Несовершенство

Бакуго вошел в раздевалку, небрежно кинув в шкафчик друга его вещи. Он шустро отправил свою порванную рубашку в мусорку и зашел в кабинку, которую всегда выбирал, когда не было людей. Прохладная вода полилась на голову, остужая у самых корней. Мурашки пробежались аж до пяток, поджимая мышцы. Юноша устало протер лицо ладонями, уводя их к ушным раковинам. Голова кипела от мыслей, а тело гудело от усталости. По венам с кровью бежало волнение. Вмиг стало холодно. Пальцы крутанули кран, делая воду горячее.  Киришима пришел спустя минут двадцать, когда Бакуго уже одевался в чистую одежду. Они обменялись какими-то солидарными кивками и разошлись. Теперь была очередь Эйджиро преисполнятся мыслями под струями воды в кабинке. Он заранее написал Ашидо сообщение, что якобы тренировался и сейчас в душе, попросив подождать. Выдавив шампунь с излишком на голову и намылив волосы, с особым усердием прочесывая пальцами кожу у корней, юноша кусал щеки. Воспоминания раз за разом, на реплее, прокручивали произошедшее, вдобавок приправляя это уже подстертыми отрывками с поцелуем. В ушах зазвучал незнакомый писклявый голос, и Бунтарь даже не сразу понял, кому он принадлежал: «…я очень восхищаюсь твоей силой. Ты очень классный и крутой… И красивый!». Киришима усилил напор воды, смывая пену. Волосы струились по лицу, щекотно задевая нос и губы. «М-мне очень нравится твоя внешность! И, несмотря на твои ругательства, у тебя очень звонкий и мужской голос!». Ученик вышел из кабинки, накинув полотенце на голову, давая некоторое время влаге стекать по своему телу. «Ты мне очень нравишься! В-весь! Я думаю, что за твоей грубой оболочкой скрывается доброе сердце!».  - Как же плохо ты его знаешь… - тихий шепот поглотил шум бойлеров в соседнем помещении. Прошлепав по мокрой плитке, Киришима вышел в раздевалку, взяв второе полотенце с рядом стоящей тумбы. «И ты на самом деле очень хороший человек! Поэтому, я хотела сказать тебе всё это! Сказать тебе это, чтобы потом не жалеть! Кажется, я тебя люб..!». Эйджиро покряхтел, вытирая спину. Он опустился голым задом на скамейку, поняв, что друг забыл взять ему трусы.  - Пф… - слабый смех отразился о железные шкафчики, потерявшись где-то за приоткрытой форточкой.  Бакуго довольно быстро поменял белье на своей кровати и закинул его в машинку, поставив практически на двухчасовую стирку. По коже бегал мороз от мысли, что на собственном одеяле мог остаться хоть какой-то след от чужих выделений. Сейчас же он сидел за домашкой, пытаясь ее закончить. Этот процесс сильно затянулся из-за незапланированного появления дерьмоволосого, и теперь график сбился, раздражая юношу. Непроизвольно дергающаяся под столом нога говорила о нарастающем раздражении, а задания решались с каким-то трудом из-за разрозненного внимания. Голова не хотела концентрироваться. Уши поймали тяжелые шаги, которые Кацуки уже наизусть знал, кому принадлежат, а после хлопнувшая рядом дверь лишь подтвердила и так правильную догадку. Он цыкнул. В итоге, всё домашнее задание было сделано, рюкзак собран, форма приготовлена. Блондин лежал на кровати в наушниках и слушал аудио-книгу, сжимая кистевой эспандер в левой руке. В уши бубнил монотонный мужской голос с описаниями самурайского сражения. Когда телефон подняла правая рука, дисплей показал пройденный час истории из двенадцати оставшихся. Бакуго поставил паузу и сорвал наушники, откинув всё в сторону. Глаза смотрели в потолок, моргая под клацанье металла на каждый жим. Может быть, это уже какое-то предчувствие? Дверь открылась. Кацуки немного приподнял голову, увидев в проеме Киришиму с банданой на голове. Тот смотрел секунду, а его лоб блестел почему-то, как яйцо, с такого угла падения света. - Го на улицу?  - Нахуя?  - Просто. Бакуго опустил голову назад и подумал секунду, когда дверь защелкнулась. Он снова приподнялся, убедившись - ее закрыли. Голова опять легла на подушку, а глаза уставились в потолок. Еще несколько сжиманий эспандера, и после он был отброшен в сторону, к телефону с наушниками.  Кацуки сходил в гардеробную за курткой и вышел на улицу, на босую ногу нырнув в кроссовки. Эйджиро присоединился спустя пару минут, и они молча поплелись к парку неподалеку с пустыми скамейками. Уже было темно и холодно, раннему марту не хотела уступать ушедшая зима, остаточно морозя траву. Киришима опустился на холодное дерево и поежился, зарываясь носом в воротник. Бакуго плюхнулся рядом. Они минуту молчали, рассматривая темные стволы еще голых деревьев и чистое звездное небо. А ведь должен был быть дождь. Бунтарь молча поставил рядом с другом бутылочку молока и с «чпоком» открыл свою, сразу сделав несколько глотков. Динамит шмыгнул и солидарно открутил крышку, тоже немного отпив. Жидкость была не холодной, комнатной температуры. Видимо, привезли недавно, либо она успела так быстро согреться в чужих руках. Парни сидели молча еще минут десять по очереди выпивая содержимое бутылок и, когда Кацуки закончил последним, Эйджиро забрал стеклянную тару, вместе со своей выбросив в ближайшую урну. Ночь была приятной и спокойной, даже убаюкивающей. - Мне Ашидо брови дёргала, - разрушил молчание Киришима, - она на мне свои штуки всякие пробует, типа щипцы там, уходовые средства… Делала сегодня какую-то маску со слизью улитки. - Бля-я, - Бакуго поморщился, а потом вытянул ноги. - Нахер ты согласился? - Ну зато у меня кожа на лице нихуя себе. Она взамен красит мне брови под волосы, чтоб я круто выглядел.  Кацуки ничего не ответил, теперь поняв, почему лоб его друга блестел, будто чебурек. Пауза продлилась несколько минут. Эйджиро рядом потянулся, прохрустев позвоночником, а потом чихнул громко и по-старчески.  - Апчхуй! - Вонючий дед. - Я не воняю, я чистый. - Не доебывайся.  - Хочу и доебываюсь.  Кацуки повернул голову на одноклассника, а тот уже откинул свою на спинку скамьи, устало развалившись. Он посмотрел в ответ. - Чё, смелый?  - Учусь у профессионала.  - Дебил. - Зато какой!  Бакуго отвернулся, пряча слабую ухмылку в высоком воротнике. Он завел руки за голову, позволив ветерку заползти под задравшуюся футболку, и слегка сжался. Рядом немного сменили позу. - Бро.  - Че? - Извини за сегодня. С той девчонкой и Сакурой. Надо было всё-таки быть жестче и отказать ей. Я не хотел тебя злить. Дал слабину. Киришима бубнил куда-то под нос, но его было слышно. Он сжимал холодные пальцы в карманах куртки, стараясь согреть. Кацуки смотрел вверх. Звезды наперебой дрожали, будто страшась его взгляда, но он даже почти не хмурился. Глубокий вдох.  - Забей.  Эйджиро рядом молчал, а Бакуго продолжал пялиться в небо, вдыхая приятный запах ночной улицы. К нему подсели ближе, что он понял по звуку шуршания ткани куртки и чужому голосу. - Про дружбу ты ж не серьезно?  Кацуки перевел взгляд на лицо рядом. Киришима сводил брови и смотрел так проницательно и тихо, что внутри неприятно скрутило, будто он залез туда своими руками и переполошил все внутренности. Какая-то вина запекла затылок, на котором сейчас покоились собственные руки. Бакуго отвел взгляд обратно на звёзды, намереваясь не отвечать. И он бы не ответил, если бы от него не отвернулись, не посидели сгорбившись пару секунд и не поднялись на ноги, загораживая свет луны. Глаза сами переехали на чужую красную капну неуложенных волос и широкую, прямую спину.  - Не серьезно, - вырвалось само. Эйджиро не сразу, но обернулся, глянув сверху-вниз. Кацуки незаметно сглотнул и поджал губы к носу. Почему-то сразу хотелось оправдаться. Что за дебильное чувство? А на него все смотрели, долго и внимательно, скользя глазами по лицу, будто ожидая чего-то.  - Да, блять, немного преувеличил. Заебал к словам цепляться.  Язык хотелось прикусить. Киришима сделал шаг, вставая напротив и чуть ли не наступая на носки белых кроссовок. Он возвышался горой и давил на душу, не смотреть на него было невозможно.  - Извини. Просто в такие моменты я воспринимаю всерьез всё, что ты говоришь.  - Нахуя? - Потому что доверяю.  Бакуго не знал, что ответить. Он насупившись пялился в ответ, пока от него наконец не отошли, двинувшись в сторону общежития. Звезды, дебилки, хватит подмигивать. Вам все равно не ответят. Кацуки поднялся со скамейки, отряхнув зад. Он еще какое-то время смотрел на удаляющуюся дружескую спину, продолжая поджимать от странной досады губы пока к нему не обернулись. - Ты чего застрял? Идешь?  Бакуго цыкнул, нехотя зашагав следом. Мог бы и сразу позвать за собой. 

***

Последующая неделя шла обычно, не считая того, что Ашидо через день приходила к Киришиме в комнату, чтобы опробовать все новые купленные по акции косметические средства. Он не был особо против, валяясь на кровати после мучительных тренировок. Умелые и приятные руки девушки накладывали ему всякие патчи и маски, потом протирали кожу тониками, тонерами, сыворотками и так далее. Конечно, он не помнил как всё это называется, зато и вправду чувствовал, что лицо становилось гладким и чистым, как жопа младенца. Взамен за подопытность, Мина подкрашивала ему брови, следила за черными точками на носу и рассказывала сплетни. Казалось бы, все в плюсе. И вот в очередной раз она лепетала своим звонким голоском, колдуя над чужим лицом, а Эйджиро проваливался в сон, запоздало «угукая» и «агакая» на каждый ее вопрос о том, слушает ли он ее или нет. На щекотных моментах юноша улыбался, а когда девушка выдернула из носа волос - дернулся, но постарался сохранить невозмутимость. Ученица рассказывала о своем новом приеме, который хотела бы в будущем ему показать, об улучшенных фишках боевого костюма, параллельно сбиваясь на описание чудо-действия средства, которое наносила в данный момент, а после этого тараторила о новой понравившейся манге, срываясь на возмущения относительно какого-то там персонажа. Киришима вздохнул, немного поелозив затекшим телом.  - Не двигайся!  - Извини. - Ну и короче, знаешь, что мне это напомнило? Одну девочку со средней школы и ее ситуацию с пацаном из параллельного класса, помнишь, такой был рыжий с длинным носом? - Ага. - Ну вот я и говорю Урараке, что видела точно такое же, и та девчонка вела себя совсем ненормально! Ты слушаешь? - Да.  - И что ты думаешь?  - Ты права, - он просто соглашался со всем. - Конечно, права! Ну хоть кто-то меня понимает! Кстати, об Урараке! - подруга немного сжалась, хватаясь за живот в беззвучном смехе. - Она недавно такое выдала, я думала помру. - Да?  - Рассказывала, как случайно в детстве применила причуду на огромного рекламного зайца возле строительного магазина, и он летал по всему городу, из-за чего дороги на несколько часов перекрыли. - Ого!  - Она так смешно это рассказывала! Да уж, никогда бы не подумала, что такой, как она, может нравиться кто-то типа Бакуго. Прикинь, наш «Каччан» и с ней? Он, конечно, как парень довольно ниче такой, но его характер… С мягкой, как зефир, Очако… Ужас! Я ей так и сказала: «Подруга-а, остановись, подумай!». - Не понял, - Киришима резко сел, заставив девушку пискнуть и немного отодвинуться. Из-под его глаза отклеился патч. - Урараке нравится Бакуго? Она так сказала?  - Ой, - Мина случайно поняла, что проговорилась и пожевала нижнюю губу. - Хотя, да ну, - девушка махнула рукой в воздухе, - ничего страшного нет в том, что ты теперь в курсе.  - Думаешь, всё нормально? - Да, вполне. Я понимаю твое отношение ко всему этому, знаю, что не разболтаешь и ставить в неловкое положение не будешь. - Ашидо. - Да мы вчера с девочками просто обсуждали, кто нам более-менее нравится из класса. Типа, ну, с кем бы в перспективе мы бы могли встречаться. И вот Урарака сказала, что, в целом, ей нравится Бакуго, - Пинки вытянула ноги параллельно чужому бедру и отвела взгляд. - Я сначала думала, что она шутит, но она была серьезна в этом плане. Ну, а про меня ты и так всё знаешь. - Разве ей не Мидория нравился? - Эйджиро смотрел на подругу хмуро и выжидательно, испытывая слабый шок.  - Кстати, мы все так думали. И да, ей Мидория тоже нравится. Она сказала, мол, ей нравятся какие-то отдельные черты в Мидории, Бакуго и даже Ииде. Ну я могу понять, что она имела в виду.  - Вот как, - Киришима задумчиво уставился в свои ноги. Он сцепил пальцы в замок.  - Кстати, почему ты мне не рассказал о Сакуре и той девушке, которая Бакуго призналась?  - Да возможности не было…  - Обманываешь! - Правда.  - Ладно. Так что в итоге?  - Да ничего, - парень лёг обратно на подушку. - Да-да, знаю, что ты не любишь говорить на эти темы, - повторила Ашидо, пока накручивала прядь волос на палец, рассматривая плакат Алого Бунтаря. - Поэтому я не боюсь всё тебе рассказывать. Извини, изливаю душу.  - Да нормально всё. Если тебе легче, всегда рад помочь.  - Ты настоящий друг! - девушка хихикнула, вернув отклеившийся патч на место. - Значит, Бакуго сейчас свободен? Вот же ж популярный нахал! Надо будет сказать Очако, хочу посмотреть на ее лицо. Эйджиро ничего не ответил, прикрыв глаза.  - А у тебя как дела с Сакурой? - Мы просто друзья.  - Кстати, напомни, почему вы обращаетесь друг к другу по имени? Она единственная, кто так тебя называет. - Да случайно вышло при знакомстве, - парень удивленно вскинул брови, глянув на подругу. Та немного смущенно улыбнулась. - А мне можно? - Да, - Киришима улыбнулся. - Мина! - Эйджиро! Вау, непривычно! Наверное, первое время буду по привычке звать тебя по фамилии! - Да, дело такое, - юноша усмехнулся. - «До-мо». - «Аригато»!  Теперь же Киришима невольно наблюдал за Ураракой. Он ничего не замечал и ничего не чувствовал, но прикидывал в голове, что она, по сути, хорошая девушка, обаятельная, веселая, при этом простая и открытая. Ему нравились такие люди, с ними легко общаться и дружить. Обзор перегородил Каминари, сев напротив.  - Какие планы на завтра?  - Никаких, - коротко ответил Эйджиро, размяв шею. Рядом, звякнув ножками стула, опустился Серо, параллельно печатая в телефоне.  - Может, сходим куда-нибудь? - бросил он, не смотря на друзей. - Можно, но куда? - скучающе протянул Денки, оперевшись на руку.  - Вам кофе взять? - Киришима достал кошелек из сумки и, получив согласные кивки, вышел из класса. Рядом образовались Мина с Тсую, следовавшие тоже к торговым автоматам только за сладкой газировкой. Девочки что-то рассказывали о какой-то настольной игре и весело смеялись, заражая настроением. Одноклассник даже задавал вопросы и вслушивался в объяснения Асуи, зачем-то про себя считая, сколько раз она случайно говорила «ква». Банки попадали в их руки слишком быстро, поэтому они распрощались с юношей, двинувшись дальше по коридору, а он остался у автомата, ожидая пока тот наберет для него нужные виды горячих напитков. Хотелось в туалет. Возвращаясь обратно в класс, ловко удерживая в подстаканниках ароматные бумажные упаковки, он зарулил к своей парте, возле которой уже сидел привычный состав сквада. И, конечно, Каминари словесно доказывал Бакуго что-то на тему работы электричества и количества вольт. Тот же не соглашался, громко и с матами приводя «научные аргументы». Когда Эйджиро опустился на стул, они замолчали, разбирая каждый свой кофе.  - Спасибо, - буркнул Денки недовольно под нос, открывая крышку.  - Всегда пожалуйста, - ответил Киришима, переводя глаза с обоих блондинов на Ханту, который с легкой улыбкой лишь безразлично пожал плечами. - Так что вы решили насчет завтра?  - Сколько за кофе, дерьмоволосый?  - Ты че, бро? - Эйджиро удивленно вылупился и поспешил нагло забрать кошелек из чужих рук, но ему не отдали. - Сколько, блять?! - Да там копейки, не вздумай ничего возвращать!  - Соевая морда, сколько? - Да я сам не знаю. - Если ты продолжишь, я обижусь! - это заявление было громким и демонстративно-манипулятивным к удивлению остальных - от Киришимы. Никто бы никогда не поверил, что он мог обидеться, а Бакуго в моменте стало неловко из-за вставшей тупой тишины. Бунтарь смотрел на него хмуро и уверенно, а у блондина аж свело челюсти от злости. - Ну и иди в пизду! - он засунул кошелек обратно в карман и, насупившись, сделал слишком большой глоток, ошпарив язык и не так давно вылезший на нем типун.  - В общем, - Серо сразу попытался перевести тему, - можем сходить либо в какую-нибудь ближайшую закусочную, либо к кому-нибудь завалиться, порубиться во что-нибудь.  - Давайте ко мне, я игру новую недавно купил, рассказывал вам вчера! - Но там же только на двоих, - уже подключился Эйджиро, отвернув от Бакуго голову. Тот специально заехал ему по ноге и посмотрел в сторону, когда одноклассник на него зло зыркнул. - Да, на двоих, в этом проблема… Надо что-то на четверых, - озвучивая очевидное проговорил Ханта, вновь отвлекшись на телефон.  - Если хотите, можем одолжить крутую настолку! - Ашидо образовалась из ниоткуда, и юноши дернулись, удивленно вскинув головы.  - А, да, Мина рассказывала. Она прикольная! - Киришима уверенно закивал, и девушка взъерошила его волосы, портя прическу. - Блин, ну ты че?  - Ты ж меня не слушал, да? - она не по-доброму оскалилась, а потом смахнула все это настроение, заблагоухав доброжелательностью. - Игра сложная и в ней надо прямо разбираться!  - Ты совсем в нас не веришь? - возмутился Каминари, а Бакуго громко хлопнул ладонью по парте. - Гони сюда свою дурацкую игру, - видимо, он принял ее слова за вызов.  Следующий день был редким выходным. Конечно, это не освобождало учеников от оттачивания своих причуд или других ответственных вещей. Поэтому с раннего утра Кацуки на одном из полигонов пулял бластерами и базуками под руководством Всемогущего, а Киришима посетил своего ведущего врача. На вечер у них была запланирована дружеская посиделка, поэтому все из их сквада хотели как можно быстрее и полноценнее управиться с поставленными на день задачами. Эйджиро освободился одним из первых и сейчас сидел у Мины, пока она старалась ему в голову затолкать краткое содержание правил настольной игры. Через какое-то время в ее комнату вошла Урарака, плюхнувшись на кровать. Она наблюдала за ссутулившимся Киришимой на полу, напротив которого сидела Ашидо и с чрезмерной эмоциональностью и отдачей пыталась объяснить, чем одни карты отличаются от других, и как набрать «очки». Шатенка иногда посмеивалась и вставляла свои пять копеек, а одноклассник изредка кидал на нее беглые взгляды. Она его никогда не интересовала, однако он мог смело описать ее как симпатичную и приятную. В голове довольно четко стояла битва Очако с Бакуго на спортивном фестивале, где она уж точно выложись на полную. Может быть, тогда у нее и появились чувства к Кацуки - что он относился к ней, как к равной и не поддавался? В лоб прилетели игральные кости. - Блин, Мина… - Слушай, а не витай в облаках!  Вскоре сквад уже был собран в комнате Бакуго, потому что он проиграл «камень-ножницы-бумага» и сейчас недовольно корчил рожу, ногой отпихивая стул. Серо с Каминари шустро плюхнулись на пол, а следом за ними и Эйджиро, вывалив большую коробку с доской и всеми необходимыми игровыми штуками. Он попытался кратко рассказать то, что вдалбливала в его голову подруга, но только больше всех запутал, и Кацуки, громко рявкнув, чтобы тот закрыл свой рот, начал читать буклет. Ханта с Денки довольно быстро определились с фигурками, отдав Киришиме красную, а Бакуго - черную. Серо поставил свою - белую, на доску рядом с желтой, принадлежащей понятно кому. Наконец они начали играть и еще минут двадцать старались разобраться что и как нужно было правильно делать. За игрой пролетел час и, конечно, не обошлось без перепалок. В этот раз, правда, сцепились Эйджиро с Каминари, за чем было немного удивительно наблюдать. Пока они ругались и что-то друг другу доказывали, деля между собой карты, Кацуки смотрел на их злые лица и хмурил брови от громкого и негативного тона голосов. В целом, видеть Киришиму, выясняющего отношения, было странным. Ну, со стороны. Внутри что-то неприятно ухало, а плохое настроение только нарастало.  - Ладно! - красноволосый громко щелкнул зубами, сбросив три карты. - Пофиг, достал! Забирай мою дачу!  - Че ты строишь из себя благородного?! Думаешь, круто выглядишь?! Мне нужна не дача, я забираю завод! - Да какой завод, у тебя очков нет и нужной карты! - Глаза разуй, вот этой вот можно прибавить и забрать! У тебя правила вообще в голове не держатся?! - Херню не неси! Серо до этого походил картой бандита, забрав у тебя статус бизнесмена!  - Это было три хода назад, я теперь предприниматель!  - Завалите уже свои рты! - Бакуго подцепил пальцами доску и резко ее перевернул, сбросив все фишки, карты, кости и так далее, в общем, устроил полный беспорядок. Парни на него шокированно уставились, а потом разозлились еще сильнее.  - Да какого хрена, чувак?! - Каминари резко швырнул в его сторону картонки из своей руки.  - Черт, - Киришима взъерошил волосы. Кацуки показал Денки средний палец, а тот ответил тем же, и они практически сцепились в рукопашке, если бы не Серо, вставший между ними. Эйджиро пожевал щеки и, поднявшись на ноги, пошел к выходу.  - Кто че будет пить?  - Не буду ниче! - гордо и обидчиво заявил Пикачу, а потом сильнее разозлился, увидев демонстративно закатанные глаза Бакуго. Он вновь чуть на него не набросился.  Киришима спустя пять минут вернулся с холодной колой и фантой, застав молчавших и надутых одноклассников, уткнувшихся в телефоны. Ханта отложил свой в сторону и улыбнулся другу. - Спасибо, бро. - Без проблем, - пока Эйджиро гулял к холодильнику, уже остыл, поэтому, глубоко вздохнув, опустился в круг, собой его замыкая. Он резво и с хрустом открыл одну из бутылок и протянул сперва Кацуки. Тот не принял, на что парень ее же протянул Каминари. - Эй! - Бакуго сделал выпад вперед и перехватил колу на полпути, забрав себе. - Пусть этот додик берет себе сам. - Киришима, дай! - Денки задрал нос и протянул руку, а Эйджиро ничего не оставалось, кроме как послушно проделать те же действия. Кацуки цыкнул.  - И мне, бро, - Ханта подсуетился под шумок, и Киришима тихо засмеялся, третий раз открывая бутылку для своего третьего друга. Они несколько минут в тишине хлебали газировку, после чего Серо решил проявить инициативу. - Я заметил, что Ашидо стала часто к тебе приходить. - А, да. - Она рассказывала что-нибудь интересное?  - Да так. - Наверняка ж разболтала что-то про девчонок, но он же «принципиальный», не скажет, - Каминари хмыкнул, посжимав пальцами пластик бутылки. Эйджиро пожевал острыми зубами горлышко, а потом задумчиво вскинул глаза к потолку. - Да нет, могу сказать. - Ну. - Они обсуждали, с кем бы в перспективе могли встречаться из нашего класса. - Че?! - Денки резко вытянулся струной и поменял позу, показывая свою полную заинтересованность. - Но из деталей она почти ничего не сказала.  - Бля, весь кайф обломал!  - Хм, - Ханта улыбнулся, - неплохая тема для поговорить. Что скажете, парни? Вы-то трое свободны. С какими девочками из класса хотели бы встречаться или, может, кто-то хотя бы чем-то вам нравится?  - Ну да, конечно, сам завел себе девушку, а теперь ехидничает, - Каминари хмыкнул, смущенно отведя глаза. - Я не буду говорить первым, пусть начнет наш «хулиган-сердцеед». - Че за хуйня? Не называй меня так! - Ну что, Бакуго? - Серо не дал блондину соскочить, и теперь все трое смотрели на него в ожидании. Он задумался, уставившись глазами в пол. Киришиме эта пауза казалась неприлично длинной. Внутренности немного скрутило, и он облокотился о кровать, почему-то боясь потерять опору. Что же его так беспокоило?  - Ну, - Кацуки потер шею, переведя глаза куда-то в сторону, - не ебу. Может, плосколицая. - Урарака? - Каминари поджал губы в жесте «not bad», мол, выбор неплох, и глянул на Ханту, который понимающе кивнул.  - Почему она? - стараясь сохранять непринужденность голоса, выдавил Эйджиро, перехватив быстрый взгляд красных глаз. Бакуго снова помедлил, сосредоточенно нахмурив брови. - Ну, она не ссыкло. Смелая, вроде. Ну и у нее большие сиськи. На этом её плюсы кончаются.  - Если подумать, - улыбнулся Серо, - вы бы неплохо смотрелись вместе.  - Фу, блять. Никогда. - Мне жалко Урараку, - Денки пустил наигранную слезу и получил бутылкой в лоб. Киришима тяжело сглотнул. Он смотрел во все глаза на Бакуго и словно ничего не видел. Пальцы приросли к пластику, всё сильнее его сдавливая, а в голове разлился оглушающий шум. Осознание, что частичные чувства Очако были взаимны сорвалось внутри падающим разочарованием. Но ведь за друга надо было радоваться, как и за одноклассницу тоже.  - Ну с Каминари всё ясно, - на фоне продолжался разговор, уже переходящий на другого мужского представителя их компании. Веселые голоса прорезались в мозг с трудом, а наигранная улыбка неприятно натянула мышцы.  - Думаю, Киришима скажет «Ашидо»! - Денки пнул чужую руку, и Эйджиро моргнул, растерянно на него посмотрев. Ему понадобилось пару секунд, чтобы сообразить о чем речь. Пришлось кашлянуть, чтобы голос не дрогнул. - Почему? Она моя хорошая подруга, я ее уважаю, но мы слишком похожи, - красноволосый усмехнулся, потерев кончик носа. Ханта понимающе и согласно хмыкнул, а Каминари немного удивился.  - Тогда кто? - он слегка наклонил голову набок, а Киришима взял небольшую паузу, опустив глаза на свою бутылку. Пузырьки липли к внутренней поверхности, поднимаясь со дна. В тишине было слышно только тихое шипение, пока друзья в уважении ждали ответ, давая товарищу время подумать. Бакуго на него смотрел без интереса, иногда делая глотки своего напитка, а Серо хотел отвлечься на телефон из-за сильно затянувшегося перерыва, но сдержался.  - Думаю, Асуи? - Эйджиро не узнал собственный голос и поднял голову, как-то криво улыбнувшись. - Да, думаю, она. - Что-о?! - Каминари закачался на пятой точке, а Ханта удивленно раскрыл глаза. - Ого, почему, бро? - брюнет вытянулся немного вперед, стараясь заглянуть в чужое лицо. Взгляд отвели. - Ну, она прямолинейная и решительная. Мне легко с ней общаться, словно мы на одной волне, но при этом она забавная… - Эйджиро перевел глаза в другую сторону, - и она симпатичная.  - Ничего себе, чувак! - Денки закинул руку на чужую шею и замылил голову под сдавленный смех из подмышки. - Никогда бы не подумал! - Вау, - Серо улыбнулся, оперевшись позади себя на руки. - Неожиданно, да? - он глянул на Бакуго, который лишь безразлично повел плечом. Он ничего не ответил, потому что объективно - Тсую была действительно неплохой девчонкой. 

***

Киришима считал вслух каждый подъем пресса, стараясь вовремя делать выдох. Мышцы живота ныли и тянули, но юноша не обращал на это внимания, продолжая отрывать лопатки от пола. Глаза не сосредотачивались, ноги держались крепко вместе, четко выступая линиями мышц.  - Восемьдесят два…  Который день юношу одолевала апатия и стабильно зудящая уязвленность. От этого было невероятно паршиво. Настроение скакало от плохого до очень плохого, как пизда по кочкам, а причина всё не находилась, скрываясь по углам. Эйджиро не знал, что с собой делать. Он старался разобраться, но напряженная реальность в виде тяжелых взглядов профессиональных героев, постоянных изнуряющих тренировок, занятий, разработок планов будущего столкновения с объединением «АРИС» и «Лигой Злодеев» - казалось, всё это и было причинами. Киришима остановился на сотне, шумно выдохнув, и поднявшись на ноги. Он начал ходить туда-сюда, восстанавливая дыхание. Потерянность ощущалась уходящей почвой из-под ног. Незнание и неопределенность буквально пугали и тревожили, попросту загоняя в тупик все попытки собрать мысли в кучу. Ничего не клеилось, не удавалось, успехов не было. В последнее время думалось только о провалах и недостатках, назревая на кончиках нейронов опасной формулировкой: «Я не смогу стать героем». Юноша замедлился с отчаянием в сердце и песком в глазах осознав - он полностью разбит. Как тогда, после битвы с Раппо или тогда, после стажировки у Жирножвача.  Бакуго был постоянно занят. Он, увы, как один из обладателей сильнейшей причуды, а также единственный из учеников, кто знал секрет Всемогущего и Мидории, проживал дни от часовых учебы с тренировками, до последующих обсуждений и составлений стратегий с наставниками и учителями. Колоссальная ответственность давила плечи, напряжение - виски. Тем не менее, его всё устраивало. Безусловно, наблюдать за прогрессом Изуку оказалось сродни какой-то психологической пытке, но это реальность, и ее нужно было рано или поздно принять. Отставать не хотелось, поэтому парень грузил себя в разы больше, чем все остальные, не давая организму ни минуты как такового покоя. Посиделка с друзьями и настольной игрой была последним в этом месяце отдыхом, который он мог себе позволить, а заморочки касательно каких-то тем не затрагивающих Всемогущего, Деку и собственной силы - давно отметены в сторону. Так Кацуки себя настроил, составив строгий распорядок дня, максимально контролируя голову с действиями и не давая поблажек внутреннему «Я». Замечать какие-то изменения в окружающих было бестолковым делом, поэтому он даже неосознанно сократил бессмысленное, как ему казалось, общение с одноклассниками, в свободное время пропадая в кабинете своего кумира или Айзавы. И вот сейчас выдалась очередная обеденная перемена. Бакуго уже по какой-то привычке отправился со своим заранее приготовленным бенто к Тошинори, лишь проводив глазами в этот же момент уходящего Серо. Тот махнул рукой в прощальном жесте и двинул в сторону параллельного класса. Ясно было к кому. «Тц». Кацуки считал это пустой тратой времени, но Ханте наверняка было виднее. «Пусть делает, что хочет». Подойдя к нужной двери спустя пять минут, он хотело было ее открыть, как она оказалась заперта. Рядом из ниоткуда образовался Мидория, знатно Бакуго шуганув.  - Хули крадешься, как ебаная мышь?! - Я думал, ты меня заметил! Хотел сказать, что Всемогущий сейчас на собрании учителей.  Понятно. Блондин глянул на ланчбокс, удерживаемый в собственной руке, и Деку проследил за его взглядом, потом замявшись. - Эм, хочешь со мной пообедать? - Иди нахер. Еще на твою рожу во время еды смотреть. Кацуки отвернулся и пошел к месту, о котором пришла первая мысль, не обращая внимания на растерянный взгляд, направленный в свою спину. Идти, по сути, было недалеко, поэтому он довольно быстро вышел в практически пустой коридор, шагая до бокового входа в Академию. Показавшаяся издалека копна красных волос легла в душе каким-то удовлетворением и легким облегчением. Когда блондин приблизился, понял, что Киришима находился не один. Он остановился в нескольких метрах за спинами учеников, которые сейчас о чём-то негромко разговаривали. Их слова доносились обрывками, перебиваемые чавканьем и шумом улицы. Тецутецу иногда посмеивался, дергая плечами и лез палочками в чужой бокс. Эйджиро будто не обращал внимания, всматриваясь куда-то вверх, пока прожевывал булку, а потом сам, резким выпадом крал поджаристую сосиску. Они оба попинались плечами, а потом ученик Б-класса заныл на одном из ответных ударов в свою руку. - Фо такое? - Киришима резко напрягся, толком не прожевав еду, что было его тупой привычкой, и отложил всё в сторону на низком старте. - Да я вчера перетягал штангу, кажется. Мышцы ужасно болят, хоть руки отрывай. - Блин, бро, нельзя так переусердствовать.  - Сказал тот, кто буквально пару минут назад жаловался на боль в прессе.  - Это другое! - Эйджиро, логично, засмеялся и скорчился, сжавшись пополам. А потом вновь засмеялся и заполз сзади. - Давай я тебе помогу. - О, нет! Не трогай меня, это очень больно! - Да щас всё сделаю, не переживай! - Ай-ай!  Киришима положил руки на чужие плечи и, видимо, сильно их сжал, из-за чего Тецутецу заорал, как ненормальный и задрыгался, пытаясь вырваться, что ему, конечно, не дали. Красноволосый иногда посмеивался и отпускал колкие шутки, разминая мышцы друга, а тот, подуспокоившись, заговорил на их общую тему, касательно выносливости и твердости причуд. Бакуго наблюдал за ними где-то десять минут, пока собственный желудок не заурчал, напоминая о голоде. Он развернулся и направился обратно в класс. По приходу, плюхнувшись на стул, блондин открыл контейнер, залезая в него палочками. В помещении пока еще никого не было, и он находился в нем совсем один, что на секунду сбило его собственный контроль и график. Кацуки думал об увиденном, о Киришиме, о так называемой дружбе и том, о чем он толком старался не думать всё это время, специально загружая мозг. Моментально затошнило, бенто было отодвинуто в сторону, а голова отвернута к окну. «Мерзость». Настроение испортилось как по щелчку, появилась пульсирующая в жилах кровь и желание разбить кому-нибудь лицо. Почему? Потому что он будто впервые узнал, что Эйджиро со всеми такой «услужливый». «Хуй, наверное, тоже всем дрочит». Губ коснулась тошнотворная улыбка. Пиздец. Резко захотелось помыться, отмотать время назад и ударить одноклассника так сильно, чтобы он сразу улетел в нокаут. По коже пробежал холодок, поднимая волосы по всему телу, а в желудке неприятно скрутило от разочарования и отвращения относительно собственного друга. Всё-таки еда наполовину была съедена, распорядок дня восстановлен, а на вошедшего в класс Киришиму вместе с остальными не хотелось смотреть. Сейчас Бакуго был как никогда доволен, что сидел спереди и мог не видеть этого урода.  Эйджиро чувствовал себя странно. Саморефлексия, общение с друзьями и родителями по телефону помогли ему немного прийти в норму. Он меньше загонялся относительно собственной бесполезности и не обращал внимания на Урараку, которая до этого почему-то больше прежнего привлекала его внимание. С Бакуго он пересекался всё меньше, зная его загруженность. Юноша не хотел навязываться и как-либо мешать своему другу поэтому так же, как и он, занимал весь свой день разного рода делами полезного характера. Иногда выдавались минуты отдыха, потому что парень знал о его важности и нужности для стабильного и здорового ментального состояния. Правда, длилось это недолго. Вдруг, в один из дней, когда Ашидо наклонилась к нему слишком близко, рассматривая кожу лица, а затем чаще обычного висла на руке, прижимаясь так тесно, что ему самому было неудобно, или только наедине обращалась к нему по имени и смотрела долго, изучающе - он понял, что это было. И из-за этого следующие дни оказались сложными. Киришима крутил в голове всё, что предчувствие обозначало пометкой «странно», отслеживал действия и поведение Мины, когда она приходила к нему в комнату, весело улыбаясь. Он чувствовал, что Кацуки как-то косо на него смотрел в редкие минуты собрания их сквада и больше молчал. По вечерам звонила мать, высказывая свои беспокойства, а утром опять шло нагнетание ситуации в Японии. Было тяжело. Но в один момент юноша закрыл за Ашидо дверь и попросил поговорить. Признание в том, что он знал о ее чувствах далось ему достаточно легко. Слова о его видении ситуации, о его ощущениях и его искреннем хорошем к ней отношении - тоже. Девушка вела себя сдержанно, стараясь свести разговор в шутку, когда ее застали врасплох, но Эйджиро этого не позволил, вернув подругу обратно в жестокую реальность. Пришлось говорить о симпатии, о невзаимности, о трудном. Диалог был эмоционально истощающим, острожным в формулировках и неприятным по содержанию. В итоге Мина смирилась с безответностью и френдзоной, поблагодарив за честность и отзывчивость, а Киришима почувствовал себя виноватым, но не показал этого, отстаивая свою позицию. Он очень устал.  На следующий день Эйджиро ясно понял значение выражения «выжатый как лимон», ощущая себя кислым и невкусным. Ашидо его не избегала, за что большое спасибо, однако ее немного опухшие веки лишь слегка давали знать о выдавшейся бессонной ночи. Всё вставало, вроде бы, на свои места, и Киришима вяло опустился на стул, вернувшись с туалета, когда вокруг образовался старый, привычный сквад. Серо и Каминари тоже без особых сил и энтузиазма старались говорить хоть на какую-нибудь веселую тему, иногда выжимая из Эйджиро улыбку. Кацуки сел к ним последним и то, это выглядело как одолжение. Его недовольное лицо максимально обнуляло все попытки троих парней задать хоть какой-то позитивный тон их редкому собранию, поэтому они просто решили, как обычно, стараться не обращать на него внимания. Денки начал довольно оживленно делиться подробностями новых возможностей своей причуды, приправляя это нытьем о боли во всём теле. Ханта говорил примерно о том же, как и сам Киришима, правда, блондин, по его словам, «страдал» больше всех.  - Умираю каждый день, будто тело трещит по швам!  - Блин, чувак, чем же тебе помочь? - Эйджиро обеспокоено смотрел на друга, стараясь быстро перебрать в голове все возможные варианты. - Может, попросишь у Исцеляющей Девочки какие-нибудь обезболивающие мази? - Помогут ли вообще..? А они действенные, не пробовал?  - Ну я иногда пользовался, мне немного помогали.  - Эх, бро, хер знает. Может, реально сходить к ней?  - Да, Каминари, ты ничего не теряешь. Киришима предлагает неплохую тему, - Серо поддерживающе улыбнулся, и Денки шмыгнул носом, жалобно и с надеждой глянув на Эйджиро. - Поможешь?  - Конечно! - юноша активно закивал, сжав кулак в воздухе.  - Да-а, и еще подрочи ему, вдруг тоже с этим проблема.  Бакуго ядовито и максимально небрежно бросил эту фразу, уперевшись коленом в парту. Та скрипнула. Каминари почти сразу что-то возмущенно проговорил, приняв это фразу за неуместную шутку, когда он страдал на полном серьёзе, а Ханта немного удивленно вскинул брови, не поняв, к чему прозвучала такая, явно по тону, издёвка. На всякий случай он усмехнулся, стараясь поддержать неудачный юмор и скорее перевести тему.  Но Киришима замер. Он резко посмотрел на Кацуки, который немного отклонил голову назад, криво оскалившись и качнувшись на стуле. Внутри всё упало, земля ушла из-под ног, и юноше показалось, что он сейчас провалится в пустоту от стыда и какого-то резкого ощущения предательства. По коже головы будто рассыпалась ледяная крошка, в груди что-то натянулось, как тетива, а во рту мгновенно пересохло, тронув кипятком уши. Ему не верилось, что Бакуго сказал это. Сказал это при всех и еще с издевательством в голосе, намеренно задевая его нутро, пристыживая, как последнего дурака. Эйджиро отвернул от него голову, в моменте даже не зная, что делать. Его крепко обнял ступор.  - Бро, ты че? - Каминари помахал рукой перед лицом. - Всё норм? - Да, кхм, - судорожный кашель, дрожащий голос, - не сразу понял просто. Прозвучал звонок. Друзья что-то еще говорили о медпункте, потом похлопали его по плечу и расселись на свои места. В том числе и Бакуго, как ни в чем не бывало, небрежно вернувший чужой стул на место и прошагавший к своей парте. Киришима поднял глаза на его спину, чувствуя, как сильно колотилось задетое сердце. Внутри закипало, руки холодели, а челюсти сжимались до хруста в суставах. Хотелось наброситься и избить до крови за такой подлый поступок.  Весь последующий день он не смотрел в его сторону, да особо и не было нужно - Кацуки почти всегда пропадал. За это время внутренняя кипящая злость сменилась сильным разочарованием, а потом режущей лезвием обидой. Она полосовала нутро, заполняя собой все мысли, при этом отражаясь плохим самочувствием организма. Стена за академией была избита, потому что чешущиеся кулаки уже не могли дождаться боксерской груши, теперь украшенные очередными кровоподтеками. Ноги вели хозяина в медпункт, там же помогая электрическому другу с выбором мази и описанием симптомов. Исцеляющая Девочка показала, что и как нужно наносить, и Киришима проделал всё один раз под ее строгим присмотром. Денки поблагодарил обоих, отправившись первым в общежитие уже измазанным странной субстанцией с запахом мяты, а Эйджиро задержался по просьбе врача. Она его отчитала, осматривая руки, а после обработала их и перебинтовала, рекомендуя взять от драк перерыв. Юноша плелся по опустевшим коридорам в полутьме из-за уже погасшего света во многих аудиториях. Сзади раздались шаги, и он немного обернулся, столкнувшись глазами с Бакуго и Всемогущим.  - О, юный Киришима. - Здравствуйте.  - Как вовремя. Что ж, Бакуго, спасибо еще раз за помощь мне и Мидории.  - Да завались, я ради себя это делаю. - Эм, как скажешь. - Я пошел. - Да, спокойной ночи.  Тошинори проследил за Кацуки, который зашагал в сторону Эйджиро, и вновь пропал в кабинете, закрыв за собой дверь. Киришима сразу отвернулся и немного прибавил скорости, чтобы как можно больше и быстрее увеличить расстояние от Бакуго, не желая оставаться наедине.  - Эй! - его окликнули, но он проигнорировал, продолжая двигаться в сторону выхода. - Да хули ты ведешь себя, как придурок?! - слишком громко бросил блондин вслед, чей вопрос эхом пронесся по зданию. Ноги Эйджиро затормозили, и он постоял с минуту, когда к нему неспешно приблизились, после чего обернулся, сильно хмуря брови и сжимая зубы. Кацуки остановился в своей типичной, невозмутимой и небрежной позе с засунутыми в карманы руками. Он выпятил нижнюю челюсть, готовясь напасть в любой момент, и посмотрел сощуренными, злыми глазами в ответ. Киришима сжимал кулаки до проступающих на марле пятнышек крови и чувствовал, как с секунды на секунду сорвется и заедет в это надменное лицо.  - Не ожидал, Бакуго. - Че?  - Что ты ублюдок, - он выплюнул это также смачно, с той же брезгливостью и мерзостью, которыми говорил его одноклассник до этого все обидные вещи, стараясь приумножить и вложить в них всю ненависть, возникшую в этот день. - Ты самый последний, конченный, блять, ублюдок, - он не дал ему раскрыть рта. - Не говори со мной! Не хочу слушать в очередной раз то, что выдает твой помойный рот.  - Какого..?! Кацуки резко дернулся, чтобы ответить, но Эйджиро развернулся и пошел прочь быстрым шагом, оставив его в каком-то сковывающем замешательстве. Почему-то он не нашел сразу, что сказать. Бакуго вернулся к себе, сбросив сумку на пол. За окном было темно, в комнате душно, а в голове рой мыслей. Странных. Анализирующих. Он медленно стянул пиджак, смотря перед собой в неопределенную точку. В голове стучали чужие грубые слова, а перед глазами стояло злое, опасно отчаянное лицо некогда друга и товарища, оборвавшего всё между ними одним предложением. «Это из-за того, что я тогда сказал? Правда настолько яйца резанула?». Кацуки бросил одежду на спинку стула, промяв весом край кровати. Раздражение срывалось с ладоней искрами, а внутри окончательно пульсировала космических размеров досада и от произошедшего, и от схаванного оскорбления. Почему он не смог ничего ответить? Эго было задето, поэтому бешенство росло поведя им в соседнюю комнату. Страх сразу сковал пальцы, потянувшиеся к ручке чужой двери. Почему-то мысль ворваться, как обычно, стала отталкивающей и нелепой, но собственная гордость все равно ее осуществила, сначала отворив дверь. До конца открыть ее не дали. Давление с другой стороны старалось ее захлопнуть. - Блять! - Бакуго даже не сразу сообразил, что происходит, практически позволив вытолкнуть себя обратно в коридор. Вовремя опомнившись, он навалился всем весом.  - Какого хуя?! Открой! - Иди нахер!  Кацуки аж зарычал сквозь зубы и резким толчком распахнул дверь, ввалившись внутрь, слишком громко и размашисто затем ее захлопнув. Он скорчился от больно ударившего звука по своим же ушам, и обернулся, посмотрев на стоящего возле стола Киришиму. Тот сильно сжимал губы, пялился тяжело исподлобья и весь выглядел притаившимся, словно вот-вот собирающимся сделать выпад, чтобы заехать кулаком в подбородок. Из-за этого мышцы живота напряглись, но Кацуки виду не подал, по привычке задрав нос. - Че за хуйня, дерьмоволосый?!  Ему казалось, это прекрасный вопрос, чтобы получить развернутый ответ.  - Выйди.  - Ты охуел?! - Пошел нахер из моей комнаты!  Он, видимо, ошибся. Бакуго аж вслух заорал, выпустив несколько взрывов с ладоней. Невероятных усилий стоило сдержаться, чтобы не испепелить этого тупого дебила до черной кучки пепла.  - Как же ты меня задрал! И схуяли я ублюдок, если это ты ведешь себя, как гандон ебучий!  - Я понял! - громко переорал его Киришима, сильно хлопнув ладонью по столу, что кожа на ней запекла огнем, а деревянная поверхность опасно треснула. - Я всё услышал про себя, так что закрой уже рот! - он аж заскрипел зубами, а потом зарылся в волосы пальцами, потянув, чтобы болью притупить накатывающую, трясущую тело злость. - Зачем ты так поступаешь со мной, Бакуго?! - Эйджиро судорожно вздохнул, еле размыкая челюсти. Кацуки выпрямился, сжимая кулаки.  - Че?  - Ты хотел меня унизить? - Эйджиро резко опустил руки, уронив голову. - Я..! Блять, я..! Я не думал, даже не представлял, что ты можешь так поступить! Высмеять меня, поиздеваться надо мной с помощью такого..! - С помощью чего? - Бакуго ядовито усмехнулся. - А, ну да. Я просто сказал правду про твою «помощь». У тебя много друзей, ты, наверное, блять, уже руки стер. Киришима медленно поднял голову, уставившись растерянными глазами в черствое лицо напротив. Блондин стойко смотрел в ответ, чувствуя, как у него не получалось натянуть издевательскую улыбку, чтобы выглядеть более самоуверенно. От чужого взгляда становилось не по себе, а от сразу покрасневших глаз еще больше.  - Пиздец, - Эйджиро моргнул, а потом посмотрел в сторону, громко сглотнув слюну. Он осторожно вдохнул, кому-то или самому себе кивнув, а Бакуго не знал, что делать, ощущая нарастающую головную боль.  - То есть… - Киришима не мог на него смотреть и немного нахмурился, морща нос, таким образом сдерживая то ли глаза, то ли спазмы лица от подступающих слёз обиды. - Я понял. Понял, как ты считаешь. Но, боже, блять… - он вновь сглотнул и попытался перевести взгляд в сосредоточенное лицо Кацуки, а тот продолжал выжидательно скользить по нему глазами, внутри ощущая тянущий горло ком. - Ты правда считаешь, что я буду кому-то… Я, блять, попробовал целоваться с тобой, Бакуго, потому что это ты. И предложил подрочить тебе только потому, что это ты… - он отвел глаза, не выдерживая собственной реакции. - Сука, я делал это, потому что это ты... Потому что я больше всех тебе доверяю, и ты мой лучший друг. Я… - глубокий вздох из-за дрогнувшего голоса, - может быть, я виноват в том, что ты так это понял? Может быть, я виноват, что сделал это? Даже если так, зачем подбирать момент, чтобы сделать подлость? Ты мог сказать лично и прямо. Я в полном ахуе…  Бакуго тоже. Он смотрел на Киришиму строго и чувствовал, как при каждом его слове, каждом отведенном взгляде и каждом дрожании губ ему становилось всё хуже и хуже. Внутри скручивало органы в узлы, а подмышки с ладонями покрылись ледяным потом, проходясь холодом по всему телу, при этом сотрясая его в судорогах. Ему хотелось оглохнуть, лишь бы не слышать голос на грани срыва и не понимать сказанное. Кацуки ощущал себя сначала недопонятым, потом допустившим ошибку, а следом тем самым ублюдком, которым его обозвали. Сейчас он считал, что это, скорее всего, заслуженно, считал, что это обоснованно, всматриваясь в сведенные красные брови и намокшие черные ресницы. Ноги подкашивались, видимо, из-за какого-то Бога, желающего поставить его на колени перед «святым существом», которого дурак Бакуго посмел обидеть. Если ему скажут уйти - он уйдет, скажут остаться - останется, если скажут просить прощения - он попросит. Конечно, он так не сделает, но в данный момент ему казалось, что - да, поддастся, даже уступит. Впервые он себя так ощущал. Сейчас ничего не казалось невозможным, лишь бы искупить вину, лишь бы развеять разочарование, созданное собственными домыслами и поспешными выводами. От таких жалких чувств и мыслей хотелось вывернуться, обнулиться, переродиться и что угодно, лишь бы не испытывать стыд за собственную поспешность, за свои грубость и агрессию, как всегда выплеснутые на того, кто его принимал, кто ему доверял и был честен до самого конца. Уже несколько минут была тишина, которую Бакуго не заметил. Он выдохнул, ощущая себя, спустившимся с горы или проплывшим огромное озеро. Размытый взгляд блуждал по чужому лицу, напряженному лбу, холодным глазам с так и не сорвавшимися слезами. Там, под слабо загоревшей кожей около скул, ходили желваки. Смотреть в лицо напротив было неудобно и пришлось опустить голову. Кацуки до последнего думал и был уверен, что все произошедшее ранее в виде постоянных выяснений отношений и тесных физических контактов вызовет в нем отторжение и отвращение, что оно наложится сейчас на ситуацию, разожжет только ненависть и в конец разведет их, показав, что они слишком разные, неподходящие, наломавшие дров, и о какой-либо дружбе и речи идти не может.  - Ты, видимо, сам кому угодно и поцеловаться поможешь, и подрочить дашь, да? - Нет, - резкий и четкий ответ, громче, чем нужно. От воспоминаний сразу бросило в жар на фоне всего сказанного, а в носу зазудело. Накрывало. С губ практически срывалось извинение, но язык не шевелился, а горло словно затянуло тугим жгутом. Всё еще остатки тупой гордости и какого-то стойкого принципа не давали сделать шаг назад или наоборот - навстречу примирению. Бакуго немного поджал плечи от озноба и раздраженно выдохнул, продолжая пялиться в пол. Высказанное доверие со стороны Эйджиро стало давить, и на секунду Кацуки допустил мысль, что лучше бы его гнилое предположение подтвердилось. Было неудобно, некомфортно, и он не знал, что сделать в такой ситуации. Глаза бегали снизу-вверх, по серым домашним штанам, не осмеливаясь подняться выше развязанных шнурков на поясе.  - Проваливай.  Бакуго сжал губы вместе с кулаками в карманах. Его прогоняли, но он оставался непослушно стоять на месте, не зная к чему подобная упёртость, учитывая, что сам же хотел минуту назад избавиться от грузящего особенного к себе отношения и съебаться в туман. - Проваливай!  Повторили громче, чуть ли не на ухо. Кацуки резко вздернул голову, как-то машинально намереваясь ударить того, кто ему указывал, но как только их глаза встретились - всю решительность унесло, будто ураганом корову где-то в Техасе. Блондин отвернулся, медленно подойдя к двери. Внутри тянуло, сводя челюсть, а в голову стукнуло осознание, что если сейчас он выйдет - на этом всё. Пальцы уже легли на ручку, как она открылась сама. Тодороки слегка удивился, уставившись на Бакуго, а потом выглянул из-за его плеча. - Эм… Киришима, я могу зайти? Кацуки сильно сжал челюсти, продолжая загораживать однокласснику проход. Рука приросла к металлу дверной ручки, глаза пялились на половицы в виде линии у собственных пальцев ног, представляя собой черту невозврата, словно перешагнув ее, он попадет в другой мир. Двумордый был очень некстати, хотелось его пихнуть, сказать, какой он тупой, что не умеет читать атмосферу, и вообще, обматерить, специально припомнив его отца, ударяя по больному. Будто в моменте он застал Бакуго голым и жалким.  - Не сейчас, зайди позже.  Даже по непроницаемому лицу Шото было понятно - он немного растерялся. Его глаза сначала пробежались к Бакуго, а потом снова за его плечо, и он кивнул, медленно отвернувшись и зашагав к лестнице. А Кацуки же резко выдохнул, когда тот скрылся из виду. Ему нужна была эта катастрофически долгая минута, чтобы, продолжая все так же тупо стоять в дверном проеме, подержать эту дурацкую ручку двери. Спина почему-то взмокла от каких-то нервов, ноги, будто с утяжелителями, отступили назад, а дверь закрылась обратно. Блондин наконец отлепил свои пальцы и вновь сунул их в карман, стирая пот о ткань. Оборачиваться было мазохизмом, но он медленно это сделал не до конца, встав боком. Глаза смотрели на ебучий плакат Алого Бунтаря, сторону пекло от чужого пристального взгляда, а на языке крутилось много всего, но ничего не могло сложиться в толковую формулировку. Кацуки чувствовал пульсацию сердца во всем теле, что обычно бывало во время каких-нибудь напряженных битв. Битв… Голову резко прострельнуло напоминание, что скоро, возможно, он может больше никогда его не увидеть, не услышать, не почувствовать. Назревала война со Злодеями и Альянсом, даже директор Незу разводил своими мышиными руками, опасно предполагая количество жертв. Время было неспокойное, обстоятельства ожидались разные, и даже с ним самим могло что-то случиться, и ведь это уже происходило пару раз. «Авось», да? И тогда Киришима был рядом. Бакуго запрокинул голову, посмотрев в потолок, припоминая чищенные фрукты и сонный силуэт с тихим храпом на диване в палате. Почему он сам позволил этому всему случиться? Раз только с Эйджиро и только от факта того, что это он - Бакуго мог подобному не противиться и даже не блевать в туалете после произошедшего. Не спать ночами не из-за отвращения и мерзости, а из-за чуждого ощущения уверенности и спокойствия, легкой эйфории.  - Блять, - вымученное и невероятно искреннее. Хотелось уже со всем разобраться, не ломая мозг. Он страшился этого ебаного «доверия», опасаясь быть задетым, и в итоге сам стал тем, кто делал больно тому, кто рискнул ему довериться. Простая и проверенная схема… Труса. Кацуки шумно втянул носом воздух, таки полностью повернувшись к Киришиме. Подбородок сильно поджимался, а глаза еле-еле держали зрительный контакт. - Извини.  Да, коротко и да, очень тяжело. Ему должны были дать медаль за это?  - За что?  Что? Бакуго моргнул, на что Эйджиро устало усмехнулся и стал приближаться. На мгновение сердце упало в пятки, а дыхание сперло, пока хозяин комнаты не подошел так близко, что… Открыл за спиной дверь.  - Я сказал: проваливай.  Кацуки, широко раскрыв глаза, смотрел на чужое лицо в десяти сантиметрах от собственного. Последние крупицы гордости повели его ногами, перейдя черту, как перед носом дверь захлопнулась, оставив ученика одного в коридоре. Он недолго постоял, всматриваясь в дерево, после чего вернулся к себе, замерев в середине комнаты. Внутри стучало, вокруг ничего не было, а в голове вихрем проносилось прошлое. Киришима был везде и во всём, даже там, где его не должно было быть. Он сидел рядом со Всемогущим, когда тот рассказывал про Один-За-Всех, подбадривал Мидорию на его тренировках с кнутами, пока Бакуго смотрел на них со стороны, что-то причитал про непонятные записи других владельцев причуды бывшего символа мира, помогал с тренировками гаубицы, наклеивал тейпы… Да не было его там. Нигде. Это отдельная жизнь Кацуки, никого не касающаяся, его личная, собственная. Он мог ею жить, отрезав свою вторую: с Киришимой, с друзьями, с играми и тупыми разговорами ни о чём. Бесполезная, бестолковая, регрессирующая часть жизни.  - Киришима, можно войти?  Двумордый оказался слишком близко, посередине между дверьми. Его голос было слышно так хорошо, будто он стоял за спиной. Послышался щелчок и ответ. - Бро, что-то срочное? Я хотел уже лечь спать. - Извини, я просто не знаю, срочно это или нет…  Какое-то копошение, а потом сосредоточенное мычание Эйджиро, видимо, что-то просматривающего.  - Ну, почему нет? - Это нормально? - А что в этом ненормального? - слабый смешок. - Я считаю, это круто. Он, вроде, сильный, так что ты сможешь хорошо потренироваться. - Хорошо, спасибо.  - Да ладно. - Спокойной ночи. - Спокойной.