Несовершенство

Они распрощались ранним вечером, когда солнце уже заползло за горизонт, но небо еще оставалось светлым. Дорога обратно всегда была быстрее, и Киришима с Тодороки уже сидели в автобусе напротив друг друга, оба всматриваясь в мелькающие деревья за окном. - Как тебе день, Тодороки? - первым решил разрушить какую-то странную тишину Эйджиро, глянув на отстраненного одноклассника, а тот помедлил с ответом где-то минуту. - Неплохо, - сказал он непонятной интонацией, а потом перевел глаза на юношу. - Правда, я бы не хотел больше таких дней. - Тебе не понравилось? - Киришима сразу переменился в лице, обеспокоено сведя брови.  - Не то, чтобы… - Шото устало прикрыл веки, откинув голову на спинку кресла. - Ну, ты же все еще будешь общаться с Инасой? - зачем Эйджиро это спросил? Будто знал, какой последует ответ. - М… - Тодороки разлепил глаза, вновь глянув в окно. - Не думаю, что хотел бы. - Почему? - Его слишком много. Бунтарь почувствовал, как скрутился на секунду желудок. Он сглотнул вязкую слюну и выпрямился в спине, вперившись глазами в собственные колени. «Ясно». Возникло какое-то неприятное ощущение разочарования. Ему было обидно за Йоараши, потому что он уже считал его отзывчивым и хорошим парнем, настоящим мужиком. Предчувствие говорило, что ученик Шикецу мог стать отличным товарищем и верным другом. Однако, видимо, Шото не разделял такого мнения и вообще не стремился контактировать с Инасой, поддерживать разговор, интересоваться им в отличии от последнего. Это и беспокоило Киришиму в течение всего дня. Он видел, что его новый знакомый хотел пообщаться с Тодороки, но тот постоянно сводил любые вопросы на нет короткими и скупыми ответами.  - Извини…  Голос отвлек от мыслей, и Эйджиро вскинул голову. Одноклассник смотрел на него с каплей сожаления, слегка поджимая губы. - Я позвал тебя с собой, зная, какой Инаса общительный. Подумал, что так он сможет переключиться на тебя, потому что ты легко находишь со всеми общий язык…  Да, Киришима это уже понял. Не открытие.  - Раз тебе так с ним некомфортно, зачем согласился на тренировку?  На этот вопрос Шото отвернул голову, скользя глазами по бегущему пейзажу в окне. Он немного подумал, прежде чем ответить. - Не смог отказать. - Понял. Оставшаяся дорога назад была тихой. Каждый из юношей был погружен в свои размышления. И только выйдя из автобуса на остановку, перекинув на другое плечо сумку с грязными вещами, шагая по направлению к ЮЭй, Эйджиро кое к чему пришёл. Он предположил, почему ему было так обидно и грустно за Йоараши. Наверное, потому что они были чем-то похожи. А Тодороки был чем-то похож на Бакуго. Возможно, отдаленно и, возможно, слишком грубо их сравнивать, но… Юноша смотрел в чужую спину, идущую впереди, и слегка подхватываемые ветром пряди разного цвета волос. В груди сердце висело пульсирующей мякотью, а в ушах стоял веселый смех Инасы. - Слушай, Тодороки. - М? - парень приостановился и кинул взгляд через плечо. Они поравнялись. «Насколько это будет правильным?». Киришима жевал щеки с внутренней стороны, царапая их зубами, пока Шото выжидательно смотрел в его профиль. На горизонте уже показалось здание академии, вонзая свои возвышенности в низко висящие облака.  - Скажи ему прямо… О том, что не хочешь общаться, - Эйджиро перевел серьезный взгляд на Тодороки. Юноша слегка наклонил голову, а потом тихо вздохнул под нос. - Я думаю, что обижу его. - Он отличный парень, я уверен, он поймёт. Так будет лучше для вас обоих. - Да? - Да, - он знал о чем говорит, потому что сам был на месте Инасы. - Тебе не придется испытывать дискомфорт, а он не будет чувствовать себя виноватым или обнадеженным. Ты же все равно перестанешь с ним общаться. - Ты прав. Я как раз хотел спросить, как мне поступить… - Шото вновь вздохнул, посмотрев перед собой. - Просто не решался… Не привык обрывать с людьми связи, когда они, вроде бы, хорошо ко мне относятся.  - Да, это тяжело и неприятно, согласен, - Киришима подбадривающе улыбнулся и хлопнул друга по спине. - Но зато это честно и смело! Будь мужиком!  Эйджиро распрощался с Тодороки у лестницы общежития, поднимаясь на свой этаж.  Некоторое время, а если точно - пару дней назад, Бакуго немного заебанный и как всегда недовольный смотрел на неловко и лицемерно улыбающуюся Урараку, дурацкую Момо и дебильного Деку, которые выстроились у его комнаты, соответственно, потревожив хозяина. Он водил взглядом от одного ученика к другому, намереваясь через минуту закрыть дверь. - Бакуго, прости меня! - Яойрозу была достойна уважения. Она слегка наклонилась, закрыв челкой одну сторону лица.  - Д-да, извини, мы переборщили. Не должны были так с тобой поступать… - Очако замахала в воздухе руками, показывая тем самым, что сдается, а Мидория не мог вымолвить ни слова, будто набрав в рот воды. - Иида тоже хотел извиниться, но у него сейчас плановая тренировка, поэтому… - Момо переглянулась с подругой и, смутившись, не решилась поднять глаза. - Он тоже извиняется! Потом придет лично! - Да похуй мне. Вы закончили? - Кацуки оперся о дверной косяк, показывая, насколько ему все равно на их распинания, и Урарака моментально изменилась, не сумев спрятать каплю злости на своем лице.  - Эм, да? - Яойрозу кивнула и, вновь перекинувшись взглядами с Уравити, двинулась по направлению к лифту. Изуку остался на месте, беззвучно губами сказав подругам вслед, что пойдет за ними позже. Когда его и Бакуго оставили одних, юноша посмотрел на блондина, а тот сразу сунул руки в карманы, пренебрежительно вздернув подбородок. - Че так смотришь, придурок?  - Я тоже хотел извиниться… - Много чести считать, что вы меня как-то ебете.  - Но еще хотел сказать, что… - Мидория сжал губы, отведя взгляд. Он выглядел как совокупность досады: бледно и неспокойно. - Я в последнее время считал, что уже смог достичь твоего уровня… - Бакуго сразу напрягся в спине, вернув голову в прямое положение. Руки в карманах опасно сжались в кулаки. - …но понял, что еще не совсем… - Че ты лопочешь, блять? Нарываешься?! - Нет, просто хотел напомнить, что превзойду тебя! И стану номером один!  - Я тебе щас ебало разобью!  - С-спокойной ночи! - Изуку сорвался с места и умчал, только пятки сверкали, а раззадоренный его очередным признанием Кацуки хотел рвать и метать. Он поспешно вынул запекшие руки из карманов, помахав брезгливо ими в воздухе, пока пар не перестал валить с кожи. Юноша развернулся и хотел было шагнуть в свою комнату, как взгляд сам метнулся на соседнюю дверь. Он не знал, там ли сейчас его одноклассник, слушал ли он их разговор… Блондин сам не заметил, как резко открыл эту дверь. Внутри помещения было душно, темно и никого, а внутри Бакуго - таблетка реальности, горечью растекающаяся по гортани. Он, ссутулившись, пошел спать.  Дни этой недели проходили отчасти спокойно, все с тем же нарастающим напряжением перед предстоящей битвой и с той же трясущей внутри безызвестностью завтрашнего дня. Кацуки косо наблюдал за Киришимой вблизи, разговаривающем с Каминари, и не обращал внимания на вопросы Серо. Они как обычно собрались вместе на одной из перемен и обсуждали всё и ничего. Пустой трёп, бестолково проведенное время. Все по-старому кроме того, что только, видимо, Бакуго чувствовал себя не в своей тарелке. Он максимально делал отстраненный вид, вёл себя как всегда и вовсе не обращал на Эйджиро внимания больше положенного. И не замечал Кацуки обоснованное отсутствие инициативы со стороны последнего и не ощущал его спокойное состояние. Он казался ему безразличным, стандартным, приветливым для всех. Бакуго не слушал его слова и не следил за его улыбками. Ему было неинтересно с кем он общался и на какие темы. И Киришиме Кацуки тоже был неинтересен. Они проводили время вместе только с участием Серо и Каминари, будто отбывая номер, чтобы никто не догадался о произошедшем между ними, ведь это больше никого не касалось кроме их двоих. «Эйджиро!», - уши резанул оклик по имени, но не со стороны привычной для этого девчонки с факультета поддержки. Кацуки еле смог сохранить каменное выражение лица, когда на Киришиму сзади навалилась Ашидо. Тот же стойко выдержал ее вес, искренне удивившись, а после заулыбавшись, повернув голову. Лицо одноклассницы находилось совсем рядом с его, и она ему что-то зашептала, от чего он сощурился и постарался отстраниться. - Мина, щекотно!  - Хи-хи!  - Че у вас, «секретики»? - Денки с издевкой ухмыльнулся, а девушка показала ему язык.  - Только между нами, ладно? - она вновь посмотрела на Эйджиро, а тот легко и согласно кивнул. - Конечно, что за вопрос? Могла даже не говорить. - Спасибо! - было бы вполне органичным, если бы она поцеловала в этот момент его щеку, но ученица быстро отстранилась и побежала к подругам в другой стороне класса. Бакуго все это время с особым усердием делал вид, что в телефоне новости намного интереснее его окружения, но был в какой-то степени даже благодарен прямолинейности Серо…  - Ого, чел, что у тебя с Ашидо? - брюнет улыбнулся, оперевшись о руку подбородком. - Правда секрет?  - Да там, - Киришима повел плечом, отведя взгляд, - ее личное. Если захочет, сама расскажет. - А, тогда да, ноль вопросов. Из тебя бесполезно трясти информацию, - Ханта ловко умыл руки, видимо, слишком хорошо зная и Эйджиро, и Мину. А Каминари рядом затрещал о «нечестности» и «поддельной дружбе», потому что был заинтригован. Не только он. Бакуго листал одни и те же посты туда-сюда, совершенно не всматриваясь в текст. У Ашидо был какой-то секрет, и его знал только Киришима. Что-то «между ними». Челюсть свела одна только предположительная мысль об аналогии чего-то того же, что было «между ним и Киришимой». В груди неприятно закололо, злость сразу ошпарила руки и уши, в контрасте с похолодевшей спиной. Хотелось после такого обидчиво думать, что у Эйджиро со всеми друзьями есть «свои секреты», но… Их выяснения отношений, произошедшие на прошлой неделе сразу остудили бурлящую кровь. Надрывной голос, покрасневшие глаза и злость с обидой со стороны Киришимы не казались поддельными, были вполне честными и прямыми. «Я целовался с тобой, потому что это ты…». Бакуго резко дернулся на учебный звонок, поднявшись с места. Он еле успел отвернуться, чтобы никто из друзей не увидел легкий румянец, мазнувший лицо. Ему казалось, что со временем всё забудется и рассосется, но почему-то реакция от воспоминаний становилась только сильнее и отчетливее. Блондин плюхнулся на стул, не вслушиваясь в слова Айзавы. Он немного повернул голову, чтобы якобы случайно посмотреть назад, одолеваемый ужасно навязчивым желанием узнать - смотрели на него или нет. Нет. Киришима лежал на парте, закрывшись учебником. Бакуго отвернулся, а к лицу жаром подкатил стыд.  Когда в вечер пятницы Денки вскользь обозначил Бакуго, что будет рубиться в новую игру у себя в комнате, тот думал: ему это нахуй не надо, и он не придёт. Однако в этот же день тренировка была оттренирована, образовавшись новыми мозолями на ладонях, а задания отзаданены из-за своего небольшого количества. Юноша глянул на стрелки часов, которые формировались в буквы, отправляя его «отдохнуть», «отвлечь мозг», «просто расслабиться, в конце-концов». Он нехотя поднялся с места и зашагал к Каминари, за дверью которого уже был слышен звук очередного шутера. Кацуки старался выглядеть непринужденно, когда вошел и увидел всех членов сквада. И к его некоторому сожалению, свободное место было только на кровати, на которой валялся с джойстиком Киришима, даже не посмотревший в его сторону. Серо на полу махнул рукой и протянул банку колы, которую Бакуго взял просто из солидарности. Он плюхнулся на одеяло, откинувшись спиной на холодную стену, и уставился в экран.  - Братан-братан, справа! - резкий и громкий голос рядом потянул внутри спазмом. Кацуки непроизвольно бросил взгляд на хмурого Бунтаря, быстро долбящего пальцами по кнопкам. - Ха-ха! - злобно засмеялся Денки. - Щас всё будет, достану пушку! - У-у, - Ханта заулыбался, в привычном жесте закинув локоть на кровать. - Давай, Нагибатор Шестьдесят Девять, нагни их!  - Да не издевайся, черт! - Каминари раздраженно заелозил жопой по полу под веселый смех брюнета, а Киришима сел в позу лотоса, вытянув голову вперед. - Я сейчас хилку заюзаю, подходи ко мне!  - А-а, не успеваю, погоди! - Ульта откатилась!  - Да постой, блять, он меня держит!  Бакуго смотрел на творящийся в экране хаос, а громкие восклицания друзей отдавались ему внутрь ностальгией по спокойным дням, когда они только поступили, только познакомились и только стали этими самыми друзьями.  - Бля-я! - Киришима зло отбросил геймпад на громкое «you lose» из экрана и взъерошил волосы, рассмеявшись. - Что за потная катка, ёмаё? - Да жесть, нас к легендам и вот так сразу?! - Денки просматривал аккаунты выигравших игроков вместе с Серо, который показывал пальцем, куда стоило нажать. Кацуки щелкнул открывашкой, сразу поднеся газировку к губам. Он косо посмотрел в сторону и чуть ли не дернулся, столкнувшись взглядом с Киришимой. Тот сразу перевел глаза на экран, когда Каминари что-то воскликнул, и задохнулся в наигранных возмущениях, поддерживая друга. Бакуго через пару секунд посмотрел туда же. Он ждал, когда у него спросят, как ему игра. Ждал, когда что-то скажут. Когда сядут ближе или закинут руку на плечо. Эйджиро поднялся с кровати, поправляя сползшие штаны, спалившие широкую резинку серых боксёров.  - Так, я ссать, скатай пока с Серо. - Да ну, не хочу напрягаться, - Ханта улыбнулся, а потом глянул через плечо назад. - Бакубро, хочешь?  Киришима вышел из комнаты, а Кацуки проглотил комок детской обиды. - Го, я их размажу. - О, вот это настрой! - Только меня не убей, бро, там и товарищей можно завалить случайно… - опасливо зашептал Денки, дрожащей рукой передав джойстик.  Пока Бакуго изучал очередной исторический параграф с междоусобными событиями императорской семьи старой Японии, хмыкал на каждый не имеющий на первый взгляд важности «интересный» факт. Раньше бы он так подумал, закатил глаза к потолку и продолжал бы читать просто для галочки, потому что это было задано на следующий урок. Сейчас же он сконцентрировано теребил пальцами угол листа, который держал, прежде чем перевернуть. Битвы, спровоцированные борьбой за внимание кого-то, не казались смешными, убийства из ревности - нелепыми, а суициды из-за унижения и одиночества - слабыми. Не то, чтобы он понимал все эти поступки, исходящие из гиперболизированных чувств, но представлял, какого это. Все еще осуждал, не разделял, но теперь хоть немного мог понять, сам в данный момент изъедаемый червями сомнений. Отвратительное и изнуряющее ощущение. Уши сразу различили звуки тяжелых шагов и хлопнувшей двери, поэтому картинки отчасти богатых военных одеяний клана Токугавы и скучных жителей эпохи Эдо сменились лицом тупого соседа. Бакуго поднял глаза на стену, где висела небольшая рекламная листовка концерта любимой рок-группы, проходившего в прошлом году. Он сопел в руку, на которую опирался лицом во время чтения и всматривался злыми глазами в лицо солиста, застывшего с широко разинутым ртом. Юноша знал, почему злился и уже согласился с этим. Ему хотелось былого внимания, былых попыток общения и инициативы со стороны Эйджиро. Чтобы тот нагло заходил к нему в комнату, просил помочь с уравнениями, ныл на ухо про какую-нибудь хуйню. Чтобы Кацуки вновь и вновь его посылал, пинал твердый бок, делал надменный вид, показывал свое совершенное нежелание вести пустую болтовню. А Киришима бы продолжал навязываться, а Бакуго бы продолжал его отталкивать. Хотелось, чтобы одноклассник опять его доставал, опять сам всё прояснял, сам всё понимал и шёл навстречу. Чтобы не приходилось делать какие-то действия самому, чтобы не приходилось заставлять себя говорить о себе. Хотелось, как раньше… «Я тоже тебя ревновал», - зазвучали последние слова Эйджиро, озвученные тогда, наедине. Кацуки резко встал со стула, упав на кровать. Жаль он акцентировал внимание только на этом, не придав значения тому, что в тот момент Киришима ни разу не заикнулся о разрыве дружбы. Как бы он сильно ни обижался, ни злился и ни посылал Бакуго куда подальше, он не сказал, что они перестанут быть друзьями. Возможно, потому, что мы это заметили, Кацуки сжал губы, тоже придя к этой мысли. Эйджиро лишь единственный раз говорил о прекращении общения и только тогда, когда Бакуго засомневался в его намерениях, когда оттолкнул слишком сильно, ударил по-больному. А в этот раз возникло недопонимание, вырвались поспешно сделанные выводы… И Киришима словно это знал, хоть и был сильно задет. Кацуки не пришлось гуглить значение слова «ревность» или различные разборы правильности и неправильности этого чувства в научных статьях мировых психологов. Он знал что это из множества той самой классической литературы, заданной для чтения на лето, изученной им самим от нечего делать в небольшой библиотеке матери. Приходилось читать и романы, как бы сильно ему не нравился этот жанр. Он знал о ревности оттуда и даже понимал, что она бывает здоровой и нездоровой, как между чужими мужчиной и женщиной, так и между представителями одного пола или одной семьи, банально между братом и сестрой. Это чувство в совокупе с жадностью и эгоизмом, когда хотелось владеть чьим-то вниманием, не желая разделять его с кем-то другим. Сильная ревность, как и любое ярко выраженное чувство, часто бывала источником необдуманных поступков. Ее приписывали плохим людям, выступающим антагонистами или даже злодеями в тех или иных произведениях. И Бакуго всегда не понимал мотивацию таких персонажей, считал их «мобами», вписанными для создания кризиса или петли завязки из соображений продвинуть автором сюжет. Теперь же юноша чувствовал себя таким «мобом», что, безусловно, его невероятно раздражало, ведь он должен был быть не много-не меньше главным героем. Только главным героем казался Красный Бунтарь, прямо и решительно озвучивающий то, что Кацуки бы не сказал даже под дулом пистолета, приставленного к виску. Гордость и образ сильнейшего и невозмутимейшего был для него важнее всех тех соплей, что называли чувствами и переживаниями. Только теперь именно он накручивал себя, будто засунутая майка в стиральную машинку, дергался или переставал дышать в присутствии объекта своих душевных переживаний и психовал, когда этот самый объект не смотрел на него долго, ему не улыбался, не задавал вопросы, не лез своими руками, чтобы рискнуть ткнуть под рёбра или помассировать ранее травмированную руку. Или бёдра. Бакуго провёл ладонями по лицу, вспомнив вид мастурбирующего Киришимы: его красное лицо, потерянные, блестящие глаза и обрывистое дыхание. Куда уж, блять, ближе. Они были слишком близки, но теперь, буквально спустя какие-то мгновения, уже неделю избегали друг друга. Да Кацуки было насрать, ему было похуй! Вообще не до этого сейчас, ебанный рот! Блондин зло забил ногой стену. «Грёбанный Киришима! Чтоб у тебя, сука, был понос!».  Но поноса, видимо, у него не было. Он сидел более-менее свежий, правда, невыспавшийся, как и любой ученик их возраста. Слушал гудящего Каминари, посмеивался на какие-то его слова и покачивался на стуле, опасно скрипя о половицы. Бакуго находился совсем рядом, практически касался коленями его ног и думал о том, что им нужно было поговорить, что он выделит время в своем плотном графике, желательно в выходной, придет к нему в комнату и скажет что-нибудь. Что-нибудь, что дало бы этому придурку понять: хватит быть отстраненным ебланом, верни старого себя и обратно заинтересуйся Бакуго. Были такие планы. И когда спустя день он не услышал копошения за соседней дверью и, открыв ее, не застал за ней одноклассника - чувствовал себя проглотившим ведро помоев. Он смотрел на валяющиеся у небрежно заправленной кровати гантели, на уже порядком истрепанную грушу и немного отклеенного от стены Алого Бунтаря. Кацуки закрыл дверь, медленно засунул руки в карманы и уставился перед собой.  - Его нет… - зачем-то проговорил он вслух и сильно сжал челюсти. Бакуго так долго настраивался… А этот придурок не понял по магнитным бурям, что сегодня к нему придут, и не остался смиренно ждать в своей комнате.  Увидеть в чате сообщение от Серо, обращенное именно к Кацуки было непривычным. Он звал его в комнату Каминари «на пару каток», тегнув имя, поэтому не заметить уведомление блондин не мог. Он сидел у себя, пялясь в стену, и сжимал эспандер, жалея, что целенаправленно выделил свободное время в такой драгоценный выходной. Делать было нечего, поэтому он и вправду заявился в комнату Денки, усевшись на край кровати. Ханта приветственно махнул ему рукой, как в прошлый раз сидя на полу, а после начал сильнее бить по кнопкам, прикусив губу. - Ай, блин! Они проиграли. Каминари откинул джойстик и потянулся, пошерудив рукой в пустой пачке чипсов. - Бро, еще есть? - На кухне, кажется, было, - брюнет устало покрутил головой, разминая шею, а после положил свой геймпад рядом с ногой Бакуго, повернувшись к нему лицом. - Давай ты. Кацуки ничего не ответил, взяв еще теплый от чужих рук гаджет, залезая задом глубже на кровать, чтобы облокотиться о стену. - Какие взять? - Денки поднялся на ноги, хрустнув спиной, на что Серо усмехнулся. - Че, братан, старость? - Да, уже не молодой. - Мне с сыром. Бакуго, ты какие будешь? Там еще есть острые, кажется, с перцем и паприкой. - Давай их, - коротко ответил он, немного сощурившись, чтобы лучше видеть мелкое описание персонажей, которых сейчас перелистывал. Каминари принял к сведению пожелания друзей и вышел, оставляя Ханту с Кацуки наедине. У последнего на языке крутился вопрос о местонахождении Киришимы, но, опять-таки, какие-то неуместные гордость и показательное безразличие не давали словам сорваться с губ. Боже, храни Серо за… - Эх, жаль Киришима свалил, поиграли бы два на два… - брюнет облокотился о руку, также всматриваясь в дисплей телевизора. - Мы с Каминари наконец открыли этот режим. Хотелось продолжить диалог вопросом: «А че, где он?», но Бакуго молчал, хмуря брови на переносице. - Он тебе говорил, куда ушел? - Нет, - короткий ответ. Кацуки внутри желал Ханте не затыкаться и сказать, куда он делся, но тот замолчал. «Скажи ж, блять!». - Сказал, что Тодороки его позвал на какую-то треньку, и он не смог отказаться. Ну и ну, а когда отдыхать, да? «Пизда». Блондин выбрал персонажа и стукнулся затылком о стену. Руки похолодели, а джойстик стало неудобно держать из-за пота, поэтому пришлось откинуть его в сторону и пройтись ладонями по штанам. Он смотрел, не моргая, в экран, полностью отправившись в представления ублюдка Эйджиро, проводящего время с двумордым куском дерьма. Вот они, типа, «тренируются» только вдвоем, как когда-то он с ним, вот, типа, идут вместе в раздевалку, Киришима смеется и подкалывает Шото, а тот не выкупает юмора. Они неловкие и тупые. Говорят о чем-то своем, создают только их общие воспоминания. А потом, как раздражающая Черноглазка, Тодороки подойдет к красной голове отвратительных волос, назовет его по фамилии, если не имени, и произнесет: «Только между нами, ладно?». «Прохладно, блять». Почему Эйджиро был таким бесхребетным говном, соглашаясь на любые предложения и помогая всем, кто попросит? «У него дел своих нет?! Своих заебов нет?!». Бакуго шумно вдохнул и медленно выдохнул, чувствуя, как те самые секундой ранее холодные руки запекло от злости. Запах гари ощутил Серо, обернувшись. - Бро, че такое? - Ниче. - Не спали одеяло Каминари, он же ныть потом будет. Да знал он. Но ему было похуй на чужое нытье, на дебильную игру и на желание друзей хорошо провести с ним время. Кацуки будет злым уже до конца дня. Или не до конца? Чтобы немного привести себя в чувство, Бакуго пошел после нескольких часов с одноклассниками за агрессивными катками, сопровождаемыми с его стороны орами и матами, на вечернюю пробежку. Бегал долго, разными темпами и даже делал параллельно упражнения, чтобы полностью, до последней капли извести свой организм. Он проклинал этот день, насылал все мысленные катаклизмы на учесть Киришимы, старался под конец выходного отвлечься на Всемогущего, бывших владельцев Один-За-Всех и тупорылого Деку, раздражающего еще больше своим быстрым ростом и развитием. В моменте казалось, что весь мир против него. А потом Кацуки вернулся в общежитие после кипящего душа с кипятковой ванной, где еще какое-то время орал на кафель, пару раз на нем поскользнувшись и приложившись задом и коленями. Шаги давались тяжело из-за утомленности, тело все еще пылало жаром и влажностью, а на недосушенных волосах висело полотенце. Он завернул на кухню, выудив из холодильника бутылочку холодного молока и поплелся на свой этаж. Шаги сразу замедлились, когда глаза заметили полоску света из-под соседней двери. Носа коснулся запах моющих средств, а внутри что-то упало и взлетело от мысли - Киришима вернулся. И, наверно, не так уж и давно. Заходить в свою комнату не хотелось, но зашлось. Она встретила его холодным мраком, и разрушать его не было никакого желания, поэтому ученик прошагал к кровати, медленно на нее сев. Он делал небольшие глотки, задумчиво покусывая холодное стекло горлышка, пока уши вслушивались в гудение пылесоса за стенкой. Тот затих, и Бакуго потупил глаза в темноту пола, чувствуя нарастающее волнение. Стоило идти или нет? Стоило что-то пытаться сказать или нет? Он прикидывал, что именно бы произнес, и какая бы последовала реакция, прокручивая в голове сценарий за сценарием. И сам же все больше в себе разочаровывался. Где его былые решимость и смелость? Тошнило от собственного жалкого вида и трусости, ему совсем не присущей. Телефон завибрировал, отчего Кацуки крупно дернулся и выругался вслух, пролив несколько капель молока на чистые штаны. Он поспешил достать свободной рукой смартфон из кармана и замер, всматриваясь в имя абонента. «Мать Киришимы». Зачем-то блондин откашлялся, сразу вставая на ноги. Палец пару раз промахнулся, но в итоге провел по кнопке принятия вызова. Динамик за секунду оказался у уха. - Ало? - женский голос залез до самой перепонки, поднимая дыбом корни волос. - Да, я Вас слушаю, - четко ответил Бакуго. - Добрый вечер, прошу прощения, что беспокою… - она была сама обеспокоена, что ученик понял по скачущим нотам интонации. - Эйджиро сейчас не рядом с Вами? Не могли бы Вы передать ему телефон? - Сейчас. Расстояние до соседней комнаты было считанные метры. Последний раз он открывал так размашисто и уверенно эту дверь неделю назад. Неделю назад он оставался один на один с Киришимой. И сейчас смотрел на него сверху, пока тот, сидя на корточках, копошился в своей сумке, напряженно сводя брови. Черная бандана подпирала его волосы, открывая широкий, немного взмокший лоб, а валяющийся ручной пылесос у стенки и мокрая тряпка с ним же говорили, что у хозяина комнаты была уборка. Он поднял глаза на гостя, а Кацуки, не растерявшись, протянул свой телефон. - Твоя мать. Эйджиро резко встал и быстро взял гаджет, приложив к уху: - Ало? Он повернулся боком, задумчиво всматриваясь в разбросанные под ногами вещи. А Бакуго слышал повышенный тон женского голоса, рвущегося из собственного смартфона. Он видел немного корчащегося одноклассника, слегка отодвигающего аппарат от уха и вновь возвращающего к нему. - Да я забыл его, кажется, извини, не злись. Да, я в порядке, у меня всё хорошо, я же в ЮЭй, мам. Ну, помню… Его явно отчитывали, а он явно раздолбай, вот о чем думал Кацуки, открыто на него смотря. Без ужимок и косых взглядов, как раньше, а обоснованно ситуацией стоял рядом, смотрел прямо и ждал телефон, что позволяло ему вдыхать еле ощутимый запах чужого пота и лака для волос. Киришима повернулся спиной, отойдя на пару шагов, переключая внимание одноклассника на царапины, с некоторой погрешностью опоясывающие открытые голени ног. Тогда только блондин заметил их на всех открытых участках его тела в принципе, где-то украшенных цветными кровоподтеками. - Сегодня уже нет, наверное. Завтра наберу тебя и бабулю. Это же может подождать до завтра? Окей. Хорошо, скину… Да, давай, пока, спокойной ночи. Всё хорошо, правда! Давай. Бунтарь натянуто посмеялся, а потом завершил вызов, моментально возвращая напряженное выражение лица. - Сорри, бро, - он находу толкнул телефон в чужие, еще не успевшие подняться руки, и прошел мимо, выйдя из комнаты. Бакуго какое-то время смотрел на свой же смартфон, запоздало через минуту вернув в карман. Он чувствовал себя дураком, оставшись наедине с пылесосом, шваброй и разобранной спортивной сумкой. А Киришима быстро двигал к комнате Тодороки, обдумывая слова матери и свои семейные неурядицы. Он культурно постучал в чужую дверь, но немного второпях позвал одноклассника. - Тодороки, не спишь? Можно тебя? Слух уловил шаги, и поэтому юноша отступил назад, позволив двери открыться. Шото немного удивленно уставился на друга, уже одетый в спальные вещи, видимо, собираясь лечь спать. - Эм, извини, - Киришима неловко почесал щеку. - Я, кажется, где-то забыл свой телефон… Может быть, в зале или в том ресторане, где мы были. Можешь спросить у Инасы, пожалуйста? - Да, конечно. Шото быстро вернулся в комнату, взяв свой смартфон. Он подошел обратно к дверному косяку, по пути заходя в нужный диалог, и только потом Эйджиро понял, что, возможно, это было неуместно. - Ой! - он воскликнул и дернулся всем телом. - Всё нормально? Ничего, что ты ему напишешь? - Да. Как ты и сказал, он очень понятливый… - юноша не особо быстро напечатал сообщение, а потом пару секунд задумчиво пожевал губу. - Может, позвонить? - Да уже поздно, не надо. Если что, увидит завтра. И как только Киришима это проговорил, на телефон Тодороки пришло громкое уведомление, и они оба уставились друг на друга. - Пишет, что поищет его и принесет утром к академии… - О-ого! - Эйджиро засуетился, заранее прикидывая, как стоило его отблагодарить. - Блин, ему ж далеко ехать! Может, я доеду? - Он уже пожелал спокойной ночи. - Понял… Ох, спасибо ему большое. - Когда он напишет время, я тебе скажу. - И тебе спасибо, Тодороки! Извини, что, ну… Так вышло. - Всё нормально. Это вещь первой важности, не беспокойся. А потом юноша повернул телефон к нему экраном, показывая переписку. Киришима удивленно и воспросительно глянул в спокойные разноцветные глаза, и затем перевел внимание в дисплей. Тодороки: «Инаса, спасибо за сегодняшний день. Однако я понял, что мы слишком разные люди, поэтому попросил бы тебя больше мне не писать. Надеюсь, ты поймёшь». Инаса: «Понял, Тодороки! Не переживай, всё отлично. Спасибо за честность!». А потом были сообщения про телефон пару часов спустя. Как же неловко… И грустно. Эйджиро тихо вздохнул и слабо улыбнулся, поддерживающе кивнув. Он не сомневался в Йоараши и его понимании. Хороший парень, с хорошей причудой и хорошей жизненной позицией. Просто так бывало: не всем дано стать друзьями, ограничиваясь статусом «знакомых». Юноша еще раз поблагодарил Шото и вернулся в комнату, замедлившись до этого на секунду перед дверью Бакуго, за которой было темно. Хотелось перед ним извиниться, мало ли, звонок разбудил, и хотелось поблагодарить за то, что он не удалил телефон матери с тех самых пор. Даже если просто забыл - спасибо, ведь она смогла с его помощью максимально быстро связаться с сыном и убедиться, что с ним все в порядке. Киришима посмотрел на пылесос со шваброй, прикидывая как было бы быстрее унести их в подсобку возле прачечной. Утром он уже стоял наготове у входа в ЮЭй, ежась от холода. Шото, как только проснулся, передал ему информацию от Йоараши, который нашел утерянный телефон и собирался притащиться до занятий в пять утра, чтобы успеть вернуться на свои. Уважения и в этом ему было не занимать, ведь Киришима правда беспокоился, что из-за него новый знакомый пропустит что-то важное. Настоящий мужик, короче. Глаза среди утренней белой дымки разглядели высокую фигуру, приближающуюся быстрым шагом. А потом она же помахала. - О! - Эйджиро сразу проснулся и поспешил навстречу. Они остановились возле фонарного столба неподалеку и пожали друг другу руки в приветственном жесте. - Прости, пожалуйста! - Киришима свел брови, убирая протянутый телефон себе в карман. - И спасибо большое, я тебе очень признателен! - Никаких проблем, - Инаса ослепительно улыбнулся и вскинул голову, которая была закрыта всё той же кепкой. Он старался в тумане рассмотреть здание ЮЭй и тоскливо вздохнул: - Плюс ультра. Воцарилась минутная тишина, пока Эйджиро смотрел туда же, куда и он, а после брюнет хмыкнул, подцепив пальцами выступающий козырек головного убора, надвинув на глаза. - Ты забыл его в японском ресторане. Хозяин беспокоился, что не сможет сообщить о пропаже и уже хотел отдать его в полицию. Я еле успел! - Блин, ну я дурак! - Киришима шлепнул себя по лбу и растерянно заулыбался. - Еще раз спасибо! - Да всё нормально, просто впредь будь внимательнее. - Ага… Эйджиро чувствовал нарастающую неловкость из-за того, что не мог видеть глаза ученика Шикецу. Он заметил за ним неспешность и какую-то странную улыбку. Инаса сунул руки в карманы куртки, помолчав с минуту, а Киришима терпеливо стоял на месте, предчувствуя еще незаконченный диалог. Но время шло, и он слишком хорошо знал как вместе с ним растет нерешительность. - Братан, ты хочешь что-то сказать? - А, - Йоараши хотел разуверить его, но лишь прочистил горло и нервозно передернул плечами. - Слушай, Киришима, есть вопрос. - Слушаю, - внутри неприятно потянуло. Он знал, какой вопрос и хотел бы сделать вид, что не в курсе сообщений одноклассника, учитывая, что сам навел его на них. - Тодороки… Тодороки ничего не говорил? Ну, типа, - брюнет отвернул голову в сторону, взяв секундную паузу. - Что что-то было не так вчера? Ну или я его чем-то задел? - Нет, не говорил, - блять. Киришима набрал в легкие больше воздуха для смелости. - Чувак, не думай об этом, - на него перевели взгляд, который он с трудом смог рассмотреть в тени кепки. - Тодороки мало с кем общается, он любит быть один и всё такое. - А, вот как. - Думаю, он со мной контактирует только потому, что мы одноклассники. Ему приходится, сам понимаешь, - Киришима нелепо усмехнулся и качнул головой. Инаса хмыкнул и расслабленно вздохнул. - Ладно, понял. - Ты не против, если мы обменяемся телефонами? Я тогда обещал скинуть тебе видео того боксерского поединка, о котором говорил, - это было странно? Но он правда хотел с ним пообщаться. Йоараши слегка удивился, а потом улыбнулся, достав гаджет из кармана. - Да, давай. Я совсем забыл, что тоже обещал тебе скинуть старые тренировки по карате. Они на пробу отправили друг другу стикеры и сразу сохранили номера в контакты. Киришима уже третий раз сказал спасибо, повторно пожал руку, но уже в прощальном жесте, и минуту провожал глазами широкую спину в черной куртке, пока она не пропала в тумане. Солнце уже прорезалось сквозь облака, бегая по стеклам и его носу зайчиками, а он тоскливо дышал запахом раннего утра, опустив глаза в подпись на телефоне «Инаса Йоараши». Внеплановые тесты были не самой любимой частью для Бакуго, но он с ними неплохо справлялся. Учеба немного отвлекала от всего остального, хоть и перегружала и так ноющий каждый день от количества разной информации мозг. Он слушал нытье Денки, наблюдал за подкалывающим его Хантой и специально не смотрел в сторону сонного Киришимы. Он так и не нашел время для разговора с ним наедине. И уже прошло несколько дней. Одинаковых, сменяющих друг друга и с каждым разом все более и более нагнетающих атмосферу, подобно снежному кому. Близился заветный бой, исход которого никому не был известен. Кацуки потягивал апельсиновый сок из трубочки и чуть не подавился, когда к Киришиме подошел Тодороки. Он правда где-то уже такое видел и был в небольшом шоке, когда одноклассник немного наклонился и попросил поговорить с глазу на глаз после уроков. Эйджиро сразу проснулся, серьезно нахмурил брови и согласно кивнул. А-ху-еть. Бакуго немного отклонил голову назад, чуть ли не поверив в наличие у себя ясновидения. А потом весь день гадал, о чем они могли говорить и связано ли это как-то с самим Киришимой.  Раздражало. Как же его всё это раздражало. Хоть снаружи и никто не мог сказать, что юноша чем-то озадачен, потому что их это не касалось. Это никого не касалось, кроме него одного. Взрывы на практическом занятии были особенно мощными, пугая товарищей, приставленных к Бакуго. А он вёл себя эгоистично, забивая хуй на восклицания Ииды. «Подавись своей командной работой, четырехглазый», - лишь мельком думал он на очередной крик в свою сторону, перебиваемый собственной причудой. Не мешайте ему выпускать пар или он вас уроет, не моргнув и глазом.  Исцеляющая девочка бинтовала его пальцы, бубня под нос старушачьи причитания, а красные глаза смотрели на стрелки настенных часов, прикидывая, закончился ли разговор тех двоих. Он плелся в общежитие без настроения, заебанный и даже грустный, кривя губы на вылезшую раннюю мошкару. Поднявшись на свой этаж, он смотрел в чужую дверь, не решаясь ее открыть. В голове вихрем носилось то, что он мог сказать, когда ее откроет, но ничего не формулировалось во что-то логичное и уверенное. Мозг также давила информация, услышанная им на практическом занятии, когда Денки как-то мимолетно бросил в разговоре с Сато, что, возможно, Киришимы не будет два дня, и они могут взять у него некоторые файтинговые игры. Это и поторопило Бакуго к его двери, подгоняло сделать хоть что-нибудь, либо подобная хуйня между ними будет длиться и дальше, до конца марта… Он надавил на ручку, открывая, и сделал нерешительный шаг внутрь. На столе горела регулируемая по высоте лампа, явно притащенная и забытая ранее Миной, освещая распахнутый учебник английского. Киришима же полулежал на кровати, свесив голени, и тыкал в телефон, что можно было понять по подсвечиваемому лицу дисплеем. На вошедшего гостя даже не посмотрели, поэтому Кацуки закрыл за собой и прошел к нему, усаживаясь на край матраса. В голове опустело, живот неприятно разболелся, вызывая гусиную кожу. Что нужно было сказать или спросить? Что было бы уместно? Что было сейчас важным? Он забрался задом глубже и оперся спиной о стену, сунув руки в карманы штанов. Взгляд покосился на чужое, немного хмурое лицо, в глазах которого отражались мелькающие картинки. Тихое сопение немного заложенного носа, потом шмыг. Пауза слишком затянулась. - Че с двумордым?  Серьезно? Бакуго бы звонко приложился ладонью к лицу и закатил глаза, но в моменте это единственное, что смог выдать его язык. Сразу стало не по себе, тем более от неизвестности - ответят ему или нет, а если да, то как, и что он дал понять этим своим вопросом. Волнение забило виски, наполняя голову болью каждую секунду, но Эйджиро молчал. Он еще какое-то время скроллил ленту, а потом шумно втянул носом воздух, заблокировав экран. Кацуки напрягся, сжимая кулаки в карманах аж до скрипа бинтов. Он краем глаза наблюдал за одноклассником, который потянулся, прохрустев затекшими суставами, а после завел руки за голову, удобнее ее устраивая.  - Да хуй знает.  Почему-то стало легко и не очень. Двоякое ощущение от такого ответа, но и большего ожидать не стоило, видимо. Блондин слабо кивнул, почему-то легко приняв, что спросил херню. Что делать дальше - он в душе не ебал, поэтому просто молчал, лежал, да ненавидел себя за самоощущения.  - Короче, Инаса, помнишь, чел из Шикецу… Бакуго напрягся всем телом, когда рядом вновь заговорили. Он сразу сконцентрировал свое до этого рассеянное внимание, чтобы вникнуть. - …ты его еще как-то называл, который ветром управляет. - Лысый? - Да-да, он… - Эйджиро говорил не особо быстро, даже немного лениво, из-под полуоткрытых век смотря перед собой, в сторону настольной лампы, слабо освещающей его лицо. - Он хотел общаться с Тодороки, и они переписывались, а потом, вот на прошлой неделе, позвал потренироваться. «Что?», - Кацуки еле заметно сглотнул, повернув голову в сторону.  - Ну и Тодороки позвал меня с собой, чтобы, понял, я с ним общался, потому что его, якобы, грузит его общение. «Ну и нахуя ты согласился?», - Бакуго молчал, сильно сжимая губы. Эйджиро вздохнул, поелозив спиной на и так взбитом одеяле.  - А потом говорит, мол, «не хочу с ним общаться». Хотя всё, вроде, было нормально. Ну и я подумал такой «ок», посоветовал ему сказать Инасе прямо… Ну и он написал. Потом, правда, была отстойная ситуация с моим забытым телефоном, но пофиг на это.  Кацуки чувствовал, как с каждым предложением грудь наполняло что-то лечебное и согревающее. - Ну и короче… - Киришима, наконец, посмотрел в сторону, чтобы увидеть чужие эмоции. - Выдает мне, типа…  Он взял паузу, видимо, думая, говорить или нет, когда их глаза встретились. Бакуго чувствовал зуд от желания отвести взгляд, но держал его прямо и решительно. А Киришима смотрел спокойно и пристально в ответ, плавно переводя концентрацию из одного глаза в другой. - И че он? - негромко поторопил юноша, выбивая соседа из наваждения. Тот моргнул, а потом сел, подвинувшись задом к стене, чтобы уложить ноги по-турецки. Его спина сгорбилась, натягивая майку на лопатках. - А, да, ну и он, короче, такой: «кажется, я поспешил». Типа… Говорит, что он хочет, чтобы Инаса снова ему писал. Я ваще этого не понял. Думаю, может, я виноват, что поторопил его с тем сообщением… Но он был так уверен.  - А от тебя ему че надо? - Ну, он советовался, что ему сделать. А я не врубаюсь вообще, в голове не сложу, о чем он думает… - Ну так забей хуй. - Да не могу! - Киришима всплеснул руками, а потом взъерошил затылок. - Инаса - классный парень, как оказалось. И он хотел с Тодороки общаться, но вот, блять… Кажется, я виноват, свинью им подложил. - Да бред, - Бакуго по привычке пнул его в копчик, но удар стерпели, продолжая тупить взгляд куда-то перед собой. - Это их проблемы, пусть сами разбираются. Не лезь, или в итоге станешь крайним. - Разве я уже не влез?  - Нет, это у двумордого расстройство личности, он весь половинчатый.  Киришима выпустил смешок в кулак и осуждающе глянул через плечо. Бакуго едко ухмыльнулся, а потом, когда от него отвернулись, словил слабое головокружение. Его неебически отпускал, и на место всему этому говну приходила кроющая эйфория. Эйджиро ковырялся в одеяле у своих ног, а Кацуки смотрел на него, не желая отводить глаз. Стоило ли рискнуть во второй раз..? - А с Ашидо у тебя че?  Хозяин комнаты вновь не ответил сразу, повернув лицо куда-то в сторону окна. Блондин неконтролируемо щелкнул пальцами и притаился, с опаской предполагая, что, возможно, поспешил, что, наверное, не стоило… - Да там она фигню сделала, разбирались вместе. Киришима не хотел, видимо, вдаваться в подробности, а Кацуки не смог избавиться от этой язвы, разъедающей внутренности. Он поджал подбородок, чувствуя на языке рвущиеся прямо откуда-то с района желудка душащие его слова. - «Секрет», да?  Да? Когда на него обернулись, найдя твердым взглядом, хотелось стать невидимкой. Но Бакуго немного вздернул нос, все еще удерживаемый в этом мире на своем космических размеров эго, уменьшаемом в разы вблизи дерьмоволосого придурка.  - Не хочу об этом говорить. Вот как. Юноша поджал губы к носу и кивнул. Разочарование лопнуло, оглушая больное ухо, разливаясь писком в голове и вызывая злость от паршивого самочувствия.  - Ок. - Если я спрошу, о чем вы постоянно говорите с Мидорией и Всемогущим - ты же мне тоже не скажешь?  Дыхание сперло. Бакуго как по щелчку, будто был опущен в воду, через которую не проходили ни звуки, ни запахи, окутывая тело онемением и тяжестью. Глотать было сложно, а отвечать на такой вопрос - подавно. Киришима смотрел прямо в глаза, строго, уверенно, зная о чем говорит. - И я это понимаю. Также я не могу всего тебе сказать.  «Это другое, блять!». Не так работает. - Это… - откуда взялся голос? Блондин знатно охуел, как заговорил, не контролируя свою реакцию. Хотел моментально оправдаться и объяснить, чтобы его правильно поняли. Незнакомое ранее чувство. - «Секрет», верно? Ну и в моем случае это касается только Мины, я не могу сказать тебе, потому что она попросила никому не говорить.  Просто ахуеть. Бакуго моргнул, наконец, сглотнув. Он смотрел на Киришиму широко раскрытыми глазами и пребывал в неописуемом шоке. Эйджиро хмыкнул и вновь отвернул голову к окну. «Как он понял?». Точнее нужно было спросить, как он мог быть настолько понимающим и правильным. Аж выворачивало. И сравнение с его стороны было однозначно совершенно верным. Кацуки почувствовал, как кровать под жопой куда-то пропадает и он проваливается в пустоту. Всё-таки, этот чертов придурок опять показал в чем именно его превосходит. Юноша с досады жал губы к носу, разминая ноющие пальцы в карманах. Молчание продлилось несколько длительных минут, пока Киришима не обернулся, посмотрев в глаза.  - А ты как?  Бакуго выдохнул и не смог вдохнуть, решительно смотря в ответ. - Не особо, - и решил сразу уточнить. - Из-за тебя. Говорить честно было не так тяжело, как ему казалось, но слова были похожи на карамель, застрявшую в зубах. Мурашки уже который раз пробежались по коже, когда он видел изменяющееся выражение лица напротив. На него смотрели с изумлением, а ему хотелось ударить это лицо.  - Меня? - Да, блять.  Пинок был сильным, прямо в бедро и Киришима еле удержался на кровати, перехватив чужую ногу. - Ау, не бей…  Юноша сначала, вроде как, скорчился, а потом завалился на эту самую бьющую ногу, ударившись лбом об острое колено. Тихий смех куда-то туда вызывал у Бакуго раздражение и он начал вырываться, что было бесполезно в этих чертовых, жучиных руках.  - Да отпусти, блять! - А-а, не-ет!  - Прекращай, бесит, я тебе щас жопу спалю нахер!  - А-а! А-ха-ха! А тому было всё веселее и веселее. Правда, это переросло в легкую и привычную им борьбу с пинками, пока Кацуки устало не навалился на стену, переводя дыхание. Бок грела чужая не менее уставшая туша, лежащая небрежно, как быстро кинутая мягкая игрушка.  - Придурок… - Ты тоже… - Ты внатуре уезжаешь?  - Да, на пару дней, - Эйджиро выдохнул и сел, стукнувшись твердым плечом о соседнее, и Бакуго от легкой боли просто сжал губы.  - Че там?  - Семья впервые за долгое время собирается на дэрэ бабушки… - он задумчиво перебирал складки майки у себя на животе. - Родственники приезжают с Китая и всё такое. Бакуго не был удивлен, что у Киришимы большая семья и на минуту представил всю эту толпу черноволосых, острозубых или каменных людей, таких же шумных и веселых, немного нелепых и несуразных… Их посиделки наверняка были допоздна с кучей разных историй, потому что сам Эйджиро любил попиздеть, когда было хорошее настроение. А оно у него было часто. Блондин покосил взгляд и слабо дрогнул, увидев, что на него смотрят. Пару секунд гляделок и он цыкнул. - Че?  - Ниче, просто смотрю. Хотелось по привычке сказать, типа «хватит пялиться» или «я тебе щас глаза выдавлю», но сейчас же это было неправдой.  - Смотри.  Бакуго сглотнул вязкую слюну, опять наблюдая за изменяющимся на глазах Киришимой. А тот после «разрешения», напористо потянулся руками, обвивая широкие плечи, зарываясь носом в шею. Было щекотно и жарко, Кацуки немного попятился назад, а после завалился на спину под чужим весом.  - Заебал жаться. Ты сказал, что будешь только смотреть. - Не говорил я такого. Они лежали в полуобнимку. Киришима, дурак, лип к нему со стороны стены, а он еще какое-то время сопротивлялся, так как не любил таких долгих и тесных контактов. Было некомфортно из-за ощущения незащищенности. В такой близости он не сможет нормально ударить, создать взрыв, который бы его не задел или вывернуться из подлого захвата. Правда, никаких ударов или ножей в спину не следовало, просто его довольно сильно сжимали, а это было неприятно из-за перенапряженных мышц, и жаром дышали в ключицу, щекоткой вызывая гусиную кожу. Хватка ослабла, и Эйджиро тихо шмыгнул куда-то ниже уха, просто придавив своим тяжелым телом. Бакуго раздраженно вздохнул, а потом повернул голову в сторону. Такое уже было. Неделю назад. Его носа коснулся химический запах волос, пыли после практического занятия с Цементосом и влажной кожи. Внутри что-то связалось, потянув до горла. Чужая голова была чрезмерно близко, а собственные губы щекотали короткие крашенные волоски. Он специально схватил их и потянул… - Ай-ай, больно!  - Слезь с меня. - Да блин! - Киришима резко дернул шевелюрой, вырывая волосы, и хмуро глянул сверху. - В чем проблема?! - Мне жарко, блять. - Терпи!  - Охуел?! - Да! И он специально навалился на Бакуго сильнее, толкая жесткими даже без причуды конечностями.  - Да не пинайся, блять!  - Я не пинаюсь!  Его голова твердым камнем покоилась на ноющем плече, задевая щеки залакированными волосами. Бакуго недовольно кривился, а потом, спустя минут пять тишины и отсутствия движений, попытался расслабиться. Он шумно выдохнул и провел свободной ладонью по своему лбу. Глаза начали слипаться, к тому же чужое мерное сопение успокаивало и убаюкивало. Киришима поелозил ухом, подняв голову немного вверх, задевая носом чужой подбородок, и тихо хмыкнул, подметив чувствительной кожей маленькую щетину. Бакуго нахмурился, потерев пальцами слипающиеся глаза. Он не заметил, как провалился в сон, не чувствовал, как давящая тяжесть ушла, как на него накинули одеяло и приоткрыли форточку, наконец, выключив дурацкую настольную лампу.