И конец их будет счастливым

      Тишина, внезапно опустившаяся на палату номер тринадцать, тяжёлым камнем стучала где-то в затылке. Дыхание Анны перехватило в тот момент, когда она заметила на себе взгляд голубых глаз, принадлежащих никому иначе, как Сергею Разумовскому. - Привет… - дрожащим голосом прошептала Анна. Внезапно, все фразы, заготовленные заранее, испарились из ее головы. Анна в нерешительности переминалась с ноги на ногу, стараясь успокоить не понятно откуда возникнувшую панику. Она действительно не знала, что ей стоило сказать и сделать в тот момент. Казалось, что это всё происходило где-то во сне, но никак не в реальности.       Девушка склонилась над кроватью, стягивая дрожащими пальцами маску искусственного дыхания с лица Разумовского. По словам Николая Александровича её было необходимо снять почти сразу же после того, как пациент придёт в себе. Это было нужно для того, чтобы человек, вышедший из комы, сразу же пытался дышать самостоятельно. Здесь же всё усугублялось тем, что именно в воздухе распылялось лекарство, необходимое для того чтобы вторая личность Разумовского не пришла. Поэтому, Анна поспешила выполнить поручение доктора и стянула прозрачную маску, отбрасывая её на тумбу рядом. После этого девушка тут же отшатнулась, вновь оказываясь на приличном расстоянии от кровати.       Всё это время Сергей внимательно следил за действиями Анны, медленно осматривая пространство вокруг и изучая внешность человека, который был рядом с ним всë это время. Ему по-прежнему было тяжело открывать глаза всякий раз, когда приходило время это делать. К тому же, было сложно сделать хотя бы один полноценный вздох. Он чувствовал, как непросто его легким, которые, казалось, совсем разучились самостоятельно выполнять свою функцию за этот месяц. Вдобавок ко всему, боль почему-то распространялась где-то в груди, а далее переходила вдоль спины и шеи. Спустя некоторое время Разумовский с трудом, но отыскал в памяти некоторые воспоминания событий, произошедших, как казалось ему, вчера. Он вспомнил тот день. Тот день, когда он почти умер.       Башня Вместе, диалог с Игорем Громом и Олегом Волковым. Далее появление Птицы. Что было дальше, он не помнил. Помнил лишь то, как он пришёл в себя, когда в груди образовалась рана от дрона Хольта. Было больно и страшно. Он помнил, как жизнь медленно вытекала из его тела. Помнил, как лежал на коленях Грома, который замер, направляя на него свой испуганный взгляд. Помнил, как было холодно и больно. Кровь бурлила где-то в глотке, заставляя задыхаться, буквально захлебываться ею. Он чувствовал это. Как и чувствовал боль. Бесконечную боль в груди. Много крови, вытекающей из глубокой раны, которая, казалось, проходила насквозь. А потом он закрыл глаза, думая, что всё закончилось. Он правда верил, что его конец наступил.       Но вот, он просыпается в неизвестном ему помещении и первое, что предстоет перед его глазами, это такая же неизвестная длинноволосая девушка. И возможно, можно было бы посчитать произошедшее в башне сном, однако, боль в груди хоть и не такая свежая и острая, как тогда, всё ещё с ним и продолжает сдавливать его рёбра. Слишком реальна, чтобы быть сном. Он морщится, когда в очередной раз пытается сделать вдох, глотнуть каплю воздуха. Но сделать это получается не сразу. Приходится приложить не малые усилия. Всё это и правда слишком реально, чтобы быть просто сном. Рана лишь ещё один факт, не позволяющий ему забыть о произошедшем и заставляющий его помнить, что это действительно было в реальности.       Он чувствовал, что пробыл в коме не день и даже не неделю. И поэтому, говоря, что она была с ним всё это время, действительно имело смысл всего этого долгого времени, пока он безвольной куклой лежал на больничной койке. На больничной же? Но что это за больница? И почему эта девушка не в униформе медсестры или врача?       Перед последующим ответом Разумовского прошло несколько секунд, показавшихся в тот момент очень долгими и нудными. Он сделал несколько глубоких вдохов, словно вновь пробуя сделать это самостоятельно. Затем последовал один долгий вздох, и Сергей наконец разомкнул потрескавшиеся губы, морщась от боли, вновь укольнувшей его в области рёбер. - Почему я жив? Волна мурашек прокатилась по телу девушки. Голос Разумовского был хриплым и тихим из-за долгого молчания, пока тот был в коме, однако, несмотря на это, был твёрдым. И…печальным. Неужели это действительно голос Разумовского? Анна не верила, что наступил тот момент, когда она своими ушами слышала его, а не лишь предполагала, каким он мог бы быть.       Прошло ещё несколько долгих секунд, пока Анна пыталась осознать и принять вопрос, который задал парень. Её брови нахмурились в непонимающем выражении, а губы приоткрылись. Последовал её гулкий выдох. Почему я жив?       Вопрос продолжал стучать вновь и вновь где-то глубоко в черепной коробке. Однако, от этого не становился более понятным. Скорее, наоборот. Действительно ли это тот вопрос, который должен задавать живой человек? Человек, находящийся на грани между жизнью и смертью такой долгий срок? Человек, который на протяжении месяца находился в коме, а за его жизнь боролись люди в лучшей клинике Германии? Действительно ли это тот вопрос, который должен задавать человек, пришедший в себя после получения смертельного ранения? - Сердце Сергея не билось, когда он был доставлен сюда. Слова Николая Александровича возникли в голове сами собой, и Анна в непонимании вновь взглянула на Разумовского. Ей не верилось, что он действительно задавал этот вопрос, надеясь услышать ответ. Надеясь получить ответ от Анны. От девушки, которая изо дня в день сидела подле его кровати и надеялась на то, что этот неизвестный, чужой ей человек придёт в сознание.       Но Анна не знала, что ей следовало на это ответить. Подходящие слова всё не находились, поэтому, она продолжала стоять, замерев в одной позе. Девушка безвольно приоткрывала и вновь закрывала рот, пытаясь отыскать хотя бы одно правильное и подходящее слово. Но оно всё никак не находилось. Буря непонимания и печали обрушилась на неё, и девушка обессиленно опустила руки. - Потому что тебе сделали сложную операцию. Поэтому ты жив. - наконец найдя силы, тихо проговорила девушка. - Зачем? И вновь кулаком в грудь. Подобные вопросы забивали сотни гвоздей в крышку ее гроба. Анна сглотнула, внезапно ловя себя на мысли, что она не понимает Разумовского. Не понимает его логику и ход мыслей. Не понимает, как он может задавать такие вопросы. Она была готова поверить, что он шутит. Не мог же он на полном серьёзе задавать эти вопросы. Не мог же? - Затем, что ты умирал. Ты почти умер, когда тебя доставили сюда. - честно озвучила Анна.       Несмотря на абсурдность ситуации, ей всё ещё было непривычно от того, что она разговаривала с Разумовским. Почти месяц она ежедневно говорила с ним, пока тот был в коме. И вот, сейчас, она не просто ведёт монолог, а действительно слышит его голос. Однако, нельзя было сказать, что Анна была в восторге от диалога, разворачивающегося в данную секунду. В тот момент она ещё не до конца осознавала, о чём говорила с Разумовским. Несмотря на то, что они говорили между собой на русском языке, девушке казалось, словно они говорили на разных языках. С каждой секундой и фразой Разумовского, срывающейся с его губ, ей начинало казаться, что она понимает его всё меньше и меньше. - Не нужно было этого делать. - устало проговорил Разумовский и прикрыл глаза. - Почему ты так говоришь? - тихо спросила девушка и присела на диван. Девушка правда пыталась понять ход мыслей парня и логическую цепочку, возникшую в его голове. Это было настоящим искренним желанием, возникшем у неё с первых дней, когда она только получила от Августа ван дер Хольта поручение следить за Разумовским. Однако, даже предположить, что в эту секунду творилось в голове её подопечного, было нереально. Или очень очень сложно и противоречиво. В данной ситуации это означало одно и то же. Он не отвечал ещё несколько минут, и Анна успела запаниковать. Разумовский продолжал лежать, прикрыв глаза. Уже не надеясь получить ответ, девушка устремила взгляд в дверь. - Потому что я убийца. Она вздрагивает, когда тихо брошенная фраза разрезает возникшую тишину. Мурашки вновь пробегают по девичьему телу, и девушка в очередной раз переключает внимание на парня, чувствуя как перехватило её дыхание. Потому что я убийца. - Я опасен. - продолжил так же тихо. - Я убивал. Убивал людей. - Но ты не отдавал себе отчёт в этом. Это делал не ты. - внезапно спохватилась Анна. - Это делал он. Разумовский распахнул глаза, устремляя резкий взгляд на лицо Анны. В его глазах сквозило удивление от того, что девушка знала о нем, но что ещё больше вызывало удивление, это то, что эта странная девушка пыталась защитить и выгородить его. - Он, это я. Это всё сделал я. - произнёс Разумовский, пытаясь оспорить высказывание Анны.       Она не ответила. Лишь позволила тишине вновь возникнуть между ними. Печаль и усталось сквозили в голосе парня. Каждое слово, так тихо вырывающееся из его уст, было наполнено непреодолимым чувством непонимания причины его спасения. Самое ужасное, что может быть, это человек, который отказывается от жизни и пытается найти смысл своего спасения. Найти причину данной ему жизни, словно без неё он существовать не может. Словно для этого нужна хоть какая-то причина. Пугало Анну то, что Сергей именно так и считал, и согласна с ним она не была. Любой человек достоин спасения. И для этого не должно быть причины. Это просто факт. Если человек нуждается в помощи и спасении, необходимо ему помочь и спасти. Разве это не так? Анна действительно задавалась этим вопросом, не понимая, как так вышло, что её мировозрение настолько разнится с мировозрением Разумовского. Неужели есть люди, которые считают иначе? Но вот, перед ней лежит Сергей Разумовский, и он действительно так думает. Значит, такие люди и вправду есть. - Мне нужно сообщить, что ты пришёл в себя. Я отойду на некоторое время. - через несколько минут произнесла Анна и приподнялась с дивана. Дождавшись, пока Разумовский приоткроет глаза в знак того, что он её услышал, девушка покинула палату. Ей хотелось дать время себе. И дать время ему.       Не обращая внимания на взгляды охранников, как и всегда возникших стоило девушке показаться в коридоре, Анна быстрее прошагала в сторону лифта. Ещё не до конца придя в себя, девушка на автомате вызвала лифт и назвала минус третий этаж. Она отправилась в кабинет, в который всем сердцем надеялась не попадать больше никогда. Она отправилась в кабинет Августа ван дер Хольта.       Когда лифт прибыл на минус третий этаж, девушка торопливо преодолела расстояние до двери. Она посчитала, что растягивать своё присутствие здесь хуже некуда, поэтому, постаралась минимизировать количество времени, проведенного здесь. К тому же, было необходимо сделать это, пока Анна окончательно не истратила весь запас уверенности и бесстрашия.       Дважды постучав, она застыла возле двери, дожидаясь ответа. Вместо этого дверь приоткрылась, изнутри показалась голова, а затем и тело того самого охранника, который около месяца назад и отдал Анне папку с личным делом Сергея Разумовского. Мужчина осмотрел гостью и признав в ней Энн Хэлмэн, девушку-смотрителя, которой месяц назад Август ван дер Хольт поручил следить за особым пациентом клиники Holt International, отошёл в сторону, пропуская девушку в кабинет. - Здравствуйте. Господин ван дер Хольт на месте? - спросила Анна, когда быстро осмотрев помещение, не обнаружила в нём никого кроме охранника и её самой. - Нет, хозяин уехал по делам. - Тогда мне стоит передать информацию через вас, так как это важно. Мой подопечный пришёл в себя. - произнесла медленно девушка, вспоминая, как почти месяц назад так Сергея Разумовского назвал этот самый охранник. - Господин ван дер Хольт просил сообщить ему лично сразу же. - Я передам это хозяину. Спасибо. Далее Анна кивнула на прощание и исчезла за дверью. Ей хотелось быстрее покинуть это помещение, оно по-прежнему вызывало в ней лишь страх и панику.       Всю обратную дорогу, пока Анна возвращалась в тринадцатую палату, она всё ещё не могла принять ту мысль и тот факт, что Сергей Разумовский действительно пришёл в себя. Осознание, что теперь, когда она будет переступать порог палаты, её будет встречать теперь по-настоящему живой Разумовский, казалось недостижимым сном. Однако, это действительно было правдой. Несмотря на вроде бы позитивную динамику в состоянии Разумовского, девушку по-прежнему пугало и то, как реагирует на своё чудо-спасение сам Сергей.       Анна не могла и не хотела осуждать Сергея Разумовского за подобную его реакцию. Каждый раз, стоило взгляду голубых холодных глаз пересечься с её, карими, такими тёплыми, и другими, в голове девушки вновь и вновь крутилось всё то, что было вычитано ею в личном деле парня. Сиротство, детский дом, психическое расстройство, раздвоение личности, адское выживание среди стен психиатрической клиники, опыты Вениамина Рубинштейна, и, как итог, смертельное ранение, из-за которого сердце Сергея Разумовского перестает биться. И…кома…Из которой он наконец-то выходит спустя месяц, когда уже сама Анна перестала верить в его выздоровление. Когда даже лечищий врач перестал верить в него.       Разум любого здравого человека может помутнеть от такого количества факторов, так плохо и негативно повлиявших на психику неповинного Разумовского. На психику Разумовского, который даже не осознавал, что он делал. Который не понимал, за что его до смерти избил майор Игорь Гром. Который не понимал, за что дрон Августа ван дер Хольта смертельно ранил его, заставляя его сердце перестать биться. Она действительно не хотела и не могла осуждать его. Но и до слова понимала на данном этапе их взаимоотношения не дотягивали. Пока. Непонимание, но не страх. Она не боялась Сергея Разумовского. Возможно сыграли роль и слова Николая Александровича о том, что вторая личность Разумовского не может прийти к нему. Лекарство продолжало распыляться в воздух палаты, и это, надо признать, добавляло к уверенности и спокойствию Анны несколько значимых процентов. Однако, несмотря на всё это, девушка прекрасно понимала, что другом для Разумовского ей не стать. Он по-прежнему остаётся её работой, лишь поручением ван дер Хольта, которое Анна продолжит выполнять, пока того требует хозяин. Но, как бы то ни было, наладить отношения с её подопечным было необходимо. И над тем, как это сделать более эффективно и правильно, ей предстояло хорошенько поразмышлять. Анна умела разграничивать работу и личную жизнь, поэтому, девушка внушая, скорее себе, чем кому-либо другому, уверенно думала над тем, что Сергей Разумовский всего лишь её поручение. Про то, что она могла привязаться к нему, Анна старалась не думать. Она же не могла?

Тем временем в палате №13…

Он не был готов выжить. Он не был готов снова открыть глаза. Он не был готов вновь сделать вдох. В тот момент, тогда, в башне Вместе он действительно поверил в то, что всё закончилось. Тогда, когда он лежал на коленях майора Игоря Грома, а горячая бордовая кровь сочилась из раны на его груди и одновременно с тем заполоняла его горло, Сергей верил, что конец близок. Но что-то пошло не так. В очередной раз. И вот он оказывается в непонятном ему месте. Светлые стены и пол флешбеком отправляют его в то время, которое он бы предпочел стереть из своей памяти любым способом. Он снова в психиатрической клинике Рубинштейна. Его тело непроизвольно напрягается, паника и страх окутывают его, и вздохнуть как следует не получается. Он вновь моргает, пытается полностью прийти в себя. Что-то на его лице мешает ему сделать полноценный вдох, руки и ноги кажутся чужими, абсолютно деревянными и пошевелить ими не выходит. Взгляд цепляется за миллион трубок и датчиков, присоединённых к его телу. Сергей облизывает губы, чувствуя невероятную жажду и головную боль, стучащую где-то в затылке.       Через несколько секунд приходит понимание того, что здесь он не один и это вовсе не его камера в психиатрической клинике. Осталось понять, хорошо ли это. Девушка с длинными коричневыми волосами взволнованно всматривается в экран прибора, расположенного рядом с кроватью, на которой и расположился Сергей. Он позволяет себе рассмотреть внешность единственного живого человека, находящегося в помещении. Анна. Имя всплывает в мыслях Разумовского, и он не сразу понимает, откуда он может его знать. Он старается вспомнить, где он встречал эту девушку. Возможно, они знакомы? Возможно, он забыл её? Но как можно забыть того человека, которого ты не знаешь? Однако, его размышления прерываются в ту секунду, когда внимание девушки переключается с экрана прибора на Разумовского. Ему хочется хмыкнуть, когда он видит испуганный взгляд Анны. В её карих глазах плещется удивление и что-то ещё, что рассмотреть Сергей не успевает. - Привет… ? Её голос тихий и невероятно дрожит. Сергей устало прикрывает глаза, формулируя вопрос, которым он задавался, казалось, всё то время с момента, как пришёл в себя. - Почему я жив?       Она убежала через несколько минут. Сказала, что ей необходимо сообщить кому-то о том, что он пришёл в себя. Сергей же позволил себе вновь прикрыть глаза, когда дверь за Анной захлопнулась.       Прошло ещё некоторое время перед тем, как он открыл глаза в следующий раз. Сергей пытался сфокусировать всё ещё теряющийся временами взгляд на пространстве вокруг. Дверь, ведущая, видимо куда-то в коридор, слева диван, далее стол. На дальней стене слева ещё одна дверь, возможно, в ванную. Часы, неприятно и нудно тикающие где-то над ухом. Тумбочка под левым боком и цветы. Разумовский хмурится, рассматривая букет из голубых цветов. Только сейчас он понимает, что приятный запах, смешивающийся с мерзким химозным, это запах живых цветов. Откуда здесь быть цветам? Он замирает так на несколько минут, позволяя мозгу впитать хоть что-то красивое в этой палате. Запечатлеть их в памяти.       Сергей отрывает взгляд лишь в тот момент, когда слышится щелчок открывающейся двери напротив. В помещении вновь возникает темноволосая девушка, на этот раз выглядевшая ещё более взволнованно чем тогда, когда она покидала его палату. - Как ты себя чувствуешь? - спросила Анна, аккуратно приближаясь к кровати своего подопечного. - Нормально. - бросает тихо парень, смотря куда-то поверх головы девушки. Она лишь поджимает губы, и, кивнув, устраивается на диване рядом. - Скоро придёт врач, который делал тебе операцию. - произносит через несколько секунд тишины Анна. - Зачем? Голос парня резкий, а сам он внезапно напрягается всем телом, боязливо заглядывая в глаза Анны. - Осмотреть тебя. - отвечает она. - Мы месяц ждали, пока ты придёшь в себя. - добавила чуть тише. - Не нужно врача. - тихо просит Разумовский и вновь перехватывает взгляд девушки. - Прошу тебя.       Его глаза напуганы, а сердцебиение на приборах становится более высоким. Анна непонимающе хмурит брови, и, заметив странную реакцию Разумовского, кладёт руку поверх его, удерживая её от возникшей трясучки. В эту секунду он дёргается от прикосновения пуще прежнего, и Анна сама успевает испугаться. Взгляд голубых глаз внимательно следит за чужой рукой, приземлившейся на его собственную. Через несколько секунд он пересиливает себя и позволяет девушке коснуться его руки, несмотря на дрожь, всё ещё настигающую мужское тело. Зачем она коснулась его? Почему она это делает? Разве они друзья, чтобы касаться его вот так, невзначай? - Николай Александрович не причинит тебе вреда. Он очень желает твоего выздоровления. - аккуратно начала Анна. - Он не сделает ничего плохого. Тем более, здесь я. Разумовский отрицательно качнул головой. - Они всегда так говорят. Говорят, что помогут и не причинят вреда. - совсем тихо произносит Сергей, и его нижняя губа начинает трястись, словно через мгновение из его глаз потекут слезы. - Но они врут. Всегда врут. Его глаза большие и испуганные. Он напоминает Анне маленького ребёнка, который боится делать прививку и теперь уговаривает маму не идти в больницу. Женская рука сжимает мужскую, чувствуя, как в ладонь упирается пластиковая часть трубки от капельницы. Неприятно и больно. Но она терпит. Разумовскому в тысячу раз больнее и он терпит, значит это сможет сделать и она. - Я же здесь. При мне он ничего плохого не сделает. - произносит так же тихо она. - Не переживай. Слова Анны кажутся Разумовскому абсолютно не убедительными, однако, выбора у него нет. Парень устало прикрывает глаза и откидывается на подушку.       Девичьи пальцы аккуратно поглаживали холодную кожу на руке Разумовского. Через несколько минут дрожь прекратилась, и, Анна предположила, что парень, видимо, уснул. Взглянув на часы, она отметила что те показывали два часа дня. В этот момент, за дверью послышались голоса, а ещё через несколько секунд в дверь кто-то постучал. Взглянув на Разумовского, и, убедившись, что тот не открыл глаза, Анна тихо прошагала к двери, а затем вышла в коридор. Перед девушкой возник один из охранников, постоянно находившихся здесь. Через мгновение, Анна признала в нём того самого мужчину, которого накануне днём она просила отыскать вазу. - Господин ван дер Хольт ожидает вас на личную аудиенцию сегодня. - произнёс он. - Во сколько? - лишь спросила девушка, стараясь не позволить дрожи проскочить в её голосе. - Господин просил вас прийти, как только вы будете свободны. Анне это показалось странным, однако, она постаралась не показывать этого. Поблагодарив мужчину, девушка в последний раз взглянула на дверь, и, развернувшись, преодолела расстояние до лифта.       В коридоре минус третьего этажа Анна вновь пересеклась с тем самым охранником, с которым она уже виделась утром в тот день. И именно ему девушка сообщила о том, что Сергей Разумовский пришёл в себя. - Вы можете заходить. - сказал мужчина, отходя в сторону от двери, ведущей в кабинет Хольта. Благодарно кивнув, Анна прошла к двери, и, как и в прошлый раз, не успев поднести кулак к ней, услышала разрешение войти. Стоило Анне переступить порог помещения и увидеть силуэт Августа ван дер Хольта, облеченный в строгий чёрный костюм, её тело вновь стянул страх и ужас. - Господин ван дер Хольт. - тихо произнесла девушка, склонив голову. Как и в прошлый раз, мужчина обернулся к ней, и проследовал ближе. - Роберт передал мне, что ты принесла утром хорошие новости. - тягуче произнёс Август, останавливаясь почти впритык. - Верно. Сергей Разумовский пришёл в сознание сегодня утром. - кивнула она. - Великолепно! - воскликнул мужчина, хлопая в руки. - Это великолепно, дорогая Энн! Хольт приземлился на диван, отпивая виски из бокала. - Итак. Я хочу, чтобы ты вместе с доктором Николаем поставили на ноги Разумовского. - озвучил медленно он, наблюдая за реакцией девушки. Удивление и непонимание вновь накрыли Анну, но она взяла в себя руки, не позволяя эмоциям проявиться на ее лице. - Судя по твоим отчётам и словам Николая, Разумовский сильно исхудал. Приведите его в порядок. - добавил Хольт. - Конечно, господин. Всё сделаю. - смиренно произнесла Анна. - Потрясающе. Помни, что никто не должен знать. - проговорил мужчина, вновь отпивая алкоголь. - Сделаешь всё, как следует, я тебя не обижу наградой. - Сделаю всё, как вы говорите. - Продолжай отправлять мне отчёты. Как понимаешь, я часто отсутствую в клинике. А теперь, иди. - проговорил медленно он и сделав непонятный жест в сторону двери, переключил внимание на документы, тут же оказавшиеся в его руках. - До свидания, господин. И на дрожащих ногах покинула кабинет. Когда-нибудь её сердце разорвётся на куски, стоит ей вновь оказаться в опасной близости и наедине с Августом ван дер Хольтом. Оставалось радоваться тому, что этот день был не сегодня. Выйдя в коридор, Анна не стала задерживаться здесь, и отправилась к лифту. В эту секунду она думала лишь о том, что сейчас ей предстоит вновь вернуться в палату Разумовского. Думала она и о том, спал ли всё ещё парень и спал ли он в принципе или лишь притворялся спящим, чтобы избежать дальнейшего диалога с ней. Когда Анна вернётся в палату, она убедится в том, что Разумовский действительно спал.       Дыхание перехватывает. Воздуха критически не хватает. Ему кажется, словно он бежал долго и очень быстро. Иначе как объяснить бешено стучащее сердце где-то в горле? Лёгкие горят, а руки и ноги лихорадочно трясутся. Он осматривается, пытаясь понять, где оказался. Ноги подкашиваются и он падает на колени. Разумовский чувствует как по щекам начинают течь слезы. Он не видит их, ощущает что-то горячее, стекающее из глаз. Вдали виднеется свет, и парень начинает ползти в ту сторону. Сил остаётся всё меньше и меньше, но он не сдаётся, продолжает движение. Трава и ветки под коленями больно царапают кожу, впиваются в неё сквозь порванные штаны. Грязь и мусор попадают в раны на коленях, заставляя боль сильнее охватить конечности. Разъесть кожу и мясо, обтягивающее коленные чашечки. Ему страшно и больно. Он всё также не понимает, где оказался и от чего или кого он бежит. Он же от кого-то бежит?       Источник света оказывается всё ближе и ближе. Разумовский успевает почувствовать облегчение, однако, когда лучи искусственного источника освещения падают на него, он вскрикивает, позволяя истерике вновь охватить его пуще прежнего. Все его тело покрыто кровью. Свежей кровью. Ужас сковывает его по ногам и рукам. Собрав остатки сил, он приподнимается на ноги. Руки, испачканные кровью меньше всего, касаются лица, пока Разумовский пытается убрать прилипшие к лицу рыжие волосы, также испачканные кровью. Он вновь вскрикивает, когда осознаёт, что вместо слëз из его глаз стекает горячая жидкая кровь. Его кровь. Зубы во рту стучат друг об друга, а покусанные губы трясутся. Свет сильнее освещает его тело, и он получает возможность рассмотреть некогда белую рубашку, что теперь была покрыта кровавыми пятнами. Он вновь осматривается, осознавая, что находится на кладбище. Но что он делает на кладбище? Почему он оказался здесь?       Источник спасительного света на самом деле оказывается лишь высоким фонарным столбом, что одиноко освещает ближайший радиус кладбища. Непонимание и ужас вновь обрушаются на парня, и Разумовский резко разворачивается, когда слышит хруст веток где-то неподалёку. Дыхание громкое и прерывистое, он отшатывается назад, ближе к столбу, словно тот мог бы его защитить. - Кто здесь!? - вскликивает парень, сжимая окровавленные руки. Где-то сбоку вновь слышится хруст веток и звук чьих-то шагов. Его голова резко поворачивается в ту самую сторону. Он прислушивается, затем идёт туда. Негнущиеся ноги кажутся ватными и чужими, но он пересиливает себя, передвигаясь между чьим-то могилами. К подошве некогда белых кед липнет грязь и трава, ноги от того кажутся ещё более тяжёлыми и деревянными. Перед глазами мелькают надгробия с бесконечным количеством имён и фотографий. Почему так много могил? Почему так много улыбающихся лиц, смотрящих на него с фотографий на крестах? Чему они все улыбаются? Ему жутко. Он не хочет находиться здесь. Запах крови ударяет в нос, а железный привкус заполняет полость рта. Его тошнит, становится плохо.       Он останавливается лишь тогда, когда случайно чуть не падает в свежую, только выкопанную яму. Разумовский отшатывается, чувствуя, как под ногами начинает сыпаться земля вперемешку с глиной. Земля холодная и сырая, он боится её. Внезапно Разумовский понимает, что он здесь не один. Его взгляд цепляется за силуэты людей в чёрных одеждах. Они плачут и со скорбью смотрят на ещё пустую могилу. Почему они опечалены этой ямой, если она пустая? - Для кого эта могила? Голос Разумовского слишком громкий, он слышится словно из под воды, однако, никто из присутствующих не обращает на него внимания. Он не может рассмотреть лица людей, те опустили головы, а из-за мрака, охвтившего кладбище, это сделать становится невозможно. - Для тебя, Серёженька. Разумовский вздрагивает и отшатывается. Один человек из толпы всё же поднимает голову, выходя вперёд. - Олег… Голос Разумовского почти не слышен. Посиневшие губы трясутся, а он застывает на месте, даже тогда, когда Олег начинает двигаться в его сторону. - Ты пришёл на свои похороны, Серёженька? Вновь проговоривает Олег, приближаясь всё ближе и ближе к Разумовскому. - Но я жив. Я жив! - вскрикивает парень, медленно отходя назад. Его вновь сковывает ужас и страх. - Ты мëртв, Серёженька, мëртв. Ты мёртв изнутри. - Нет! Перестань! Разумовский бьётся в истерике, хватаясь руками за голову. Фразы Волкова вновь и вновь обрушаются на него, заставляя его кричать, чтобы не слышать этот голос, звучащий где-то на подкорке. - Пожалуйста… Олег... Прекрати… - шепчет Разумовский, когда окончательно выбивается из сил. Он вновь чувствует, как что-то горячее стекает из его глаз, и надеется, что это действительно слезы. - Я жив.. Я жив… Повторяет скорее себе, чем Олегу Разумовский. Он же жив? - Тогда давай исправим это? Эта могила заготовлена для тебя, Серёженька. Голос Олега кажется чужим. Разумовский боязливо приподнимает голову, пересекаясь взглядом с Олегом. С другим Олегом. Его взгляд дикий и не живой. До Разумовского не сразу доходит смысл сказанных слов. Он лишь чувствует резкий толчок в грудь. Волков сталкивает его в пустую яму и последнее, что видит Разумовский, это надгробие и памятник. Сергей Разумовский 27.09.98-16.08.23 Это была могила Сергея Разумовского. Это была его собственная могила. И он только что побывал на своих собственных похоронах.