точно бы не утащил в какой-то заплесневелый чулан, где полно озабоченных мужчин и женщин! Да и ещё делал.. такое. — Никто из стражников и не вздумал бы пойти в мой бордель на время службы. – Карэй хитро осмотрел внешний вид собеседника. Глаза бегали по каждой части ткани, жадно выискивая хоть один недостаток. Слой за слоем. Уж слишком светлый образ явно шёл Бёрди к лицу. Чего не считать о зауженных брюках, что немного свободно колыхались у щиколотки. — Да, ты точно не вписывался в антураж окружения. Тебя б приняли б за очень дорогую проституку. Может хочешь попробовать? — Карэй коварно улыбнулся, и подался ближе к лицу дворянина, который на какой-то момент недоумевающе взирал на него в ответ.       Возмущение и смущение бурлили в толстосуме, как вода в кипящем чайнике. Жар выступил редкими струйками пота на лбу. Казалось, что он вообще не дышал. Лицо вспыхнувшее алой краской так ликовало желанием уйти или вмазать по лицу наглому заурядному сутенёру.       А бывают заурядные сутенёры? — Даже и думать не смей о нас в таком тоне! — гаркнул Бёрди, отталкивая спутника, на что ловил лишь улыбающийся лик Карэя, который так и кричал “Ну же, ну же, продолжай!”, — Я.. никогда.. никогда бы не опустился даже до подобных размышлений!       Рыжеволосый сутенёр хоть и отвернулся, продолжив молчаливо шаг, но едва уловимо можно было услышать приглушенный смешок. Ступая по тёмным каменистым аллеям между домами, под звук терзающихся от ветра вывесок, они ловили себя на мысли, что город был будто пустым. Ни одного человека или бродячей стаи собак. Это даже немного радовало Бёрди, но глубоко в душе, под самой коркой сознания приводило в дикий ужас от мысли о таком одиночестве.       Не успев завернуть за угол, Карэй резко замахал по сторонам, будто оглядываясь. Машинально схватив горячей кистью за запястье ничего не подозревающего Бёрди, он прижал его к одной из холодных мокрых стен. Волна негодования и страха накрыла белокурого дворянина по уши и будто была готова вырваться из него вопиющими вопросами и возгласами. Немного вспотевшая ладонь тыльной стороной сильно прижалась к его рту, словно впечатывая голову в кирпичный фасад здания. Карэй поддался вперёд телом, случайно соприкоснувшись с чужим вздернутым носом. Глаза сутенёра сочились некой напряженностью, от чего казались такими яркими в темноте. Цунами ужаса, сцепив пухлое тело Бёрди, не давало тому и пошевелить пальцем, проливаясь по каждой клеточке словно извилистый ток. Голубые глаза, готовые будто разрыдаться в что не на есть в грозовую тучу, растерянно моргали смотря в видимые янтарные радужки. Что-то внизу живота неприятно сжалось. Ощущая горячее дыхание своего блудного друга на покрасневших щеках, лёгкий непроизвольный стон вырвался из его уст. — Тшш.. — злобно низко прорычал Карэй, ещё сильнее вдавливая руку в покрасневшие щёки. Мужчина наклонился уху и тихо прошептал, — Стража. Возможно патрульные.       Горячее дыхание обдало огнём, как паром с открытой печи. Рыжие локоны будоражаще щекотали шею и лицо. Прилив дикого смущения и возбуждения окрасили трясущегося Бёрди по самые кончики белых ушей. Боль и страх выступили на лице кристально чистыми слезами, скатываясь ниже на загорелую худую руку Карэя. Сутенёр вздрогнул, ощутив теплую влагу на тонких жилистых пальцах. Немного оттолкнувшись назад, он замер. Некогда прекрасные светящиеся радостью и невинностью глаза, распухли от слёз. Полны невероятного ужаса, который, по видимому сам Бёрди накрутил у себя в голове. Мокрые ресницы подрагивали, а зрачки еле уловимо разглядывали его лицо. Ослабив хватку, Карэй убрал руку, отводя взгляд в сторону. Простреливающие мысли о чрезмерной грубости наполняли его рассудок. “Наверно ему было больно” — Я думал, что ты всерьёз мне оставишь пару отметин на лице, — возмущенно фыркнул Азирафаэль, массируя щеки от хватки. — Будь бы на то воля, я б оставил тебя без рта. — В каком это смысле? Как?       Энтони умолк, отвернув голову куда-то от съёмочной площадки, но ухом прислушивался к похрипыванию и бурчанию от вполне уже сносного Фэлла. Ощущая всем телом испепеляющий взгляд голубых глаз, что-то коварное промелькнуло в голове, натягивая улыбку. Ему даже нравилось столь негодующие внимание от того, кого считал оппонентом на поле битвы эстрады. По спине пробежалась приятная дрожь. Резко обернувшись, он вплотную подошёл к другому актёру, делая глубокий вдох. Запах сладкой выпечки смешивался с карамельным одеколоном и легко коснулся его тонкого обоняния. Вкус сахарной пудры нежно покалывал шершавый язык. — Ты даже не в силах вообразить, как я могу это сделать.       Тело под ним невольно вздрогнуло то ли от испуга, то ли от абсурда, то ли вообще от того горячего дыхания, ощутив всей шеей и ухом. Руки сжали край стола, ногтями впиваясь в пластмассовую поверхность. — Догадываюсь, — как можно чётче произнёс Фэлл, стараясь унять дрожь в голосе.       Нельзя было сказать, что он чего-то боялся в этот самый момент. Странное, сковывающее тело, чувство наполнило его до самой глотки, мешая рукам оттолкнуть, а ногам уйти. Только когда их взгляды вновь пересеклись, Фэлл сразу же понял. Понял, что стоит тому открыть рот, то язвительная хирургическая игла зашьет его губы без права на освобождение.       Когда картинки сменились, и перед глазами уже не было павильона, обрыва или других площадок для съемок, Азирафаэль уставше выдохнул, разминая шею до хруста. Каждая клеточка ныла, вымаливая дать им долгожданный покой среди мягких покрывал и подушек, которые на утро окажутся на холодном полу. Молча закрыв глаза, он притянул к губам тлеющую сигарету, жар которой едва светился в темноте. Ментоловый вкус с дымом табака юрко нырнули в лёгкие, кружась между собой. Прислушиваясь к телу, актёр ощутил, что его голова изредка подавала сигналы о том, что курение на голодный желудок не самое хорошее занятие после тяжелого дня. Разум на пару мгновений помутился, а здания напротив постепенно расплывались, как бензиновое пятно в воде.       Протерев пальцами переносицу, мужчина тяжело выдохнул сигаретное облако, что медленно поднималось вверх, незаметно растворяясь в воздухе и мраке. Даже во время тёмной пелены, голову Фэлла не покидали слова Кроули. Само значение он без всякого понимал, но именно голос, низкий хриплый голос заставлял его тело вздрогнуть в тот же час. Ловля себя на самой бредовой и невозможной мысли, Азирафаэль возмущенно помотал головой, стараясь выкинуть эту тему куда подальше. “Нет-нет, он не такой. Он точно не такой!”