Болезнь

      Сначала было просто щекочущее ощущение в горле и слабая усталость в конечностях.       Когда прочистив горло и выпив немного воды, боль вокруг миндалин не прошла, Армин списал это на сенную лихорадку*, поскольку это было примерно в это время года, и он продолжил свои обязанности. Боль в руках и ногах, скорее всего, была результатом того, что он весь день вместе с остальными работал над восстановлением форта Сальта и улучшением условий в лагере беженцев.       Они находились здесь уже почти шесть месяцев. Микаса покинула их почти сразу после битвы, чтобы вернуться на Парадиз и похоронить голову Эрена. Армин очень волновался за неё, она ушла пешком, а путешествовать так далеко было непростой задачей даже для такого сильного человека, как она. Арлерт даже стал сомневаться, что она вообще сможет пересечь море и вернуться на остров. Его титанические силы исчезли, означало ли это, что Микаса тоже потеряла свои способности Аккермана?       Армин попытался спросить об этом капитана Леви, сохранил ли тот ещё свои нечеловеческие способности.       "Наверное, я не лучший, кого можно спрашивать" — пробормотал мужчина, вскользь указывая на своё тело, которое всё больше и больше выглядело так, будто оно было настолько повреждено, что уже не могло восстановиться, прежде чем добавил, — "С ней всё будет в порядке", — более приглушённым тоном только для того, чтобы его услышал молодой командор. Армин вообще не упомянул Микасу, но капитан всё равно поспешил его успокоить.       Армин только надеялся, что Леви прав. Ему пришлось сосредоточиться на восстановительных работах здесь и сейчас.       В течение недели слабая боль, которую он начал ощущать в конечностях, переросла в сильную, а щекотание в задней части горла теперь стало раздражающим, которое усиливалось каждый раз, когда он глотал.       Армин уже знал, что это такое — начало какой-то болезни. Что-то похожее было, когда он заболевал в убежищах беженцев в детстве или в казармах, когда был молодым кадетом во время обучений. Он был из тех, кто мог на неделю приковываться к постели и бредить с лихорадкой, а не с лёгким недугом, от которого можно было бы принять обезболивающее и избавиться за пару дней. Когда Армин заболевал, это сильно било по нему.       Его иммунная система всегда оставляла желать лучшего, особенно в детстве. Наряду с частыми травмами от хулиганов, слабый иммунитет был причиной, по которой Армину так часто приходилось обращаться к доктору и, следовательно, причина, по которой он познакомился с Эренем — сыном доктора.       Армин решил приложить все усилия, как бы это не мешало работе. Он будет продолжать помогать в восстановлении и строительстве так долго, как только сможет.       Арлерт не осознавал, насколько всё стало плохо, пока не оказался в середине работ по переносу древесины, необходимых для ремонта одного из ангаров для самолётов. Это была весенняя середина дня, солнце скрылось на пасмурном небе, а ветер дул сильно, и было достаточно прохладно. Несмотря на это, Армин заметил, что вспотел.       Его руки ощущались так, будто должны были отвалиться, и это было уже не просто результатом ручного труда. Армин положил одно из небольших брёвен и пошёл за следующим. Если бы он был занят сейчас, то ему не пришлось бы обращать внимание на своём необычно размытом зрении или на том, как его мозг чувствовал себя, будто он в тумане, как будто его заменили ватой. Но хуже всего была эта неумолимая пульсация в черепе и ненормально высокий уровень артериального давления, который давал о себе знать резким, стучащим звуком, оглушающим уши.       Когда Армин наклонился, чтобы поднять бревно, он внезапно осознал, что просто не может. Его брови нахмурились от усилий, и он снова попытался поднять бревно, но безуспешно. Разочарование переполнило его в этот.       Хотя Арлерт и был не таким сильным, как его товарищи, он всё же был солдатом. Какой от него толк, если он не мог отнести один жалкий кусок дерева? Даже зная, что Жан и Райнер намеренно давали ему нести более мелкие и лёгкие брёвна, он не мог сделать ничего, чтобы помочь им.       Он находился в таком положении некоторое время, сидя на корточках у кучи брёвен и пытаясь прорваться сквозь туман в своём сознании. Почувствовав капельку пота, стекающую по лбу, он поднял руку и откинул чёлку, едва успев почувствовать тепло собственной кожи под кончиками пальцев. Армин что-то слышал, кто-то звал его по имени?       Подняться так резко было ошибкой. В его глазах задвоилось и помутнело в одночасье. Мир вращался, а он чувствовал, что падает. Армин не смог продержаться в сознании достаточно долго, чтобы заметить, как земля приблизилось к его лицо.

***

      Жан только что закончил тащить один из самых больших брёвен через плато. Его нельзя было распилить на более мелкие части, поэтому потребовались усилия ему и Райнеру, чтобы перетащить его. Опустив бревно, Кирштейн на мгновение упал на землю и восстановил силы.       Наклонившись в сторону, чтобы взять бурдюк с водой с пояса, он краем глаза заметил знакомого маленького блондина. Это был Армин, неподвижно сгорбившийся в приседе.       —Армин, —  позвал его Жан, чтобы привлечь его внимание. В реакции Армина была задержка в полсекунды, прежде чем он встал и резко выпрямился, как будто его напугали.       У Жана не хватило времени заметить, как Армин покачнулся, когда его друг уже лежал на земле.       —Армин! — Жан вскочил со своего места и оказался рядом с Армином. Перевернув его на спину, он просунул руку под его голову и придержал её. — Эй!       По одной из своих многочисленных привычек, приобретенных ещё в кадетские годы, Жан тут же положил руку ко рту и носу Армина, чтобы проверить дыхание, прежде чем наклониться, чтобы прижать ухо к его груди и послушать сердцебиение. Вздохнув с облегчением, когда всё это было, Кирштейн оглядел его и осмотрел тело на наличие травм. Как только он убедился, что их нет, в этот момент Райнер завернул за угол.       Бывший воин с нахмуренным лицом окинул взглядом открывшуюся перед ним картину.       —Что, чёрт возьми, произошло?       —Не знаю, — ответил Жан, в его голосе слышались паника и смятение. — Он сгорбился, а когда я позвал его, он просто рухнул.       —Он жив?       Жан чуть не рассмеялся, прежде чем вспомнил, что это тоже была его первая мысль.       —Он дышит, и его сердце бьётся, хотя бы. Я не смог найти на нём никаких травм.       Райнер взглянул вниз, туда, где Жан почти обнимал голову маленького парня.       —Может, он просто устал? Мы всю неделю таскали наши задницы.       —Нет. Армин не падает от усталости. Правда, были времена, когда в казармах он заползал в постель и тут же отключался, но падать? Он достаточно умён для этого и знает, как контролировать свою выносливостью, — нахмурился Жан. — Единственный раз, когда у него было что-то подобное, это после использования Колоссального в первые несколько раз, и то только потому, что он физически не мог продержаться, находясь в форме титана тогда.       При более близком рассмотрении его лица, Жан заметил румянец на щеках Армина и неглубокое частое дыхание ртом. Протянув руку, чтобы прижать тыльную сторону ладони ко лбу, Кирштейн зашипел от прикосновения.       —Чёрт, у него жар.       —Отнеси его обратно в палатку, — Райнер присел на корточки напротив них двоих. — Я могу отнести его, если нужно...       —Я донесу его, — рявкнул Жан, схватив Армина за плечи, защищая его, немного более оборонительно, чем он изначально хотел. Они с Райнером через многое прошли вместе во время Гула и в дальнейшем, но после того, как он уже однажды предал их, была ещё маленькая часть, которая колебалась, чтобы позволить себе полностью доверять Брауну снова. Между ними не было никакой вражды, и не было никаких обид (даже из-за Марко), но должно было пройти некоторое время, прежде чем Жан будет готов доверить парню что-то столь дорогое, как Армин. — Спасибо, — добавил он, почувствовав, что был слишком резок в своём тоне.       Зацепив одну руку под колени, а другую за спину, Жан поднял своего бессознательного товарища словно принцессу. Кирштейн мог представить, что Армин был бы не в восторге от такой ситуации, если бы он не был в отключке, но кроме как тащить мёртвый груз через плечо, как мешок с картошкой, Жан не мог придумать альтернативы.       Стараясь не попадаться на глаза ни марлийским солдатам, ни гражданским, Жан вернулся в их палатку. Это была скромная армейская палатка, которую им выдали в качестве жилья, немного отделив их от других беженцев, которые жили в гораздо больших и более прочных ангарах для самолётов. Большинство членов альянса жили в ней, за исключением Габи и Фалько. Жан был рад, что эти дети смогли остаться со своими семьями, а не спать в хлипкой брезентовой палатке с их неподходящей компанией бывших титанов-шифтеров и опытных ветеранов войны.       Нырнув под полог палатки, с Армином на руках и Райнером, следовавшим в нескольких футах позади них, Жан заметил Леви, сидящего прямо у входа и потягивающего чашку чая. Кирштейн был рад его видеть, если у кого-то и был опыт ухода за больными, так это у капитана. Жан даже не успел полностью опустить обмякшее тело Армина на спальный мешок, как услышал, как Аккерман заговорил.       —Он в порядке? — голос Леви показался бы незаинтересованным любому, кто не знал его получше, но, проработав под его прямым контролем в его команде почти пять лет, Жан смог уловить тонкие нотки в его голосе, выдававшие неуверенность.       —Он вырубился на другой стороне плато. У него лихорадка, — Жан порылась в их небольшом чемоданчике с припасами, доставая чистое полотенце. — У нас есть вода?       Поднявшись и рассеянно встав на здоровую ногу, капитан взял бурдюк рядом со спальным мешком.       —Я вскипятил её несколько часов назад. Сейчас она должна быть холодной, — пробормотал Леви, уже понимая, для какой цели Жан собирается использовать воду. — Расстегни ему рубашку заодно.       Жан кивнул, выполняя приказы Леви, он уже был знаком с этим. Кирштейн расстегнул рубашку Армина и нахмурился, понимая, что его грудь была такой же горячей, как и лицо. Тщательно намочив полотенце в холодной воде, прежде чем сложить её, он откинул назад светлую чёлку Арлерта и положил мокрое полотенце на лоб, заметив сморщенность между его бровями и напряжение на его раскрасневшемся лице. Даже во сне Армин не выглядел расслабленным. Капитан быстро расправился с пологами палатки, подперев их, чтобы впустить прохладный воздух внутрь, надеясь, что этого, вместе с усилиями Жана, будет достаточно, чтобы хоть немного снизить его температуру.       —Что вызвало это? — пробормотал Леви, переминаясь с ноги на ногу, чтобы получше разглядеть Армина, Жан заметил, что капитан изо всех сил пытается сфокусировать зрение одним глазом.       —Не знаю, — вздохнул Жан, садясь на пол палатки рядом со спальным мешком своего товарища. — Он помогал в медицинской палатке несколько недель назад, но не думаю, что он мог что-нибудь оттуда подхватить. Знаю, что он носил маску, потому что говорил мне о том, как там было душно с закрытым лицом.       Леви кивнул в знак согласия. Армин не из тех, кто пренебрегает личной гигиеной или был неосторожен в процессе выполнения задач.       —Но это не значит, что это невозможно.       Жан тихо хмыкнул, снова всматриваясь в лицо Армина. Его щёки покраснели, а под глазами появились тёмные круги, которых Кирштейн не замечал до этого момента. Возможно, болезнь Армина развивалась медленнее, чем они думали, может быть, он просто не осознавал этого. Их двоих нечасто ставили вместе во время работы, и к тому времени, как он видел Армина в конце каждого дня, все спешили поужинать и лечь спать.       Монотонный голос капитана вырвал Жана из размышлений.       —Тебе стоит вернуться к работе.       Жан нахмурился, совсем не доволен мыслью оставить Армина здесь, пока он будет занят своими делам.       —Он явно болен.       —Я присмотрю за ним, — заявил Леви. Капитана освободили от необходимости помогать в работе из-за его травм. Жан решил, что должно быть скучно сидеть одному в палатке целый день. — Надо ли напоминать тебе, что за исключением Мюллера и нескольких человек, оставшиеся силы Марлии нас недолюбливают. Они и так будут раздражены тем, что Армину пришлось прекратить работу. Нам не нужно, чтобы эти ублюдки устроили скандал из-за того, что решат, мол ты просто ищешь повод, чтобы расслабиться.       —Вы правы, простите, — Жан поднялся, снова взглянул на бледное лицо Армина, прежде чем пройти через полога палатки.       —Я становлюсь мудрее к старости, — съязвил Леви (в какой-то степени на радость Жана, потому что он был уверен, что капитану ещё нет и сорока). — И мягче, — добавил он, поправляя влажное полотенце, которое начало сползать на глаза Армина.       Жан услышал, как капитан что-то пробормотал о том, что он слишком плох, чтобы ухаживать за больными сопляками, прежде чем вернутся к своей тяжёлой работе.