Красавец из деревни.

— Откуда.. — распахнув глаза, с неуверенностью начал Фёдор. — Федя, я с самого начала всë понял. Думаешь, я не видел всех тех взглядов на тебе? То, как они специально отталкивали тебя от меня? Федя опустил взгляд и стиснул зубы. Коля вопросительно вглядывался в его бледное лицо, пытаясь понять истинную причину такой странной реакции со стороны Достоевского. «Он что, злится? Переживает? Хочет что-то сказать, но не решается? Что с ним?». — Ты плакал, потому что дружишь по-настоящему в первый раз, и оттого считаешь, что должен быть для меня особенным.. Брюнет почему-то задрожал и сжал ткань своих штанов до побеления костяшек на руках. Он опустил голову, и тёмные волосы закрыли его лицо. «Да что с ним такое!». — .. и это так и есть! Ты такой прекрасный друг, прекрасный человек! Я.. никогда не встречал такого как ты, — искренне улыбаясь, продолжал Николай. — Когда я увидел тебя за тем забором.. Ты меня так заинтересовал! Но не успел я подойти, как ты убежал. Не ожидал, что ты тоже решишься со мной подружиться! «Хотя это, скорее, я предложил. Ведь, не заметь я его тогда ночью, Федя ни за что не подошëл бы первым». — Про.. сти.. — дрожащим голосом пролепетал темновласый. Что..? «Он вообще слушал..?». — Федя? За что простить? Я ведь говорю: ты и правда— Не успел Коля договорить, как брюнет вскочил с кровати и рванул к двери, распахнув еë так сильно, что та с грохотом захлопнулась обратно, стоило Достоевскому скрыться за косяком. — Федя, стой! — заорал Гоголь, спрыгнув с постели вслед за ним и выбежав на улицу. Александра и бабушка Коли сидели в недоумении и что-то даже успели спросить у него, но он ответит им, когда догонит и вернëт Федю. Сейчас на это нет времени! Мало ли, что было сейчас в голове у Фëдора и что он мог сделать. И пока не произошло ничего плохого, Коля должен вернуть его обратно. Уже оказавшись на дороге, блондин заметил Федю, что уже забегал за свой дом, и направился за ним. — Федя, погоди! «В то поле.. Там его будет видно. Только если он не побежит по густой траве.. О чëрт!». Забежав вслед за Федей за угол дома, Коля увидел колыхание густой травы, идущее по витиеватой линии. Что-то словно ударило его - он всë же побежал там, в траве. Коля думал: если он прямо сейчас побежит за Достоевским, то потеряет его из виду и тогда точно не догонит. Да что там, вовсе не найдëт! В то же время, если он останется на месте, то сможет увидеть, откуда Федя выбежит. Но в таком случае догнать его тоже не сможет - попросту не успеет. Хотя вероятность того, что тот сбавит темп или остановится, почуяв, что опасность миновала, никто не отменял. Но какова она на самом деле? Коля решил довериться второму варианту. Побежав по краю поля, где трава была хорошо притоптана и создавала тропинку, он наконец достиг угла поля и стал смотреть вперëд в ожидании темновласого юноши. «Скорее всего он побежит к лесу. Там его будет намного сложнее найти, чем у реки. Так он и подумает». А почему Фëдор вообще убежал? Коля заметил слëзы на его лице. Неужели что-то в его словах так растрогало или оскорбило брюнета? А ещë он извинился. Может, он настолько напуган из-за ситуации с отцом? Или хранит ещë какой-то секрет? Что с этим юношей не так..? А Достоевский всë не выходил. Прошло две минуты. Прошло пять, десять. Его всë нет. «Неужели всë-таки к реке убежал..?». Сзади послышались шаги, но Коля не оборачивался. Он продолжал внимательно следить за высокой травой, надеясь увидеть хоть какое-то движение, а то и вовсе Фëдора. Такого светящегося и счастливого. Почему-то хотелось видеть его именно таким. — Коля? — послышался сзади взволнованный голос Александры. — Где Федя? — Он забежал в эту траву. Я вот караулю. Думал, он побежит в лес, но, видимо, всë же к реке. — Тогда пошли к реке, — после долгого молчания предложила, даже приказала женщина. Оба направились в ту сторону, меж золотистого сияющего поля и высокого грозного леса. — Так.. что произошло? — поинтересовалась мать Федьки, переживающе вздыхая. На еë лице была написана тревога, а в голосе слышались нервные нотки, хотя внешне Александра и старалась сохранять спокойствие. — Не знаю.. Он сказал, что, вроде, ему до сих пор страшно после этой ситуации с его отцом, а затем, когда я что-то говорил, он задрожал и в слезах извинился. И убежал. Я сам ничего не понимаю. Может, ему и правда настолько страшно? Может, он боится дядю Михаила? — Я не знаю, Коля, не знаю.. Мы всегда вместе жили, рядом, в четырëх стенах, но иногда я сама не понимаю что у него на уме. Федя.. Ему трудно говорить о своих чувствах. Я сама не знаю почему. — Мх.. я заметил. Он вообще тихий.. очень. Но, кажется, с близкими людьми он очень раскрепощëн и смел. Я видел, как он грубил отцу, когда тот пришëл пьяный ещë в моë присутствие. Точнее, не то, что грубил, а был.. очень строг и мрачен. На лице Александры проскользнуло что-то странное, похожее на отчуждение, но вместе с тем понимание. И, возможно, тоску. — Да, — начала она. — Федя знал, что имеет право так с ним разговаривать, так как.. мы с Мишей были на грани развода. Нас держала вместе только моя свекровь. Она очень стара, слаба. Если она узнаёт, что мы разводимся, то.. может просто не выдержать такого, — голос Александры еле слышно дрогнул. Было без слов понятно, что ей трудно говорить об этом и это явно не то, о чëм она вообще хотела бы говорить. — Мы оба еë уважаем и любим. Миша потому что она его мать. Я потому что мы вместе с ней вырастили Федю и сблизились, стали как.. дочь и мать. Но теперь.. ей осталось недолго. И мы разведëмся как можно тише, лишь бы она об этом не узнала. Так будет лучше для всех. Особенно для Феди. Миша его ненавидит за то, что он родился такой. Он считал, что ему нужен сильный сын, который способен помогать ему в "мужских делах", а Федя родился слабеньким, больным. Вот Мишка и злится теперь все пятнадцать лет. Коля с сочувствием выслушал откровения Александры и молча кивнул, решив, что молчание будет ей лучшим утешением в этой ситуации. Но было тут и то, о чëм Гоголь хотел бы поинтересоваться: пятнадцать лет. С чего бы именно пятнадцать, если Коля помнил, что Федя того старше? Но своë любопытство блондин решил оставить на потом. Сейчас не время. «Феде наверняка будет тяжело. Нужно будет его поддержать». Далее они шли молча и каждый думал о чëм-то своëм. И вскоре всë же дошли до реки. Пусто. Абсолютно никого. Ни на берегу, ни рядом с ним. Даже в лес немного заходили. Всë тщетно. Феди не было нигде. — Может, стоит ещë в поле поискать? — отчаявшись, предложил Гоголь. Часы поисков и криков. И ничего. Никого. Александра приходила во всë большую панику. Еë заметно потрясывало, глаза начинали поблëскивать как огоньки гирлянды. И Коля не знал, что ему делать. Надо было сделать что-то, чтобы женщина успокоилась. Но это пока что невозможно. Она успокоится только когда увидит сына живым и здоровым. Снова. Снова день пролетел незаметно. Уже темнеет, а Федя так и не нашëлся. Александра еле сдерживала слëзы. — Тëть Саш.. идите домой, отдохните. Я поищу его сам. Женщина опустила голову, обдумывая это и очень сильно сомневаясь в том, что юноша справится сам. — Я, может, позову кого-нибудь: помогут. — Думаешь..? — посмотрев в разноцветные глаза, она тяжело вздохнула. — Хорошо, Коль, спасибо тебе.. Александра медленно поплелась назад, с трудом переставляя усталыми ногами, но Гоголь даже не смотрел ей вслед и продолжал рыскать по полю. Было страшно заходить вглубь густой травы. Оттуда легко выйти, если всë время идти хоть куда-нибудь, но скоро стемнеет и Коля не знал, куда он может выйти и сколько времени это займëт. Было страшно. «А Феде, думаешь, не страшно?», — это и послужило толчком для Коли. Он стал думать. Фëдор бегал. Юноша прекрасно помнил, что было в прошлый раз. Он предложил просто пробежаться, а в итоге парниша упал без сознания. Вероятно, теперь Федя лежал где-то в этой траве, упав в обморок от усталости. Наверное, именно поэтому он не отвечал на их с Александрой окрики. Ведь едва ли такой человек как Федя мог бы убежать так далеко и надолго. Оставь Коля поиски, Достоевский может прийти в себя посреди ночи. В темноте ориентироваться в поле куда труднее и вероятность того, что брюнет заблудится или даже попадëт в опасность, куда выше. Эти мысли заставили Николая набраться смелости и шагнуть в траву. — Федя! — решился ещë раз позвать Коля. Ответа, как и ожидалось, не последовало. Взгляд рыскал по земле в поисках хоть чего-то Фединого. Его чëрных, как нефть, волос. Почему в сравнение шла именно она. Может, бледного личика или домашней и большой для него одëжки, что так забавно, но по-своему уютно смотрелась на нëм. Обувки. Ах, он ведь выбежал совершенно босой.. Может, белой руки? Рука.. «Это рука?!». Хотелось заорать от ужаса, настолько бледной она была. Раздвинув траву, Гоголь увидел тельце лежащего без сознания Феди. Он лежал на животе. Слегка потрëпанный и лохматый. На одежде были маленькие тонкие травинки и веточки, собранные в процессе неаккуратного бега в поле. — Федя.. Бросившись вниз, он приподнял его за плечи и положил на свои ноги, гладя по растрëпанным волосам. — Фе-едь..? А ну-ка просыпайся, Федь.. Давай.. Но тот даже и не думал как-то реагировать. Пальцы Николая стали оттирать его лицо от грязи. «Похоже, опять придëтся нести». Руками парень подобрал его под коленки и спину, положив полностью к себе на ноги, а затем, навалив его тело на себя, поднялся с земли и посмотрел на бледного юношу, лежащего у него на руках и мирно сопящего ему в ключицы. «Какой же бледный.. Точно, земля холодная. К вечеру уже похолодало. Надо скорее отнести его в дом и согреть. Весь холодный». *** — Федя. Брюнета как молнией прошибло от страха. Аметистовые глаза поднялись на чужое лицо, а сам Фëдор задрожал от паники. «Почему его голос так строг? Я опять испортил всë? Что я наделал..?». Опустив взгляд на горячий чай в кружке, он поджал губы и покачал головой. В голове стали проноситься картинки вечера. Стало как-то неприятно совестно. «Коля, не говори так серьëзно. Тебе не идëт этот тон». Жидкость качалась из стороны в сторону в посуде, что отмечало дикую тряску тела Феди. Ему всë ещë было немного холодно. — Коля, я— — Федя. Достоевский замолк в ужасе, боясь даже моргнуть и вздохнуть. Рука Николая легла на его плечо. Но, в отличие от его строгого голоса, прикосновение было мягким и нежным. — Я понимаю, что тебе было страшно из-за отца, — начал Николай. — Я, правда, так и не понял, почему ты убежал. Но, может, хватит врать? Ты соврал мне уже три раза за два дня. — Три..? — Даже о своëм возрасте. «Вот чëрт!». Ладошкой Федя закрыл себе рот и с сожалением о той лжи снова осмелился глянуть в чужие глаза. — Чего ты добиваешься этой ложью? Я не понимаю тебя! — с отчаянием произнëс Гоголь, качая головой. Он выглядел слегка расстроенным. — Что, что ты хочешь этим—? — Я хочу показать себя с лучшей стороны, чтобы ты хотел со мной дружить! — отвернувшись, сознался Достоевский. Дальнейшее молчание съедало его изнутри и, кажется, даже снаружи. Давило со всех сторон, отовсюду. Не успел он очнуться, как на него снова накинулась с переживаниями мать. А затем, оставшись наедине с Николаем, ему приходится снова приходить в ту же панику, что и перед побегом. И сейчас ему страшнее всего испортить их отношения. Сделать как всегда, всë хуже и хуже. И о чëм он только думал, когда врал Коле? Что тот теперь о нëм подумает? Захочет ли общаться с таким безнадëжным лжецом? — Федя, я хочу дружить с тем, кто ты есть на самом деле. Лучшая твоя сторона — это сторона, которая мне не врëт. Брюнет поджал губы и резко встал, сделав шаг к двери, но слишком быстро оказался перехвачен чужой рукой. Коля словно этого ждал. — Почему ты всегда убегаешь..? Этот вопрос поставил Фëдора в ступор. Он не мог сказать ни слова. В горле встал ком, от которого он задыхался, стоило ему сделать хоть один вздох. Повернувшись к другу, он виновато потупил взгляд в пол. Беловласый вздохнул, а после выхватил чашку с чаем из его руки, поставив посуду на тумбочку рядом с кроватью. А затем, схватив обе Федины руки, притянул его к себе, заключив после в крепкие объятия. — Прости.. — прошептал Федя. — Я постараюсь больше не врать тебе, правда.. — Надеюсь, что после этого «прости» ты не убежишь? — усмехнулся Гоголь, на что брюнет нахмурился и поник. — Коля.. — Ладно, я понял, плохая шутка. Извини. Дальше они сидели в полном молчании, обнимаясь, будто это был обряд клятвы. Клятвы о том, что отныне у них всë будет хорошо. Клятвы о том, что Федя больше никогда, никогда не будет врать Коле. Что бы ни произошло. Через пару минут Гоголь поднял голову и предложил: — Останешься сегодня у меня с ночëвкой? Федя приулыбнулся и хихикнул. — Давай..