И конец их будет счастливым

      Когда Анна вновь оказалась в помещении палаты, а с момента её ухода на встречу с Августом ван дер Хольтом прошло около двадцати минут, её в очередной раз за этот день накрыла паника. Первое, что увидела девушка, стоило ей закрыть за собой дверь палаты, это приборы, подключенные к телу Разумовского, которые по непонятной причине отображали аномально высокие показания. Нестандартно высокие для состояния Разумовского. Количество ударов его сердца равнялось 153. Звук прибора был максимально громким и частым. Всё это свидетельствовало о том, что с Разумовским не всё в порядке.       Анна оказалась рядом с кроватью подопечного в ту же секунду, а в следующее мгновение она уже осматривала его на наличие каких-то факторов, которые могли бы стать причиной такого скачка показателей. Они не могли превышать норму просто так, поэтому, найти причину было необходимо. Чтобы избавиться от последствий, всегда сначала необходимо отыскать и устранить причину. Однако, видимых изменений или аномалий Анна не нашла. Стало ясно, что дело в самом Сергее. Разумовский, по всей видимости, спал, однако, его лицо покрылось испариной и блестело от капель пота, покрывающих кожу. На его лице застыла испуганная гримаса, словно он увидел что-то ужасное. Брови же парня были нахмурены, а губы приоткрыты. Разумовский рвано и быстро выдыхал, казалось, что ему не хватало воздуха, и он не мог сделать полноценный вдох.       Выбора у девушки особо не было. Дрожащие руки всё ещё напуганной Анны опустились на острые плечи Разумовского, и она принялась аккуратно, но резко будить его. В такой ситуации было необходимо вывести пациента из этого состояния, пока не стало хуже. Хотя казалось, что хуже быть не может. - Сергей! Сергей… ! - звала она его, потрясывая за плечи. Разумовской всё не просыпался. Он продолжал что-то тихо бормотать, фразы были похожи на бессвязную кучу звуков. Анна вновь обхватила плечи Сергей, с большей силой тряся его. Через ещё несколько долгих, как показалось Анне, секунд, Разумовский всё же распахнул глаза. Наконец-то.       Резко взгляд голубых глаз метнулся к нависшей над ним девушке. Они были жутко покрасневшими и воспаленными, словно их хозяин не спал несколько суток. Анна рвано выдохнула, обнаруживая, что в глазах Разумовского застыл животный страх и ужас. Что могло послужить такому его состоянию, она старалась не думать. Однако, в её голове тут же возникла мысль о том, что Сергею приснился кошмар. Кошмар явно не из самых приятных, раз вызвал подобную реакцию.       Резко дернувшись, Разумовский вжался в подушку, которая была мокрой. Так же, как и одежда, что теперь неприятно липла к быстро вздымающейся и опускающейся груди. Мужские руки метнулись к предплечьям Анны, вцепливаясь и больно сжимая их. Она сдержалась, не позволяя вскрику сорваться с её губ. - Всё в порядке… Спокойно… - медленно и тихо проговорила она, внимательно следя за взглядом Разумовского. Её испуганное и уставшее лицо никак не вязалось с фразой "всё в порядке", однако, у Разумовского не нашлось сил, чтобы подумать над этим. В его ушах стоял звон, а в горле невероятно пересохло. Перед глазами по-прежнему мелькали воспоминания сна, что стал одним из самых кошмарных за последнее время. Хотя признаться, Разумовский давно перестал отличать сны от воспоминаний, которые он не помнил. В основном это были воспоминания о тех событиях, участником которых был не сам Разумовский, а он. Поэтому для первого они были всегда вновинку, и, поэтому Сергей был не в силах отличить сон от реальности или воспоминаний.       Спустя некоторое время его всё же отпустило. Звон в ушах утих, а взгляд перестал застилать пот. Или слезы. Было неясно. Облизав пересохшие губы, парень откинулся на подушку и устало прикрыл глаза. Ему было не по себе. Мерзко и противно. Привкус крови и ощущение того, что его тело полностью покрыто чужой кровью продолжало преследовать его и в реальности. Он же старался отмахнуться от этого чувства. Сойти с ума окончательно ему не хотелось.       Анна отодвинулась на некоторое расстояние в ту же секунду, когда поняла, что Разумовский пришёл в себя. Ей было достаточно увидеть дикий взгляд голубых глаз, чтобы понять уровень испуга подопечного. Уже предчувствуя, что на коже её рук образуются синяки, девушка постаралась абстрагироваться от жгучей боли, сковывающей руки. Собственное состояние было последним, о чем она переживала в тот момент. - Тебе приснился кошмар, да? - тихо спросила девушка, пересаживаясь на диван. Он не ответил. Лишь отвернулся к стене, всё ещё пытаясь совладать с прерывистым глубоким дыханием. Посчитав такой ответ за положительный, Анна взглянула на приборы. Показания на них постепенно возвращались в норму. Это радовало. Её предположение оказалось верным, хоть Разумовский и не осмелился признаться в этом. Однако, она не осуждала его за это. Анна не могла себе представить, какие кошмары могли преследовать Сергея после всего того, что он пережил. Это было вполне логично и ожидаемо. Его глаза повидали многое.       Когда девушка исчезла за дверью, ведущей в коридор, Разумовский вновь резко распахнул глаза. Он не знал, сколько времени прошло с того момента, как он проснулся. Возможно, Разумовский провалился в сон вновь, вновь не осознавая этого. Однако, когда он распахнул глаза, то осознал, что остался в помещении один. Бегло осмотрев палату и не обнаружив в ней Анну, его вновь медленно начала накрывать паника. Ему не хотелось оставаться одному. По крайней мере, не сейчас. Он не доверял этой длинноволосой девчушке, однако, она была так или иначе единственным живым человеком, находящимся рядом. И пока, ничего плохого в его отношении девушка не сделала. Но то было пока. Когда она разбудила его, Разумовский был ей благодарен. Не стоит это отрицать. Ещё секунда пребывания в этом ужасном кошмаре, и его сердце наверняка бы остановилось. Ему так казалось в тот момент. Когда он очнулся, бешенный стук сердца в висках и свист в ушах, это всё, что он чувствовал. И боль. Она продолжала сковывать его грудную клетку каждый раз, когда Разумовский делал рваный кривой вздох. В тот момент он боялся, что кошмар вновь настигнет его. Он настигнет его в тот же момент, когда Сергей закроет глаза. Так будет всегда. Кошмар будет настигать его каждый раз, каждую секунду остатка его жизни. Так действительно будет всегда. Больше всего он боялся того, что может последовать за таким кошмаром. Или кто. От этих мыслей мурашки пробегали по его телу, а дрожь непроизвольно сковывала его конечности. Ему не хотелось, чтобы он вновь пришёл. Это было самой худшей перспективой. Об этом Сергей старался не думать. Он боялся думать об этом.       Первая мысль, проскочившая в его голове, когда Анны не оказалось в палате, это "неужели она оставила меня? Она же обещала быть рядом. Тогда почему ушла и ничего не сказала?" Но он не позволил ей укорениться в своей голове. Лишняя паника была не к чему. Переживаний и без того было предостаточно.       Аккуратно привстав, Разумовский попытался размять деревянную шею, о чем тут же пожалел. Острая боль, возникшая где-то в основании шеи, распространилась по спине вниз, окутывая каждый позвонок. Резкие движения тут же оборачивались гадкими последствиями в виде такой едкой и острой боли. Обреченно выдохнув, парень вновь откинулся на подушку. Даже такое малейшее действие потребовало от него усилий, которые окончательно оставили его без сил. Теперь ему было необходимо подумать над тем, что ему следовало делать дальше. К тому же, в голове у него по-прежнему крутились десятки вопросов, которые неясно кому можно было бы задать. От мыслей, что роем гудели в его голове, возникла неприятная боль в затылке. В ту секунду Разумовский чувствовал себя самым слабым и неспособным к элементарным действиям, человеком. Одному в таком состоянии долго не протянуть. Это отрицать было глупо.       Разумовский испуганно дёрнулся, когда дверь вновь открылась и в помещении возникла Анна. Она остановилась, осматривая Разумовского несколько долгих секунд, и, видимо, убедившись, что за эти пару минут ничего не изменилось, прошла к столу. Только сейчас парень заметил, что она принесла пятилитровую бутылку воды. Поставив ту на стол, Анна вытащила из тумбочки стеклянный стакан, в который тут же налила воду. Разумовский внимательно следил за действиями девушки, и, когда она направилась в его сторону, вновь отпрянул к стене. Это происходило непроизвольно. - Не знаю пока, как тебя кормить. Николай Александрович сказал, что сперва нужно отключить от тебя всё это. - произнесла спокойно она, кивая на приборы и трубки. - Но пить тебе нужно больше, чтобы восстановить водный баланс. Того, что тебе вводят через капельницу критически мало. Анна со знанием дела озвучивала это, пока параллельно с тем приподнимала подушку, чтобы Разумовский мог принять сидячее положение. Боль вновь скрутила его спину, заставляя воздух выбиться из лёгких. Анна нахмурилась, качая головой. Сергей же с сомнением и страхом следил за действиями девушки. Он послушно приоткрыл губы, когда Анна поднесла к ним стакан воды. Его руки всё так же были обцеплены разного рода трубками, поэтому, даже поднести ко рту стакан оказалось бы проблематично. К тому же, его по-прежнему одолевала слабость и болезненная реакция тела хоть на какие-то физические манипуляции.       Однако, стоило первым каплям воды коснуться его губ, как Разумовский осознал, что всё это время он очень сильно хотел пить. До этого не осознававший весь уровень жажды, он не представлял, как жил всё это время. Жидкость, стекающая по его горлу, а далее заполняющая его желудок, казалось, стала источником энергии и даже взбодрила его. Выпив все содержимое стакана буквально за несколько секунд, Разумовский удовлетворенно откинулся на подушку и тут же прикрыл глаза. Ему стало лучше. - Спасибо… - лишь произнёс тихо он, когда Анна отвернулась, чтобы поставить стакан на стол. - Пожалуйста. - так же тихо ответила она, не поворачиваясь. Однако, ей стало спокойнее. Благодарность со стороны Разумовского была неплохим знаком. Восполнение водного баланса положительно повлияло на его состояние в целом, а это было просто прекрасно.       Прошло ещё несколько минут, во время которых Сергей всё также лежал с закрытыми глазами, а Анна разбирала внезапно возникший бардак. Она старалась делать это бесшумно, но не всегда выходило сделать это именно так. Когда с этим было покончено, Анна вновь остановилась возле кровати, чем тут же привлекла внимание парня. - Нужно сделать перевязку. - медленно проговорила девушка, перенося необходимые принадлежности и оставляя их на тумбе. Напряжённый и одновременно с тем напуганный взгляд, которым Разумовский одарил Анну, вполне ясно отразил его отношение к этой затее. - Два дня не делала. Необходимо сделать сегодня. - добавила она, замечая недоверчивый взгляд Сергея. В эту секунду Разумовский нахмурился ещё сильнее. А затем сжался до минимальных размеров, сливаясь с постелью. Он вновь напоминал Анне маленького ребёнка. - В каком это смысле, два дня не делала? - с сомнением произнес он, подтягивая край одеяла к подбородку. Он правда верил, что одеяло могло бы защитить его. Анна же нахмурилась, не совсем понимая сути вопроса, который был задан Разумовским. - Я делаю перевязки раз в два дня. Раньше мы их делали намного чаще. - объяснила она, обрабатывая руки антисептиком. - Сегодня нужно её сделать. - Почему ты делаешь перевязку? - А кто должен? - приподняв бровь, спросила она. - Медсестра? Голос Разумовского сквозил неподдельным сомнением. Ему не хотелось думать над тем, что на протяжении месяца неизвестные ему люди касались его и уж тем более, делали перевязки. - Здесь бывает только три человека. И те два, помимо меня, приходят достаточно редко. Поэтому, я научилась делать их сама. - продолжила пояснять она, наблюдая, как с каждой секундой всё сильнее серело лицо Разумовского. - Великолепно. - кратко ответил он. Анна остановилась рядом с кроватью и потянулась к одеялу. Разумовский в сопротивлении вцепился в него, не позволяя лишить его единственной защиты. Девушка же приподняла одну из бровей и взглянула на него с нескрываемой усмешкой. - Что мне нужно делать? Он не хотел, чтобы Анна видела его настолько жалким. Его самооценка и так валялась где-то возле плинтуса. Поэтому, он отдернул одеяло сам, и смиренно положил руки по бокам от туловища. - Для начала привстань. Теперь мне будет проще делать перевязку. - сказала Анна, вспоминая как неудобно было делать перевязки всё это время. Мало того, что это было необходимо делать аккуратно, чтобы не задеть трубки, так к тому же порой ей приходилось максимально аккуратно двигать бессознательное тело Разумовского. Всё это было непростым делом. Выполнив просьбу Анны, парень застыл в ожидании дальнейших действий. - Сначала снимем старые бинты. - проинструктировала она. Ей показалось, что, если она будет комментировать свои действия, Разумовскому будет спокойнее. Как минимум проще психологически, ведь так он сможет контролировать процесс перевязки. Руки девушки оказались на больничной рубашке Сергея, тут же приподнимая её и оголяя верхную часть тела. Он же, видимо не был не готов к таким неожиданным действиям, и, поэтому вновь дёрнулся, но остановил себя и позволил Анне продолжить. Она в свою очередь не спешила и позволяла ему самому проделывать незначительные действия. На внезапные порывы испуга Анна так же не реагировала. Ей не хотелось ещё больше пугать или смущать его.       Дрожащими от слабости руками, Разумовский придерживал рубаху, параллельно с тем наблюдая за действиями Анны, которая приступила к снятию старых бинтов. Её движения были отточенными и четкими, но при этом аккуратными и не болезненными. Это в совокупе свидетельствовало о том, что она действительно знала, как это делать, и в принципе умела менять повязки. Девушка осуществляла подобные манипуляции не единожды, это было понятно сразу.       В следующую секунду тёплые пальцы Анны коснулись тонкой кожи на грудной клетке парня, что быстро вздымалась не то от страха, не то от смущения и непривычки. Она же, казалось, не замечала этого. Или пыталась сделать вид. Волна мурашек пробежала по телу Разумовского, и он постарался отвлечь своё внимание. Однако, это сделать не вышло, когда старые бинты были сняты, и рана, так хорошо скрываемая всё это время под ними, предстала во всей своей красе. Мучительной, жестокой, по-зверски ужасной. Он сглотнул вязкую слюну, стоило взгляду зацепиться за рану на его грудной клетке. В одно мгновение стало ясно, что так отдавало зарядами колкой боли каждый раз, стоило ему слишком глубоко вздохнуть или сдвинуться с места. Огромных размеров рана. Гигантская, если можно так сказать. Она занимала почти всю области на груди, прямо там, где находилось солнечное сплетение. Красная, в некоторых местах фиолетовая и синяя. Она не имела какой-то определённой формы. И вовсе складывалось ощущение, что кожу на его груди вырывали кусками и ошметками. По всему периметру раны были жёлтые и синие синяки, которые начинали потихоньку исчезать. И швы. Большие и заметные. Обычно это те швы, от которых обязательно остаются шрамы. Некрасивые шрамы. Уродские шрамы. Ему стало неприятно. И мерзко. Неприятно от осознания, что теперь это останется с ним навсегда. Останется в память о том, чего он даже не помнит. Разумовский поджал губы и отвел взгляд к стене, не находя больше сил смотреть на свою грудную клетку. Тошнота подкатила к горлу, и он поспешил затаить дыхание. Разумовский лишь чувствовал, как скользили пальцы Анны по его коже, пока она обрабатывала швы и наносила непонятную мазь на новую, чистую кожу, что теперь покрывала уже зажившие участки на ране. Те участки вырванного мяса и кожи, где уже успели образоваться новые слои молодых кожных тканей. - От чего она? - прокашлинувшись, спросил Разумовский, всё так же смотря в стену. С одной стороны, он был рад, что в тот момент, когда рана образовалась на его груди, в его теле был Птиц, и, он пришёл в себя лишь тогда, когда думал, что умирал. Однако, ему не хотелось жить и не знать, что произошло с его телом, и что стало причиной для его недоубийства. - От дрона. Его часть угодила тебе прямо в грудь. Осколки хоть и попали вовнутрь, но не задели лёгкие. - поняв, что имел ввиду парень, ответила Анна. Ей было тяжело наблюдать за реакцией Разумовского на эту чёртову рану. Ей было по-настоящему жаль его.       Разумовский же кивнул сам себе, убеждаясь, что воспоминания, преследующие его во снах, на самом деле были правдой. Слова Анны лишь подтвердили то, что эта рана была получена в результате атаки дроном Хольта. Однако, в тот момент, Анна была рада, что он не видел эту самую рану ещё месяц назад, когда операция была только-только проведена, а его грудная клетка представляла собой месиво из кожи, крови и бесконечного количества медицинских ниток, которыми пытались стянуть остатки кожи на груди. Наверное, именно поэтому, Анна не могла наблюдать за тем, как Николай Александрович проводил одни из первых перевязок, и лишь отворачивалась. Она бы не смогла. Ей было достаточно увидеть её один раз в тот день, когда Николай Александрович впервые пришёл делать перевязку. Сейчас же, она уже привыкла к её виду, а перевязка вошла в привычку. Полезную привычку. - Она заживёт. - поджав губы и осознав, как мелочно звучали её убеждение, медленно произнесла она. Разумовский лишь грустно хмыкнул, качая головой. - Шрам останется. - ответил Сергей. - Шрам останется. - подтвердила она. - Но можно постараться свести шрам к минимуму. Сейчас активно распространяются такие практики в хирургии. Она надеялась утешить его. Ей верилось, что это могло бы хоть немного помочь. И, несмотря на пессимистическую реакцию Разумовского, она надеялась, что ему станет легче. Легче, насколько это было возможно в сложившейся ситуации при сложившихся обстоятельствах.       Когда с перевязкой было покончено, Разумовский вновь откинулся на подушки, отмечая, что даже такое мелкое действие, как перевязка, которую делал даже не он, высосало из него остатки сил. Ему было необходимо отдохнуть. Но стоило ему прикрыть свои глаза, как он вспомнил вид своего искалеченного тела. Его вид вновь предстал перед глазами, заставляя Разумовского сильнее зажмуриться. Анна нанесла мазь и на другие участки рук, шеи и лица, где находились заживающие ранки, царапины, а также синяки. Всё это время Разумовский рассматривал измученное тело, которое, надо признать, не было похоже даже на то его тело, когда он находился в психиатрической клинике Рубинштейна. Ему так казалось. Он не помнил, чтобы хоть когда-то в жизни его рёбра настолько просвечивались сквозь кожу, а руки и ноги были столь тонкими. Его состояние и впрямь было не самым лучшим. Однако, оно было таким, какое заслужил Сергей Разумовский. Он и вправду так считал. О том, как выглядело его лицо, он старался не думать. Хотя позже все-таки попросит Анну принести зеркало. Страхов в его никчёмной жизни было предостаточно. Бояться вида собственного лица было слишком низко и противно, для и без того униженного Сергея Разумовского.       Когда работники клиники Holt International начали медленно расходиться домой, Анна впервые за день, не считая завтрака, отправилась перекусить. Ей не хотелось оставлять Разумовского одного, однако, урчащий желудок недвусмысленно напоминал о себе, поэтому, она предупредила своего подопечного и исчезла в коридоре. Анна пообещала вернуться максимально быстро, и Разумовский поверил ей.       Прошло около десяти минут с момента, как Анна покинула палату Разумовского. Послышался звук открывающейся двери, когда парень приоткрыл глаза, ожидая увидеть вернувшуюся Анну. Надо признать, он удивился тому, что она вернулась настолько быстро. Ему же было лучше. Оставаться наедине с собственными мыслями было невыносимо. Однако, в следующую секунду Разумовский испуганно вжался в кровать, в палату вошла не Анна. Неизвестный мужчина проследовал к кровати, останавливаясь на безопасном расстоянии от нее. Но спокойствия это к возникшей ситуации не добавляло. - Сергей, здравствуйте. Меня зовут Николай Александрович, я врач. - медленно произносил мужчина, замечая испуганный взгляд Разумовского. - Энн должна была рассказать вам обо мне. Николай Александрович положил свои вещи на стул, продолжая смотреть в глаза парня. Во взгляде доктора читался неподдельный интерес. Признаться, он не верил в то, что его пациент в принципе придет в сознание. Однако, на его почту поступило сообщение от Августа ван дер Хольта, который сообщал, что по словам Энн, Сергей пришёл в себя. В тот момент Николай Александрович действительно удивился и закончив со своими делами как можно быстрее, отправился в клинику. Через несколько секунд Разумовский всё же кивнул, но напряжение в его поведении никуда не исчезло, наоборот, стало куда более явным и открытым. К тому же, он смутился от того, что этот доктор назвал Анну другим именем. Ему абсолютно не нравилось присутствие этого человека в его палате. Он не был готов к тому, что уже сегодня ему придётся столкнуться с ещё одним человеком, помимо девушки-смотрителя. - Мне нужно осмотреть вас и рассказать Энн, как и в каком порядке вы будете проходить реабилитацию. - продолжил спокойным голосом он. Разумовский вновь кивнул, однако недоверие и сомнение продолжили сквозить в его действиях. Он сместился к стене и теперь прижимался к ней правым плечом. Ему казалось, что у него получится слиться с поверхностью каменной стены. Он правда в это верил, поэтому, продолжал жаться к ней с небывалой силой. Николай Александрович напоминал ему Рубинштейна. Это происходило самовольно. Разумовскому стоило больших усилий не провалиться вновь в одно из кошмарных воспоминаний. От возникшей дрожи и паники это не спасало. - А где же сама Энн? Она оставила вас? - спросил через несколько минут Николай Александрович в тот момент, когда переписывал показания с приборов. - Она скоро вернётся… - тихо произнёс Разумовский, внимательно следя за действиями мужчины. Он надеялся, что она действительно скоро вернётся. Ему не хотелось оставаться наедине с этим доктором. Хотя и уверенности, что Анна с ним не заодно, абсолютно не было. Об этом думать не хотелось. - Дождёмся её. - кивнул мужчина. - Как вы чувствуете себя? Николай Александрович заинтересовано повернулся в сторону Разумовского. Он не ответил. Ему не хотелось разговаривать с ним. Более того, он нетерпеливо ожидал тот момент, когда Анна вернётся в палату и этот доктор уйдёт. И желательно, не вернётся. - Сергей, если вы не будете отвечать на вопросы о вашем состоянии и здоровье, я не смогу вам помочь. - так не дождавшись ответа, проговорил Николай Александрович. Тишина вновь стала единственным ответом на его фразу. Разумовский сжался до минимальных размеров. В его голове ритмично отбивали свой марш часы, пока он отсчитывал минуты, оставшиеся до прихода Анны. Он дожидался того момент, когда входная дверь вновь скрипнет и из-за неё покажется взволнованное лицо девушки. - Мне не нужна ваша помощь. - грубо бросил он, испуганно сглатывая. - Это не так, Сергей, и вы это знаете. Вам необходимо восстановиться, к тому же… Угроза возвращения вашего психологического расстройства всё ещё находится в подвешенном состоянии. Если вы не будете идти мне на встречу, я и с этим вам не помогу. Разве вы хотите этого? - медленно произнёс Николай Александрович, и это стало его главной ошибкой. Вторая часть сказанной фразы оказалась спусковым рычажком. Разумовский в ужасе взглянул на Николая Александровича, пока озвученные им слова, словно обухом по голове продолжали стучать где-то в сознании. Его руки затряслись, так же как и его нижняя губа. Тонкие холодные пальцы сжимали края одеяла, словно то могло бы защитить Разумовского от него. Секунда. Две. Громкие удары сердца где-то в горле. Тошнота, неприятно подкатившая к нему. Смех. Ужасный, громкий, оглушающий. И до ломоты в суставах пугающий. По-настоящему дикий и сумасшедший. Из-за той двери, что вела в ванную, кто-то выглядывал. Кто-то с чёрными крыльями и огненно рыжими волосами. И такими же огненно рыжими глазами. Разумовский ощутил боль, внезапно распространившуюся по всему его телу, которое, казалось, парализовало. Он кусал дрожащую нижнюю губу в надежде, что это поможет ему очнуться. Очнуться от кошмара, что вновь забрал его в свои объятия. Но то был не кошмар. Не кошмар и не сон. Сергей затряс головой, абсолютно не замечая испуганного взгляда Николая Александровича, что пытался привести его в себя. Всё это казалось сном, но таковым не являлось. - Нет… нет…Пожалуйста, уходи…       Дрожащие руки Разумовского опустились на голову, сжимая и оттягивая до боли рыжие волосы. Хотелось вырвать их с корнем, чтобы кровь залила всё вокруг, а рыжие волосы больше не были такими же рыжими, как и его. Он пытался прогнать образ чёрной Птицы, что медленно продолжала выползать из тёмной ванной, всё сильнее обнажая своё испачканное в крови тело. Он сверкал двумя яркими золотистыми глазами. Злыми и неживыми. В них застыло животное желание убийств, желание напиться чужими страданиями. Чужой смертью и кровью. В висках стучало, а сквозь звук бешено стучащего сердца слышался шелест чёрных как смоль перьев.       Он хотел верить, что это всё лишь сон. Один из тех кошмаров, что преследовали его на протяжении всех этих лет. Он боялся даже мысли о том, что он вновь пришёл, и всё это происходит наяву. Однако, образ всё не пропадал, а слова Николая Александровича слышались словно из под воды, и Разумовский не мог расслышать хоть одно связное предложение, казавшееся в тот момент простым набором звуков. Всё было слишком реальным, чтобы казаться сном. Но одновременно с тем, всё казалось наоборот.       Он приходит в себя лишь тогда, когда чувствует, как руки Николая Александровича, безуспешно пытающиеся всё это время привести его в себя, соскальзывают с его плеч. Вместо них возникают другие, так же накрывающие плечи и аккуратно, но резко трясущие его. Ощущения такие же, как и этим утром. Но почему? Разумовский отрывает затуманенный взгляд, переводя его на человека перед собой. Голубые глаза вновь красные, в них застыли слезы и ужас. - Серëжа…? Всё хорошо. Ты в безопасности. Смотри на меня… Голос вернувшейся Анны был тихим и спокойным, что абсолютно противоречило её внешнему виду: карие глаза испуганные и взволнованные, а лицо почему-то белое. Она вернулась? Почему так долго? - Смотри на меня… - повторила настойчиво она, замечая, как Разумовский вновь теряет интерес к ней и переводит взгляд ей за спину. Она не позволяет это сделать. Словно чувствуя, что объект, который так напугал Разумовского находился за её спиной, Анна встала напротив, всё так же склоняясь над ним. Её дрожащие ладони опустились на впалые щеки Сергея. Она пыталась удержать его голову на месте, не позволяя ему вновь перевести взгляд за спину. Потому что он по-прежнему был позади. - Смотри на меня… - в очередной раз проговорила Анна, сжимая в руках голову Разумовского. Она наконец-то перехватила взгляд парня. С каждой секундой он был всё более осознанным и менее мутным. Однако, всё такой же испуганный и загнанный. Словно за спиной Анны находилось что-то по-настоящему ужасное. - Он пришёл… Вновь пришёл… Анне самой захотелось расплакаться, стоило ей услышать тихий дрожащий, наполненный страхом и испугом, голос Разумовского. Больше всего на свете она боялась услышить эту фразу. Услышать, как Разумовский произносит её. - Всё хорошо. Сейчас его нет. Он ушёл. - медленно говорила она, продолжая смотреть в голубые глаза.       Она блефовала. Главное - убедить Разумовского в этом. Сделать так, чтобы он сам в это поверил. Сергей же покачал головой, но позволил Анне вновь уложить его на кровать. Она поправила соскочившие с рук датчики и трубки. Как будто бы в то мгновение кому-то было до них дело. Разумовский же взглянул за женскую спину и обнаружил, что он действительно ушёл. Прикрыв глаза, Сергей попытался успокоить сердце, что продолжало с силой биться о рёбра, вызывая острую боль. К тому же, о себе напоминала и рана, которая из-за резких его движений теперь болела с ещё большей силой. Это всё лишь в очередной раз доказывало, что это был не сон.       Анне казалось, что она сама только что пережила паническую атаку. Её собственное сердце билось где-то в горле, а руки лихорадочно тряслись. Она уселась на край кровати, устало накрывая лицо руками. Девушка ещё не до конца осознавала, что только что произошло, и свидетелем чего она стала.       Судя по выражению лица Николая Александровича, он был в не меньшем шоке и теперь внимательно наблюдал за Разумовским, иногда переводя взгляд на Анну и обратно. Прищур, которым одарил её мужчина не сулил абсолютно ничего хорошего. Однако, ей было всё равно. Мысли и предположения настолько окутали её, что на разговор с доктором сил не находилось.       Когда Анна возвращалась с перерыва, её накрыло неприятное предчувствие. В очередной раз. Она торопливо допила чай в ближайшем кафе и поспешила вернуться в клинику. Ей казалось, что прошло не более пятнадцати минут. Как было на деле, Анна не знала. С каждым её шагом, предчувствие чего-то плохого становилось всё более отчётливым. Она ещё не догадывалась о том, что происходило в этот момент в тринадцатой палате. Стоило ей переступить порог помещения, как её накрыла паника и страх. Она видела подобное впервые. Она видела Разумовского таким впервые. Он бился в истерике, похожей скорее на агонию, сжимая рыжие волосы у корней, и параллельно с тем раскачивался из стороны в сторону. Николай Александрович пытался привести того в себя, и по испуганному взгляду доктора, которым он одарил Анну, стало понятно, что ему нужна любая помощь. Тем временем Разумовский продолжал прибывать в истерике, пришептывая паралельно с тем что-то себе под нос. Это было жутким и пугающим зрелищем. Ей бы не хотелось увидеть это вновь.       Когда Анна оказалась рядом, Николай Александрович в недоумении упал на стул, поправляя очки. Впервые, казалось, он не знал, что делать. Девушка же схватила Разумовского за плечи, пытаясь привлечь его внимание. Это казалось невозможным. Складывалось ощущение, что он прибывал в своеобразном трансе, из которого вывести его надо было ещё постараться. Возможно, всё усугублялось и тем, что Анна не понимала, что в принципе произошло за то время, пока её не было. Однако, через несколько секунд бессвязное бормотание приобрело смысл, и она смогла разобрать то, что говорил Разумовский. Точнее, читал как мантру, вновь и вновь её повторяя. - Нет… нет…Пожалуйста, уходи… Её сердце замерло в ту же секунду. Разумовский видел его. От осознания этого, по коже Анны побежали мурашки. Она принялась с новой силой звать своего подопечного. Каждый раз, когда его взгляд метался за её спину, а в голубых глазах замерал страх и животных ужас, Анна боялась представить, что видел Разумовский за её спиной. Или кого… То, о чем она лишь могла читать в личном деле Разумовского, происходило в реальности, и она тому была свидетелем. На деле оказавшееся куда более ужасным и жутким, чем Анна могла предположить. Однако же, через некоторое время у неё наконец-то получилось привести Сергея в себя. Его взгляд стал более осознанным и чистым, она надеялась на это.       Уложить Разумовского в постель оказалось не так сложно, как предпологала Анна. Парень продолжал говорить о том, что он здесь, но видимо, когда тот ушёл, Разумовский позволил себе откинуться на подушку. Прикрыв глаза, он попытался привести сбитое дыхание в порядок. Этим занялась и Анна. Усевшись на край постели, она вопросительно посмотрела на Николая Александровича. У неё было немало вопросов, начиная с того, что могло произойти за то время, пока она уходила, и что стало причиной такого поведения Разумовского, заканчивая тем, что она не понимала, как себя вести в следующий раз, когда произойдёт что-то подобное. Она надеялась, что что-то подобное все же не произойдёт. Желательно, никогда. - Я не знаю, что сказать. - покачав головой, сказал Николай Александрович. - На моей практике никогда не встречалось нечто подобное… - Ну вы же не психиатр. Конечно не встречалось. - саркастически заметила Анна. Она не боялась общаться с доктором в подобном тоне. Если в первую их встречу Анна переживала из-за своего иногда колкого общения с ним, то сейчас, спустя месяц их совместной работы, это стало нормой. Николай Александрович не обижался на неё, а порой и сам позволял себе отпустить колкую шутку. Но в тот момент шутить и смеяться не хотелось. Вообще. - Мне нужно поговорить со своими друзьями, которые работают в сфере психологии… - Это прекрасно. Но вы не расскажите мне, что произошло здесь? - приподняв бровь, спросила девушка. Взглянув на Разумовского, Анна убедилась в том, что тот уснул, и, поэтому понизила голос. - Я лишь задал несколько вопросов… Далее началось то, что вы видели. - покачав головой, ответил он. - Что делать в следующий раз, когда это произойдет? - Для начала, не упоминайте в разговорах с Сергеем его вторую личность. - вспоминая, что именно после этого у Разумовского началась истерика, предупредил мужчина. - А так… у вас вполне хорошо получилось достучаться до Сергея. Анна с сомнением взглянула на Николая Александровича. - Я не мог привести его в себя, однако, у вас вышло привлечь его внимание. - пояснил он. - Я предполагаю, что Сергей не понимает откуда он может помнить вас. И помнить ваш голос. Вы были рядом на протяжении этого месяца, и его мозг запомнил ваш голос. Поэтому, он так быстро откликнулся на ваши оклики. Считаю, что всё именно так. - Это похоже на правду. - кинулала Анна. - Я… говорила с ним всё это время… Смутившись, девушка отвела взгляд на стену. Однако, вопросов от этого стало не меньше. - Это очень хорошо. Я думаю, что это очень эффективный инструмент в работе с Сергеем. - Что делать дальше? - Предполагаю, что завтра мы сможем отключить приборы. Иногда нужно будет ставить капельницу. Постепенно вводим нормальное питание. Еду будут передавать через охрану. - кивнув на дверь, объяснил Николай Александрович. - Что делать с… этим… ? - недвусмысленно спросила Анна. - Он не придёт. Лекарство по-прежнему распыляется в помещении. Думаю, что таких ситуаций, как сегодня будет не много в будущем. Это произошло из-за моего неаккуратного подхода, к тому же у Сергея был достаточно насыщенный день. Ваша задача, Энн, не потерять доверие, которым вы обладаете. - Он не доверяет мне. - отрицательно покачала головой девушка. - Всё в ваших руках.       Николай Александрович приподнялся с дивана и направился к выходу. В эту секунду Разумовский проснулся. Видимо, он вновь сам не понял, в какой момент уснул. Его слабое состояние проявлялось и в том, что парень то просыпался, то вновь засыпал. После случившегося приступа его организм попытался защитить его именно сном. Разумовский осмотрел Анну, затем ещё не ушедшего доктора. За несколько секунд на лице парня сменилось несколько гримас, свидетельствующих о том, что он медленно прокручивал всё то, что произошло за последний час. - Всё.. в порядке… ? - тихо спросила Анна. - Он вернётся снова… - лишь ответил Разумовский, переводя взгляд на доктора. - Не вернётся, Сергей. - сказал Николай Александрович, хотя, все присутствующие знали, что он соврал. Надо признать, и сам доктор в то не верил. - Он вернётся… Он всегда возвращается…       От боли и страха, сквозивших во фразе Разумовского, сердце Анны сжалось в болезненном спазме, а дыхание прервалось. Разумовский смиренно прикрыл глаза, словно подтверждая то, о чем он догадывался всё это время, и в целом то, что было очевидно с самого начала. Анна же поджала губы, качая головой. С каждым днём всё становилось сложнее и сложнее. - Я осмотрю Сергея в следующий раз. - оповестил мужчина, обращаясь скорее к Анне.       После чего Николай Александрович тихо закрыл за собой дверь и двинулся в сторону лифта. Ему было необходимо посоветоваться с коллегами и изучить нужную информацию. Он спокойно вызвал лифт, а после покинул клинику, словно игнорируя факт того, что всё это время Энн говорила с Разумовским на русском языке.