Ты должен был быть моей галлюцинацией

Эндрю сидел напротив окна, наблюдая за детьми, что резвились на улице. Одни играли в салочки, другие копошились в песке, делая куличи, а третьи пытались прорыть ход под забором детского дома, чтобы сбежать. Хоть он и наблюдал за творившимся хаосом во дворе, но его мысли были где-то не здесь. Он всё прокручивал в голове поездку в больницу на прошлой неделе. Мисс Дженкинс явно ему что-то не договаривала, от чего у Эндрю свербило на душе. Он заведомо попросил воспитательницу ничего не говорить его брату-близнецу Аарону. Тот и без того слишком нервный бывает, а если узнает, что его брат ездил в больницу, то вообще ни на шаг не отступит от него. Не сложно было догадаться, что с ним что-то происходит. Эндрю вообще был развит не по годам. В 2 года он уже умел читать, к четырём он прочитал всю детскую литературу, что находилась у них в детском доме, а после перешёл на литературу постарше. Когда он стал замечать странные вещи, что происходят с ним: постоянные головные боли, сбился режим сна, иногда подрагивание рук, рвота или кратковременное потемнение в глазах, то никому не сказал, а сам стал проверять по медицинским книгам. К пяти у него начались галлюцинации. Сначала Эндрю не понял, что это всего лишь его плод воображения, поэтому спросил у Мисс Дженкинс, когда к ним успел приехать новый мальчик, на что та сказала, что это не смешная шутка, или когда этот мальчик сидел прямо перед ним за обеденным столом без своей порции, блондин сказал, что они просчитались и забыли ещё одну порцию. — Эндрю, что за фокусы в последнее время? Тут никого нет, — раздражительно ответила воспитательница, даже не пытаясь скрыть свой громкий голос, поэтому весь стол уставился на «шутника», а после его стали называть психом или монстром, что видит различных существ. Галлюцинации не прекратились, но Эндрю понял, что никому не стоит рассказывать об этом, даже своему близнецу. В мыслях проскользнула чужая улыбка с дыркой посередине. Эндрю не хотел думать об очередной выдуманной картинкой, но она была самой красивой, нежной и уютной среди тех, что появлялись перед ним. Особенно цепляли глаза цвета ясного неба, в которых так и плясало озорство и детская невинность. На его носу можно было разглядеть россыпь маленьких коричневых веснушек, что слегка заходили на пухленькие и розовенькие щёчки. — Эндрю, — рядом с парнем раздался детский голос, выводя того из мыслей, — что ты делаешь? — Да так… Думаю об одной рыжей несбыточной мечте, — лениво произнёс блондин и посмотрел на точно такое же, как и у него самого лицо. — Если ты начнёшь опять нести этот бред про очередного пацана, то я всё воспитательнице расскажу, — Аарон серьёзно посмотрел на брата и для большей убедительности скрестил руки на груди. — Да-да, делай что хочешь, а теперь отстань от меня и не мешай. Я устал, — словно в подтверждение своих слов блондин широко зевнул. — Как ты мог устать? Ты ведь целый день ничего не делал, — Аарон закатил глаза и тяжело вздохнул, а затем неожиданно вскрикнул: — Эндрю! У тебя кровь из носа! Надо позвать кого-нибудь. Мальчик уже собрался бежать к воспитателям, как чужая рука схватила его за футболку. Эндрю даже не попытался заткнуть чем-нибудь свой нос, поэтому теплая жидкость вишнево-красного цвета стекала по губам, затем по подбородку и капала на пол. — Если скажешь об этом хоть кому-нибудь я тебя побью и скажу, что так и было, — отпустив руку брата, Эндрю начал рыться у себя в карманах в поисках чего-нибудь, что сможет заткнуть этот поток красной жидкости. — Да никому я ничего говорить не буду, — не смотря на угрозы брата, Аарон достал из своего кармана в шортах беленький носовой платок и протянул парню напротив. Эндрю без раздумий взял ткань и приложил к носу, вставая со своего излюбленного и нагретого, то ли им самим, то ли ярким летним солнцем, места, направился в ванну, чтобы привести себя в порядок. А его брат тем временем принялся оттирать следы крови с пола салфетками. Аарон не любил грязь, поэтому всегда таскал с собой носовой платок или салфетки, которые прихватывал со столовой, во время приёмов пищи. У него, как выяснил Эндрю, начитавшись умных книжек, была лёгкая степень мизофобии, но об этом никто не знал. Пока Аарон возил салфеткой по полу, сзади послышались знакомые шаги, которые ни один детдомовец не смог бы перепутать или забыть. Мисс Дженкинс была дама в возрасте, которая явно не следила за своим весом. Толстая дамочка со скверным характером и громким противным голосом. Её боялись все, кроме Эндрю конечно же. Она не раз колошматила Эндрю, а иногда и самого Аарона, путая того с братом. Быстро поднявшись со своего места, блондин спрятал улики с места преступления за своей спиной. — Эндрю, пришла доктор Добсон, твой новый психолог. Она ждёт тебя в кабинете. Не заставляй её ждать — Я не Эн…— Аарон хотел было поправить женщину и сказать, что он не его брат, но подумал, что та будет задавать вопросы о том, куда подевался это «исчадие ада», — я Вас понял. Я только в туалет схожу. В дверь ванной, в которой в данный момент находился один из близнецов, постучали. Это были характерные постукивания, которые братья придумали между собой, а затем она отворилась. Эндрю уже умылся, а кровь остановилась. — Там пришёл твой мозгоправ. Точнее не твой, а какой-то новый. Ты опять кого-то довёл своими выходками и от тебя решили отказаться? — Аарон вопросительно выгнул бровь и с некой усмешкой уставился на близнеца. — Я ничего такого не сделал, — Эндрю лишь пожал плечами и, пройдя мимо брата, направился прямиком в кабинет психолога. Своего врача у них не было, да и он особо никому не нужен был, ведь все считали, что с детьми полный порядок. К Эндрю психолог приходил раз в неделю, после случая с избиением. Том, кажется так его звали, ударил Аарона, на что Эндрю чуть не избил мальчика до полусмерти, аргументируя, что он предупреждал, чтобы дети не смели лезть к его брату. Пройдя в кабинет, Миньярд действительно увидел не своего психолога, которая стояла около небольшого столика с чайником и двумя кружками. Кабинет был небольшого размера со светлыми стенами, на которых висели разные нарисованные картины, шторы бежевого цвета доставали до пола, в центре находился диванчик, на котором мог спокойно расположиться взрослый человек, а напротив стояло кресло. Не сказать, что мебель была новая, местами виднелась уже протёртая ткань, однако на ней было даже удобнее, чем на жёстких матрацах в их спальне. Эндрю, не обращая внимания на женщину, подошёл к своему дивану, он считал его своим, потому что в основном этот кабинет только он и посещал, быстро скинул обувь и разлёгся во всю свою небольшую длину, закидывая руки за голову. В комнате стоял аромат горячего шоколада и корицы. Он прикрыл глаза, вдыхая приятный запах, и погрузился в свои мысли, однако ненадолго, так как незнакомый голос его окликнул. — Эндрю, я полагаю? — обратилась к нему женщина. — Я доктор Добсон. Можешь звать меня Бетси, Би или даже «эй, как вас там». Ты предпочитаешь полное своё имя или можно как-нибудь сократить? Лениво открыв один глаз, блондин нехотя взглянул на женщину, которая поставила на стол горячий шоколад и села напротив. Она была относительно молодой, на вид лет тридцать, с доброй улыбкой, но жалостью в глазах. Эндрю привык к жалостливым взглядам, но этот был не такой. Он словно говорил о чём-то неизбежном. — Вы ведь приехали сюда не чтобы разбираться с моей агрессией или воображаемыми, — на этих словах парень показал кавычки пальцами и внимательно наблюдал за реакцией доктора Добсон, — друзьями, верно? Бетси не заметила, как мальчик проигнорировал её вопрос, или просто сделала вид, что не заметила. Улыбка пропала с её лица. Она не понял, как мальчик так быстро раскусил её и, прежде чем начать говорить, сделала глоток горячего напитка. — Ты очень умный мальчик, Эндрю. Я действительно здесь не за этим. — психолог поставила кружку на кофейный столик, который разделял её и блондина, уже сидевшего нормально и не сводившего взгляда с женщины. — Это ведь касается недавней поездки в больницу? Могу поспорить, что у меня нашли какую-нибудь злокачественную опухоль в голове. А, доктор Добсон? Поправьте меня, если это не так, — Эндрю нравилось спорить и выдвигать предположения, а потом оказываться правым, но именно сейчас ему не хотелось этого. Блондин и так давно всё прекрасно понимал, поэтому не хотел, чтобы его слова подтвердились. Однако по растерянному лицу женщины, что занимала небольшое старое кресло, было видно, что Эндрю попал в самое яблочко. — Расслабьтесь, док, я давно понимал, что что-то не так, а ваше появление спустя неделю после поездки в больницу всё только подтвердило. — Миньярд горько усмехнулся и, взяв кружку, стоящую перед ним, опустошил половину остывшего сладкого напитка, тем самым давая себе пару секунд собраться с мыслями и продолжать диалог с психологом. — На самом деле это не так уж и сложно. Нужно просто сложить два плюс два. Так что, сколько они мне дают? Или можно уже писать завещание? За пять лет работы с детьми Бетси впервые видела, чтобы ребёнок был так развит психически. Создавалось впечатление, что передней ней сидит не шестилетка, а полноценный сформировавшийся человек, да даже те не всегда так спокойно реагируют, когда им говорят про опухоль. Будто Эндрю уже смирился с тем, что это никак не исправить и другого выхода нет. В груди что-то защемило. Хотелось просто обнять этого несчастного ребёнка и укрыть от всего этого несправедливого мира. — У тебя мультиформная глиобластома, — с грустью произнесла Бетси и хотела продолжить, но громкий хохот помешал ей это сделать. — Вот те на, так я тот самый счастливчик из четвёрки на сто тысяч? Повезло так повезло. Я ставил на какую-нибудь сложнодоступную кисту или что-то в этом роде, но я сорвал джек-пот. — Эндрю, ещё не всё потеряно. Её рано удалось обнаружить и если начать лечение незамедлительно, то мы сможем предотвратить её распространение и может быть даже совсем от неё избавиться. — Не надо давать мне ложную надежду. Мы оба понимаем, что все эти «может быть» и «не всё потеряно» сделают только хуже. Вы не хуже меня должны это знать. Для таких как мы, детдомовцев, любое такое заболевание это смерть, потому что у нас нет денег, а я очень сомневаюсь, что найдутся какие-нибудь родители, которые захотят взять к себе ребёнка с практически неизлечимой болезнью, да и к тому же со сто процентным летальным исходом. Я буду для них просто обузой, поэтому просто оставьте меня в покое и не мешайте наслаждаться такими короткими остатками моей юности. Всего хорошего, доктор Добсон, — Эндрю поднялся со своего места и, даже не взглянув на женщину, вышел из кабинета. Он давно научился принимать суровую реальность под названием жизнь. Блондин смирился со своей участью, его волновало одно, как рассказать об этом своему младшему брату. В данный момент Эндрю не хотел никого видеть, поэтому спрятался в свой укромный уголок под лестницей, где его никто не сможет потревожить до ужина, а может и до отбоя. Устроившись поудобнее к стене и подогнув ноги к груди, маленький мальчик прикрыл глаза, а по его щекам в беззвучии потекли слёзы. И только темнота видела их, позволяя эту минутную слабость. Он не понимал, что сделал такого, чтобы получить всё это? Почему именно он? Это очень жестокая шутка от вселенной.