Эм

— Добрый день, мэм, — первым же делом произнес дворецкий, подавая руку женщине, как только открылась дверь машины и людям показалось чёрное пальто, шейный платок и черные полупрозрачные из однотонной полупрозрачной ткани перчатки, с лаконичным кружевом по краю. Сомнений нет — перед ними была настоящая кокетка и модница. Она жестом отказала ему и отослала, лично спуская ноги на землю. Дворецкий с кивком отошёл. — Здравствуй, — брат подал её руку, которую она уже приняла, и, взявшись за локоть, прошла с ним к дверям, где ждали все остальные. — Даф, — произнесла миссис Олли, целуя в обе щеки. По лицу было видно, что Дафна не в восторге, её нос поморщился, и она, ссылаясь на кашель, прикрыла рот платком и сделала два символических «выстрела в воздух», кашлянув, а потом закашлявшись по-настоящему, отмахиваясь уже платком от всех, кто хотел бы её поприветствовать всех присутствующих, кого было не мало. Она кивнула им, небрежно и без особого желания, но в какой-то момент остановилась. Перед ней, в очаровательно-убогом голубом свитере стояла девушка, с лицом ангелочка с картинок отвратительных рождественских открыток. Она смотрела на неё молча, но глаза были красноречивее — совершенно прозрачные, как фарфоровые, они смотрели из-под густых черных ресниц, боясь произнести хоть слово. Женщина чувствовала, как на неë откровенно пялятся, прикрывая это робким наблюдении из-за плеча её племянника. Девушка боялась её, но восхищалась, смотрела с застенчивым интересом, пытаясь не казаться слишком уж навязчивой или интересующейся, но по её отрывистым взглядам, которые она приподнимала и тут же роняла назад, пока женщина пристально на неё смотрела, было видно, как она хочет, но боится. — А ты кто? — Первая произнесла она, убирая от рта платок. — Эмма, — Женщина, как будто не услышав её, повернулась на брата за пояснениями. — Будущая жена твоего племянника. — Очень приятно, мэм, надеюсь вы хорошо добрались, — кивнула она, подавая руку, чтобы поздороваться. Женщина не ответила ей тем же, только смеряла взглядом. — Отвратительно добралась. Или вы думаете, что зима и мороз благотворно воздействуют на легкие? Еë глаз не было видно из-за солнечных очков, но девушка была уверена, что она сейчас смотрит прямо на неë, потому что хотелось сжаться и счезнуть. — Нет, мэм. Простите. Она ушла под руку с братом вглубь дома, оставляя всех в полном молчании. Кажется, сказать было нечего, по крайней мере Эмме. Она никогда ещё не чувствовала себя так глупо: как она могла это сказать, как ей в голову это пришло. Почему она сказала именно это. Эта очаровательная женщина была ей так симпатична, и вот в первую же встречу она выставила себя полной дурой, во что она ткнула ей носом своим тактичным молчанием. — Ты слышал, Чарли? «Надеюсь, вы хорошо добрались»… как я могла это сказать? — она держала себя руками за лицо по бокам, урезанный жест попытки спрятать лицо от стыда. — Глупости, Эм. Даф никогда и ничему не рада. Ты просто с ней первый раз встретилась. — Её жениху было не особо это важно, он продолжал лежать на кровати, листая каналы, пока Эмма, сидя за туалетным столиком, мазала лицо кремом, но оно от этого не становилось веселее, её ясные глаза поникли, и вся она как будто склонилась к земле, как завявший от резких морозов цветок. — С ней вообще сложно. Когда я был маленьким, она была классной активной женщиной, которая привозила крутые подарки, но с возрастом она помрачнела и стала более сварливой. — Но я была правда некорректна. — Голос звучал извиняющимся. Странно, что в сторону Чарли, но Эмме было тяжело даже думать про эту ситуацию. — Ты поинтересовалась, как она добралась, ты могла иметь в виду гололёд, на котором они могли здорово разбиться, но она вывернула все это в свою болезнь. Я думаю, если бы ты спросила у неё про самочувствие, она бы сказала, что ты язвишь. — Хмыкнул он, ещё раз перелистывая канал. Девушка сидела, сложив руки на коленях, и внимательно слушала, следя за каждым его словом, чтобы ничего не упустить. Не хотелось бы во второй раз повторить ту же ошибку. — У неё плохой характер. — Почти закончил он, но тут же решил пояснить. — С её образом жизни это не удивительно, что она так относится к другим. — Как? Каким образом? — Завидует брату, племяннику, всей семье. — Пожал плечами Чарли. — Я женюсь, её брат уже, в браке тридцать лет, живёт в прекрасном доме душа в душу, а у неё два развода и хронический бронхит. А с её образом жизни, — вспомнил он второй вопрос подруги, возвращаясь к теме разговора, — скоро добавится и цирроз. — Щелчок пульта, новый канал, более яркий и громкий. Эмма чуть нахмурилась, её глаза были не готовы, но парень продолжал как ни в чём не бывало. — Так что не жди от неё много, она очень эгоцентрична и в целом на всех остальных ей плевать. Она живёт тут, потому что отцу не хочется, чтобы она была больная одна у себя. — Она приехала к нам на помолвку, — уточнила девушка, поправляя его. С её стороны это было важным замечанием, потому что одно дело, если тебя перевезли насильно а другое, если ты приехала сюда, потому что хотела присутствовать на семей торжестве. Девушка слушала. Она не понимала, как можно считать эгоцентричность — пороком, учитывая все вышесказанное. «Не удивительно, но она больше всего в этом мире любит себя, ведь судя по количеству разводов ей могло показаться, что её больше не любит никто. Да и в семье к ней относится сомнительно… бедная» — У Эммы почти проступили слёзы, но её одёрнул муж, снова привлекая её внимание. — Жалеть её или не жалеть твоë право, — он не стал её переубеждать насчет причины её приезда, — но очень скоро ты поймёшь, что это просто трата времени, она поправится и уедет и мы встретим её только на следующее рождество. — А перед этим ещё полгода проживём вместе до нашей свадьбы, на которую она… приглашена? — Она хотела добавить «или вы и тут её обделили?», но не решилась, потому что с каким бы робким и застенчивым тоном она бы это не произнесла, все равно бы это звучало грубо, а на сегодня грубости достаточно. — М-м-м, да-а. Мы рассылали приглашения… правда, не знаю, открывали она его. — Усмехнулся он, качая головой и окончательно погружаясь в телевизор. Все это очень расстраивало Эмму. Её от природы огромное сострадание сейчас работало на полную катушку. Какой бы грубой не была Дафна, она не могла перестать внутри себя сочувствовать ей. Подумать только, в этом доме есть человек, который так выбивается из идеальной картинки, а никому и невдомёк, что что-то не так. Конечно, за столько прожитых лет вместе, очертания этого ужата стали более размыты, почти неразличимы, поэтому это уже было не чёрное пятно на идеально белой скатерти семьи Олли, а просто чуть более серый оттенок всей скатерти, который просто перестали замечать. Девушка встала, поправляя волосы, и накинула ночной халат. — Ты куда? — вскользь, не отрывая взгляда от новостей поинтересовался Чарли. — Поднимусь к мисс Кирби. — Зачем? — Хочу извиниться за сегодня… думаешь зря? — она остановилась в дверях, поворачиваясь на него. Иногда Чарли останавливал её от безрассудных поступков, на которые её толкало её непомерное чувство сочувствия и сострадания, поэтому она иногда поворачивалась к нему, интересуясь, не перегибает ли она палку. Чарли только покачал головой отрицательно, снова возвращаясь к телевизору.