Уже взрослый

— Мам, я не поеду к Арсению, — с отчаянием в голосе говорит Антон, заходя на кухню. Он выдвигает из-под стола простой табурет и плюхается на него, от чего тот начинает слегка пошатываться. — Антон, мы уже говорили на эту тему, — женщина даже не поворачивает голову на сына. Она слишком занята работой.       Уже завтра нужно сдать отчёт о новой породе камней, найденной на территории Сибири. Сибирь настолько масштабна и малоизученна человеком, что чуть ли не каждую неделю в её лесах находится что-то новое. Отчёт готов меньше, чем наполовину, а впереди ещё самолет, заселение в отель и может там Майя сможет спокойно доделать свои дела без ворчащего и передвигающегося из комнаты в кухню парня.       Но его возмущения можно было понять, ведь у них была даже обособленная причина. Подросток не хотел ехать к назойливому и слишком много требующему дядьке. И как только мама сумела сдружиться с таким душнилой? Да ещё и так хорошо.       Благо, его не затаскивали на семейные праздники и посиделки. Там и своих родственников хватало. Правда за всю свою жизнь Антон видел каждого из таких родственников раз пять от силы. А это в сто раз меньше, чем моментов лицезрения Арсения. Хотя, если бы Попов там и присутствовал, то вряд ли бы парень его видел, ведь большую часть времени он отсиживал в комнате. — Ну, я уже взрослый и сам могу со всем справиться. Если ты уезжаешь, то это не значит, что я должен переезжать к этому тирану.       Парень возмущался, стараясь не выпустить свой внутренний пыл наружу и не сорваться на крик. Но в сложившейся ситуации даже если бы случился взрыв мама бы и ухом не повела. Сейчас в ноутбуке была вся ее вселенная. — Тош, я же уезжаю не в гости к подружке на денёк. Я уезжаю на несколько лет в другую страну. И когда я вернусь неизвестно. Почему ты его считаешь тираном не понимаю, — с некой отстранённостью отчеканила Майя и даже ласковое «Тош» не спасло ситуации.       На самом деле мама Антона была неплохой женщиной. Не пила, не курила, не дебоширила, но порой слегка забывала о собственном сыне. До смерти отца, что произошла восемь лет назад, Антон чувствовал от обоих родителей тепло и поддержку. Но ведь наши жизни не бесконечны, вот и жизнь главы семейства подошла к концу. Тормоза, которые он решил починить позже, так и не будут исправлены. Именно они свели мужчину в могилу, не сработав вовремя.       А сейчас, когда мама осталась одна и погрузилась с головой в работу, дабы заглушить боль от утери, Антон остался практически один. Ведь женщина либо просиживала целые дни то в офисе, то в лаборатории, а порой разъезжала по разным странам. Но если раньше её путешествия длились максимум месяц и сына она одного оставлять не боялась, то в этот раз экспедиция обещала длиться как минимум два года, а это уже не пару неделек.       Антон понимал её. Стены, в которых прошли её счастливые пятнадцать лет вместе с любимы, мужем, слишком давили. Спустя много лет парень сумел оправиться от потери. Мама поддерживала, была рядом и отвлекала от серых будней как могла. Но самой так и не получилось твёрдо встать на ноги. Поэтому жизнь повернула своё русло в сторону работы. Так всё и устаканилось. — Да потому что он душный. Постоянно зудит как правильно, а как нет, — Антон оперся локтем о стол и наклонился вперед. Мимика выдавала внутреннее отвращение и недовольство, а глаза непроизвольно закатывались за веки. — Антош, он просто волнуется за тебя. Ты же знаешь: он - врач. Он следит за твоим здоровьем, диетами, — тональность голоса практически не изменилась. Лишь изредка мелькали нотки усталости. Не из-за работы, а из-за того, кто мешает выполнению этой работы. За одно лишь сегодняшнее утро данная тема поднималась раз пять точно. Но никаких изменений в принятом решении не происходило. — Я и сам бы справился, — на минуту на кухне повисла тишина. Мозг Антона пытался выдвинуть хоть какую-нибудь причину, которая бы позволила остаться дома. — А за цветами твоими кто следить будет? Кто их будет поливать? — мимолётного осознания насколько это глупый и несуразный аргумент юноша не стал от него отказываться. — Антон, у меня нет цветов, я их не выращиваю. Хватит придумывать причины, чтобы не ехать к Арсу. Он хороший мужчина, между прочим, вежливый, аккуратный, — продолжая совмещать работу и разговор с сыном, Майя вздернула брови и легонько повела плечами. — Да он… Он… Вообще… — парень начал глотать слова от возмущения, ведь у него были прямые доказательства, которые опровергали мамино абсолютно ошибочное мнение на счёт Попова.       Из-за нерешительности и нежелания получить ещё один выговор Антон не мог рассказать, что этот «хороший» Арсений сделал на днях, когда юноша пришёл к нему на приём. В тот день вновь брошенное от Попова обещание выпороть Шастуна, если тот ещё раз не примет лекарство вовремя, заставило сделать негативное мнение об Арсение более твердым. Даже если это было сказано случайно, ведь у врача нервы тоже не железные. Он, как доктор, беспокоится о здоровье парня, а тот так халатно к нему относится. Но Антон абсолютно был с этим не согласен. Метформин он бы выпил. Но чуть позже.       До этого «вежливый» Арсений сказал, что Антон бессовестный и противный мальчишка. Юноша мужчине ничего не сделал, в своем понимание. Устроенную истерику и беготню от врача по всему кабинету Антон считал нормальной реакцией. Пусть ему уже как десять лет не пять. Сдать кровь, особенно из пальца можно бояться в любом возрасте. Врач постоянно уверял, что делает поблажки. Ведь кровь при диабете нужно проверять на сахар чуть ли не несколько раз в день. При чем самостоятельно. Но купленный глюкометр использовался только пару раз.       Мама об этих историях не знала. Если бы узнала, то начала бы читать длинные и нудные лекции о том, что за здоровьем следить нужно, ведь болезнь сама собой не ослабнет, её нужно убивать самому и лишь тогда можно увидеть положительные результаты. Эти слова уже эхом отражались в подростковой голове. Но пока он чувствовал себя хорошо, воспринимал их как лишнюю информацию.       Подобное парень слышал практически каждый вечер, когда заставал маму дома. Та, возвращаясь с работы, сначала ругала Антона, что тот ложится слишком поздно, потом успокаивалась и начинала спрашивать, как подросток проводил день, а если дело доходило до приема препаратов и оказывалось, что приняты они не были, она отчитывала сына за безалаберность. А Антону это порядком надоедало. Но перечить матери он не мог и лекарства пить он не мог. Видимо, кроме таблеток, которые нормализуют уровень сахара, юноше следовало пить и те, которые повышают деятельность мозга и заставляют его запоминать больше информации, а потом и вовремя вспоминать о ней.       Майя поражалась как только Антон до сих пор не валяется в коме при таком раскладе дел. Но походы к врачу раз в неделю оставляли некий эффект, которого хватало ровно на семь дней. — Что он, Антон? — женщина кинула заинтересованный мимолетный взгляд на парня. — Он просто хочет помочь тебе и следит за твоим состоянием. Ты его просто плохо знаешь. — А ты будто хорошо, — Шастун всплеснул руками. Его возмущало то, что он, недолюбливая этого Арсения, должен к нему переезжать и жить под одной крышей. — Конечно. Не первый год уже дружим, — мама легко пожала плечами. Дружили взрослые и вправду уже много лет и нашли общий язык сразу, как только познакомились. До сих пор этот язык так и не был потерян. А жаль. — Он злой, — практически потеряв какую-либо надежду на другой исход событий, сообщил Антон и, сгорбившись, уставился на неаккуратно подстриженные на руках ногти. — Не злой он, — протянула женщина. — Был бы злой — не согласился приютить тебя.       Приютить. Антон щенок какой-нибудь, чтобы его приютить? Нет, он человек со своим мнением и своими хотелками, которые сейчас категорически против куда-либо переезжать. — Я и сам себя приютить могу, — обиженно отозвался подросток. — Тош, мне так будет спокойнее, — ласковая интонация. Мама наконец-то хотя бы на немного вынырнула из своей работы и теперь «Тош» звучит по-настоящему ласковым. — А если у тебя снова приступ случится? А если ты забудешь таблетки выпить? А Арсений, хоп, и рядом — поможет тебе. Следить будет за тобой, за твоим питанием, витамины тебе будет давать и может отучит курить, — на последних словах женщина сделала суровое лицо и отвернулась от Антона. — Откуда ты знаешь? — тут же напрягся младший и, с осторожностью глядя на мать, сощурил глаза. Внутри промелькнула какая-то секундная горячая волна тревоги, которая обожгла внутренности и заставила спохватиться. Но когда Антон увидел наиспокойнейший взгляд Майи, то это чувство мигом ушло. Осталась лишь лёгкая досада от немого безразличия с её стороны. — У меня же есть нос и я чувствую, как порой от тебя несёт табаком. Хоть жвачками додумался не заедать, — тем же занятым тоном поясняет мама и, на пару секунд переставая печатать, начинает бегать глазами по экрану, вчитываясь. Из-за Антона, с которым она параллельно вела диалог, можно было напортачить в тексте. Что-то переделывать позже не хотелось, да и времени на это уже не было бы. — Прости, — для приличия выдает парень, хотя и не чувствует никакого стыда. Мама и сама на этом сильно не зацикливается.       Другой родитель, узнав, что их ребенок увлекается сигаретами, устроил бы допрос «что, когда и почему», но мама Антона не слишком была сейчас готова на эти разговоры. Она вроде как существовала и заботилась об Антоне, но и в тот же момент была где-то далеко в своём мире, что порой сильно озадачивало и даже расстраивало.       На кухне вновь воцаряется тишина. Лишь клацанье пальцев по клавиатуре тревожит её. Антон ссутулился и, нахмурив брови, раздумывал о своей жизни на ближайшие два года. Он не любил быть под чьим-либо контролем. Мама давала ему полную свободу, сутками напролёт пропадая на работе. А теперь что? А теперь в жизни парня появляется Арсений. На такое Антон не рассчитывал, как и на то, что мама уедет на другой конец света, повесив подростка на какого-то мужика из городской больницы. Женщина же вновь погрузилась в работу и больше не смотрела в сторону сына ни разу, пока в дверь не позвонили. — А вот и Арсений приехал, — захлопывая крышку ноутбука, сообщает мама. — Ты вещи собрал? — кидает она, поднимаясь со стула и направляясь в коридор под угнетающий взгляд Антона. — Собрал, собрал, — пробурчал парень, вскакивая со стула и убегая в свою комнату, дабы лишний раз не пересекаться с Поповым. Успеет ещё.

***

      Сидя в машине на заднем сиденье, Антон бездумно листал меню телефона, делая вид, что не обращает никакого внимания на мужчину и маму, мило болтающих между собой. На самом деле он слышал каждое слово, которое произносили старшие. Парень слышал слишком приторный, слишком мягкий голос Арсения, который из-за этого выбешивал ещё больше. Он слышал, как мама просила Попова следить за подростком и сильно его не ругать, потому что Антоша очень хороший мальчик, просто вредный иногда бывает.       Слышал, как Арсений обещал кормить Антона, как положено, четыре раза в день. Пусть попробует, конечно, кормить его четыре раза в день. Никто не обещает, что у мужчины это получится.       Возить в школу. Пусть возит. О том, что Антон будет посещать уроки речи не шло.       Следить, чтобы осложнений со здоровьем не было и просил не благодарить его за то, что взял юношу к себе. Не чужие всё же люди. А мама всё равно продолжала говорить спасибо и обещала, что хлопот с сыном не будет. Как она может обещать, если не является самим Антоном? Лишь, подстраиваясь под своё настроение, решит будут ли с ним хлопоты.       Закончился этот пламенный диалог лишь тогда, когда машина остановилась возле аэропорта. Антон, выйдя из автомобиля вместе со всеми, поцеловал маму в щёку, попрощался с ней, а потом, стараясь не попадаться под назойливый взгляд Попова, занял переднее сиденье. Не из-за того, что хотел быть к мужчине ближе. Езда на переднем сиденье вызывала совершенно иные необъяснимые ощущения.       И пяти минут не прошло, как Арсений, который помогал маме доставать вещи из багажника, вернулся обратно. Антон тут же отвернулся от него в сторону окна. Ориентируясь по звукам, что делал мужчина.       Сначала послышался хлопок двери, потом он потянулся назад, немного поводил там рукой, вздохнул и сел ровно. Резкий свист и последующий щелчок означали, что мужчина пристегнулся. Поворачиваться в сторону врача и смотреть в его глазёнки, которые при любой возможности начнут бегать по твоему лицу, телу, волосам и одежде не хотелось.       Сегодня в адрес старшего подросток не проронил ни слова. Как только Попов зашёл в квартиру, Антон убежал в свою комнату. Тихо взяв свой чемодан, он также тихо дошёл до машины, закинул в неё свои вещи и притаился на заднем сиденье. Всю дорогу до аэропорта Шастун, как он посчитал, очень хорошо делал вид, что занят своими делами. Но Арсению, видимо, не мешало ни это, ни разговор с мамой Антона. Он часто поглядывал в зеркало заднего вида, наблюдая за парнем. У того всё внутри передергивало, когда он случайно встречался с голубыми глазами. Что нужно этому подозрительному дяденьке? Чего он пялится на Антона? Подросток, наоборот, пытался не смотреть на Попова, даже тогда, когда тот отводил своё внимание от зеркала.       Тишина в машине не смогла держаться долго. Как только Попов вывернул с парковки и, выехав на главную дорогу, встроился в поток машин — заговорил первым. — Чего это мы не здороваемся, Антон? — отчеканил он, не отводя взгляда от дороги. — Привет, — выплюнул парень, скривив лицо и впервые посмотрев на старшего дольше чем секунду. Арсений на это лишь цокнул и нахмурил брови, кинув строгий мимолётный взгляд на подростка. Юноша, не оставаясь в долгу, тоже закатил глаза и вновь вернул внимание к окну. За ним стелилось длиннющее поле, на обочине изредка мелькали дорожные знаки, а на дороге в противоположную сторону пролетали машины.       Старшему не нравился такой тон в свою сторону. Осознание того, что под одной крышей с этим несносным ребенком жить им года два, говорило о том, что нужно ставить себя в позицию главного. Несколько лет близкого общения с Антоном, только отдаляли парня от врача. С чем это было связано Арс мог только догадываться. Делая для подростка только лучшее, он продолжал входить в список «Нежеланные люди Антона Шастуна». — Докривляешься когда-нибудь, — стараясь выглядеть максимально строго и серьёзно, Арс добавляет газу и выкручивает радио на достаточно высокую громкость. Антон, не захотев слушать всякое старьё, решает заткнуть уши наушниками и врубить в них музыку ещё громче, дабы ничего точно не мешало.       На самом деле у Антона не было точной причины, чтобы недолюбливать Арсения. Избегание и нежелание контактировать с мужчиной были вызваны скорее вредностью школьника, а не теми фактами, которые он себе взял за основу. Подросток просто считал его слишком добрым, слишком улыбающимся, слишком весёлым, слишком всем-помогающим. И от этих слишком становилось слишком неприятно. Ведь сам Антон таким не являлся. И то, что в обществе до сих пор ходит теория о притягивающихся друг к другу противоположностях Антона совсем не забавляла и не интересовала.       Арсений всегда нравился маме Шастуна. Парень даже удивлялся порой, почему они до сих пор не женаты. Но тут же отгонял такие мысли. Ведь отчима в виде Попова он точно не хотел. Но мирозданию на это было немножечко наплевать. Потому что, какого тогда чёрта Антон остаётся с этим «наипрекраснейшим» Арсением на несколько лет?       К младшему врач относился доброжелательно. Даже слишком. Но те редкие вспышки гнева у Арсения, вызванные Антоном, запоминались парню лучше, чем что-либо другое. И именно на них он строил своё отношение к Арсу. С младенчества зная парня, мужчина ничем его не обделял. Покупал игрушки, различные вкусности. На каждый праздник обязательно преподносил какой-нибудь крутой подарок. Позже, когда у мальчика выявили сахарный диабет, Попов взял того под свое крыло. Оберегал, лечил, заботился, советовал, в целом, он до сих пор этим занимается. И тогда, до появления болезни, Арсений Антону нравился. Он не был ему противен.       Но с годами эта опека стала надоедать. Когда в свои семь лет мальчик лишился отца, Арс был рядом. Именно он отдавал всю мужскую заботу, подставлял крепкое плечо, а Антон был ему чрезмерно благодарен.       Со временем Арсений стал слишком навязчивым. Он и так заменял подростку отца. Но когда мать слегка отошла от смерти папы и погрузилась в работу, Попов решил, что пацану не хватает воспитания и того, кто объяснил бы, что хорошо, а что плохо. Ведь ухудшившееся поведение и увеличившаяся дерзость сильно бросались в глаза и применялись ко всем, кому только можно и нельзя. Слишком разболтанным Антон становился. Тогда и начались ругань, угрозы, причем со стороны обоих.       Порой, когда парни не могли найти общий язык, Арсений пытался доказать Антону, что тот поступил плохо, а Антон лишь все отрицал, доходило до драк. Не слишком серьёзных. Арсу лишь следовало отвесить подростку подзатыльник, как тот не оставался в долгу и бил также, но с удвоенной силой. Заканчивалось всё событие громким и слишком резким рыком Арса.       Тогда Антон становился более менее послушным. Старался лишний раз не грубить и не лезть в спор. Но некая неприязнь к Арсению все же зарождалась и росла с годами всё больше.