Эм

На кухне было очень тихо. Тишину нарушали редкие звуки: едва слышное шуршание тонкой газетной бумаги, которой раз в несколько минут встряхивали, чтобы углы не загибались, чуть слышные касания донышка бокала о деревянный стол и изредка раздававшийся кашель. Их там было двое. Эмма и Дафна сидели вместе — одна читала газету, другая книгу. Дафна читала и курила одну сигарету за другой, закусив зубами фильтр и лишь иногда брала её в руки, зачитываясь каким-то моментом и, зажав её между пальцами и дымя ей, как благовонье, пока фраза не закончится, и она, так же плавно, как взяла в руки, не вернёт сигарету в рот, читая дальше. Эмма зашла сюда случайно — хотела выпить чая, а застала тут женщину. Казалось, что чудо с появлением Дафны на утренних приёмах пищи окончено, потому что в этот день она не удостоила их своим присутствием. Однако через полтора часа, когда девушка вспомнила про одно из своих местных развлечений — а именно чаепитие — и вошла в комнату, которая до этого казалось, была полностью в её власти, так как за две недели она не пересеклась тут почти что ни с кем, и уже совершенно спокойно залезала в холодильник, вытаскивая что ей надо и открывая настенные шкафчики, она с удивлением, во главе стола, на том месте, где обычно сидел мистер Олли, увидела знакомую фигуру в шёлковом халате, накинутом поверх домашнего лёгкого платья на тонких бретельках. С каждым днём её красота раскрывалась перед Эм всё с большей силой — в этот раз, теперь она уже не боялась смотреть женщине прямо в лицо, потому что, кажется, достаточное количество раз пресеклась с ней за это время, чтобы обозначить своё присутствие. И, боже милостивый, как же было интересно каждый раз изучать её, ведь каждый новый день представала в лучше и понятнее, будто проступало из-за тумана: высоко забранные волосы в мальвинке, совершенно чистое без макияжа лицо, казалось помолодевшим и посвежевшим по утрам, чего нельзя было сказать про других. Или это у Эммы с каждым днём всё лучше и лучше получалось разглядеть её настоящую прелесть, без всяких украшений и обёрток, в которые она умело заворачивалась. Ведь с каждым днём, чем больше у Эммы падал градус недоверия и страха рядом с женщиной, тем больше возрастало её искреннее уважение и восхищение её обычностью. Обычная, с розоватой капиллярной сеткой на щеках и носу, мягкая кожа, собиравшаяся кружевом тонких морщинок вокруг глаз, когда она хмурилась, но и этот жест был преисполнен нежности и женственности, потому что не было такой гримасы или эмоции, способной исказить её лицо достаточно, чтобы сделать не красивым. Дафна просто становилась другой, но не менее красивой, меняя одно выражение лица на другое с невероятной естественностью. Однако самым частым и практически бессменным было одно выражение — полного спокойствия и сдержанности. Если бы только она была достаточно открыта для яркого выражения эмоций, то живости и сменяемости их не было бы конца — Эмма с возбуждением и нетерпением, практически со страстью представляла, как могла бы говорить с Дафной, смотреть ей прямо в лицо и видеть, как тёмные брови изгибаются домиком, взлетают вверх, глаза, меняя один огонёк на другой, показывая настроение хозяйки, а губы что-то без остановки говорят, то расплываясь в улыбке, то поджимаясь её обычным сдержанным жестом. Как было бы замечательно с ней о чём-то говорить, смотреть, как, объясняя что-то, она водит рукой в воздухе, прижимает её к себе или опускает на колени — не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы выяснить как умна Дафна— поэтому с ней должно быть, очень интересно говорить о чём угодно. Женщина подняла глаза на замеревшую в дверях девушку, и, перенеся сигарету из одного уголка рта в другой, спросила спокойным тоном: — Я тебе мешаю? — и смотрела пару секунд на Эмму, явно ожидая ответа. Почему-то этот взгляд показался ей мучительно приятным, потому что это был не дежурный вопрос, она правда ждала ответа, и не отвела от неё взгляда до тех пор, пока девушка отрицательно не покачала головой, наконец трогаясь с места, как будто отклеивая пятки от пола, и не прошла к полкам, начиная уже в привычном ей режиме делать чай. Эмма не смотрела на женщину, но чувствовала спиной её присутствие. Может быть её такое внезапное появление тут и там, было связано с тем, что женщина начала входить в привычный ритм этого дома? Поэтому стала лучше соблюдать его распорядок. Печальным, но ласковым взглядом на неё смотрела Эмма искоса. В животе завязался узел — подсознательно она чувствовала силу и стойкость Дафны, физической и моральной выносливостью, но всё же перед ней сидела хрупкая и нежная женщина, и было просто удивительно, как эти узкие покатые плечи держат на себе стальной характер и волю. — Вам сделать? — Чисто из вежливости предложила Эмма, но женщина, даже не повернувшись к ней, отрицательно хмыкнула, продолжая читать. «Мне бы так сильно увлекаться газетами, » — практически позавидовала девушка, думая, что в Дейли Экспресс написано что-то страшно интересное, и Дафна это понимает, в отличие от девушки, для которой политический обзоры и колонки новостей казались красивыми загогульками. Наверняка, там что-то серьёзное, но не разобравшись в этом ранее, сейчас Эмма не видела ничего занимательного в подобных очерках. Всё то время, что Эм была тут, она читала сама, положив перед собой на стол очередную книжку из библиотеки, и одну руку положив себе под колени, а второй держа кружку с чаем, она всё равно искоса поглядывала на гордую и задумчивую женщину, сидевшую рядом. Она буквально излучала интеллект. Всегда. Ещё одна её удивительная черта — было невозможно не заметить её высокой образованности. В неё явно много вложили родители в своё время, заставляя учить всё, от химии до литературы, а потом она уже и сама, привыкнув работать, не перестала искать себе занятий. Так бывает, когда мозг привык поглощать — потом он делает это всю жизнь, так или иначе. И даже в разгульном образе жизни Дафны Кирби было много моментов, о которых стоило бы задуматься. По крайней мере опыта ей не занимать, и думать она умела. — Добрый день, — прервал тишину громким топотом тяжёлых ботинок Чарли, возникший на кухне, и сразу же прошёл к холодильнику. В руке у него быстро появился пакет сока, который он незамедлительно открыл, проходя мимо девушек. — Привет, — чмокнул он в макушку Эмму, которая, не успев или не решившись встать, только повернулась на него, отвлекая от книги, — Привет, — повторился Чарли, только в этот раз наклонился он уже к Дафне, которая, растянув губы в вежливом подобии улыбки, не отрывая глаз от чтения, подставила ему щёку. Поцеловав её, Чарли выпрямился, глядя куда-то перед собой с серьёзным видом. Эмма, не решаясь вернуться к книге, чтобы ничего не пропустить, смотрела на него, Дафна так же курила и читала, иногда встряхивая газету. — Джексоны приехали в город, — произнёс он. Эмме это ни о чём не сказало, и, судя по всему, адресовано это было и не ей, потому что отозвалась Дафна. — Они куда-то уезжали? — Брови чуть дрогнули вверх, как будто это была издёвка, но Дафна была так холодна, что это было не заметно. — Интересовались тобой, — Дафна перелистнула страницу, не задавая вопросов, и повернула голову налево, начиная читать левую страницу. — Я проезжал мимо них, встретил Ванессу по пути. Разговорились, рассказал о помолвке. Сказал, что все съехались, вот и спросили про тебя. Удивились. — Я умею, — согласилась женщина, переходя на чтение нижних строк. — Может пригласим их? Дафна молчала. Она очень хорошо знала своего племянника, может быть, даже лучше, чем его родители, хотя бы потому что не закрывала глаза на его недостатки — самовлюблённый и эгоистичный избалованный ребёнок, младший и единственный, он был всеобщим любимцем, поэтому ему неприлично много спускали с рук. Но не Дафна, которая вообще мало кому что спускала с рук — его желание показалось ей одним из проявлений его эгоцентризма. Зачем он хочет им показаться — вне всяких сомнений — провести время так, как проводил время всю его юность: кутить всю ночь, получать комплименты и на выходе почувствовать себя самым важным и самым популярным, чуть ли не принцем. Не любить его за это Дафна не имеет права, потому то для неё он не играл такой большой роли в жизни. Это был бы обман, если бы она сказала, что стала уважать его меньше. Раздражать этим у него её тоже не получалось. Она относилась к этому как к мухе в комнате — подобное поведение выше её достоинства. — Задай этот вопрос твоему отцу, — монотонно произнесла она совершенно спокойно, будто он не говорил с ней, отвлекая от чтения. — Предлагаешь, отпроситься у папочки на ночёвку? — в ответ Дафна только согласно мыкнула, с таким видом, будто это было очевидно. Просто элементарно и никакого другого объяснения этому не было. Эти высоко поднятые брови в кивке и закрытые глаза говорили сами за себя. Это была ее особая черта — говорить спокойно и оскорблять одновременно. Чарли расхохотался, качая головой. — Если ты пойдёшь к ним, то только подтвердишь это, — кинула Дафна в довесок совершенно спокойно, несмотря на то что над её ухом всё ещё звучал низкий смех племянника. Затянувшись, она выдохнула, пододвигая к себе правую страницу. «Как же быстро она читает» — Плотнее закутавшись в плед, накинутый на плечи, Эмма нахмурилась, она наблюдала за Дафной всё это время. Женщина как будто так привыкла к племяннику, что уже и не замечала его. Такое спокойствие и одновременно понимание всего происходящего воодушевляло Эмму, которая сидела с открытым ртом, следя то за одним, то за другим, чтобы ничего не пропустить. — Мне кажется вам будет, что обсудить, — намекнул Чарли на то, что Робинсоны явно интересуются тёткой «не от мира сего» в самом плохом смысле. Однако, если ему нравилось быть в центре внимания, то Дафна его мнения не разделяла. — Для выходов в свет у тебя есть невеста, — напомнила она, и, не оборачиваясь на собеседницу, потушила сигарету в пепельнице. Дафна не хотела никуда идти и тем более, чтобы кто-то приходил, потому что тогда её заставят выйти и поучаствовать. В этом не было проблемы, она достаточно отдохнула и отошла от проблем со здоровьем, чтобы сделать это в полную силу, но морально у неё не хватало банального желания для того, чтобы принять участие хоть в чём-то таком, тем более в ужине с соседями, которые интересуются ей только потому, что с любой истории о Кирби они охали, сочувствую Девиду. А намёк на Эмму был очевидный: девушка — это его практически зверушка, которую Чарли может брать с собой, а может не брать, но в любом случае — это его пассия, и он должен быть где бы то ни было с ней, а не с тёткой, из-за которой весь сыр-бор. Такой чести Дафна им не окажет. Чарли обернулся на девушку, поднимая брови. Эмма выпрямилась, не готовая к такому вниманию. Он всё ещё был обижен на неё за ужин, поэтому не обращался напрямую, и фраза женщины, подтолкнувшая его к очевидному решению, лишь напомнила ему о том, что у него есть прекрасный рычаг давления на Эм. Окинув её взглядом, от вышел, оставляя их в одиночестве. — Всё ещё злится? — Прервала неловкую тишину женщина, переворачивая страницу газеты. Эмма согласно мыкнула. За всю эту сцену Чарли ни разу и знака не подал о том, что они куда-то собираются в ближайшее время, Дафна даже засомневалась — пригласила ли его Эмма, или даже не открыла конверт с билетами, которые она передала ей с дворецким, но её печальный и угнетённый вид сейчас говорил о том, что она и правда старалась изо всех сил. — Он никуда со мной не пойдёт… — проскрипел вдруг изменившийся голос. Женщина, сдвинув газету в сторону, заглядывая поверх, увидела изменившуюся девушку, которая была на грани слёз, которые уже наполнили её глаза — Он отказался? — Уже не в силах говорить, Эмма истерично потрясла головой перед тем, как окончательно расплакаться. Всё это убивало женщину, злило до скрежета зубов. Ну как, как можно быть таким? Этот избалованный ребёнок Чарли, он всегда был таким, и Кирби это знала, но верила, что хоть где-то есть граница этому безумию. Но нет! Перед ней сидела девушка, раздавленная его непомерным эго, которое Чарли нежно лелеял вместо того, чтобы носить на руках будущую жену. «Да что с ним такое?!» — Почти взорвалась женщина, внешне только закатывая глаза от бессилия в этой ситуации. В этой семье её мнению грош — цена. — Он меня бросит… я все делаю не так, — закрыв лицо руками, тряслась Эмма, бубня что-то оттуда. Женщина и слов-то не разбирала, только догадывалась, слушала всё это с хмурым видом. — А ещё… ещё… ещё, — захлёбываясь от слез, она не могла преодолеть эту преграду в виду слова «ещё», и Кирби терпеливо дожидалась, пока это случится. Она вообще слабо представляла, как утешать рыдающих девиц, это было всё равно что ребёнка в руки получить. Его и держать то не знаешь как. И вот тут что-то вроде того — в этом доме по пустякам никто не плакал, тут вообще мало кто плакал, потому что знал, что утешать в ответ никто не станет. — Ещё… б-билеты пропадут, и я зря… зря вас беспокоила. — О, за это можешь не переживать! — закатила глаза женщина, наконец-то находя место, где может вставить слово. — Чего-чего, а свободного времени у меня предостаточно. — Что мне теперь делать с Чарли?.. что делать с билетами? Я всё испортила… — Чарли оставь в покое и не делай ничего, успокоится — сам придёт, — равнодушно ответила она, складывая газету по полам и откладывая в сторону. — С билетами проще, хочешь сходи без него, хочешь — выкинь, — закусывая и прикуривая новую сигарету, продолжала она рассуждать здраво, заражая своим хладнокровием и девушку, которая, глядя на неё, начала успокаиваться, наблюдая за движением изящных рук, которые прикурили по меньшей мере миллион сигарет и умели теперь это делать с собой красотой и изяществом. Выпустив первый клуб дыма, Дафна посмотрела на Эмму, возвращаясь к разговору. — А второй?.. Второй билет? — подала она чуть более здравую мысль. Действительно, даже если она пойдёт одна, то остаётся ещё второй, не может же она пойти за двоих? — Пригласи любовника, — усмехнулась женщина. — Может вы сходите? — Это приглашение на свидание? — перешла на шуточный тон, как бы спускаясь со своего высокомерия до примитивной иронии, тем самым успокаиваю Эм, которая, услышав не самую оригинальную шутку, даже улыбнулась, вытирая рукавом слёзы.