Без выбора жизни

— Заткнись! — Натан со всей силы дал пощёчину жене. — Не лезь, блядь, иначе я отрежу тебе язык.       — Мама!..       Натаниэль подбежал к матери, которая от удара упала на пол. Из носа и разбитой губы у неё текла кровь. Мэри настойчиво убрала от себя руки сына и медленно поднялась. Она улыбнулась, тут же злорадно усмехнувшись.       — Готовишь его. Молодец. Он ведь твоё наследие, да? А если он будет омегой? Что тогда? — Мэри улыбнулась лишь больше, видя, как муж с каждым словом злится всё сильнее. Она оттолкнула руку сына, тот вцепился в её кофту, ведь видел, что отец был вне себя от гнева.       — Мэри, Мэри… — Натан подошёл вплотную к жене, — ты правда думала, что у тебя получится?       Когда старший Веснински улыбнулся, Мэри вздрогнула и отшатнулась от него, она сделала это инстинктивно, но тут же поняла, что это было ошибкой. Альфа сразу схватил Натаниэля за шею и дёрнул к себе, сжимая так сильно, что ребёнок захрипел.       Младший Веснински сцепил руки между собой, сжимая пальцы с такой силой, что они побелели. Нельзя плакать. Нельзя слишком сильно дёргаться. Нельзя ничего из этого, ведь альфы сильные и выносливые. Нельзя, ведь тогда он покажет слабость, а это сделает только хуже.       — В следующий раз, когда решишь направить мой гнев на себя, вспомни этот день, — Натан сжал ещё сильнее, отчего ребёнок затрепыхался в его руке от недостатка кислорода и боли.       — Хватит… — Мэри поджала губы, она резко развернулась и ушла из комнаты, слыша позади сдавленный крик своего сына.       Будто все силы её покинули, она оперлась на стену и сползла по ней, едва сдерживая слёзы. За стеной кричал Натаниэль, на котором теперь срывался Натан. Плачь ребёнка и его просьбы лишь больше ранили. Казалось, что сердце вот-вот разорвётся. Она сделала только хуже.       Через несколько минут она услышала судорожный кашель ребёнка и мат от Натана. Мужчина вышел из комнаты, тут же встретившись с ней взглядом, в его глазах было только отвращение.       — Приведи его в порядок. Через час мы продолжим.       Мэри дождалась, когда муж уйдёт, и только тогда поднялась. Она очень тихо зашла в комнату. От вида сына где-то внутри неё лишь стало хуже. Будто холод появился на душе. Избитый и совсем опустошенный. Не ребёнок, скорее, призрак. Её солнечный ребёнок превращался в тень.       Натаниэль всегда любил много болтать. Дай ему волю — он мог проболтать весь день. Внешность отца, но характером совсем другой. Вот только с каждым днём ребёнок становился всё тише и тише. С каждым днём он говорил всё меньше и меньше. Он уже не спорил, хоть раньше это делал постоянно. Он не дерзил, хотя раньше мог даже взрослых уколоть словами.       Чем ближе была дата, когда они выяснят его вторичный пол, тем более жестоким был Натан. И тем более замкнутым становился ребёнок. У него были либо “тренировки”, либо наказания. Натан растил альфу. Тренировал альфу. Закалял альфу. Даже если Натаниэль и был альфой, его организм не выдерживал. Он был ребёнком. Ребёнком, который уже понимал весь возможный ужас жизни.       Мэри осторожно подошла к сыну и ласково погладила его по волосам. Натаниэль, будто кот, чуть двинулся головой к руке, почувствовал прикосновение. Он плакал совсем беззвучно. Лишь изредка всхлипывая.       Мэри помогла сыну подняться с пола, она осторожно повела его в сторону ванной комнаты, крепко придерживая. Они ни о чем не говорили, это сделало бы только хуже. Оба это знали. Если она сейчас заговорит, то Натаниэль лишь больше расплачется, а это разозлит Натана намного сильнее. Поэтому они шли медленно и молча. Она, делая вид, что ничего и не произошло, а он, будто ему всё равно на хладнокровие и равнодушие матери.       Когда Натаниэль зашёл в ванную комнату, он взялся за край раковины, чтобы не упасть. Перед глазами всё плыло, его сразу замутило. Он тут же судорожно закашлял, и его вырвало. Мамы в ванной уже не было.       Мальчик медленно осел на пол, стараясь отдышаться. В носу до сих пор был резкий и яркий запах кофе, который принадлежал отцу. Раньше Натаниэль не чувствовал никаких феромонов ни от альф, ни от омег, но сейчас улавливал. Хуже было от того, что отец уже мог давить на него феромонами. Даже если Натаниэль и был альфой, то, пока он ребёнок, на него это давление будет действовать. А если он был омегой…       Наверное, он умрёт. Наверное, отец убьёт его, а перед этим будет пытать.       Натаниэлю совсем недавно исполнилось восемь лет, а он знал, что значит пытка. Знал, ведь пытка — закалка для альфы. Знал это ужасное удушающее чувство, когда альфа использует феромоны. Знал, что этим можно довести человека до потери сознания, до тошноты. Знал, ведь отец доводил до этого.       Ребёнок заставил себя подняться и вышел из ванны. В комнате на полу, где его стошнило, уже был мокрый след, мама всё убрала.       Натаниэля всё ещё мутило, зря он вышел, нужно было сидеть в ванной, но… Он так хотел увидеть маму. Почувствовать её лёгкий запах травы. Хотелось прижаться к ней, но мама не позволит. Она вновь была равнодушна.       Младший Веснински замер, наблюдая, как мама до конца вытирает пол. Он нахмурился, ведь что-то было не так. Ощущения, которые возникали около мамы, были странными. Мэри подняла на него взгляд и тоже замерла. Почему она выглядела взволнованно? Почему так тщательно пыталась это скрыть? Натаниэль вновь втянул в себя воздух, улавливая запах. Он не понимал, что изменилось, но что-то определённо было иначе. Когда же Мэри приложила руку к животу, всё встало на свои места.       — Нет… — Натаниэль отступил, — нельзя. Нельзя, мама.       — Молчи, — Мэри поднялась, она подошла вплотную к сыну и взяла его за плечи, крепко сжимая. — Никто не должен узнать, слышишь? Не смей говорить отцу.       — Он сам поймёт. Мама, нельзя… Я не хочу, чтобы кто-то ещё подвергся тому, что делает отец. Не хочу брата или сестру, они…       — Не произноси это вслух, — Мэри чуть ли не зашипела и с силой зажала рот сына рукой, впиваясь ногтями в кожу. — Я не доставлю Натану такого удовольствия. Он не получит ещё одного ребёнка.       Мэри убрала руку. Она сжала губы, стараясь унять внутри дрожь. Нужно было избавиться от недоразумения в её животе как можно быстрее. По правде, она надеялась, что Натан сделает это своими руками, когда сорвётся на ней, но он сделал выбор сорваться на Натаниэле. Сейчас нужно было скрыть запах, если почувствовал Натаниэль, то и до Натана скоро дойдёт.       — Молчи. Даже не думай об этом. Тебе ясно?       — Он будет так же его мучить… Он так же будет ломать… — Натаниэль всхлипнул.       — Он ничего не сделает, потому что у него не будет больше ребёнка. Ничего не случится, но только если ты будешь молчать.       Натаниэль медленно кивнул.       — Обещаешь? Он не получит ещё одного ребёнка? Он не будет его мучить?       — Обещаю.

***

Это был единственный способ. Теперь Натан обо всём знал. Знал о её беременности. Это был единственный способ поехать ей вместе с сыном в медицинский центр. Иначе бы Натан лично поехал вместе с сыном.       Мэри стиснула руку Натаниэля и взглянула на него. Весь бледный, он сидел и смотрел в окно.       — Натаниэль, — Мэри тихо позвала сына, но мальчик не слышал её.       Теперь Натан знал о ребёнке. Скоро он получит ещё одного ребёнка и будет его мучить. Мама не сдержала обещания. А сейчас… Сейчас они едут узнать вторичный пол Натаниэля. Даже если он будет омегой, на фоне радости от новости о втором ребёнке от мамы отец будет помягче? Может, он просто будет игнорировать Натаниэля? Может, этот ребёнок будет спасением для Натаниэля? Отец просто махнёт на него рукой и будет погружен в воспитание нового ребёнка с мыслью, что это будет альфа… Такое ведь возможно?       Натаниэль сжал кулаки, лишь больше отворачиваясь к окну, но с каждой секундой было всё сложнее и сложнее удержаться от слез. Он укусил себя за губу. Затем задержал дыхание. Вот только слезы всё равно появились на глазах. Нет, отец не отстанет от него. Отец не махнёт рукой на Натаниэля и уж точно не будет добрее.       Мальчик всхлипнул. Затем снова. Мама что-то сказала, но он ничего не понял. Он слышал её, будто через воду. Было слишком тяжело дышать. Натаниэль даже не понял, как начал истерить. Он дёрнул ручку двери, но она была заблокирована. Он постарался открыть окно, но и это не получилось. А мама всё продолжала что-то ему говорить. Пыталась успокоить.       Когда они подъехали к медицинском центру, Мэри остановила водителя, который хотел пойти туда вместе с ними.       — Только тебя нам не хватало. Натаниэлю и так страшно.       — Мне было сказано доложить о результатах.       Мужчина взглянул на ребёнка, опухшие красные глаза которого безэмоционально смотрели в сторону. Мальчик не мог успокоиться тридцать минут, только когда они подъехали к больнице, он затих.       — Я вполне способна сама сказать Натану результат. Он не даст об этом забыть.       Мужчина недовольно скривился, но не стал настаивать. Ему и самому не хотелось сидеть в центре, где было много детей.       Мэри взяла Натаниэля за руку и потянула внутрь. Он не сопротивлялся, хоть и приходилось его тянуть за собой. Мальчик растерянно шёл за мамой, с каждым шагом всё больше закрываясь в себе.       Они подошли к ресепшену, а затем сразу в кабинет. Когда медсестра попросила его сесть на стул, чтобы взять кровь, он лишь кивнул. Она улыбалась, разговаривала с ним, но он лишь изредка кивал. Всё происходило слишком быстро. Он даже не успевал что-то чувствовать, настолько всё, казалось, пробегало мимо него. Он не чувствовал, как у него взяли кровь. Не замечал вообще происходящего.       — Держи.       Натаниэль вздрогнул и медленно поднял взгляд на медсестру. Прямо перед глазами был красивый леденец на палочке. Девушка наклонила голову вбок и улыбнулась.       — Не переживай. Альфа, омега или бета — всё это хорошо, кем бы ты ни был. Ты не изменишься в характере. Не изменишься внешне. Так разве важно, кем быть? У нас современное общество, в котором нет ограничений ни среди женского и мужского пола, ни среди альф, омег и бет.       Натаниэль молча кивнул, вновь поникнув. Для других это было всё равно, но не для его отца.       — Возьми, это тебе, — девушка вложила конфету в руки ребёнка и лишь больше улыбнулась. Но когда тот никак не отреагировал, лишь растерянно смотря на леденец, медсестра спохватилась и посмотрела на Мэри, — ему же можно, да? Я могу дать ему конфету?       Натаниэль взглянул на маму, и та кивнула. Она сидела с улыбкой, в которой было слишком много грусти и усталости.       — У меня написано, что у вас также нужно взять кровь, — девушка напоследок потрепала ребёнка по голове и подошла к Мэри. Взяв и у неё анализ крови, медсестра попрощалась. — Подождите около десятого кабинета, доктор вас позовёт. На выявление результатов по вторичному полу понадобится минут двадцать. Результаты крови по патологии плода при беременности будут готовы через один день.       Уже сидя в этом коридоре, Мэри обратилась к сыну. Тот так и молчал с самого утра.       — Съешь леденец до того, как мы сядем в машину.       Натаниэль вновь кивнул и открыл конфету. Он повернулся к маме и открыл рот, чтобы что-то сказать, но лишь неуверенно замер и отвернулся. Мэри всё больше чувствовала на сердце тяжесть. Если Натаниэль будет альфой, то это будет лучший исход, бетой — что-то среднее, а если омегой… Она не знала, что делать. В голове было слишком много мыслей о том, что решит сделать с сыном Натан. И среди всех возможных вариантов она не видела ни одного хорошего.       Убивать сына Натан не будет. Даже когда он узнал о её беременности, он должен понимать, что второй ребёнок может оказаться омегой. Прежде чем что-то делать с Натаниэлем, Натану придётся ждать исполнения восьми лет второго ребёнка. Конечно, его у него в принципе не будет. Любым способом, но Мэри избавится от этого эмбриона. Лучше всего было сейчас купить таблетки, пока они смогли выбраться из дома почти без сопровождения.       Мэри взглянула на Натаниэля. С ним это будет дольше…       — Я сейчас отойду на пару минут. Жди меня тут. Никуда не уходи и не заходи к доктору, если он позовёт раньше.       Мэри быстро спустилась на первый этаж, купила нужное лекарство и поднялась обратно. Казалось, что Натаниэль даже не двинулся. Он всё так же сидел с конфетой, держа её в руках, но так и не попробовав.       — Натаниэль, съешь леденец. Ты ведь знаешь, что не скоро сможешь поесть что-то такое.       Ребенок покачал головой. Он проморгался, пытаясь убрать накатывающие слезы, а затем посмотрел по сторонам в поисках мусорки.       — Не выкидывай, — Мэри забрала конфету, упаковала её обратно и убрала в карман. — Я спрячу и потом отдам тебе, когда Натана не будет дома.       Натаниэль кивнул и уставился в пол. Мэри ласково его погладила по волосам, она надеялась хоть на какую-то реакцию к её прикосновениям. Хоть какие-то слова. Хотя бы одно. Одно слово. Вот только ребёнок так и молчал.       Для неё время тянулось слишком долго.       Для него — слишком быстро.       — Веснински Натаниэль, — доктор вышел в коридор, а затем мама взяла мальчика за руку и потянула его в кабинет.       Натаниэль не мог сосредоточить взгляд ни на чём. Перед глазами всё плыло и двоилось. Он не слышал ни одного слова. Просто не мог. Не мог понять их смысл.       — Омега.       Единственное слово, что смог услышать ребёнок спустя две минуты.       — Ошибки быть не может? — Мэри поджала губы, когда врач отрицательно покачал головой.       — Бывают исключения, когда показатели либо на самой верхней границе, либо наоборот, но у вашего сына идеальная середина. Я могу с полной уверенностью сказать, что это отличные новости для омеги, так как настолько средние показатели считаются эталонными.       Мэри лишь опустила взгляд в пол. Идеальная середина. Отличные новости для омеги. Эталонные. Всё это даже могло быть хорошо, только если бы имело хоть какое-то значение для мужа. Вот только ему было плевать на значения, показатели и эталон. Ему был важен лишь вторичный пол.       Девушка поднялась со стула и попрощалась с доктором, она взяла Натаниэля за руку, стараясь не смотреть на его настолько бледное лицо, что становилось жутко. Она повела сына по коридору, даже не замечая, насколько сильно сжала его маленькую ладошку. Не замечала и того, как быстро идёт. Опомнилась она лишь тогда, когда Натаниэль издал какой-то звук. Повернувшись к сыну, она увидела, что тот безмолвно плачет. Он зашевелил губами, но произнесённое было слишком тихим, чтобы что-то понять.       — Что? — Мэри присела на корточки, чтобы услышать слова.       — Я не хочу… Не хочу умирать… Не хочу быть омегой…       Мэри замерла, не в силах что-то сказать. Она понимала, что нужно как-то поддержать сына, что нужно сказать, что с ним ничего не будет… Но ведь это слишком явная ложь. Ложь, которая сделает только хуже.       Была лишь одна правда.       — Он не убьёт тебя.       Пока.       До тех пор, пока Натан не узнает, кем будет второй ребенок, он не убьёт Натаниэля. А вот после, если второй ребёнок будет альфой, то он может его убить. Мэри протёрла рукой лицо, не зная, что делать. А если Натан начнёт её шантажировать? Если он уже предполагал, что она собирается избавиться от ещё не рожденного недоразумения в её животе? Вдруг он поставит ей условие, что если со вторым ребёнком что-то случится, то и Натаниэлю не поздоровится.       Мэри смотрела на Натаниэля, который не мог успокоиться. Он плакал и плакал. И чем дальше, тем сильнее. Он не поверил её словам. Она отпустила руку сына и отошла от него на шаг, наблюдая за ним. Надеясь, что он соберётся и перестанет реветь.       Она ждала, пока Натаниэль давился слезами. Пока задыхался, не в силах отдышаться. Она стояла и смотрела на него в пустом коридоре. Сколько бы Натан ни тренировал Натаниэля, тот остался слабым. И эта слабость была сейчас на поверхности. Ёе сын не был способен сдерживать себя, он был слишком нестабильным.       Она не двинулась с места даже тогда, когда ребёнок упал на колени, сжимая своё горло. Он хрипел, не в силах вдохнуть нормально воздух. Она не двинулась и тогда, когда он потянул к ней руку с ужасом в глазах. Он всё безмолвно её звал. Мама. Мама. Мама. Мама. Но вместо слов был лишь хрип.       — Боже, что случилось?!       К Натаниэлю подбежала медсестра, что ранее дала ему леденец, она взяла его за лицо и подняла голову, чтобы он смотрел на неё. Удостоверившись, что кожа не посинела, а, значит, он не подавился чем-то, девушка повернулась к Мэри.       — Что случилось? У него астма? Аллергический шок? Какое нужно лекарство?       — Никакое, — Мэри всё же сделала шаг к сыну и потянулась к нему, чтобы помочь мальчику подняться, но, задумавшись, убрала руку. — Он должен просто успокоиться.       — Это всё из-за вторичного пола? — Медсестра поджала губы, она прижала ребенка к груди. — Тише, не плачь. Не бойся. Это только кажется страшным, но я ведь говорила, что в нашем обществе вторичный пол не имеет явного значения. Тебе нужно дышать медленно. Давай поиграем? — медсестра отстранилась, она улыбнулась, стараясь не выглядеть напряженной. — Посмотри вокруг и назови мне три зелёных предмета, хорошо?       Натаниэль медленно перевёл взгляд на медсестру, затем на маму. Мэри выглядела слишком спокойной, но в её глазах он сразу разглядел недовольство. Мама была недовольна. Недовольна его поведением. Его истерикой. Ребёнок убрал от себя руки медсестры и поднялся, встав около мамы. Он всё ещё задыхался. Всё ещё едва мог сфокусировать взгляд из-за слёз. Но заставлял себя глотать эти слёзы. Заставлял держать лицо.       — Успокоился? Едем домой.       — П-постойте! — Медсестра подскочила с пола. — Вы же понимаете, что то, что сейчас было, не совсем хорошо? У нас бывают истерики у детей, когда они узнают вторичный пол, но не до такой степени. Я бы посоветовала сходить с ним к психологу. Просто поговорить. Врач сможет объяснить ему, что бояться нового — нормально, но не нужно страшиться этого так сильно.       — Обязательно прислушаюсь, — ответила Мэри с равнодушным лицом.       — У него была паническая атака, это не шутки.       На этот раз Мэри не стала ничего отвечать, она молча развернулась и направилась к лестнице. Натаниэль так же молча пошёл вслед за ней.       — Если такое случится, то просто считай предметы разных цветов! — Бросила им вслед медсестра, прижав руку в груди. Она видела, насколько потерянным был ребёнок и насколько безразлично вела себя его мама. Сердце заныло от судьбы ребёнка, в семье которого оказаться омегой определённо не было чем-то хорошим.

***

Мэри с силой сжала плечо Натаниэля и толкнула его в стену с такой силой, что весь воздух покинул лёгкие. Они спустились всего на один этаж, он даже не смог успокоиться до конца.       — А теперь слушай меня внимательно. Засунь подальше все свои глупые истерики. Успокойся и делай вид, что всё прекрасно, а если не получается, то просто веди себя спокойно. Понятно?!       Натаниэль кивнул.       — Я скажу Натану, что ты альфа.       От слов матери что-то внутри Натаниэля сжалось с такой силой, что он лишь тихо пискнул.       — Нет. Нет. Нет.       — Я сказала тебе успокоиться.       — Он поймёт. Он поймёт, что это ложь. Он убьёт меня. Убьёт, — Натаниэль не выдержал и сжал маму в объятиях. — Мама, я не хочу. Не хочу умирать. Не избавляйся от меня. Я буду послушным. Я буду, только не делай этого.       — Мы сбежим. Я не позволю ему что-то сделать тебе. Нужно лишь на несколько дней притвориться.