Несовершенство

Кацуки наблюдал за нерешительными движениями друга, внутри чувствуя множество, огромное множество противоречий, стучащих в висках волнением и даже тревогой. Он думал об этом уже некоторое время, навязчиво фантазируя в голове о каждом действии, реакции и ощущениях. Интернет говорил, что секс - чуть ли не высшая степень наслаждения, полезно для здоровья и… Блондин посмотрел на кровать, где лежали необходимые для всего этого процесса приспособления. Он просто не хотел сдохнуть девственником. А ему, после столкновения с Шигараки, проткнутых кишков и плеча, верилось, что это вполне возможно. Его разум беспокоило много всего, и казалось - скоро он сойдет с ума, сломается или потеряет свою решимость, постоянно думая о рассыпающемся в песок городе, о количестве людей, еще не успевших на тот момент покинуть свои дома, о погибшей Полночи, об ожогах на теле Киришимы и собственном бессилии. Красные глаза вновь глянули на друга, повернувшегося к нему лицом. Кацуки давно заметил, что у них разные фигуры. Эйджиро был более угловатым, квадратным, как и подобает его причуде и типажу. У него в меру длинное туловище и короткие ноги в отличии от Бакуго, у которого они длиннее, хоть он и выше всего на два сантиметра. Его грудь была вздернутой, под острую ключицу и стояла твердо, как камень, с небольшими, темно-красными сосками. Он сделал шаг вперед, сводя брови в каком-то странном выражении, и Кацуки поджал губы к носу, чувствуя все больше нарастающее волнение. Как он и предполагал - накручивания обо всем другом сразу пропали из головы, заполняя ее судорожными мыслями о настоящем, о происходящем сейчас, и том, что и как нужно было сделать в данный момент. И Бакуго не просто так решил быть в положении снизу, поставив друга перед фактом. А принял такое решение он непросто, торгуясь с самим собой множество ночей, борясь с унижением и позором от одной только мысли доверить себя и свои ощущения кому-то другому, попытаться расслабиться и, как было написано в тех же Интернетах - получить удовольствие. Удовольствие ли? Правда ли это будет приятно, правда ли это что-то обычное для простых людей? И таким образом он решил проверить - трус ли он, и если нет - создать для себя ситуацию, воспоминание, которое по своей важности и степени мерзости будет перебивать тревожащие по ночам мысли. Лучше думать об этом, чем о количестве жертв или сумасшествии Деку. Киришима не выглядел радостным, не начинал первым и банально стоял на месте, не зная что ему делать. И Бакуго сильно сжал зубы, отвернув голову. Он предполагал, что кусок дерьмовых волос может не согласиться. И даже после его реакции на озвученное - правда подумал о своей поспешности или чрезмерной уверенности в том, что Эйджиро согласится абсолютно на все. Возможно, сыграл роль в такой уверенности Бакуго факт собственного ранения и непомерной эмпатичности друга, готового сделать все, о чем его попросят, лишь бы как-то помочь облегчить дружеское положение. Ну и как следствие - Кацуки оказался прав. Киришима-таки стоял здесь, даже нашел где-то презервативы и смазку, приятно пах чистотой и стираными вещами. По его лицу было видно, что он этого не хотел, но переступил через себя и пришел, и был готов ко всему, давал себя использовать, плевал на собственные принципы, находился рядом, заведомо оставляя и разговор, и ситуацию только между ними, шел на поводу, протягивал навстречу руки и всего лишь из какого-то тупого и наивного соображения быть ебаным близким другом, которому можно было довериться. Бакуго развязал шнурки на штанах, расслабляя резинку. - Если тебе нужно посмотреть порно… - начал говорить он охрипшим голосом, а потом тихо кашлянул, дабы максимально невозмутимо закончить мысль. - Да не нужно, - быстро ему ответили, и юноша метнул взгляд в сторону. Эйджиро хмыкнул и последовал его примеру только сейчас слегка разрумянив свои щеки. Парни были неловкими, несуразными, так и не решающимися переступить невидимую черту максимальной близости, что было лишь вопросом времени. Для Бакуго. Он хотел уже быстрее приступить к действиям, скорее пережить этот акт и потом уже думать о случившемся. Что было для такого человека, как он - нормальным - создавать в жизни ситуации и моменты, наполняющие ее каким-то риском, какой-то живостью, острыми и непривычными ощущениями. Будто только так он чувствовал, что жил, что живой. Блондин спустил штаны до колен, небрежно из них вылезая, топчась по ткани. Представать нагим было для него не в первый раз, но из-за атмосферы и действий, которые предполагалось совершить - стыдно, стеснительно и невероятно неловко. Тем не менее, он старался не показывать своего волнения и не выдавать такой же растерянности, которую транслировал Киришима каждой клеткой своего тела. А тот повторял, как дурак, снимая собственную одежду и оставаясь в одних красных боксерах. И таз его был шире, чем у Бакуго. Блондин почувствовал некоторый холодок на плечах то ли от того, что с теплой кожи ранее сняли майку, то ли это были нервы. Он облокотился коленом о кровать, откидывая одеяло, параллельно подмечая дрожь в пальцах. Ему стало от этого плохо, затошнило и закружилась голова, и в шоке с такой собственной реакции Кацуки почувствовал страх. Он тяжело сглотнул, уперевшись руками возле подушки, всматриваясь секунду в простынь. Бред. Так долго настраиваться, уже всё решить, подойти к главному и получить - это? На спину положили горячую ладонь, и Бакуго резко выпрямился, машинально ее отбив. Киришима сжимал губы и смотрел так пронзительно, будто прямо сейчас считывал все сомнения, параллельно спрашивая, нужно ли это и уверен ли Кацуки в том, что делает. И его злил подобный взгляд. - Братан… - заговорил Эйджиро, прежде чем рот его друга успел выдать какую-нибудь очередную защитную грубость, - всё нормально? Блондин сжал пальцы в кулаки и отвернул голову. Не это он ожидал услышать. - Че тормозишь? Твой хуй в говне не будет, если ты этого боишься. Я подготовился. Киришима мягко говоря опешил, похлопал губами, как немая рыбка, и немного покраснел на переносице, опустив стыдливо взгляд. Он даже об этом не подумал, но, когда смысл озвученного Бакуго был понят - в голове судорожно заносились мысли, урывками подбрасывая воспоминания о рекомендациях с форумов, где было сказано про клизму. Блять, Бакуго делал себе клизму… Стриг там, чтобы сделать Это. С ним. Звучит, как какая-то чушь, в которую, казалось, даже увидев, услышав и пережив - все равно не поверишь. Эйджиро медленно и тихо выдохнул, и прошелся к выключателю возле двери, щелкнув замком и погасив свет, а потом к столу - включив настольную лампу. Полумрак разрушил приятный желтый свет, оставляя скрытым в углах комнаты то, что должно было быть скрыто, и освещая только то, что нужно было осветить. Кацуки наблюдал за соседом, который, отойдя немного от стула, повернувшись спиной к мягкой желтизне лампочки, подцепил пальцами боксеры и всё-таки не особо решительно, но их спустил, вылезая ногами. Он откинул их в сторону, слегка помялся, обнажившись, и прошел к кровати, избегая глазами чужого взгляда. Бакуго сглотнул и теперь сам повторил за ним, снимая трусы. Его немного потрухивало, когда он наблюдал за черной тканью, которую спускал до голеностопов, чувствуя оголенным пахом холод комнаты. Хотелось по щелчку отмотать время вспять, сделать вид, что он ничего не предлагал, как-то не переживать всю эту ситуацию. Был какой-то колючий страх, вызванный не риском для жизни, не злодеями, набирающими силу, не неизвестностью будущего, а чем-то примитивным, но в то же время возвышенным, плотским и духовным, хватающим его за руку и тянувшим на себя. Бакуго залез на кровать, нависая над Киришимой, который повлек его за собой. Он провел горячими ладонями по его предплечьям, поднимаясь к плечами, а затем спускаясь обратно к локтям, акцентируя внимание пальцами на остроте выпирающих костей. Кацуки посмотрел на него, с трудом считывая выражение лица, закрываемого тенью подушки от вялого света лампы. - Бро… - донеслось тихо снизу, - говори, когда приятно, когда нет… Блондин сжал губы, чувствуя себя каким-то истуканом, не зная что делать. Он судорожно втянул носом воздух, промолчав и, видимо, таким образом дав разрешения себя трогать. И чужие немного шершавые от мозолей руки нерешительно и все равно смело проходились там, где уже раньше были и задевали места, где раньше никого не было, кроме самих рук Бакуго. И от этого было странно и необычно, ново и неожиданно. Кацуки хмурил брови, стараясь понять, нравится ему или нет, что было в принципе трудно, ведь он априори не любил физические контакты. Но ситуация вынуждала, потому он морально, как ему казалось, был ко всему готов. Пальцы Киришимы прошлись по ключицам, скользнув вверх, на шею, потом вниз, на грудь. Они проехались полукругом, задевая соски, переходя на косые мышцы и спину. И Бакуго не мог сказать, что он испытывает отвращение. Ладони вернулись вновь на верхнюю часть тела, пока правая не замерла на плече, прогревая собой точку до самых костей. Кацуки не сразу сообразил, что это был его новоприобретенный шрам, и подождал с секунду, меняя положение, чтобы усесться задом на чужой таз. Он перевел взгляд на лицо друга, сильно поджимающего подбородок, а потом его руки схватили и прижали к себе, к своей широкой груди, позволяя почувствовать толчки сердца. И Бакуго смотрел не моргая, как ползло несколько слез по вискам, растворяясь в красных прядях волос и подушке. - Минуту… - шумно прошептал одноклассник, начав судорожно вытирать глаза. Кацуки отвернул голову к столу, сжимая зубы. - Сейчас… Киришиме хотелось хотя бы один этот шрам забрать себе, хотя бы часть боли и страданий пережить за место друга, не позволяя ему одному погружаться в те ужаснейшие условия и жизненные испытания, возложенные стечением обстоятельств по воле или нет геройского сообщества. Он эгоистично желал забрать часть его силы, чтобы на него не вешали так много ожиданий и ответственности, желал забрать часть его уверенности и стойкости, чтобы он мог быть, когда нужно - слабым, когда надо - нуждающимся. И Бакуго вновь посмотрел на него сверху-вниз, кривя недовольно губы, будто прочел эти ужасные мысли, но Эйджиро был готов извиняться даже на коленях, лишь бы его желания исполнились. Чужая рука протянулась над головой, и из-за пелены соленой воды в глазах, Бунтарь смотрел на натянутые мышцы груди, на открывшийся выпирающий кадык шеи. Ему в лицо затолкали кипу салфеток. - Нос выдуй. - Шпашибо… - и он высморкался. Не стесняясь, прям от души, послушно выдул всё, что могло помешать, выкинув на пол белые свертки. Кацуки продолжал на него смотреть выжидательно и настороженно, немо спрашивая, будет ли он реветь и дальше, а Киришима еще пару раз глубокого вздохнул, смаргивая последнюю влагу, и слабо улыбнулся, мол, он ко всему готов. - Тебе… - блондин сглотнул, что не мог не заметить его друг, - настолько мерзко..? - Нет-нет, всё нормально! - сразу затараторил Эйджиро, поняв как выглядел, а потом заткнулся и вжался затылком сильнее в подушку. Бакуго смотрел на него из сощура, а потом отвел взгляд в сторону, давая таким образом, увы, понять, что настрой испорчен, хотя его и так не было изначально. Киришима почувствовал вину, зудящую в груди, и немо решил делать хоть что-нибудь, чтобы не разочаровывать одноклассника еще больше. Он коснулся ладонями чужих бедер и повел руками вверх, стараясь не опускать глаза ниже, чтобы не столкнуться со смотрящим на себя дружеским пенисом. Хотя… Почему нет? Он решительно нахмурил брови, поджав губы к носу, и смотрел на Бакуго, рассматривал его. Кацуки повернул обратно голову, обратив внимание на руки, которые лежали на его ногах. - Бро, ты тоже можешь меня трогать, - как-то странно это слышалось, и Эйджиро покраснел от собственных слов. Бакуго вздернул одну бровь, одарив его каким-то непонятным взглядом, а потом перевел глаза ниже. - К-кстати, я читал, что, эм… - продолжал Киришима. Раз позориться, то до конца, - соски - это эрогенная зона и, если их трогать, выделяется гормон… Как там он… Название… - Окситоцин, - коротко проговорил Кацуки, а юноша под ним резко согласно закивал, потом с трудом сглотнув. Почему-то это прозвучало сексуально. Он глупо похлопал глазами и шмыгнул носом. - Я могу…? - Если ты будешь пиздеть всякую хуйню - я тебе вмажу, блять, - Бакуго мгновенно взорвался, мотнув шевелюрой, и на секунду Бунтарю показались его красные щеки. Это дало какую-то странную уверенность. Им обоим неловко, им обоим это впервой. - Я буду пиздеть, братан, - честно сказал Киришима и нахмурил брови. - Если мы не будем говорить, то как нам понять, что мы чувствуем? Пока чувства не озвучены - они не существуют. Кацуки удивленно вскинул брови, впав в какой-то ступор, пока обдумывал сказанную довольно глубокую мысль от куска дерьмовых волос, а тот не долго церемонясь, положил горячие руки на его грудь, слабо ее смяв. Бакуго сжал губы и опустил туда глаза, наблюдая, как разбитые от драк пальцы одновременно слабо цепляют оба его розовых соска и начинают тереть твердыми от мозолей подушечками. И ему ужасно стыдно и неловко, но он держится, шумно дыша под нос. - Н-ну как? Есть что-нибудь? - аккуратно спросил Киришима, и Кацуки отрицательно мотнул головой, стараясь вновь поменять положение. Он наклонился ниже, уперевшись одной рукой в матрас, но чужие ладони так и не сошли с его груди, продолжая потирать соски. - Они у тебя встали… - бросил как-то вскользь тупой дебил, и Бакуго вздернул голову, заскрипев зубами. - Херню не… - Но они твердые, значит - встали, - проговорил он прямо, и блондин покраснел, яростно смотря в невозмутимое, но пунцовое лицо одноклассника. И ему пришлось немо согласиться с тупым и давно развенчанным выражением, не вдаваясь в объяснения природы реакции чувствительной кожи на стимуляцию, вновь опустив голову, чтобы посмотреть на движение чужих рук. А те, расценив это как какое-то странное разрешение, под пристальным взглядом красных глаз, оттянули розовые бусины сосков, потирая их уже немного до боли, прокручивая меж собой. И юноша чувствовал от этого зрелища или всё-таки ощущений разливающуюся по телу реакцию, щекочущее внутри возбуждение. - Д… - Кацуки прикусил язык и захотел отбить чужие руки, но с неимоверным трудом сдержался, - есть… - Что? - не понял Киришима, а потом за мгновение отпустил грудь, - понял, - уставившись на уже затвердевший пенис, смотрящего на него прямо головкой с каким-то свойственным его хозяину наездом. У самого тоже встал, упираясь в промежность Бакуго. - У тебя тоже…? - Кацуки имел в виду не чужой член, выпрямившись, чтобы сменить позу, а Эйджиро с помощью сил космоса или какой-то уже успешной синхронизации ответил… - Хер знает, не пробовал, - …видимо, правильно. Бакуго цыкнул и положил руки на его грудь, сдавливая накаченные мышцы. А Киришима посмотрел ему в лицо, слегка отвернув голову набок, чтобы об подушку стереть выступивший на виске пот. Блондин следовал его примеру, спустившись пальцами к красным, натянутым овалом соскам с редкими черными волосками, затем сжимая их и наблюдая за своими действиями, за пластичностью чужой кожи, ощущая ее своими порами. И бордовые, мягкие пуговки корчили ему рожицы, образуя маленькие складочки, когда он их потирал, гипнотизируя вот этой вот незамысловатой игрой. - Ну… - отвлек чужой голос, - неплохо… Внутри бабочки. И Бакуго понял о чем он, вскинув глаза к румяному лицу. Киришима перехватил взгляд и слабо улыбнулся в ответ, от чего закружило голову, заставив растеряться, как девственную девчонку. То есть, парня. Кацуки резко убрал руки, проводя ими по одеялу, чтобы стереть слишком сильно выступивший пот, при этом заметив от него мокрые следы на чужой груди. - Блять, - он неконтролируемо выругался, второй раз в жизни почувствовав стыд за свою повышенную потливость, но Киришима совсем этого не заметил. Он утешительно-мягко улыбнулся, а потом провел ладонью по ярко выраженному от напряжения прессу Бакуго, зацепив пальцем выступающий пупок. Даже эта деталь у них была разная. Кацуки всмотрелся в глубокую ямочку на животе друга, зачем-то представив, что туда можно было положить маленькую монету, в отличии от собственного пупка, который выступал на поверхности сложным узелком. Эйджиро слегка приподнялся на локтях, стараясь сбросить с себя Бакуго, что тот не сразу понял, задумавшись о различии их тел в таких незначительных деталях, но потом упал рядом, начиная ощущать тревожащую головную боль от приближающегося момента. - Бро, - позвали его тихо, и он повел ухом на звук, когда его оплели руками, насильно притягивая к себе, - там говорилось, надо лечь боком. - Я знаю, - резко бросил юноша и перевернулся к соседу спиной. И у него внутри заклокотал страх неизвестности, правда, сразу перебиваемый руками, подлезшими возле таза. Одна скользнула вниз, к паху, проходясь ладонью по стриженным лобковым волосам, а после опоясывая медленно твердеющий член. И Бакуго шумно выдохнул, чувствуя скручивания в животе от одного только этого движения. Он смотрел глазами в стол и лампу, не видя Киришимы и его действий, просто ощущая горячее дыхание на шее и теплоту груди, прижимающейся к его напряженным мышцам на лопатках. Всё это щекотало его до самых нейронов в мозге, а кулак, проехавшийся по влажному органу, выжал воздух из легких, завязывая возбуждение сильным узлом. Кацуки зарылся щекой в подушку, продолжая отстраненно всматриваться в плакаты любимых рок-групп и при этом вслушиваться ушами в дыхание позади. - Готов? - спросили тихо возле уха, и он зажмурился, желая заорать «нет, ну его нахуй», но при этом, словно не отдавая отчет своему телу, немного согнул верхнюю ногу, собирая острым коленом простынь в крупные складки. Киришима все понял, убирая свою мешающую руку с чужого паха, и немного приподнялся, словно издевательски растягивая этот ужасный момент. Кацуки бросил беглый взгляд назад, поймав им открывшуюся ключицу, сопровождаемую на фоне шуршанием упаковки. Внутренности сразу обдало ледяной паникой, и он отвернулся, стараясь размеренно дышать, просверливая в спинке стула дырку. Тепло чужого тела вернулось к его спине, уши вслушались в звук вскрываемого пластика, звонкого «чпока» крышки лубриканта, и парень замер, дыша настолько тихо, насколько возможно. Сзади шмыгнули носом, еще повозились, а потом вновь прижались тесно, и Бакуго понял, что сейчас начнется. Он тяжело сглотнул, цепляясь пальцами за подушку, и резко выдохнул, когда холодная смазка коснулась ануса. - Черт… - вырвалось само, а по коже побежали табуны нервных мурашек. - Щас, - зачем-то ответили ему на риторическое восклицание, но Кацуки от этого на миг стало легче. Он опять сглотнул, совсем не двигаясь, будто окоченев, а потом вжал лицо сильнее в подушку, находя в ней какое-то секундное спасение. И юноша чувствовал, как грубые чужие пальцы растирали его промежность склизкой субстанцией, не концентрируясь только на входе. Они проходились довольно уверенно и размашисто по тому месту, задевая мошонку и возвращаясь к анусу, от чего у Бакуго волнами, до поджимающихся пальцев ног, челночным бегом по всему телу хуярили какие-то тянущие ощущения, концентрируясь в паху, только запоздало осознаваемые как еще одна грань возбуждения. И ему не нравились незнакомые, новые ощущения, но в то же время пенис ныл в желании методично потереться о ткань простыни, в которую он сейчас упирался. А потом Кацуки почувствовал, как действия замедлились, затем совсем ушли, опять началась возня, и он снова немного обернулся через плечо, чтобы проконтролировать происходящее, как в этот момент Киришима прижался обратно, возвращая его в прежнюю позу. - Презерватив… - проговорил он, и Кацуки резко сжал зубы, отвернув голову подальше, пряча свое напряженное от волнения лицо, чтобы его никто не смог увидеть. Он ощутил вновь касание между ягодиц, теперь точечное, а потом давление одного, как блондин понял, пальца, в надетом на него тонком латексе, на кольцо тугих мышц. И он весь сжался, натянулся, как струна скрипки, потенциально отторгая все, что хотели в него засунуть. И ему ничего не говорили, настойчиво давя на вход. Бакуго хотел забить друга ногой, заорать, мол, «не видишь - не хочу, отъебись, нахуй», и именно сейчас его основательно накрыла паника от того, что позади ничего не говорили, тупо молча пихая ему свою конечность в зад. Он задержал дыхание, а через пару секунд завозился, непроизвольно уходя от давления, как Киришима переплел его ноги своими, навалившись грудью на взмокшую от волнительного напряжения спину. - Блять, - выругался Кацуки, ощутив большую тяжесть чужого тела, а потом зажмурился, выдыхая в уже ставшую влажной от пота ткань подушки. Его держали, пока палец медленно входил внутрь, и он чувствовал легкие боль и дискомфорт, отвращение и отторжение, пока давление не остановилось и твердая грудь не сошла со спины, позволив полноценно вдохнуть. - Больно? - наконец спросили, но Кацуки промолчал, разлепив глаза, чтобы посмотреть на стул, стоящий криво, на маленькую лампу и валяющиеся на полу салфетки от чужих соплей. Он все еще тут, в настоящем, жив, и в его жопе палец Киришимы. И пока не больно, непривычно, странно, влажно, хочется его вынуть и вытереться, зачем-то сплюнув на тот же пол. - Нормально, - хрипло ответил он. У Киришимы кружилась голова вместе с внутренностями, пульсировало все тело от вырывающегося из груди волнительного сердца. Он жался к Бакуго, вдыхая запах его влажной кожи, слегка маслянистого нитроглицерина и вымытых ранее волос, ощущая каждое его движение своей грудью и… И рука сейчас стойко находилась там, внизу, между его твердых, круглых, как точеные камни, ягодиц. И внутри ухало от этих противоречивых ощущений чего-то запретного, но в моменте не мерзкого и не отторгающего. Затвердевшая от тренировок кожа на ладонях совсем не ощущала подрезанные волоски промежности, о которых его заранее предупредили. И он был уверен, что чистоплюй Бакуго тщательно помылся, поэтому о неприятных запахах опухший мозг совершенно не беспокоился, тупо доверившись в этих вопросах своему другу. Да и сейчас это, казалось, последнее, о чем мог думать Эйджиро, как паровоз вынюхивая его приятные естественные феромоны, если их можно было так назвать. Он подождал с несколько секунд, а после медленно начал вытаскивать палец, затем также медленно вводя его обратно. Кацуки напрягался на каждое движение, сжимал сильно сфинкстером его фаланги, внутри ощущаясь теснотой и кипятком мягких внутренностей. От мысли, что, возможно, вероятно, может быть, там будет вместо пальца собственный член - сносило Киришиме голову в опасном предвкушении новых ощущений. Но он старался не отвлекаться, чувствуя колоссальнейшую ответственность за весь проходящий процесс. Юноша внимательно слушал чужое дыхание, отслеживал реакцию соседнего тела, судорожно думая о своих дальнейших действиях. - Бро, - Эйджиро немного приподнялся на локте, чтобы заглянуть в лицо Бакуго, но тот слишком сильно отвернулся, специально от него закрываясь, поэтому глаза уставились только на румяный кончик резного уха. - Больно? - проговорил он специально туда, в ушную раковину, а потом зачем-то залез в нее носом, щекотно выдыхая. Кацуки засопротивлялся, больно забил локтем его в ребра, стараясь резко отпихнуть, крутанув головой, но Бунтарь специально в этот момент, поняв, что удачно отвлек друга от неприятных ощущений, задвигал пальцем в анусе быстрее, вводя до основания и вытаскивая почти до конца. Бакуго замер, видимо, стараясь сконцентрироваться на происходящем там или сбавить дискомфорт отсутствием собственных движений, чем Киришима тоже воспользовался. Он вновь потерся носом об его ухо, что ему как-то странно понравилось, заползая за ушную раковину, вдыхая приятный аромат стыка кожи, щекоча ноздри жесткими волосками. Тихие чмоки и хлюпанья снизу скручивали смущением слух обоих, но оба старались просто принять их как неизбежный факт. - Блять, кусок дерьма… - выругался Бакуго и резко повернулся, практически зарядив другу затылком в лицо, но тот чудом вовремя отпрянул и глянул сверху, наконец, перехватив чужой взгляд. - Хватит так делать! - Не нравится? - Отвлекает, блять! - Так это же нужно, чтобы ты расслабился. - Я расслаблен, нахуй! - Ну я же чувствую… - Киришима сделал дурацкий снисходительный тон голоса, шмыгнув носом, а потом наклонился ниже, уткнувшись лицом в мокрый висок, - как ты сжимаешься… - Сука! - Кацуки по новой вспыхнул красным, заскрипел зубами и забрыкался. - Потому что отвлекаешь! - Понял, - согласно ответил юноша, сейчас сконцентрировавшись на ощущениях руки. - Ты привык? - Че? - Ну, к пальцу? Бакуго промолчал, вновь замерев, и Эйджиро также замедлился, а потом вовсе остановился, дав товарищу паузу оценить ситуацию. И тот спустя долгих пару секунд стыдливо кивнул, зарываясь обратно в подушку. - Тогда я ввожу второй, - проговорил Бунтарь пересохшим ртом и еле сглотнул тянущуюся слюну. Не дождавшись ответа еще некоторое время, он вынул один палец и натянул презерватив на два, вновь нанеся на них большое количество лубриканта. Кацуки немного подвигал конечностями, пока ему дали передышку, а Киришима чуть не взвыл от распирающего возбуждения и все еще остающегося волнения, подбрасывающего адреналина в кровь. Он вновь навалился на мокрую широкую спину, выступающую рельефами мышц, прижимаясь совсем тесно своей грудью, и провел двумя пальцами по влажному анусу, опять обильно его смазывая. Тот логично сжался, как и Бакуго, лишь еле заметно дернувшийся от опять холодного ощущения. И Эйджиро надавил на вход, медленно прокрутив конечностью, ввинчиваясь внутрь, что давалось довольно тяжело. Под ним вновь напряглись, сгорбились в лопатках, сдавливая руками хрустящую подушку. Киришима, наблюдая явное сопротивление и неприятные ощущения, на панике прикинул скупое количество вариантов того, чем бы мог помочь их сбавить. Он опять зарылся носом в район чужого уха, а потом, совсем навалился на друга, подминая под себя. - Блять, съеби, - засопел Бакуго снизу, но Эйджиро не обратил на это внимания, стараясь второй рукой подлезть под угловатый таз. - Приподнимись. - Че, блять? - Приподнимись немного. - Иди нахуй. - Бакуго, пожалуйста. Кацуки нехотя заелозил ногами и попытался приподняться, уходя от давления на анус, как свободная рука Киришимы, наконец, пролезла куда хотела. Бунтарь повторно и более стремительно в моменте надавил на колечко смазанных мышц, вводя пальцы внутрь глубже одной фаланги, как Бакуго предупреждающе зашипел и задергался. И Киришима сразу обвил его пенис другой рукой, начав медленно надрачивать, таким образом стараясь сбавить неприятные ощущения. Реакция последовала практически моментально. Кацуки расправил лопатки, окончательно припадая к матрасу грудью. Он сильнее согнул ногу в колене, тем самым больше раздвинув ягодицы, и шумно задышал с некоторыми паузами. Эйджиро не терял момента, продолжая давить на вход, чтобы проникнуть глубже, пока не ввел пальцы до основания, остановившись на пару секунд. Второй рукой он продолжал обрывисто двигать кулаком по твердому пенису, пристально пялясь в красные ухо и открытую щеку Бакуго, чтобы понять его ощущения. - Бро, - позвал Киришима немного погодя, - больно? Ему не ответили, и он облизнул пересохшие губы, отклонившись немного в бок, чтобы вытереть мокрый лоб о ткань подушки. - Нормально… - сказали через какое-то время, и юноша бы поклонился, поблагодарив за положительный ответ, начав постепенно и осторожно доставать пальцы обратно, замедлив движения второй руки. - Там… - начал говорить он, слегка отвернувшись, чтобы кашлянуть, прочищая горло, а потом опять оказаться совсем рядом с чужим ухом, - я читал… Простата. Типа, ее можно нащупать, и если ее трогать - будут приятные ощущения… Ему ничего не ответили, глубоко и с расстановкой выдыхая, видимо, таким образом терпя ноющие ощущения в заду. И Киришима практически вытащил пальцы, как потом опять начал вводить их обратно, вызывая напряжение в теле под собой. Этот процесс был долгим, муторным, но зато в итоге делал секс более безопасным и предостерегал от разрывов. Так думали они оба, оба испытывая себя этим на прочность. Бакуго хмурился до проступивших около висков вен, скрипел зубами, а потом размыкал их, когда воздуха через нос не хватало, хватая его ртом. Жопа ныла, а настойчивое в ней копошение ужасно раздражало, но непроизвольная дрочка и постоянные влажные и щекочущие ощущения на ухе и шее и вправду немного отвлекали. Это было похоже на странного рода пытку, кнут и пряник одновременно, а еще этот дебил что-то говорил про простату. Да, блондин о ней знал, не нужно было это озвучивать, но, возможно, и этим кое-кто старался переключить постоянно концентрирующееся на боли внимание. Когда темп чужих движений внизу начал нарастать, Бакуго резко распахнул глаза, испуганно забарахтавшись и закрутив головой. Он приподнялся и обернулся, ударившись скулой о чужой пыхтящий нос, а затем предпринял попытку развернуть и таз, чтобы выкрутиться с пальцев, соскочить с них или просто вытолкнуть, сбегая от болевых ощущений. Он, как бы, не был предупрежден, он не ожидал и… - Бакуго, - Киришима вместе с ним менял, сука, позу, позволив облокотиться немного на себя, откидываясь на лопатки. Руку он не убирал, продолжая двигать пальцами внутри ануса всё быстрее. Кацуки раскрыл рот в возмущении, вытаращив глаза. - Ты хули… делае…?! Вторая рука Эйджиро крепко обвила его талию, увлекая на себя, и Бакуго свободнее задышал, завалившись на него спиной, расправляя грудь и легкие для полного вдоха. - Подними ногу, - проговорили твердо в мокрую шею, и он нехотя, цепляясь руками за матрас, чтобы перенести на руки тяжесть своего веса, вновь согнул ногу в колене и отвел в бок, открывая себя чужой руке. И эти ебаные пальцы скользили в заду уже легко, чвокая и чавкая, сворачивая внутренности возбуждением только одними этими пошлыми звуками. - Сука, - блондин откинул голову назад, а потом подцепил рукой свое тяжелое бедро, отведя сильнее в сторону. - Больно? - Киришима терся носом о шею и плечо, водя по коже влажными губами, и Кацуки не мог, черт возьми, понять, где находится. - Н..нормально… - Ты чувствуешь что-нибудь? - Ты про ебаную простату? - Ну, да. - Ты не там хуяришь. Вроде… - Ну, в таком положении, как есть… - Дебил, блять. Бакуго еще хмурился, концентрируясь на елозящих уже более-менее свободно в заду пальцах, пока они не замедлились, а потом вовсе не пропали. Он облегченно выдохнул и опять завалился набок, только теперь другой, у стены, затем перекатываясь подальше и поднимаясь, чтобы размять затекшие мышцы. - Три, - коротко сказал Эйджиро, легко озвучив другу следующий этап. Он продолжал невозмутимо лежать на спине, а блондин хотел показать ему средний палец, символично послав на три буквы, но не смог найти в себе силы, переводя дыхание. Киришима через минуту сел, а потом положил ладонь на чужой приподнятый копчик. - Давай в таком положении? - Блять, не хочу. - Тогда ты на спину? - Сука, - Кацуки откровенно выругался, убирая волосы со лба и думая, что, в целом, на этом можно было бы и закончить. А потом он поймал глазами свой уверенный стояк. Откровенно говоря - любая поза для него была смущающей и неприятной. Но лицом к тупому Эйджиро он точно быть не хотел, слишком стыдно - поэтому блондин подсобрал под себя подушку, собираясь опять лечь на бок. - Бро, - но ему не дали. Киришима подвинул его таз к себе, а потом нырнул рукой между ног, проведя ею по промежности с мокрой от смазки мягкой мошонки и обратно. Бакуго резко выдохнул, уперевшись лбом в наволочку, оставаясь на дрожащих коленях с поднятым задом, когда на анус вновь положили, как он уже понял, новую дозу прохладного лубриканта. Морально приготовившись, он зажмурил глаза, зарываясь лицом в подушку, и следом почувствовал давление трех пальцев. Они проходили с трудом, распирали, как ему казалось, слишком сильно и он на секунду испугался, что может что-то произойти. - Блять! - блондин дернулся, избежав давления, и завалился набок, поспешно переворачиваясь на спину. - Стой! - а потом сам вытаращился на удивленного Киришиму, чья рука так и осталась в том же положении с натянутым на три пальца белым презервативом, который мерзко блестел от жирного слоя прозрачной смазки. И глаза Кацуки метнулись по взмокшему напротив торсу вниз, на чужой стоящий колом член, с которого уже продолжительное количество времени сочился секрет. Внутренности заколотил стыд за поведение, но еще больше тревога от вида дружеского пениса. Хоть он и был практически такого же размера, что у Бакуго, но почему-то сейчас казался неприлично большим и слишком толстым. Да и в целом. Чужой член в его жопе… Ну его нахуй. - Так сильно больно? - с искренним беспокойством спросил Эйджиро, сильно сведя брови, а Кацуки по щелчку вернулся в реальность, поняв где находится, что делает и какой сейчас этап. Было больно, но терпимо, просто, да, он испугался. Но сказать это вслух было равносильно съеденному куску дерьма, поэтому Бакуго растерянно поводил глазами по комнате, думая, как изменить ситуацию или прекратить всё это прямо сейчас. Киришима на коленях подполз ближе, уверенно положив руку на его член. Кацуки резко посмотрел в его лицо, а глаза напротив глянули как-то исподлобья, решительно, с вызовом, после чего кулак задвигался по длине, наполняя возникшую напряженную паузу склизкими звуками и обрывистым дыханием блондина. И тому вернулась какая-то тупая, прежняя убежденность в том, что он не хотел проиграть в такого рода битве «кому более неловко и трусливо», потому грубо отбил руку от своего полового органа и уверенно повернулся к «сопернику» спиной. - Давай, - Бакуго отодвинул одну ягодицу, вот так вульгарно открывая обзор на свой темный анус, - резче. И Киришима не медлил. Он приблизился и надавил Кацуки на спину, дабы тот опустился, а затем, когда лицо блондина вновь было зарыто в подушку, коснулся тремя пальцами чужого колечка мышц, сразу в него проникая. Юноша машинально старался уйти от давления, но Эйджиро в этот раз потянул его за колено, показывая, чтобы он лег, что тот и сделал. Пальцы проникали внутрь, распирая стенки, от чего по коже Бакуго пробегались мурашки то горячего возбуждения, то холодных болевых ощущений. Он жмурился, елозил конечностями, резко выдыхая или издавая горловые звуки, словно тужился. И Киришима вновь подпер ребрами его спину, второй рукой грубо подлезая под светлую голову, чтобы повернуть ее на себя. - Да блять, - Кацуки недовольно выругался, как его губы поймали такие же влажные, от чего он опешил, разлепив глаза. - Больно? - прошептали ему в рот, всматриваясь в глаза именно тогда, когда пальцы за оставшиеся секунды вошли полностью, до основания. - Да, - честно ответил он, щурясь в моменте от дискомфорта, сглатывая тягучую слюну, путающуюся в зубах. Киришима ничего не ответил, слабо приложив губы к его уголку рта, и полез второй рукой в сторону напряженного члена. Бакуго тяжело выдохнул и повернулся сильнее, облокачиваясь о твердую грудь, чтобы лучше доставать лицом соседнего лица. Он тянулся к нему, зажмурив глаза, и ему отвечали, следуя навстречу, проходясь губами под нижним веком, оставляя влажный след от поцелуя у крыльев носа, при этом начав в анусе медленно доставать пальцы наружу. - Сука, - Кацуки вцепился рукой в чужой твердый бок, сжимая плотную кожу, чтобы удержать себя от резких движений, как потом чужие пальцы начали входить обратно, раздвигая стенки узкого кишечника, отдавая сигналами о чем-то чужеродном и болезненном в самый мозг. - Больно? - продолжали у него спрашивать, но он не отвечал. Юноша отвернул голову, подгибая одну ногу в колене, пробуя, было ли ему так проще или нет. И было проще. Давление внутри нарастало и сбавлялось по мере движений, а потом Киришима навалился опять своей тяжеленной грудью, из-за чего было снова трудно дышать. - Слезь, блять, - еле выговорил Бакуго онемевшим языком, отпихивая тело от себя, как в его уже другое ухо уткнулся пыхтящий нос, щекоча горячим дыханием. - Я нащупал… - прошептали шумно в перепонку, и блондин покорчился от неприятного звука, пока кожу там не мазнули языком, заставив его всего сжаться, и тем самым сжать зад, сдавив пальцы. От ощущения, что он не мог до конца закрыть анус стало не по себе, закружило голову, и волна чего-то странного прошлась от паха до горла и обратно. - Что? - еле спросил Кацуки, нехотя поворачиваясь. - Простату… - вновь выдохнули в ухо, и он распахнул глаза, неверяще уставившись в соседнее лицо - красное, взмокшее, смотрящее в ответ каким-то глубоким, замутненным взглядом. - Я не почувствовал, - сказал Бакуго прямо, шумно вдохнув из-за нехватки воздуха. - Щас, давай попробуем… «Давай попробуем» прозвучало низко и хрипло, отчего блондин резко отвернулся и, когда его немного потянули назад, послушно откинулся на спину, с некоторым наслаждением убирая ебаные мокрые волосы с лица. Давление из заднего прохода ушло, благодаря чему он смог его посжимать, ощущая привычные телу естественные пустоту и комфорт. Кацуки рассеянно смотрел на друга, вновь выдавливающего смазку на пальцы, а потом уже более решительно устраивающегося у него в ногах. Эйджиро метнул беглый взгляд, сталкиваясь с изучающими его глазами из-под полуоткрытых век. И Бакуго, словно всё сразу легко поняв, слишком для себя уверенно раздвинул свои ноги и приподнял, удерживая их под коленями. А Киришиме стало по-хорошему плохо от этой неожиданно откровенной сцены, но он поспешил проморгаться, демонстративно сдавив свободной рукой свой красный член. Затем, глупо улыбнувшись, парень вновь ввел прохладные пальцы внутрь чужого ануса. И сразу три. И Кацуки жмурился, откидывая голову назад, старался не двигаться, пока они с трудом елозили туда-сюда, а затем сильно давили изнутри на мочевой пузырь, который он, слава Богу, опустошил до всего этого действа. И, тем не менее, блондин все равно чувствовал давление, как оно сходило и вновь нарастало, как пальцы настойчиво терли точку где-то там, будто выдавливая пах изнутри. - Нихуя, блять! - злился Бакуго, тяжело дыша. Ему было неприятно и ощущалось странно, а Киришима растерянно моргал, но не останавливался. - Всё, блять, прекрати! Его не слушали, за что он уже думал въебать товарищу с ноги, как внутри начало накатами разливаться тягучее чувство облегчения и чего-то непонятного, похожего на стимуляцию сосков. Он сильнее вдавил затылок в подушку, смотря расширенными от удивлениями глазами в потолок, чтобы понять что это, черт возьми, пока в его жопе ковырялись чужие пальцы. А потом, спустя еще несколько таких движений, Кацуки резко вздернул голову, чтобы убедиться своими глазами - точно, с собственного члена сочился сок, который, как он читал, и появляется так очевидно при массаже простаты. Это было оно. Юноша метнул взгляд на Эйджиро, который улыбался, подобно победителю, видимо, знав то же самое… И Бакуго вновь откинул голову назад, почувствовал, как пальцы из заднего прохода ушли, позволив анусу привычно сжаться. - Ну… - тихо заговорил Бунтарь, и Кацуки понял, что значит это «ну». Он опустил ноги, дав рукам и прессу передохнуть, поводил рассеянным взглядом по стенам, а потом услышал звук новой открывающейся упаковки презерватива. Юноша сглотнул и перевернулся на живот, полежав так некоторое время, чтобы прийти в себя, а потом слегка приподнял таз, вставая на слабых коленях. - Давай… - Я вхожу… От этих слов Бакуго трухануло, и он опасливо покосился назад, посмотреть, что Киришима делал там в этот момент. А тот раскатывал кольцо презерватива по своему члену, под которым тяжестью висели не идеально симметричные яйца. Затем он подполз ближе, скрываясь за ногами друга. И Кацуки сглотнул, поводив немного затекшими плечами, их разминая, а потом замер, когда входа вновь коснулся холод смазки. - Я медленно, - зачем-то проговорили ему, на что он не успел среагировать, когда сфинкстер снова раздвинулся под давлением, впуская что-то большое и горячее. - Блять, - Бакуго чувствовал трясущее в панике его тело биение сердца, какое-то опухшее горло с тяжелым языком. И сзади давили, жались, а он цеплялся руками за спинку кровати, стараясь уйти от распирающего и твердого полового органа. Его таз перехватили сильные руки, потянув обратно, таким образом насаживая на толстый член, и Кацуки заметался, накрываемый какой-то опасной агонией. Он тяжело выдыхал, сжимая и разжимая глаза до рассыпавшихся пестрых звездочек, не сразу поняв, что на них проступила влага. - Бро, рассла… - Больно! - Бакуго ударил кулаком в деревянную поверхность и сжался, упав локтями в подушку. - Сука! Это было чертовски больно, страшно и будто выталкивало все внутренности через рот, перекрывая дыхание. Его затошнило, бедра задрожали большими амплитудами, и он повалился на живот. Но спасения не пришло, потому что чужой таз последовал за ним, только сильнее вгоняя в анус свою пугающую ширину. - Медленнее, медленнее, блять! - заглушал блондин ор подушкой, чувствуя как расходились кишки, как ныл и чуть ли не трещал его зад. И ему правда казалось, что задний проход разорвет, что будет внутреннее кровоизлияние, и он умрет, нахуй, такой вот постыдной смертью. Только Киришиме так не казалось. Тот тоже корчился от болезненных ощущений тесноты, сдавливающей слишком сильно его чрезмерно возбужденный член, потому он, безусловно, давал Кацуки и себе необходимые передышки, чтобы обоим привыкнуть к размерам и ощущениям. Да, возможно, блондину так не казалось, но Эйджиро, не смотря на поднявшееся от паники и в то же время сильного вожделения артериальное давление, даже сейчас контролировал абсолютно всё, четко помня статьи и рекомендации с форумов, что он прочитал, чувствуя огромную ответственность на себе за весь этот процесс. И он как-то слишком для себя уверенно считал, что хорошо справлялся, потому думал довести дело до конца, как положено, как нужно, безусловно, прислушиваясь к Бакуго и его чувствам. Киришима знал - будет больно, учитывая и его размер, и, в целом, первый раз, потому терпеливо сносил все оскорбления и болезненные пинки в свою сторону, тем не менее не отступая, плавно продолжая входить в горячее нутро. - Бакуго… - Не могу, блять! Хватит! - Бакуго, хватит дергаться, - и он вновь навалился на его тело, удерживая от резких движений, - потерпи немного. - Сука, какого хуя… - Я почти вошел, почти полностью, - говорил Эйджиро полушепотом другу в район шеи, видя реакцию на свои слова. Кацуки не сразу, но еще несколько раз сделав рывки и руками, и ногами, замедлился, а потом перевернул голову набок, выставляя щеку, чтобы посмотреть на Киришиму. А тот тяжело дышал, иногда выдыхая то болезненные, то наслаждающиеся «охи», слабо улыбался, медленно проникая внутрь. - Хва… - Бакуго вновь зажмурился, стараясь подмять таз под себя, вжаться сильнее в матрас, чтобы уйти от давления. - Чуть-чуть, - Эйджиро уктнулся ему в скулу, практически умоляя потерпеть еще немного, сам изнемогая от боли, будто ему сейчас оторвут хрен, оставив там, внутри, а его - евнухом. И Бакуго зашипел, запыхтел, жмуря глаза до пары сорвавшихся на ткань капель слез. Киришима завел одну руку ему под живот и нашел пальцами немного обмякший член, начав хоть как-нибудь его трогать, чтобы сбавить неприятные ощущения. Кацуки громко сглотнул вяжущие слюни, чмокнув ртом, а потом вновь посмотрел на одноклассника из-под тяжелых век. Наконец, проникновение остановилось, и Эйджиро вздохнул, прижавшись к нему максимально близко, обняв руками за живот. - В… Всё? - Да. - Блять, - Кацуки громко дышал и не шевелился, сильно хмуря брови. Анус непроизвольно подрагивал и старался сжаться, как и кишки в целом, что не позволял толстый пенис, вошедший глубоко в зад. Он находился внутри раскаленный от жара, тяжестью и весом давил на внутренности и уже на немного наполненный мочевой пузырь. Кацуки казалось, если он задвигается - обмочится прямо здесь, стыдно вылившись на простынь. И к его страху, через пару минут Киришима разомкнул руки, убирая их с живота. - Стой! - судорожно воскликнул блондин, и к нему сразу наклонились, подставляя ухо. - Больно? - Да. - Скажешь, как станет легче… И Бакуго хотел обернуться, поймать его за волосы, потянуть на себя и откусить ебаный нос, оттого, насколько у него свело челюсти от тона этого голоса, который лег хрустящим сахаром на чищенные зубы, разгрызаемый моментально с безжалостным хрустом. И блондину казалось, что он никогда не привыкнет, потому он лежал, глубокого дышал, иногда само собой напрягая все снизу, ощущая внутри инородное тело. Боль понемногу обманчиво стихала, и юноша чувствовал очень отдаленное облегчение, пока Киришима вновь не зашевелился, отлипая от его лопаток, поспешно выпрямляясь. Кацуки открыл глаза и посмотрел ими назад, слабо приподнявшись на локтях, как в заду началось движение - член стал медленно выходить, вызывая дискомфорт в мягких внутренностях, лишь слегка привыкших к его наличию. - Блять! - Бакуго поджал живот, повалившись на одну руку, а потом вновь оглянулся. - Ты сказал, что подождешь…! И Эйджиро постепенно вошел внутрь, обрывая чужие возмущения. Кацуки отвернулся, широкими глазами всматриваясь в мятую подушку, стараясь опять приподняться на руках, как из ануса снова начал выходить пенис и заходить обратно, вызывая сильную дрожь в конечностях. - Стой! Стой! - он резко вздернул задом, чтобы буквально сорваться с хрена, как на него повалилось тяжелым камнем чужое тело, ограничивая любые действия. - Сука, уебок! Киришима не отвечал. Он повторно медленно вышел на некоторое расстояние и также вошел, вжимаясь пахом в ягодицы настолько сильно, насколько мог, чувствуя сносящее крышу возбуждение. - Тебе больно? - Да! - Точно больно? - Да, да, блять! - Бакуго резко выкрутился и соскочил с члена, рывком перевернувшись на спину. - Ты охуел, блять?! - заорал он, в панике таращась на друга, будучи весь мокрым и взъерошенным, как воробей, не обращая в моменте внимания на сокращающийся от резкой опустошенности сфинкстер. - Чего ты боишься? - Киришима нахмурил брови, и этот его вопрос выбил из искреннее охуевшего от возмущения Кацуки весь воздух. - Я всё контролирую, всё рассчитываю, всё будет нормально, бро. Я же почувствовал, что твой зад… - Завали рот! - …уменьшил давление. Поэтому начал медленно… - Закройся уже, блять! - за секунду затвердевшее лицо Эйджиро подорвали, бахнув звуком взрыва о стены комнаты. Бунтарь смотрел сквозь дым на Бакуго, красного и разъяренного Бакуго, тяжело дышащего и по глазам явно… Явно паникующего. Киришима шмыгнул носом, потерев его кончик, а потом слабо улыбнулся, запоздало придя в себя. - Извини. Я не буду ничего делать. Правда, прости, если сделал что-то не так… - юноша расслабленно опустился на свой зад, сжав ладонью собственный распираемый от возбуждения член, предварительно стянув с него презерватив. И Кацуки опешил от этого движения, слишком внимательно наблюдая, как использованный белесый латекс отлетел в сторону, а потом мокрый пенис напротив просто начали дрочить. Киришима облокотился о свободную руку позади себя, не обращая внимания на пристальный взгляд друга, что было, конечно, невозможным, стараясь полностью сконцентрироваться на приятных ощущениях. - Что ты делаешь? - спустя пару секунд спросили слишком низким и каким-то опасным тоном, наблюдая, как темп мастурбирующего кулака увеличивался, что говорило о скорой разрядке. - Что ты, блять, делаешь? - Дрочу, бро, ох, дрочу… Уже не могу терпеть, прости, - честно сказал Эйджиро, подняв глаза, а Бакуго резко заехал ему в ногу, останавливая. Киришима айкнул и схватился за место удара, сжавшись пополам. - Черт, как больно… Что не так?! - А я?! - выкрикнул он, а потом резко ударил кулаком стену, чтобы этот удар не пришелся кое-кому в челюсть. Бунтарь застыл, уставившись на друга и его дрогнувший от обиды подбородок. И Эйджиро моментально повело. Он сразу приблизился, уверенно заползая между чужих ног, заставляя Кацуки повалиться на спину. Юноша навис сверху, начав осыпать легкими поцелуями недовольное и искаженное в злобе лицо, проведя ладонями по чужим сильным бедрам. - Скажи, что мне сделать, - прошептал он, когда немного отстранился, - я хочу, чтобы тебе было хорошо… - Твой ебаный хуй слишком толстый, - откровенно проговорил блондин, продолжая поджимать губы. - Давай попробуем еще раз? Тебе же было приятно, когда я трогал простату… - Блять, не говори всё это, аж выворачивает! - Но это же правда. Бро, - он позвал его, и Бакуго вновь перевел взгляд красных глаз в ответ, - потерпишь немного? Блондин корчил лицо в максимальной брезгливости, а потом резко отвернул голову, зажмурив глаза. И он раздвинул ноги шире, поднимая и сгибая их в коленях. Киришима засуетился, шустро достал третью упаковку с презервативом, разрывая фольгу острыми зубами, и Кацуки тяжело сглотнул от этого жеста. Он наблюдал, как колечко практически прозрачного силикона растянулось по красному члену с толстыми венами, а потом как ловко открыли в очередной раз крышку лубриканта, и обильно смазали этот же самый хер, не экономя мерзопакостно склизкое средство. И потом Эйджиро опустил свой пенис пальцами, направив головку в открывшийся анус, высматривая, наверное, там темно-русые волоски, предварительно и на них нанеся побольше смазки. Кацуки закраснелся от этой картины и мыслей, откинул голову назад, чувствуя вновь сильное давление, распирающее кишечник. И опять это было трудно, мучительно и больно, но немного, совсем чуть-чуть легче, чем в первый раз. И Киришима елозил ногами по простыни, прижимаясь теснее, а Бакуго вновь ощущал, как покрывалось испариной всё его тело от внутреннего жара, как вздымалась на глубоких вздохах собственная «стоящая» грудь. - Бакуго, - позвали его тихо, и он повернул голову, только сейчас осознав, что находился лицом к лицу с Эйджиро, который видел всего его - влажные от слез боли глаза, покрывшиеся красными пятнами щеки, искусанные губы, в общем - весь его жалкий вид. Хотя этот дебил наверняка не считал его жалким. Потому что дебил. - Что? - Больно? - Да. Сколько раз был задан этот вопрос? Они оба сбились со счета. И Киришима навис над ним, втискиваясь тазом сильнее между ягодиц, вырывая изо рта Бакуго судорожный вздох. Блондин смотрел на его такое же тупое, мокрое и красное лицо с прилипшими волосами ко лбу, щекам и шее. И зачем-то он потянул к нему руки, убирая большими пальцами волоски с крашенных бровей, чтобы лучше видеть устремленные на себя блестящие и какие-то безумные глаза. - Я начинаю двигаться. Сказали ему, как только он убрал ладони, пропустив очередной испуганный удар сердца. И Кацуки ничего не ответил, погрузившись сильнее затылком в подушку, открывая для вида свой острый кадык. Член в его заду медленно начал выходить, а потом также входить, без пауз и остановок, двигаясь плавно, раздвигая горячей головкой рельефные внутренности, подпирая ею мочевой пузырь. Бакуго жмурился, покусывая губы все еще от неприятных ощущений, пока собственный пенис не начала вновь поглаживать горячая шершавая ладонь, перебивая приятными волнами удовольствия. Он улавливал ушами чмоканье, выходящее снизу, резкое дыхание Эйджиро, как при пробежке, а потом собственные шумные вдохи, вырываемые из груди. Юноша немного поелозил задом, слегка повернулся тазом набок, и его ногу перехватили, закинув на свое плечо. Бакуго смотрел на Киришиму, трущегося щекой о внутреннюю сторону его мускулистого бедра с таким желанием и вожделением, что сразу стало дурно, но, тем временем, чужой член в заду начал двигаться быстрее. - Стой, - Кацуки почувствовал, как непроизвольно сжимаются мышцы живота, и он отвлекся, заелозил плечом по простыни, зарывшись щекой в подушку. И никто не останавливался. Орган, раскаленной твердостью, скользил внутрь, издавая чавкающие звуки, проезжаясь головкой где-то сбоку из-за такого положения. - Бакуго, - Эйджиро наклонился немного ниже, продолжая удерживать его ногу в самой легкой для проникновения позе, если судить по форумам. Юноша под ним не отзывался, сжимая руками истерзанную подушку, потому Киришима сделал еще два плавных захода туда-сюда, а потом, обратно выпрямившись, взял на секунду паузу, чтобы вытереть пот со лба. Он повел членом быстрее наружу и обратно вовнутрь, выдавив из ануса звонкий «хлюп». Кацуки резко откинулся на лопатки, вылупив глаза, и приподнялся на локтях, как Киришима вновь сделал такое движение. - Черт! - Бакуго заелозил второй ногой по матрасу и засопротивлялся, стараясь выдернуть вторую, как ее отпустили, и он по инерции отвел колено в сторону, позволив Эйджиро зарулить ближе к себе, совсем тесно между ног. И тот переместил руки на чужой узкий таз, начал двигаться внутри, выводя член и вновь вводя уже в более ускоренном темпе. Кацуки еле успевал сглатывать слюну, как Киришима в моменте вышел практически до конца, а потом вогнал довольно резко свой пенис обратно. Блондин раскрыл рот в немом возмущении, рывком вцепившись руками в чужие плечи, но движения не остановились. Эйджиро снова задвигал тазом туда-сюда, начав быстро входить и выходить из растянутого ануса. Комната наполнилась тяжелым дыханием, хлюпаньем и редкими шлепками мошонки о промежность на каждое движение. - Блять, слишком быстро! - Бакуго сжал пальцами крутые мышцы дружеских плеч, но затем его руки грубо отбили и нависли сверху, оперевшись своими по бокам. - Тебе не нравится? - шумно выдохнул Эйджиро, не замедляя темп. Кацуки ничего не ответил, мечась головой по подушке, чувствуя как в его зад входит и выходит толстый, горячий член, систематично заполняя и опустошая теперь немного податливый кишечник. Головка иногда удачно проходилась по простате, надавливая на мочевой, вызывая чувством жажды в туалет, возбуждением и ноющей болью фейерверк ощущений, пульсирующих в мозгу бессвязной путаницей. Бакуго хватался за чужие руки, царапая их короткими ногтями, сжимал под собой влажную ткань, прожигая ее срывающимися с ладоней мелкими искрами. И он не заметил, как из его горла стали вырываться звуки, в унисон с Киришимой, практически открыто постанывающим сверху. Тот хмурился, иногда жмурил глаза на особенно для себя приятных моментах, а потом звонко сглатывал, выдыхая прямо в лицо, охая, ахая, двигаясь тазом. Кацуки елозил позвоночником по простыни вниз-вверх, проходился также головой по подушке, путая волосы, и эти собственные красноречивые движения еще больше кипятили кровь, несущуюся по венам. Он смотрел на Эйджиро, а тот в ответ, затем набирая совсем быстрый темп. Громкие, смачные шлепки, чмоканья и чавкания, тихие стоны обоих друг другу в рты наполнили комнату Бакуго, так и оставляемые за закрытой дверью, за занавешенной шторой. Когда снаружи был полный бардак, преступники бежали из тюрем, люди теряли своих родных, а Лига Злодеев набиралась сил, чтобы убить их - они занимались сексом. Кацуки проглотил всю свою гордость, отдаваясь приятным ощущениям, а после больно пихнул руку поблизости. - Боком… - А? - Хочу боком. - Давай. Киришима приостановился, ожидая, когда друг ляжет в удобное для себя положение, а после вновь прильнул к нему, сгребая в объятия. Бакуго задрал одну ногу, которую подхватили и опять закинули на плечо, вжимаясь тазом между ягодиц. И ощущения были лучше, и Кацуки они нравились. Он подминал и сжимал пальцами подушку, сдавив ее мертвой хваткой, когда движения в анус вновь возобновились. И через минуту Бакуго повернул лицо навстречу чужому, которое близко наклонилось, явно ища его. Он шумно дышал, сдерживая стоны, параллельно надрачивая второй рукой свой член, а Эйджиро ловил его дыхание, в итоге уперевшись лбом куда-то в щеку, щекоча красными волосами кожу. - К… - Кацуки зажмурился, а потом разлепил мокрые ресницы, когда чужой пенис особенно сильно прошелся по простате. - Киришима… - А? - Если я обоссусь… - хрипло заговорил он, и друг приподнял голову, посмотрев размытым взглядом в его глаза, - я тебя урою… - Ты не ходил в туалет перед этим? - слишком шумно прошептали в ответ, продолжая двигаться, иногда меняя темп, от чего шлепки и хлюпанье также звучали по-разному. - Ходил… - Тогда всё нормально. - Я хочу ссать… - Значит, мне надо ускориться? - Че? И Эйджиро тихо посмеялся ему прямо в губы, подцепив руками оба бедра. Он задвигался быстро, размашисто, и Бакуго прикусил язык, схватившись руками за спинку кровати. - Стой! Стой, придурок! - Я скоро кончу, бро. И если ты хочешь ссать, значит - тоже. - Нет! Ты еблан?! Ах! - Кацуки вновь больно прикусил язык, а потом согнулся из-за завязывающегося в члене тугого узла, подступающего оргазма. - Я… различаю…! Но он не успел закончить, как Киришима вцепился в его стояк и задрочил в том же темпе, что и вонзающийся пенис в хлюпающий зад. Бакуго заизвивался, согнулся пополам, сжимая дерево до скрипа, лишь отчасти сдержав горловой стон за зубами. Он никогда такого не испытывал и такие ощущения трудно было с чем-то сравнить. Его глаза слегка закатились от наслаждения и пика, а орган заплевал белесой жидкостью, орошая ею чужую, дрочащую руку и живот своего хозяина. А потом, когда семяизвержение закончилось, Кацуки упал на спину, тяжело дыша, совсем обмякая и, Эйджиро, отстрелявшись с одним, продолжил с другим, долго не заставив себя ждать. Он старался в последнюю минуту запомнить все эти детали и виды, особенно как его член скрывался в анусе между накаченных ягодиц, под шариками гладких яичек. Еще несколько быстрых толчков в горячие внутренности, и он сам кончил, выливаясь в презерватив прямо там, внутри, позволив Бакуго кишками почувствовать пульсацию своего пениса. А потом Киришима вышел с характерным чмоком, оставив после себя сжиматься растянутый сфинкстер. Он стянул презерватив и скрутил узелок, откинув его в сторону, и устало упал рядом. Они валялись уже около двадцати минут, восстанавливая дыхание и пялясь в потолок. Одеяло накрывало их животы, согревая лишь наполовину, часы методично щелкали секунды, а за уже приоткрытым окном пищала какая-то ночная птица. - Жрать хочу, - тихо проговорил Бакуго и затянул зевок, не прикрывая его рукой. - Тоже, - вяло согласился Киришима, заразившись зевком. Он щелкнул челюстями и шмыгнул, промаргиваясь. - Я точно видел на кухне лапшу… - Там еще филе курицы осталось, хуй знает съели его уже или нет. - Давай лапшу с курицей? Ну, или просто с овощами. - Можно, - коротко ответил блондин и потянулся, разминая затекшие мышцы. - Как же впадлу в душ… - заныл Эйджиро, усаживаясь на кровати, и Кацуки метнул на его голую спину взгляд. - Хочешь быть грязным и вонючим? - Я разве плохо пахну? - Когда не моешься - да. - Тогда помоюсь. - Поднимай зад. - Ну погоди, блин… - Резче, блять! Они прошлись до душевых, обмениваясь короткими фразами через стенку между кабинок, смыли с себя все следы бурной ночи, одевшись в чистые домашние вещи. Киришима плелся первым и иногда оборачивался, слабо усмехаясь, за что получал смачные подзатыльники. У Бакуго обоснованно болел зад, и он ходил, как пингвин. Через пару минут они уже возились на кухне, под одиноко включенную в темноте общежития потолочную лампу. Эйджиро поставил вариться яичную лапшу в кастрюльку и достал овощи из холодильника, а Кацуки прочел аннотацию приправ, уже удерживая одной рукой сковородку на плите. - Эй. - А? - С соевым будет, ок? - Да, я всё ем. А затем они продолжили готовить еду, обмениваясь только такими скупыми предложениями. Киришима быстро резал овощи, Кацуки их уже жарил на огне и думал, сколько добавить острого перца. И косился на Эйджиро, видящего табаско у него в руке, но никак на это не реагируя. Потому что он был готов съесть любое блюдо по остроте, лишь бы Бакуго было вкусно. А Бакуго прикидывал, насколько меньше добавить соуса, чтобы было и ему остро, и Киришиме терпимо. Так и получилось. Они оба жадно уплетали лапшу с овощами и кусочками курицы, которая всё-таки была найдена, обоим щипая языки об остроту чили. - Безумно вкусно, братан! - Да, неплохо вышло. И спустя минут десять тарелки опустели, были быстро вымыты Эйджиро. Кацуки же разлил чай. Они сидели рядом, пялились в окно над раковиной, оба ожидая, когда кипяток немного остынет. И говорили. Лениво, о всяком, медленно переходя к насущному. - Без этого… Деку, - Бакуго хотел опять его обозвать, но поправил себя в моменте, просто смирившись с дурацким прозвищем, - нам не победить этих упырей. - Да, тоже так думаю. - Нужно его вернуть… Потому что он дебил. Может переборщить с выебонами и не выдержать итоговой битвы. - Ты прав, - Киришима откинулся на спинку стула, поскребя ногтем ручку стакана. - Я думаю, может, - Кацуки замолчал, а друг на него посмотрел, наблюдая за сосредоточенным профилем, - может, мне извиниться? - он перевел глаза в ответ. - За отношение в средней школе? - Ну, типа. - Если ты считаешь себя виноватым - да, - Эйджиро не отводил глаз, удерживая зрительный контакт, - но если нет - то не извиняйся. - М, - Бакуго усмехнулся и посмотрел в чай, поднеся его к носу. Он впервые легко согласился со сказанным и не смог ничего ответить, потому что эти слова были хорошей точкой в этом диалоге. Когда они вдвоем поднялись на свой этаж - вернулись в комнату Бакуго. Киришима собирал разбросанный мусор, а хозяин комнаты стягивал грязное постельное белье. Они оба вновь порозовели в щеках, видя мокрые пятна и прожженые дырки то на наволочке подушки, то на простыни, но никак их не прокомментировали, молча наводя порядок. Эйджиро помог натянуть одеяло, еще помялся некоторое время, пока Кацуки заправлял пододеяльник, а потом вызвался отнести всё в прачечную… Или лучше мусорку? - И потом иди к себе, я уже буду спать, - коротко сказал блондин, а Бунтарь не смог ему возразить. Они оба думали, что не уснут. Как только Бакуго лег на чистую ткань, открыв телефон, чтобы досмотреть видео про какую-то херню - сразу отключился, даже не успев его заблокировать. Киришима также лежал у себя, беспокоясь, что выдастся бессонная ночь, и аналогично не заметил, как засопел в той же небрежной позе. Они спали крепко, глубоко и ни разу не проснулись за выдавшиеся драгоценные шесть часов.