Моё последнее молчание

Хорошие идеи часто кажутся плохими

      Я вышла из кафе десять минут назад. Меня переполняли столько эмоций, что я даже приблизительно не знала, на какую из них мне лучше всего реагировать. На какой сконцентрироваться, какую обдумать. Я не знала, что мне делать с тем, что я услышала. Но, одно я знала точно — этот день стал одним из самых лучших, что я уже прожила. С Элли было очень весело. Она не была такой, какой я ее себе представляла — грустной, обиженной на весь мир, нет. Она точно самая счастливая девушка на свете. Она встретила свою любовь, призналась и получила ответное признание. Сейчас они уже встречаются три месяца и она выглядит так, словно никакая болезнь не преследует ее вот уже сколько лет. Она ходит на встречи Группы поддержки в которой встречаются дети с похожими заболеваниями. Там она и встретила парня, лучшую подругу и даже нашла девушку для своего брата! Мне было очень интересно и весело слушать ее и ее истории. А какое у нее чувство юмора!       Я решила, что это будет кощунством, если я не поделюсь историей сегодняшнего дня в своем инстаграмме. Я присела на лавочку в бульваре, в котором должна была ждать Сэма и уставилась в свой смартфон. На улице уже темно, зажгли фонари, витрины и свет в окнах жилых домов. «      — Привет, мои драгоценные! Сегодня был самый насыщенный день за последние несколько лет (последний раз, когда я испытала столько положительных эмоций, был в одиннадцать лет!). Сегодня я встретилась с прекрасной @ellynoyabr! Боже, что это за девушка! Не смотря на то, что она больна раком щитовидной железы с метастазами в лёгких, или РЩЖ, она живет дальше. Она может умереть завтра, сегодня или через пятьдесят лет. Элли живет одним днем, живет и не думает о том, что будет завтра. Я считаю, что она — героиня для всех болеющих девчонок и для меня в том числе.       Девчонки, давайте забудем обо всех наших переживаниях, болях и комплексах и начнем жить для себя?»       Я выбрала нашу совместную фотографию, на которой мы обе корчим рожицы и обнимаемся. Пост вышел очень атмосферным и милым. Я горжусь собой. С чистой совестью и довольным сознанием я спрятала телефон в карман куртки и начала вглядывается в толпу прохожих, пытаясь зацепиться взглядом за все темные макушки. Малыша Сэмми еще нет. Хорошо, можно спокойно посидеть и переосмыслить смысл жизни.       — Эй, Харрис! — сзади послышался громкий голос Сэма. Он всегда выговаривает две буквы «р» в моей фамилии так, словно он Симба. Впрочем, получается у него не так уж плохо.       — Чего так долго? Я устала ждать тебя.       — Фи, какая нехорошая Харрис.       — У меня имя есть, малыш Сэмми. — я показываю ему язык.       — Да-да, Ата. Я помню. — я закатила глаза. Эта глупая привычка сокращать мое имя передалась ему от Элизы — Давай, расс…       — Ты меня забыл, как не стыдно? — из-за спины Макото вышел парень, чуть старше меня. Года на три или даже больше.       — А, это твой парень, да? — я довольно усмехаюсь видя, как Сэм закатывает глаза.       — Нет, это просто какой-то извращенец увязался за мной. Поджидал у общаги и даже серенады пел.       — Но ты отшил его и он решил преследовать тебя до конца твоих дней? — я тихо хихикнула. Этот самый «извращенец» влез между нами с Сэмом и развалился чуть-ли не на всю лавочку.       — В точку, мин лилия. — меня аж током прошибло.       — Ты швед? — конечно, я сама тактичность, а вы не знали что-ли?       — Да. Не любишь шведов?       — Был опыт, — я скривилась, вспоминая Алекандра — Не понравилось.       Парень громко рассмеялся, откидывая голову назад, жмуря глаза. Он очень красивый. Голубые, холодные глаза, короткие коричневые волосы и острые скулы. Хочется порезаться о них пальцами. Или губами.       — Не все шведы одинаковы. Я вот образец самого, что только может быть, приличного шведа. Красивый, умный, сексуальный.       — А какой скромный, не могу. — не могу не подколоть. Он улыбается и кивает.       — Конечно. — Сэм не сдержался и засмеялся громче меня. Люди оборачивались на нас, реагируя по-разному. Одни крутили пальцем у виска, вторые смеялись вместе с Сэмом. Мне кажется, мы многим подняли настроение сегодня.       — Так, что, как зовут мин лилию? — он поворачивает голову на бок, с интересом всматриваясь в мои глаза.       — Агата. — я протягиваю руку к нему и чувствую, как его теплая, большая ладонь сжимает мою крохотную.       — Александр. — ну вот. Еще один. Рука дрогнула, а я даже не смогла вырвать ее из теплой, надежной хватки.       — Надеюсь не Нильсен. — я улыбаюсь, понимая, что голос все же дрожит. Сильнее, чем рука. Его лицо растягивается в хитрой улыбке.       — Нет, не угадала.

***

      Мне было семь лет отроду, когда я понял, что что-то идет не так. Мама стала больше плакать, перестала целовать меня в лоб на ночь и крепко обнимать, когда я возвращался домой со школы или уроков фортепиано. Отец так же прекратил играть со мной в «Детектива и преступника» и трепать меня по волосам после утренних пробежек.       Я начал понимать все, когда мне стукнуло девять, когда позволил себе непозволительную роскошь — на тот момент мне так казалось — обнять маму, наскочив со спины. В итоге, я очнулся в больнице, мама рыдала рядом с моей кроватью, а я был с головы до ног в бинтах. Что я почувствовал в тот момент? Опустошение.

***

      — Нильсен был тем самым шведом, что не угодил тебе? — Александр хмыкает.       — Да. Он самый.       — До сих пор точишь на него зуб? — он смотрит мне прямо в глаза, пытаясь что-то отыскать в них, а я ловлю себя на мысли, что его глаза слишком знакомы мне.       — А не слишком ли ты любопытен? — я наклоняю голову так же как и он, прижмуривая глаза.       — Просто интересно, чем этот Нильсен смог обидеть такую лилию.       — Тем, что появился в моей жизни. — я выравниваюсь, перевожу взгляд на друга — Сэм, убери от меня своего парня, он уже начинает меня напрягать.       — Слышал, герой-любовник? Отшила тебя. — Сэм тихо рассмеялся под испепеляющий взгляд Александра.       — Еще пока не отшила.       — Пока. — Макото облизывает губы в предвкушении. Я приподнимаю левую бровь:       — Что, малыша Алекса никогда прежде не отшивали? — я хмыкаю и вижу, что Сэму становится еще веселее.       — Ты первая, Ата. — мое лицо вытягивается в удивленной гримасе, а потом я не сдерживаю ехидного смешка:       — А ведь такой красивый, умный, сексуальный и скромный швед, да, Александр? — он медленно наклонился надо мной. Не очень близко, но и не слишком далеко, как раз так, чтобы не касаться меня.       — Ты просто не знаешь, от чего отказалась. Хочешь покажу? — его шепот тихий и вкрадчивый, табун мурашек пробегает по моей коже. Черт.       — Прости, малыш, но в твоем случае мне хочется ослепнуть. — вижу, что ему понравился мой ответ. Чертовски сильно. Так же, как и он мне.       — Якель* — я удивленно приподняла брови. Это как он меня только что назвал?       — Как ты меня назвал?       — Дьяволицей. Он назвал тебя дьяволицей. — Сэм тихо давился смехом. Мне захотелось очень сильно ударить его. Александр ухмыльнулся.       — Мне кажется, единственный у кого здесь действительно растут рога, это ты. А я, каттен, ясно?       — Ого, какое ты слово знаешь. И кто же ему тебя научил?       — Не твое дело.

***

      Мне стукает десять, когда я впервые влюбляюсь. Она просто волшебна — красивая брюнетка с серыми глазами. Боже, дай мне сил, чтобы выдержать это чувство. Ей девять, она на год младше меня и она живет по соседству со мной. Я часто слышу, как она громко смеется, через высокий забор, когда к ней приходят друзья. Ко мне же не приходит никто. Только учителя — меня перевели на обучение на дому, из-за того, что моя аллергия начала прогрессировать — и иногда Рэйчел, но касаться ее мне никак нельзя, так что в большинстве случаев мы просто разговаривали, рассевшись по разные стороны большой кровати или смотрели фильмы. Линд с самого детства была моим самым близким другом, а я — ее. И я был очень счастлив, когда Рэй-Рэй не отвернулась от меня из-за того, что стало происходить со мной.       В итоге, я решил пойти на контакт с той девочкой — с годами, я понял, что она стала симпатизировать мне лишь из-за того, что была тем человеком, голос которого я мог регулярно слышать и тем, с кем я мог хотя-бы немного пообщаться. Я дождался пока она выйдет во внутренний двор своего дома (она всегда выходила туда играть с собакой и нет, я не был маньяком, а просто одиноким ребенком) и начал разговор.       — Привет! — я сам удивился тому, как громко звучал мой голос. Она, кстати, тоже.       — Привет…? — я подошел ближе к забору, проглядывая через щель. Она повторила мои действия.       — Я Александр.       — Ева.

***

      — Уж не твой ли швед? — он начинает меня бесить. Забудьте все, что я говорила о нем раньше.       — Он не мой. — по моему тону Сэм понял, что лучше прервать это сейчас, нежели потом он будет уговаривать меня не выцарапывать этому мудаку глаза.       — Брейк-брейк! Агата, ты ведь приличная леди, тебе не стоит шипеть на малоизвестных людей. Он просто поехавший и инстинкт самосохранения отбило у него еще в детстве.       — Сэм, от частых стычек с моей тетушкой ты уже начинаешь говорить точь-в-точь как она. — не люблю, когда они — самые близкие мне люди — говорят это. Я начинаю чувствовать себя неуверенно и ущемленно.       — Прости, — я кивнула — ты замерзла, пойдем в какое-нибудь кафе что-ли?       Я пару секунд подумала, а затем скосила взгляд на подозрительно затихшего Александра. Сэм вздыхает и пожимает плечами мол: «От него уже не отделаться». Грустно, что сказать.       — Можно. — мы поднимаемся со скамейки и идем в ту же кафешку, из которой я вышла час назад. И все же, вечерний Лондон — это сказка. Сэм снимает с себя свой шарф и наматывает его вокруг моей шеи.       — Спасибо. — тихо, чтобы только он слышал. Александр хмыкнул, недовольно стрельнул глазами, но не сказал ничего. Наверное, переживает, чтобы я его мужчину не увела. Зуб даю.       — Что будешь?       — Какао. — я обвела взглядом помещение и задумалась — Хочу Рождества.       — К нему еще три месяца. — Александр просматривает меню со сладким и я невольно вспоминаю Нильсена, что чертовски любил круассаны с бананом. Черт. Зажмуриваю глаза и верчу головой из стороны в сторону. Мне становится дичайше плохо, когда я вспоминаю о нем. Наши просмотры фильмов, как он читал для меня и как мы спорили. Не было никого, кроме него и меня. А потом была я. И был он. Нас не было.       — Три месяца это чертовски мало. За это время может случиться столько всего, что ты даже не поймешь, когда именно эти три месяца закончатся. — Алекс все же выбрал круассан.       — Да, возможно ты права, — он кивнул и откинулся на спинку стула — Почему ты в перчатках?       Мы с Сэмом замерли. Он недовольно посмотрел на друга, а я судорожно пыталась придумать хоть одну правдоподобную отмазку.       — У меня жуткая сыпь. Не хочу, чтобы люди шарахались от меня. — он кивнул и я смогла облегченно выдохнуть. Сэм повторил за мной.       — Что будешь делать с поступлением? Ты еще можешь подать документы в университет. Прием учеников длится первый месяц, а с помощью твоей Аннет тебя примут хоть завтра. — Сэма очень волновал вопрос того, где я все-таки буду учиться. Он долго уговаривал и меня и Аннет отправить меня к нему, что он будет наблюдать за мной и что возьмет на себя полную ответсвенность за меня. Тетю — мою Аннет, ту с которой я иногда не могу найти общий язык! — он смог уломать, а меня все еще пытается.       — Я планировала отсидеться дома. — отвожу взгляд от разочарованного Сэма. Не люблю, когда он такой, но не могу ничего поделать.       — Дома? — Александр насмешливо поднял бровь — Маленькая что-ли? Не справишься с взрослой жизнью, или как?       — Заткнись и не лезь куда тебя не просят. — мой злой и холодный голос заставил вздрогнуть обоих парней.       — Меня может и не просят, но ты будешь самой глупой каттен в мире, если упустишь шанс прожить университетской жизнью.       — Не называй меня так. Я больше не каттен. — глупая я, ведь сама сказала ему это прозвище. Куда деваются мои мозги, когда они так нужны?       — Он прав, Агата. Это ведь университетская жизнь, куча друзей, вечеринки и общежитие. Это лучшие годы твоей жизни, а ты собираешься прожить их в стенах поместья?       Я посмотрела в глаза Сэму и вновь увидела ту грусть, с которой он смотрел на меня в больнице. Стало тошно.       — Вечеринки я не люблю, а общежитие — последнее место в котором я бы согласилась жить. Из друзей у меня только ты.       — И я. — Алекс ухмыльнулся. Я фыркнула.       — И твой парень.       — Стерва. — сказано без злости, даже с улыбкой.       — И я тебя очень люблю.       — Вот видишь, — Александр повернулся лицом к Макото — а ты говорил мы не подружимся.       Сэмми повертел головой из стороны в сторону и фыркнул. Принесли кофе и круассан.       Я наблюдала за тем, как препирались парни, а Александр чуть не подавился выпечкой. Я хихикала над их перепалкой. Смотрела на вечерний город и засматривалась на горящие витрины. Вопрос остался открытым, витая в воздухе — подавать ли мне документы? И как после этого сложится моя жизнь?

***

      Как так получилось, что я отпираю чужую дверь уже своим ключом, затаскиваю свои шмотки с чемоданами и рассматриваю интерьер своей новой квартирки? Я не знаю. За мной входят двое парней.       — С этого момента, твоя жизнь станет в миллионы раз интереснее, каттен. — его шепот вновь пропускает сквозь меня стадо мурашек.       — Да. В миллионы. — тихо шепчу я и понимаю, что он чертовски прав.