В сердце колоды

Рин Кобаяси скиталась по опустошенному Токио в поисках ночлега. Её прежнее убежище привлекло внимание кого-то не слишком доброжелательного, кто обчистил все полки с едой и перебрался через её личные вещи, оставив лишь беспорядок. Третья игра прошла относительно удачно. Хоть трефы и не были её сильной стороной, ей повезло с сокомандницами: две девушки сразу же привлекли внимание Рин. Короткостриженная девушка и та, что носила дреды, держались вместе и выглядели максимально уверенными, поэтому Кобаяси решила, что объединиться с ними будет хорошей идеей. По показаниям игры у одной была сила, у другой — ум. Отличное комбо, которое дополняла Рин своей осторожностью и внимательностью. Забрав карту двойки треф быстрее, чем успела среагировать Рин, они направились к выходу, перешептываясь и переговариваясь, оставляя её в недоумении. Кобаяси, конечно же, хотела иметь карту при себе, но её лишили этой возможности. На руках у светловолосой находились карты четверки бубнов и девятки червей. Игра с последней наводила не самые приятные воспоминания, связанные с безжалостной игрой, в которой побеждает лишь один, и этим одним человеком стала сама Рин. В голове все ещё пролетали воспоминания того дня, когда одна из игроков молила о пощаде, просила её не убивать и смиловаться над ней обращаясь к Кобаяси, но ставя в приоритет собственную жизнь, а не незнакомки, длинноволосая с трудом переосилив себя, дрожащими руками пустила пулю в лоб, спасая себя от проигрыша. Отогнав мысли в сторону, Рин двинулась в сторону вывески "Bed&Breakfast". Здесь, как ей казалось, должен находиться подходящий ночлег, и, если повезёт — еда. Странное ощущение не покидало светловолосую всю дорогу, моментами ей слышалось шуршание неподалеку от неё, вводя её в состояние легкого волнения, но в принципе ей было не о чем волноваться, ведь после девятки червей у неё остался пистолет, с несколькими пулями, так что кто бы там не был за её спиной, ему не повезло с выбором жертвы, ведь его выбранная жертва слишком точна и аккуратна. Открыв шаткую дверь, девушка вошла внутрь и с приятным удивлением обнаружила, что место осталось нетронутым. Это означало, что находка удалась. На втором этаже она нашла гостиничную комнату с двухспальной кроватью, большим шкафом, письменным столом и, предположительно, отдельной ванной. Судя по всему, это был дорогой номер. Открыв шкаф, она взяла черные штаны, с бесчисленным количеством карманов, видимо, на все случаи жизни, майку с розовыми стразами и белую кофту на застежке. Переодевшись в чистую, кем-то оставленную одежду, Кобаяси устроилась на заправленной кровати и принялась за ужин, из последних сил приготовленный на кухне гостиницы. Силы окончательно покинули девушку, и, накрывшись совершенно не согревающим тонким одеялом, Рин улеглась на мягкую кровать. Сон мгновенно поглотил длинноволосую, и вскоре она уже посапывала, иногда ворочаясь в объятиях нежной дремоты, наполненной безмятежностью, будто она сейчас находится не в этом хаусе, а на курорте со своей семьей. Сквозь полупрозрачные занавески стали пробираться лучи солнца, оповещающие что утром наступило, мягко окутывая пространство своим золотистым светом. Кобаяси все ещё лежит полностью укутавшись в тонкое полотно, её веки слегка поддрагивают, перебирая момент между сном и реальностью, в то время как в голове звучит тихий шепот прощания со сном. Постепенно, словно по волшебству, девушка начинает понимать что утро наступило. В это время легкий ветер с улицы приносит с собой свежесть сегодняшнего дня, и Рин окончательно открыв глаза, привстала из лежачего положения. Первое, что она замечает-это тихий шепот, который идет с первого этажа гостиницы. Сначала светловолосая не смогла выделить смысл слов, они сливались в тихий гул и напоминали надоедливый будильник, который она слышала из раза в раз из своей прошлой жизни. Постепенно, как будто с расстояния, до неё доносились отдельные фразы, плывущие в воздухе словно призраки, незримо обитавшие в гостинице. Кобаяси прислушивается, стараясь разглядеть в этом звуковом потоке смысл, но вместо этого чувствует только растерянность. -И долго она будет отлеживаться в постели? -воскликнул недовольный голос- Я конечно очень рада данной встрече, но мне это наскучило. -Вчера игра была, чего ты ещё ожидаешь? -ответил второй голос- Неудивительно, что крольчонок отсыпается. Это они меня так назвали? Сидя на краю постели, она пытается собраться с мыслями, но слова все ещё звучат в голове, не давая покоя. Решив, что они в любом случае должны будут пересечься, светловолосая схватила пистолет, запрятанный под матрасом кровати, расположила его за спиной, и аккуратными шагами надвигалась в сторону голос. Свернув за последний поворот, Кобаяси вошла в гостиную, всё ещё скрывая оружие за спиной, вызывая у гостей нескрываемое недоумение от её внезапного появления. Однако замешательство царило не только среди гостей. — Вы? — хладнокровно, без тени колебания, спросила девушка, а её взгляд, подобно молнии, скользнул по двум фигурам, застигнутым ненадолго врасплох. — Мы, — ответила девушка с дредами, расположившись на столешнице, беззаботно покачивая ногами и озаряя всё вокруг ослепительной улыбкой. Между её зубов поблескивало что-то, напоминающее электронную сигарету. Светловолосая не спешила убирать пистолет. Знакомство с этими личностями было слишком поверхностным, чтобы безоговорочно довериться им, несмотря на сотрудничество в прошлой игре. — И что же вы здесь забыли, позвольте поинтересоваться? — тщательно подбирая слова, чётко произнесла Рин. Вторая девушка, сидевшая за стулом, сохраняя безупречно прямую осанку, повернулась к светловолосой. Незначительно изменив положение, она заговорила приятным, успокаивающим голосом: — Мы встретились вчера на игре, двойке треф, помнишь? — Кобаяси кивнула, внимательно вслушиваясь. — Думаю, ты ничего не знаешь о пляже, так что, я тебе обьясню. Это место, где ты ни в чём себе не будешь отказывать: электричество, вода, еда, бесконечные вечеринки и всевозможные развлечения. Всё необходимое для выживания в этом мире. Спросишь, зачем ты нам понадобилась? Ты умна, наблюдательна — такие люди нам крайне необходимы. Мы предлагаем тебе присоединиться к нашей утопии, пойти с нами. Что скажешь, Кобаяси? Минуты три Рин обдумывала предложение, борясь с сомнениями: не ловушка ли это? Но перспектива, расписанная перед ней, казалась заманчивой, настоящим оазисом в этой пустыне тьмы и смерти. — А что я должна сделать взамен? — серьёзно спросила девушка. — Сразу понятно, что не из бескорыстной доброты вы это предлагаете. Девушка с сигаретой весело рассмеялась, постучала длинными ногтями по столешнице, изящно спрыгнула и направилась к светловолосой. — Конечно же, нам нужны твои карты! — мягко рассмеявшись, сказала она. — Шляпнику очень понравились твоя коллекция... говорят, у тебя девятка червей? — Шляпник? — Рин впервые за весь разговор позволила себе усмешку. — Вы меня за дурочку держите? — Шляпник — глава всей этой утопии, — пояснила девушка с каре. — В общем, сама всё увидишь. Решай. Кобаяси лёгким движением спрятала оружие в карман брюк, выпрямилась и, полным уверенности голосом, объявила свой ответ: — Согласна. Вдруг, у Рин Кобаяси появилось необъяснимое доверие к этим двум девушкам. Они производили впечатление надёжных людей, и светловолосая не заметила в их словах ни тени обмана. Как таковых вопросов к ним у девушки не появилось, что странно, ведь в её положении люди явно должны задавать наводящие вопросы, а не слепо идти за незнакомцами. Хотя, один вопрос все таки был... Почему ее называли крольчонком? Странные. Мысль промелькнула у неё в голове, и она тут же скривилась, будто съела что-то несъедобное. Три девушки двигались по тропе, окутанной для Кобаяси завесой неизвестности. Светловолосая слегка отставала, в то время как две её спутницы, словно две тени, слившись в единый ритм, уверенно шагали по знакомому пути. Гнетущая тишина, наконец, стала невыносимой для темноволосой. Повернувшись к Рин, она с лёгкой улыбкой произнесла: — Как тебя зовут? Меня — Куина. — Кобаяси, — девушка едва заметно приподняла уголки губ, отвечая новой знакомой. — Я Анн, — прошептала вторая девушка, словно вынырнув из собственных мыслей, вынужденная прервать созерцание. Куина издала тихий, чуть слышный смешок, прикрывая губы, которые едва сдерживали сигарету. Вскоре перед ними предстал желанный пункт назначения, или, по крайней мере, так показалось светловолосой Рин. На горизонте вырисовывался силуэт моста, за которым мерцали яркие огни цивилизации – обещание комфорта и безопасности. Место действительно впечатляло. Ещё до того, как троица достигла цели, к ушам Кобаяси донеслись ритмы поп-музыки – неоспоримое свидетельство бурной вечеринки. Они ступили на обширную площадь «Пляжа», где царило безудержное веселье. Люди предались всевозможным удовольствиям: кто-то наслаждался алкоголем, другие курили, третьи нежились в гамаках, обмениваясь светской беседой. Повернув голову, чтобы окинуть взглядом противоположный край площади, Рин почувствовала, как её сердце пронзила внезапная боль. Знакомая туша, оперевшись на стену здания смотрела прямо на неё: хитрые карие глаза, пронзающие её насквозь. Светлые волосы, развивающиеся на ветру, нежно касались лица. Руки, скрещенные на груди, были видны из-под белой кофты на молнии, подняв одну руку парень помахал в её сторону фалангами пальцев. Рин не могла поверить своим глазам. — Чишия? — выдохнула она, едва слышно, потирая глаза в надежде избавиться от галлюцинации. Но тщетно: он был здесь, прислонившись к стене. Куина легонько толкнула её за локоть, и они продолжили движение. Мир вокруг Рин закружился, силуэты расплылись, и она шла вперёд лишь благодаря поддержке Куины, которая не давала ей остановиться. Они оказались в помещении, а затем – в какой-то комнате, путь к которой Рин уже не помнила. Комната была переполнена людьми, но светловолосая осталась безучастна ко всему происходящему. Она села в кресло, взгляд устремлён на фигуру, стоящую в центре комнаты. Необычный человек в гавайских шортах, с растрёпанными волосами и придурковатой улыбкой. Вероятно, это и был Шляпник. — Ну что ж, дорогая, вот мы и познакомились! Как я рад нашей встрече! — мужчина хлопнул в ладоши и принялся расхаживать по комнате. — Думаю, мои хорошие приятели-Куина и Анн уже всё тебе объяснили, но я всё же повторю некоторые моменты. Есть вопросы? — Нет, — ответила девушка стальным голосом. В её положении следовало задать хоть какие-то вопросы, но сейчас это казалось несущественным. Шляпника это ничуть не беспокоило. Он продолжил свою речь, поясняя детали. — И вот наша общая, великая цель! — глава Пляжа широким жестом указал на стену, где красовалась «таблица» с картами, загадочно испещрённая крестами, ожидая реакции Рин. Девушка глупо уставилась на придурковатого мужика, как она уже успела назвать его у себя в голове, и не понимая каких слов он ждёт от Кобаяси, отвернулась в противоположную от него сторону, и тут же повернулась обратно, ужасаясь. С правой стороны от неё стоял Шунтаро, сложив руки в карманы, со скучающим видом смотря на обитателей комнаты. — Это наш единственный шанс вернуться в прежний мир, в наш, как там тебя... зовут? — спросил Шляпник, его голос, полный веселья, звучал словно звон хрустальных колокольчиков, взгляд же его, пронзительный и пристальный, был устремлён прямо на девушку. — Кобаяси. — Итак, Кобаяси, нам необходимо собрать все карты, чтобы выбраться отсюда! — мужчина подошёл к доске, покрытой картами, и, едва касаясь их кончиками пальцев, словно колдун, произнёс: — Две птички напели мне, что у тебя есть весьма интересные карты, а одна из них – девятка червей. После этих слов Шляпника, несколько человек, окружавших их, обернулись к Рин, их глаза широко раскрылись от изумления. — Да, это так, — подтвердила девушка, не обращая внимания на прикованные к ней взгляды. — Я готова отдать карты. — Что ж, — произнёс он тоном, сулящим скорое завершение разговора, — дай руку. Несколько мгновений Рин колебалась, не понимая, отдавать ей карты или просто протянуть пустую руку. Наконец, она подала правую ладонь. Шляпник надел ей на запястье браслет, на лицевой стороне которого красовалась цифра «21». — Теперь ты одна из нас, дорогуша! — радостно провозгласил мужчина. — Добро пожаловать... Чишия, проводи её в её комнату. Светловолосая скривилась, услышав слишком хорошо знакомое имя. Передав Шляпнику четверку бубен и девятку червей, Рин, словно вырвавшись из клетки, стремительно вылетела из массивных дверей, стиснув зубы от нахлынувших эмоций, и направилась по знакомому коридору к бару. Кобаяси совершенно не желала идти со своим старым знакомым в номер. Поэтому план зайти в бар, а затем попросить Куину или Анн проводить её, показался ей куда предпочтительнее, чем перспектива испортить себе настроение ещё больше в его обществе. — Твой номер в другой стороне, — раздался знакомый голос, пронзающий её сердце, словно острый кинжал. — Да что ты, — фыркнула светловолосая, продолжая свой путь. — Не хочешь поговорить? — Чишия, сравнявшись с ней, задал свой вопрос. Рин захлестнуло негодование. С какой стати он позволил себе предлагать ей «поговорить» после всего, что он ей сделал? Разворачиваясь к нему лицом, она приблизилась, тыча пальцем в грудь: — Совести у тебя хватает поговорить со мной после всего? — Почему бы и нет? — юношу, похоже, забавляла ситуация, на его губах играла привычная лёгкая усмешка. — Ты не отвечал на мои звонки полтора года, я думала, ты умер! — воскликнула светловолосая, её голос был полон негодования, она наступала на парня всё больше и больше. — На то были свои причины, Рин. — Не смей так звать меня! Память, подобно неугомонному призраку, выхватила из глубин прошлого тот день, тот самый миг, когда всё рухнуло.

***

Полтора года назад. Токио.

Её пальцы, дрожащие, как листья на ветру осеннего шторма, набирали его номер. Сердце колотилось, барабаня о рёбра, словно пленная птица, бьющаяся в клетке. На экране засветилось его имя —Шунтаро. Она глубоко вдохнула, пытаясь усмирить бушующую внутри бурю. Наконец, гудки — медленные, тягучие, словно предвестники неминуемой беды. Он ответил. В трубке повисло молчание, гулкое и пустое, как космическая бездна. Она услышала лишь собственное дыхание, прерывистое, неровное, отдававшееся в напряжённой тишине. Слова, которые она так долго репетировала, застряли в горле, словно комок земли. Наконец, робким, едва слышным шёпотом, она призналась в своих чувствах. Каждый звук вырывался с трудом, словно измученная душа, вырывающаяся из заточения. И снова — тишина. Не просто молчание, а бездна, провал, в котором растворялись надежды, мечты, вся её хрупкая смелость. Она ждала, сжимала телефон, как спасательный круг в бушующем море. Ждала ответа, хоть какого-нибудь знака, намека. Но в трубке царила лишь глухая пустота, раздражённая лишь едва уловимым шелестом — звук разрывающегося соединения. Телефон, немой холодный металл в её руке, стал символом разрушенной надежды. Мир вокруг неё померк, краски блекли, оставляя лишь серое, беспросветное одиночество. Опустошение, подобное черной дыре, поглотило всё. Слезы, нежданные, горькие, хлынули градом, смывая остатки той хрупкой веры, что всё будет хорошо. Она осталась одна, брошенная на произвол судьбы, в тихой, безмолвной пустоте, созданной одним единственным молчаливым жестом.

Год.

Целый год тянулся, словно бесконечная, извилистая дорога, ведущая в никуда. Каждый день был отмерен бесполезными звонками, каждый гудок — острым осколком надежды, вонзающимся в её сердце. Номер Чишии, запомнившийся до последней цифры, был выучен наизусть, словно молитва, которую она повторяла снова и снова, в надежде на чудо. Телефон, верный спутник её отчаяния, был всегда под рукой. Холодный металл корпуса становился все теплее от её жаждущих пальцев. Звонок, затем долгие, мучительные гудки, сменяемые безжалостным сигналом о занятой линии, или, ещё хуже, глухим молчанием. Каждый раз, после каждого безрезультатного вызова, надёжда гасла, угасала, оставляя после себя горький осадок разочарования. Её руки, некогда уверенные и ловкие, стали слабыми, трепещущими. Номер Чишии, символ надежды, превратился в клятву, в безжалостное напоминание о неразделённых чувствах. Каждый пропущенный звонок, каждый неотвеченный звонок был как гвоздь, забитый в гроб её надежд. Год молчания тяжелым плащом обвил её сердце, оставляя в душе только пустоту и холод. И хотя каждый звонок был актом отчаяния, актом последней надежды, она продолжала звонить, как утопающий, цепляющийся за последнюю соломинку, хотя и знала, что соломинка давно превратилась в прах. Её надежды были забыты, оставлены на берегу бездонного океана молчания.

***

Настоящее время. Токио.

— Почему? — воскликнула она, но в голосе не было ярости — лишь бездонная печаль. — Полтора года молчания. Я была на грани, Чишия. Каждый раз, когда я пыталась тебя найти, я ощущала, словно ныряю в пустоту. Шунтаро шагнул ближе, его тень накрыла неё, стесняя пространство. — Я знаю, что я сделал тебе больно, — прошептал он, словно стараясь разрушить границу, которая так долго стояла между ними. — Но я был не готов. Мне нужно было время. — Время? — она вскинула брови, не веря ему. — Ты не только сломал моё сердце. Ты оставил меня одну, в тени собственных воспоминаний. Я училась жить без тебя, училась снова доверять себе. А теперь ты стоишь здесь и призываешь к разговору, как будто ничего и не было. Чишия закрыл глаза, словно пытаясь пережить все те моменты, что прожил ранее. — Я не знал, как справиться с тем, что ты мне сказала. Все это время я ненавидел себя за то, что не ответил, но мне было неловко. Девушка зарылась рукой в свои светлые волосы, обдумывая слова напротив стоящего парня, она знала что Чишия был закрытым, не любил чье-либо присутствие и физические прикосновения, не признавал той любви, которой хотела она, и вообще не видел в ней смысла. Знала это, как никто другой, но все равно в глубине души надеялась на другой исход. — И что ты хочешь сейчас? — спросила она, пытаясь справиться с обуревающими её эмоциями. Каждое слово тяжело давалось, словно она поднимала тяжёлый камень с дна бассейна. — Я хочу объясниться. — Его голос нёс в себе надежду, словно безграничные просторы моря, наполненные светом. — Я хочу, чтобы ты понимала. Я не исчез. Мне нужно было время, чтобы понять свои чувства. Она почувствовала, как треснувшее сердце пытается снова зажить, как весеннее утро, пробуждающее мир от зимней спячки. Но в глубине души всё ещё таился страх — что, возможно, это лишь игра света и тени, и они оба снова окажутся в тьме. — Можешь ли ты снова меня впустить в свою жизнь? — спросил он, и его голос звучал, как колокольчик в тишине. Рин Кобаяси еще не была готова к ответу. Она смотрела на него, внимая его словам, пытаясь разглядеть ту часть Чишии, которую когда-то знала и любила. Но в этот момент, в её сердце забрезжила тревога: сможет ли она еще раз довериться тому, кто однажды обманул её ожидания? -Мне нужно время.-проговорила девушка не смотря на собеседника, и двинулась в сторону бара, туда, куда изначально и собиралась пойти. Кобаяси шла к барной стойке, её шаги были уверенными, но внутри бушевал шторм. Полуосвещённое помещение пульсировало ритмом негромкой музыки, которая слепо погружалась в воздух, смешиваясь с шепотом разговоров. Она почти не замечала многолюдности: в её сознании лишь одно имя — Чишия. Подойдя к стойке, она остановилась и уставилась на бутылки, выстроившиеся на полках, как солдаты, ожидающие команды. Сухие слова Чишии, которые резали её как тупое лезвие, вертелись в голове, вновь и вновь расправляясь в рамках прошлого. «Я не исчез, я хочу что бы ты понимала это». Почему он не понимал всего тотального разочарования, оставленного за этими словами? — Две рюмки шота, пожалуйста, — произнесла она сквозь сжатые губы, и бармен, с лёгким кивком, принял её заказ. Он обработал рюмки, а девушка, не дожидаясь, быстро выпила первый шот, чувствуя, как витающая на ней горечь вдруг становится почти терпимой. Алкоголь, как густая туманная завеса, окутывал её разум, позволяя забыть о том, что раздражало: неотвеченные звонки, растерзанные ожидания, стирающийся воспоминаниями вкус любви. Чувствуя, как второе выпитое мгновение находит дорогу обратно к её сердцу, Кобаяси закрыла глаза. Воспоминания перенесли её ко времени, когда всё это начиналось; время, когда рыбки в прозрачном аквариуме танцевали в такт, когда они гуляли вдоль побережья, смеялись по мелочам и строили мечты о будущем. Когда каждый момент обменивался простым светом их молодости, когда думать о каждом шаге было простым, ликующим трудом. — Почему ты исчез? — прошептала она в свои тени, которые темнели вокруг, будто сбрасывая одеяло воспоминаний. — Почему ты не смог ответить? Внутри неё сгустились эмоции, наспех распадались под чёткими линиями барной стойки. Теперь Чишия снова был рядом, но вместо сладкого воспоминания о нежности пришла горечь и боль. Это была та боль, которая настигала в одиночестве, когда она пыталась заставить себя забыть его, но вместо этого изводила её день за днём. Всё изменилось. Её жизнь теперь требовала выживания, и она искала способы адаптироваться. Здесь, среди игроков и стычек, она нашла двух новых знакомых— Анн и Куину, которые смотрели на жизнь с такой же ироничной отчужденностью, как и она сама. Они открывали ей новые горизонты, полные смеха и силы. В них было что-то заразительное, что позволяло ей поверить: может, она была способна начать заново даже после всего, что было. — Зачем я снова хочу вернуться к тебе? — опять задала она вопрос пустоте, хотя надеялась на ответ из прошлого, которое давным-давно стало для неё началом нового. После всех этих шотов во мгле она чувствовала, как её мысли становятся более ясными, сосредотачиваясь на важном. «Я могу впустить тебя вновь, но что будет потом?». Возможность нового — она манила, но стоило ли уповать на старое, которое только и приносило неизбывную боль? Девушка отпивала из рюмок, как будто пыталась заполнить пустоту в своей душе, и взгляд её снова скользил к бармену. Он, похоже, понимал её печаль, просто работая как всегда, не задавая вопросов и оставаясь в тени её горечи. Кобаяси осознавала, что пыталась замуровать в себе ответ на простую истину — некоторые вещи невозможно вернуть и возродить, как из пепла. Эти воспоминания были в её жизни, как звезды на небе: они существовали, но их свечение не могло достичь её, оставляя лишь тёмные следы. — Ещё две, — остановила она бармена, вновь заставляя тишину обостриться. Пустота требовала заполняться, а Кобаяси с каждым глотком пыталась стереть ту давящую реальность, которая напоминала ей о счастливом прошлом с Чишией. В тот момент, когда она подняла рюмку, её планы на будущее расплывались в тумане, как последний луч солнца за горизонтом. Итак, она готовилась войти в новую игру, и только время покажет, сможет ли она заделать раны или останется с ними навсегда, как постоянное напоминание о том, что было упущено. Внезапно в её поле зрения появилась Куина. Высокая, темноволосая с яркими глазами, наполненными заботой, пробилась сквозь толпу, надежно настраивая оборонительную стену вокруг своей новой подруги. — Кобаяси, — сказала она с легким упреком, останавливаясь рядом. — Как же ты оказалась здесь в таком состоянии? Наверное, у Куины была какая-то суперспособность находить человека в самых потаённых уголках, но сейчас это не имело значения. Кобаяси лишь пожалела, что показывала свою слабость на виду у всех. — Я просто отдыхаю, — нагло ответила она, пытаясь изобразить некую лёгкость, хотя внутри её сердце узлом свёртывало от нахлынувших мыслей о Шунтаро и его незваном появлении в её жизни. Куина покачала головой, не веря, но и не споря. Вместо этого она просто подняла Кобаяси за локоть, заставляя ту встать с табурета. — Давай я отведу тебя до номера, — произнесла она мягко, и в её голосе звучала уверенность, от которой Рин просто не могла отказаться. — Откуда ты вообще знаешь, где я? — на неё нахлынули эмоции, и Кобаяси не сдержалась, задав вопрос, который её мучил. — Почему Чишия решил, что может указывать, как мне жить? — Он сказал, что знает, где ты, что ты здесь одна, и что тебе нужна помощь, — спокойно ответила Куина, игнорируя ее возмущение. — Он просто переживает за тебя, крольчонок. Эти слова впились в сознание Кобаяси, как острые иглы. Чишия? Переживает? Это было смешно слышать, разве он переживает не только о своей шкуре? — Пусть он меня больше не трогает, — сдавленным голосом произнесла она, чувства снова наполнили её злостью. — Я сама справлюсь. Куина с пониманием покачала головой, всё еще ведя подругу к выходу. В глубине души она знала, что иногда человеку важно просто чужое участие, чтобы не утонуть в собственных мыслях. Как только они вышли на улицу, свежий воздух ударил в лицо Кобаяси, опаляя её запотевшие эмоции. Они двигались вдоль притишенного переулка, и Куина, уверенно направляя её, действительно напоминала защитницу, которая берет под защиту попранную судьбу. Вскоре они достигли номера, и Куина ненавязчиво отворила дверь, позволяя Кобаяси войти в знакомое пространство. Мягкий, обволакивающий свет, облакотивший комнату, казался оберегом, охраной от внешних бурь. Закрыв за ними дверь, Куина присела рядом с её кроватью. — Ложись, — приказала она, когда Кобаяси села на краешек. — Верь мне, сейчас тебе лучше отдохнуть. Словно под действием магии, Кобаяси послушно улеглась на мягкую постель. На секунду она почувствовала себя защищённой, как будто все тревоги, волнующие её, растворялись в воздухе. В тот момент, когда её глаза начали закрываться, она почувствовала, что Куина по-прежнему рядом, мягко гладя её волосы. Сердце Кобаяси забилось легче, а мысли размылись в благословенном недремлющем состоянии. Закрыв глаза, она утонула в мягком сне, забыв о своей тревоге, и наконец ощутила настоящий покой, в то время как мир за пределами их дружбы продолжал вертеться, и игра на выживание продолжала звучать вдалеке, не подавая ей знаков о своих испытаниях.