Вороная зебра

      В этом мире нет ничего, что могло бы стереть улыбку с лица Нацу Драгнила. Даже когда врач сообщает о доброкачественной опухоли, парень цепляется за слово «доброкачественная». Разумеется, ведь у него впереди целая жизнь, и он знает об этом — иначе и быть не может! Перед ним открыты все двери, а те, что закрыты, Нацу откроет сам, уверенно, возможно даже с ноги. Даже в свою палату он вбегает так, словно собирается выкрикнуть: «Сюрприз!». Впрочем, сюрприз и правда есть.       — Привет. — застывая, произносит парень.       Сосед по палате, единственный, бросает на Драгнила безразличный взгляд, отрываясь от чтения электронной книги, так же холодно отвечает: «Привет» и снова возвращается к чтению. Музыка в его наушниках становится громче, и Нацу отчётливо слышит, как Тилль советует не доверять незнакомцу. Старый добрый Rammstein — именно этого он и ожидал от Грея.       Существуют в мире люди и лица, которые ты не забываешь даже по прошествии лет, даже, если, когда знал их, ты был ещё ребёнком. Вот и, видя Фуллбастера, Драгнил сразу узнаёт его, и в голове сама собой возникает ассоциация из далёкого прошлого: «Хмырь». Парень не озвучивает свою мысль — в конце концов, семь лет прошло! Нацу, как никто другой, верит, что люди меняются. Как минимум, если Грей не начинает встречу крепким ударом, что-то уже изменилось.       Три года они учились в одном классе, и выпали эти три года на самый, возможно, отвратительный период в жизни всех мальчиков-подростков — с третьего по пятый класс. Директор постоянно наказывал их за драки, а их отцы приходили в школу едва ли не чаще сыновей. Потом Грей куда-то делся, и дела пошли в гору. Нацу Драгнил — не самый умный, но старательный ученик. Нацу Драгнил — звезда команды по лакроссу. Нацу Драгнил — парень, который поступил в отличный вуз, и не будет платить ни копейки из-за спортивной стипендии. Да, дела пошли в гору!       Он не долго думает о своём соседе — в конце концов, есть мысли намного приятнее. Нацу осматривает палату, больше похожую на комнату в лагере для богатеньких детишек, отмечает, что вид из окна вполне ничего, а затем открывает дверь в ванную. Он проведёт здесь всего три-четыре дня, так что условия не так уж и важны, но Драгнил отмечает про себя, что здесь довольно неплохо.       Приходит врач, говорит что-то о плане операции и о том, что сутки после нельзя будет есть, как все нормальные люди. Нацу обычно не запоминает сложные слова, которые ему не пригодятся, и не размышляет об их смысле, но «парентерально» даже звучит как-то невесело. О том, что в опухоли нет ничего весёлого, даже и не думает. Он улыбается и кивает, говорит: «Спасибо» и даже «До свидания», будто прямо-таки жаждет новой встречи с врачом. Может и жаждет — Драгнил обожает компанию, а сейчас из всех людей в мире ему достался сосед, который плевал на общение с высокой колокольни.       — Грей! — Нацу садится на кровати и машет рукой, чтобы привлечь внимание, и это срабатывает — парень снимает наушники. Но музыку не выключает.       — Чего? — он говорит беззлобно, совсем не так, как в школе, когда каждое его слово в сторону Драгнила было претензией или оскорблением, но всё же звучит не слишком доброжелательно.       — Э-э-э, ну. Как жизнь? — Нацу скрещивает ноги и вдруг ловит на себе знакомый взгляд — сосед вскидывает бровь и смотрит на него, как на идиота, а затем просто надевает наушники, а весь его и без того небольшой интерес снова направляется в книгу.       Драгнилу остаётся только уставиться в телефон, хотя он, на самом деле, совсем не любит скролить ленту или отвечать на бесконечные сообщения Люси. Она такая умная, лучшая выпускница года, пишет неплохие фанфики (Нацу читал!), но диалог с ней состоит из предложений, раскиданных на тридцать сообщений по одному слову, да гифок с кошками. Это невыносимо! Парень любит живое общение, любит слышать смех и видеть, как люди размахивают руками, рассказывая истории, а это — полная хрень. Что вообще значит плачущая смайликами кошка?       Впрочем, сейчас он получает в ответ вполне себе целые: «Боже, надеюсь, всё будет хорошо!!!» и «Хочешь, я зайду? Может, тебе принести чего? Как ты?». Затем Люси забрасывает его тонной голосовых сообщений, и Нацу пишет в ответ: «Можешь подогнать мне наушники?». Хартфилия понимает намёк, и дальше только печатает.       Драгнил не чувствует страха и не понимает, отчего все так волнуются за него: отец, тренер, так теперь ещё и Люси. Неужели им всем нужно объяснить слово «доброкачественная»? Это значит, у него не рак! Пара недель, и он снова сможет вернуться к обычной жизни, даже не нужно будет соблюдать диету. Хотя, конечно, Нацу в любом случае будет — он же спортсмен.       В больнице скучно, и хуже всего то, что парень даже не может занять себя тренировкой — ему запретили физические нагрузки, а ведь тело, как у Брюса Ли, нуждается в том, чтобы о нём не забывали! Поговорить не с кем, спортом не займёшься — настоящий ад для гиперактивного экстраверта, но Драгнил всё равно не унывает. В конце концов, всё это ненадолго и, к тому же, к лучшему. Да, к лучшему!       Многие люди терпеть не могут больницы и врачей, но не Нацу. Он ненавидел болеть, так что, да, всегда уважал тех, кто помогал ему вылечиться. Пока другие детишки тряслись от страха у кабинета зубного, плакали и молили родителей сжалиться над ними, маленький Драгнил прыгал в кресло, как будто это был аттракцион. Он просто обожал лечить зубы, ведь зубы — это важно, и они должны быть в идеальном состоянии! А ещё Нацу всегда нравился запах, стоящий в кабинете, и успокаивающий, наверное, только его, звук бормашины.       К счастью, скука не длится долго — Люси и правда отличный друг. Она приезжает не больше, чем через час, а Драгнил радуется и ей, и тому, что когда-то сделал для неё ключ от своей квартиры — он бы умер без своих любимых наушников, либо начал напевать песни, чтобы скрасить себе время, и тогда его убил бы Грей. Наверняка убил бы. С ним даже поздороваться нельзя!       — Нацу, ты не понимаешь! Я говорю тебе, ты, конечно, лев, но в Китае твоему месяцу соответствует коза, поэтому… — Люси спотыкается о порожек, и друг, смеясь, ловит её. — Спасибо!       — Люси, ты, конечно, мой самый близкий товарищ, но вся эта астрологическая херня… — Драгнил фыркает, и Хартфилия выглядит оскорблённой до глубины души.       — Ну это же не какой-нибудь бред, вроде таро, как у Каны. Это наука! — слова даже не успевают вылететь из её рта, когда Нацу начинает заливаться смехом так, что едва ли не плачет.       Это самая умная девушка, которую он знает. Нет, самый умный человек в целом! Люси щёлкает любые задачки, как орешки, прочитала целую библиотеку книг, она знает всё на свете… Тем не менее, верит во всякую чушь!       — В общем! — Хартфилия выпрямляется и скрещивает руки, сурово смотрит на друга. — Просто говорю тебе насторожиться! Что-то случится, понимаешь? Завтра!       — «Что-то» каждый день случается! — хмыкает Драгнил. — Вот ты пришла — это уже «что-то».       Люси не спорит — спорить с Нацу бесполезно. Она вздыхает, садится рядом с ним на кровать и лишь украдкой смотрит через плечо, заметив весьма симпатичного незнакомца. Нет, не незнакомца! Девушка вдруг отворачивается к двери, краснеет и, тихо наклоняясь к другу, спрашивает: «Это Грей?».       — Ага. — фыркает Драгнил.       Мистер Хмырь — первая и чистая юная любовь Люси. Каждый раз после драки с ним Нацу слышал от подружки, что на самом деле Фуллбастер милый, что он едва ли не рыцарь в сияющих доспехах. А Нацу тогда кто? Дракон? Сейчас это уже не злило, но тогда — очень.       — Повезло ж тебе… — она смеётся, явно вспоминая не свою глупую влюблённость в задиру, а то, как её друг и его сосед по палате избивали друг друга чуть ли не до вызова скорой помощи.       — Да не, он не буйный. — отмечает Драгнил, заставляя подругу прыснуть от смеха.       — Блин, как будто вы в дурке, а не в… — Люси замирает, вспоминая, где находится, снова смотрит через плечо и шепчет на ухо Нацу. — А у него что?       Грей полностью игнорирует даже само присутствие других людей в комнате, внимательно читает книгу, а Тилль в его наушниках поёт о ребёнке, молящем небо забрать ветер. Его отсутствие интереса кажется немного демонстративным, но Драгнила это не слишком волнует — может, не всем легко просто взять и начать диалог со старым школьным врагом. Враг — дурацкое слово! По крайней мере, так думает Нацу.       — Понятия не имею, он не слишком разговорчив. — объясняет парень, а Люси всё не успокаивается.       Она снова смотрит, снова отворачивается, закусывает губу и резюмирует: «Всё ещё красавчик». Драгнил только пожимает плечами — ему нечего добавить и нечего возразить. Грей ничего. Вообще-то, Нацу всегда думал, что этот тип вырастет в какого-нибудь качка криминальной наружности, но, возможно, Фуллбастер просто казался ему намного больше, чем он на самом деле был — это задира точно умел. Так или иначе, спортсмен не угадал — его школьный «враг» выглядит высоким, но… Довольно изящным? Это первое слово, которое пришло Нацу на ум.       Одежда на Грее, кажется, немного висит, но он не выглядит слишком уж худым, возможно даже прячет под футболкой с длинными рукавами вполне себе сносный торс и, может, даже мышцы. Лицо у него, впрочем, немного худощавое, пальцы тонкие, как у пианиста, а кожа белая, почти прозрачная, будто солнцу было законом запрещено бросать на этого парня даже самые слабые свои лучи. Нацу решил, что это интересное превращение — из злобного крикливого вурдалака в меланхоличного эльфийского принца. Люси нравятся эльфийские принцы. Её другу, вообще-то, тоже.       Ни для кого, наверное, не секрет, что Драгнил — гей. Не типичный лучший друг-гей, какие бывают в сериалах, из тех, что так манерны и всегда могут подсказать цвет помады — скорее из тех, к которым может уйти твой парень. Таких скандальных ситуаций, конечно, не возникало, но после пары вечеринок, на которых всякие смазливые красавчики давали номер (или не только номер) Нацу, а не Люси, Хартфилия отбросила все надежды на то, что Драгнил будет играть ещё и роль её второго пилота. Нет, этот тип — самый настоящий соперник. Впрочем, из-за Грея парень соперничать не собирался. По крайней мере, не в больнице.       — Ой, ну вы посмотрите, как он уставился! Ну уж нет, мистер лев, я его ещё в четвёртом классе застолбила, как пришла! — Люси смеётся, надеясь, что Фуллбастер и правда не слышит её в наушниках, а Нацу только закатывает глаза.       — Сплю и вижу. — он выпячивает грудь, театрально, и наигранно щурится. — Привет, помнишь, как мой батя пригрозил твоему копами? Я подумываю всё же вызвать их, потому что ты кое-что украл…       Разумеется, Драгнил шутит. То, что он считает Грея симпатичным, в общем-то, ничего не значит. В мире полно симпатичных парней, которые не портили ему жизнь в школе. Не то, чтобы Нацу до сих пор злился. На самом деле, заговорив с Фуллбастером, он думал посмеяться над прошлым. У Драгнила каждый второй друг — тот, с кем когда-то приходилось хорошенько так подраться, так что, да, он умеет отпускать проблему. А ещё он умеет видеть, когда кому-то не интересен. С другой стороны, признавать это — не его сильная сторона.       Люси снова смеётся, забыв, где она — с Нацу всегда так. Он будто живёт в совершенно другой реальности, в которой нет никаких проблем, и, когда ты рядом с ним, тоже не можешь иначе. Этот парень светит так ярко, что ты просто не понимаешь, что идёшь в ночи. Впрочем, Хартфилия вскоре вспоминает — это больница. В больнице болеют, а, значит, плод её детской любви тоже чем-то болен, и от этой мысли девушке становится его жаль. От жалости же появляется желание поговорить.       Нацу не успевает одёрнуть подругу — она перекидывает ноги на другую сторону кровати, двигается ближе к краю и наклоняется к Грею, машет рукой. Фуллбастер вздыхает, еле заметно, но тяжело, снимает наушники, но на этот раз даже выключает музыку, и Тилль не успевает допеть про любовь, что, как дикое животное, вдыхает твой запах.       — Здрасьте. — Люси глупо хихикает, и ей самой становится стыдно за себя. — Я, эм… Я Люси, помнишь? Мы вместе учились… Давно не виделись, да?       — Здрасьте. — повторяет парень, точно попугай, и задумчиво подмечает: — Лет семь.       Нацу подумал, что это аж на одно слово больше, чем Грей сказал ему. Похоже на прогресс.       — Так… Что ты тут делаешь? — поинтересовавшись, Люси замечает, как ресницы Фуллбастера подрагивают от его желания закатить глаза.       — Это больница. — только и отвечает он.       — Ты. Ну… Прости, что с вопросами лезу. — девушка с нескрываемым волнением закусывает губу и даже нервно сглатывает, но Грей этого не замечает. — Просто… Ты такой тихий, и…       — Я здесь лечусь. — наконец, кажется, лёд тает — парень выдавливает усмешку, весьма, кстати, доброжелательную. — Ничего особенного. Не очень люблю больницы. Атмосфера не то чтобы располагает к общению.       Люси кивает, понимая, а Нацу в голову приходит только: «Смотрите-ка, говорящий!». Снова не озвучивает. Он приветливо улыбается, а затем решается заговорить, пока этого снова не сделала Хартфилия: «Ладно, Люси, не мешай человеку читать!». Он поворачивает подругу к себе и замечает сердитый взгляд. Ну разумеется она сердится — прервали, так ещё и обвинили! Мало того, обвинил её Нацу — самый нетактичный человек, которого она знает. Любовь, о которой снова поёт Тилль, теперь гнездится в разбитом сердце.       — Кстати! — Хартфилия вспоминает и щёлкает пальцами. — Операция послезавтра, а ты уже тут? Разве ж это обязательно?       — Мне откуда знать? Я не врач! — напоминает Драгнил, сдерживая смех. — Может, надо дообследоваться.       — Больница хочет больше денег содрать с твоего папаши, а ты и рад! — Люси щёлкает друга по лбу. — Не знаешь что ли, как они работают?       Нацу не имел ни малейшего понятия. Он лежал в больнице всего раз в жизни, десять лет назад, и запомнил только то, как весело было бегать по коридорам с новыми друзьями, прятаться от медсестёр и выпрашивать добавку к местной еде. Тогда ему не приходилось думать о стоимости вещей. На самом деле, никогда не приходилось!       Драгнил не тот, кто требует от богатого родителя машины, телефоны, ценой с чьи-то зарплаты, и прочее ненужное дорогое барахло, но он и правда мало в чём нуждается, если нуждается вовсе. Жизнь часто приносит ему всё на блюдечке. Впрочем, Нацу всегда понимал это и всегда был благодарен.       У Люси тоже есть богатый отец, но она куда лучше, чем её друг, разбирается в том, как устроена жизнь, если, конечно, не считать страсти к астрологии! Хартфилия вечно говорит что-то о тех, кто на самом деле вертит миром, о монополии и прочей неинтересной Драгнилу ерунде. Что Нацу знает о монополии, так это то, что есть такая игра, и ни при каких обстоятельствах нельзя играть в неё с Люси!       Свою подругу парень, на самом деле, тоже считает настоящим подарком жизни. Если игнорировать её способ общаться в сети и странный пунктик на звёзды и теории заговора, Хартфилия потрясающая. Она умудрялась работать, заканчивая школу и учась при этом безукоризненно, была организатором всего на свете, писала свои глуповатые, но довольно смешные фанфики, а ещё — помогала Нацу. Он не слишком умён, но игроки в команде должны получать хорошие отметки — в противном случае можно вечность просидеть на скамейке запасных. Лишь благодаря наставлениям и, честно говоря, шпаргалкам Люси, её ближайший друг до конца сохранял своё место капитана. К счастью, сейчас хотя бы проблемы со школой не взваливаются на плечи девушки — школа окончена!       Когда Люси уходит, будто свет гаснет, и Нацу чувствует себя одиноко, но долго это не длится — парень мгновенно заговаривает медсестру, зашедшую в палату. Если ты отвечаешь на его вопрос, попадаешь в ловушку, и выбраться из неё сложно. Даже медсестра, которой нужно работать, находит в себе силы закончить разговор только через несколько минут, когда Драгнил уже и сам не против.       Грей наблюдает, но не слушает — его немного забавляет то, как женщина поджимает губы, делает шаг к двери, а затем снова подходит ближе к парню, потому что тот говорит ей что-то, наверняка глупое. Когда она всё же закрывает за собой дверь, Нацу наконец успокаивается, видимо, получив норму общения, и надевает наушники. Интерес Фуллбастера рассеивается.       Драгнил включает то же, что слушал сосед, из-за которого песни теперь вертятся в голове и никак не хотят куда-нибудь деться. Единственный способ избавиться от них — послушать от начала и до конца! Впрочем, у Нацу не получается насладиться музыкой, уж очень ему скучно без какого-либо стороннего занятия. Обычно он включал что-то во время тренировки или еды, но тренироваться нельзя, а время ужина ещё не пришло. Единственное, что парень может делать в такой ситуации — спать. И он закрывает глаза.       Драгнил просыпается от громкой, внезапной и крайне нелепой рекламы — по какой-то причине его подписка не продлилась автоматически, и это прогнало даже сон, единственную возможность хоть как-то скрасить время. Он трёт глаза, зевает и смотрит по сторонам, когда вдруг замечает врача, который с мрачным видом объясняет что-то Фуллбастеру. Грей, с другой стороны, выглядит так же отстранённо, как и обычно.       Нацу знает, что не должен, и всё же он выключает музыку, прислушивается, но успевает, судя по всему, только под самый конец разговора. Слышит что-то про пятилетнюю выживаемость в пятьдесят три процента и впервые за сегодняшний день чувствует волнение. Он даже не до конца понимает, о чём именно речь, но ему не нравится даже то, как это звучит.       — Док, мы это проходили, я всё знаю. — отмахивается Грей, но на его лице внезапно мелькает беспокойство. — Позвонишь отцу?       Сперва Нацу удивляется фамильярности, но затем вспоминает, что Фуллбастер не слишком вежлив. Или, может, они с доктором знакомы? Думая об этом, Драгнил чувствует себя злым и обидчивым человеком, который взял, да сразу решил, что Грей грубиян!       — Ты совершеннолетний, — напоминает врач, — Но, ты ведь понимаешь, что скрыть это не получится, да?       — Естественно, он ведь оплачивает все эти попытки носить воду решетом. — Фуллбастер усмехается, словно выдал действительно забавную шутку, но мужчина, стоящий перед ним, так не считает — лишь качает головой. — Ну, спасибо, док, но я опаздываю на ужин!       Грей поднимается, возможно впервые за день, и потягивается. Его рубашка ползёт вверх, оголяя живот — и правда неплохая форма, но явно не то, над чем трудятся каждый день. Есть пара странноватых шрамов, один значительно страннее и больше второго. Рукава ползут вниз, открывая запястья — точно как и должны быть у эльфийского принца, и всё же, Нацу думает не об этом.       Фуллбастер, похоже, совсем не переживает, он выглядит даже более радостным, чем раньше, и Драгнил думает, что пятьдесят три процента — это больше половины! Звучит не так уж и плохо. Что звучит плохо, так это пятилетняя выживаемость. Нацу держит эту мысль в голове, снимает наушники и смотрит на часы — хоть какая-то польза от рекламы, он и правда чуть не проспал ужин.       Драгнил не знает, когда можно задавать вопросы, и, на самом деле, его это не слишком волнует. Если он хочет что-то спросить — спросит, и его не остановит ни этика, ни здравый смысл, ни даже молния Зевса. Где и когда — не имеет значения. Пристать к человеку за ужином? Запросто! То, что нужно.       — Что значит пятилетняя выживаемость? — интересуется парень, сев даже не напротив, а прямо рядом со своим старым знакомым, и тому теперь некуда сбежать — с другой стороны стена. — Ты это… Типа… Всего пять лет проживёшь?       — Дурак что ли? — Грей и правда смотрит на Нацу, как на полного идиота, уже, между прочим, второй раз за день. — В статистике только первые пять лет, захочу — тебя переживу.       Драгнил выдыхает с облегчением, озаряется улыбкой и находит новый интерес в своей тарелке. Ну теперь-то всё понятно! Значит, пятьдесят три процента — это не про какие-то там пять лет, а про целую жизнь. Подумав об этом, Нацу отмечает, что ему совсем не нравится эта дурацкая врачебная терминология. Вот поэтому люди и боятся больниц!       — Подвинуться не хочешь? — Фуллбастер спрашивает это только потому, что надоедливый сосед буквально чуть ли не вдавливает его в стену.       — Не-а! — Драгнил хихикает, но старается выглядеть приветливым, надеется начать разговор.       Это не работает. Грей бурчит, почти шепчет: «Да насрать» и продолжает ковырять вилкой пресный рис. Нацу тоже не слишком нравится еда без специй, но, раз уж так сказали, значит надо. Выждав немного, он всё же отсаживается, лишь на несколько сантиметров, чтобы молчаливый сосед мог расправить плечи.       Наверное, Драгнил мог выбрать любую другую жертву своей экстравертности, но Фуллбастер кажется наиболее подходящим вариантом. Нацу думает так, потому что они в одной палате, и, к тому же, знают друг друга. Ну или знали. Ещё у парня есть дурная привычка всех веселить, даже если людям не очень-то и хочется, а Грей выглядит как кто-то, кому необходимо повеселеть. В конце концов, позитивный настрой помогает в лечении! По крайней мере, так говорила Люси.       — Помнишь, как мы в школе едой дрались? — спрашивает Драгнил, и Фуллбастер вздыхает, пытаясь понять, могло ли что-то сделать его день ещё хуже. — Весело было, да?       — Продукты переводить? — он смотрит с укором, и на секунду Нацу даже чувствует себя пристыженным.       — Ну… Я об этом не подумал. — признаётся парень, а Грей не отвечает ничего, даже не шутит.       Хоть бы сказал что-то вроде: «Не удивительно»! Нет, ни единого слова.       Улыбка постепенно сползает с лица Нацу, хотя и не исчезает полностью, и он выглядит каким-то потерянным, потому что не может придумать, что ещё сказать, но ему кажется — сказать что-то нужно. Просто так будет правильно. Драгнил из тех, кто следует зову сердца, и сердце всегда говорит ему решать конфликты, поэтому он хочет разобраться. Думает, что Фуллбастер не общается с ним, потому что они до сих пор в ссоре, ведь это именно он весь день вспоминает школьные годы, а не Нацу. Нацу-то давным-давно всё отпустил!       — Раньше ты был разговорчивее. — отмечает он, и по столовой эхом разносится лязг от того, как резко и несдержанно Грей стукнул вилкой о тарелку.       Фуллбастер неуверенно оглядывается, поняв, что напугал своей реакцией несколько человек, но не Драгнила — этот смотрит, выжидая, и от этого молчаливый сосед стискивает зубы, заставляя дрогнуть желваки на скулах.       — Пожалуйста, скажи, что твоя опухоль находится в мозге, — Грей говорит тихо, почти шипит, а затем не больно, но слишком резко тыкает в лоб Нацу ручкой вилки, — И тебе удалят его целиком, заменив часами с кукушкой. Пользы больше — хотя бы будешь знать, когда самое время для твоих «ку-ку».       Договорив, он возвращается к еде и даже не просто ковыряет рис, а жуёт его, причём так, будто пытается выместить на злаках всю свою злость от невероятной бестактности, которую его сосед даже не в силах осмыслить.       — Вот это намного больше на тебя похоже! — Драгнил пожимает плечами и наконец замечает хоть что-то — Фуллбастеру его ответ не по душе.       Либо же не по душе ему сам Нацу — Грей немного отворачивается к стене, и это уже выглядит откровенно демонстративно, но, возможно, этого он и добивается. Может, хоть так до болтуна дойдёт, что с ним не хотят разговаривать. Вообще-то, Фуллбастер ни с кем не хочет говорить, поэтому он и сел в самый дальний угол — обычно люди понимают такие намёки, но этот парень, Нацу, очевидно прилетел с другой планеты. Он не понимает самых простых вещей, не знает ничего о… Да вообще ни о чём! В детстве Грей даже не мог молча стерпеть такую глупость — просто бил и бил, пока не переставал чувствовать кулаки. Когда переставал — бил коленом или даже головой.       Должно быть, Драгнил до сих пор думает, что люди отправляются на радугу или «на ферму». В конце концов, он считал так, когда ему было уже целых девять лет! Фуллбастер, впрочем, был довольно убедителен, когда объяснял, как это работает на самом деле. Его мама умерла незадолго до того, как Нацу перевёлся в ту школу, и, небо тому свидетель, этот новенький сам напрашивался на кулаки.       «Нет никакого лучшего места, нет никакой волшебной радуги, придурок! Люди умирают и гниют в земле!». Грей старше и умнее, ему лучше знать, да и удар у него тогда был сильнее, что прибавляло веса аргументам. Сейчас у него нет ничего, кроме слов — тяжело быть эльфийским принцем.       — Знаешь, — Фуллбастер вдруг поворачивается. — Странным образом, с этим цветом волос ты даже больше похож на себя, чем раньше.       Волосы у Нацу розовые. В первый раз он покрасил их, когда имел глупость выбрать «действие», и Кана вылила ему на голову весь тоник, которым Люси иногда подкрашивала пряди. На золотистые волосы Хартфилии цвет ложился превосходно, но вот Нацу был похож на не самого однотонного фламинго, так ещё и неделю не мог смыть розовый со лба, шеи и ушей. Лисанна, его старая подруга, вызвалась исправить ситуацию и возилась с волосами парня несколько часов, как настоящая волшебница — тогда они стали ярче, но хотя бы имели один цвет. Внезапно, Драгнилу понравилось, хотя с тех пор он сначала осветлял волосы, да и красил их в менее кричащий оттенок. Он уже и забыл свой настоящий цвет.       — Дак это… — не совсем понимая, что парень имеет в виду, Нацу напоминает: — Я ж их тогда не красил.       — О том и говорю. Так лучше — куда больше похож на представителя своей инопланетной расы. — Грей фыркает и, боги, уголки его губ даже немного приподнимаются!       — Мне казалось, вулканцы не улыбаются. — Драгнил отмечает это, хихикая, но повеселел он только потому, что его перестали игнорировать — терпеть не может, когда его игнорируют!       — А я ромуланец. — Фуллбастер вскидывает бровь, заставляя усомниться в своих словах, потому что выражением лица напоминает мистера Спока — это всё, что Нацу знает о Стартреке, так что спорить не решается. — Но перепутать не сложно.       — Так, значит, тебе нравятся мои волосы? — он смотрит на Грея, улыбаясь так, что соседа от этой улыбки едва ли не слепит.       — На самом деле, я просто пытался тебя заболтать. — загадочным тоном, будто раскрывая великую тайну, признаётся парень.       — Заболтать? — удивлённо хлопая ресницами, переспрашивает Драгнил.       — Чтобы подвинуть. — объясняется Фуллбастер, и жертва его трюка понимает, что теперь у «ромуланца» есть намного больше свободного места.       После этих слов Грей снова возвращается к безразличному виду и молчаливой попытке доесть свой пресный ужин. Больше он не издаёт ни звука, только иногда вынужденно скребёт вилкой по тарелке, тихо-тихо. Как Нацу ни пытается заговорить — ответа не получает, не получает даже взгляда, закатывания глаз или фыркания.       В следующий раз Фуллбастер отвечает только когда они уже идут обратно в палату. Вместе, потому что Драгнилу, видимо, совсем уж скучно, раз он прилип к кому-то настолько не жаждущему общения. Всё, что Грей говорит: «Не хочешь до медсестры докопаться?». Подумав, Нацу решает, что это неплохая идея — у него есть пара вопросов. Спеша задать их, он с удивлением обнаруживает, что сосед никуда не уходит, стоит у поста, оперевшись о тумбы, будто бы даже ждёт своего надоедливого компаньона. Драгнилу это даже немного льстит, но, как только он освобождает медсестру из плена своего общества, Фуллбастер тут же устремляется прямо по коридору, словно его терпение так удачно закончилось именно сейчас.       Нацу его не понимает, считает, что это какая-то игра — может, Грей просто веселится, пытаясь воссоздать какие-то странные кошки-мышки, а может он просто хочет показать соседу по палате, насколько тот на самом деле его раздражает. Вот настолько, что терпеть его можно, только когда тот общается с кем-то ещё, а как только переключает внимание на тебя — туши свет! Драгнил решает ненадолго отстать — в эту игру могут играть двое.       Он позволяет Фуллбастеру насладиться одиночеством, не спеша в палату. Расхаживает по коридорам, разглядывает всё. Вообще-то, если верить табличке над главной дверью, это — травматология, но Нацу слышал, что несколько отделений закрылись на карантин, так что здесь собралась какая-то солянка из больных: вот, они с Греем, а в другой палате парень со сломанной рукой, ещё есть какая-то жуткая девушка, блуждающая всюду со своей капельницей на штативе с колёсиками… Интересное местечко!       — Милый, а ты из какой палаты? — интересуется медсестра и, слыша в ответ, что из седьмой, кивает. — Значит, тебя я пропускаю!       Она идёт дальше с тележкой для лекарств. Нацу они не нужны, но Грею — да, поэтому женщина заходит в седьмую палату. Таблетки здесь дают лично в руки. Она как раз заканчивала сортировать всё, когда Драгнил подошёл поболтать и был удивлён количеству всех этих капсул и таблеточек, которые нужно принимать некоторым людям. Кому-то из пятой палаты нужен был целый пузырёк лекарств! И это после ужина-то? Не вместо?       Нацу ходит кругами в одну сторону, а жуткая девушка с капельницей — в другую, и два раза за круг они встречаются лицом к лицу. После второго раза они начинают кивать друг другу, а, когда видятся в пятый, парень повторяет то же, что и она: «Кап-кап-кап». Её это веселит, а Драгнилу нравится слышать смех. Он устал считать, и не знает, в какой раз они встретились сейчас, когда протягивает ей руку и представляется: «Привет! Я Нацу».       — Джувия. — отвечает она и даже делает подобие реверанса, на что новый знакомый не мог не удостоить её поклоном, как настоящий джентльмен. — Ты живёшь с милым Греем?       Драгнил смеётся, уж очень забавное слово подобрала Джувия. Живёшь. Тем не менее, он кивает, и девушка вдруг наклоняется к нему, шепчет: «Милый Грей взял лекарства». Нацу не отвечает, только хмыкает — ну конечно, медсестра сама их ему и дала. Его новая знакомая, приложив палец к губам, будто это было секретом, больше ничего не говорит, только уходит на новый круг. Парень возвращается в палату прежде, чем они встретятся снова.       Фуллбастер лежит в кровати, как и весь день до этого, но наушники и электронная книга оставлены на полке. Грей торчит в телефоне, на соседа внимание не обращает, но Нацу это уже не беспокоит — ему хочется принять душ и лечь спать, чтобы приблизить завтрашний день. Чем ближе завтра, тем ближе послезавтра, а там недалеко и до выписки. Он достаёт из своего шкафчика полотенце, когда замечает краем глаза экран чужого телефона — что-то медицинское, кажется. По крайней мере, Драгнил думает, что это снимки, а ещё, что ему тоже надо хотя бы загуглить свой диагноз! Или нет — разве это важно?       — Грей. — сам не зная зачем, произносит он и замолкает.       — Чего тебе? — сосед кладёт телефон себе на грудь и смотрит на Нацу сверху-вниз, и явно не только потому, что тот сидит на корточках.       — А что за таблетки ты пьёшь? — очередной нетактичный вопрос не заставляет Фуллбастера даже дрогнуть — видимо, парень привык.       — Ламотриджин. — отвечает он, зная, конечно, что Драгнил наверняка не имеет ни малейшего понятия ни об одном лекарстве, кроме, может аспирина да ибупрофена — спортсмены славятся своим талантом напиваться после игр.       Грей в курсе, что Нацу спортсмен не потому, что слышал о нём, нет, но у него есть глаза, и он не мог не заметить футболку Драгнила. Очень похоже на Нацу — он бы наколол своё имя на лбу, причём и у себя, и у всех вокруг, если бы мог. Так думает Фуллбастер.       — А это чё? — ожидаемо, интересуется экс-капитан.       — Я тебе не гугл. — Грей снова смотрит в экран, оставляя соседа, а точнее, любопытство соседа неудовлетворённым.       — Грей, — снова начинает Нацу, и Фуллбастер дёргает губой, будто ему противно слышать собственное имя то ли в принципе, то ли именно из уст Драгнила. — Ты прям… Совсем-совсем не хочешь разговаривать, да?       Он спрашивает так, будто родители не дают ему сладостей, прямо как ребёнок с этими: «Прям нельзя-нельзя? Даже чуть-чуть?». Тем не менее, он кажется обеспокоенным, потому что так и есть — Нацу искренне верит в то, что каждый человек нуждается в общении, а если говорит, что не нуждается, значит, врёт. Значит, ему точно требуется общение, требуется кто-то, кто сможет разговорить, достучаться.       — Ты-то почему хочешь? — Грей вздыхает, щурится и, хмыкнув, продолжает. — Мы не друзья. Мы даже не приятели, а я — не клоун, чтобы тебя развлекать. Нечем заняться — скачай тиндер и заставь всех, кто свайпнет вправо, пожалеть о том дне, когда они решили сделать это.       — Я так тебя раздражаю? — Драгнил не слишком обижен, больше удивлён.       — Да.       Похоже, ничего и правда не изменилось, хотя Нацу действительно верил, что Грей может стать другим человеком. Он изменился, но, наверное, не внутри. Болтливый сосед замолкает и уходит в душ.

      — Нацу, ты совсем балда? — спрашивает Люси, а Драгнил с непониманием смотрит в экран и ждёт пояснений. — Вот ты вечно до всех докапываешься. Я тебя, конечно, люблю за это, это твоя хорошая черта, но вот не всегда! Мало ли, что у людей в жизни творится, а ты лезешь к ним.       — Ну а как ещё-то, если люди кислые? Разве я не должен что-то сделать?       — Ты. — на этот раз Хартфилия не использует гифку с котиком — в её запасе находится фото терапевтической собаки.

      Нацу фыркает и убирает телефон подальше, чтобы его не намочила вода. Он бы сразу отстал от Грея, если бы тот выглядел счастливее, когда Драгнил молчит — это бы значило, что ему комфортно в одиночестве. Фуллбастер же не выглядел счастливее, когда сосед не доставал его, он вообще никак не выглядел! Друзья они или приятели, или даже незнакомцы — неважно, Нацу считает, что должен помочь всем и каждому. «Помочь».       Снова взяв телефон на выходе из душа, Драгнил вбивает в поисковую строку букву «Л», а дальше он не помнит. Ламбориджин? Лама-кретин? Летотерпин? Первый вариант оказался ближе всего к истине — алгоритмы гугла поняли запрос, и Нацу может узнать больше самостоятельно. Он читает, садясь на кровать, переводит взгляд на Грея, а затем снова смотрит в экран. Задумчиво мычит.       Фуллбастер до сих пор помнит это мычание! Драгнил постоянно издавал «звуки мысли» за партой, у доски, а иногда даже в драке, когда пытался придумать, что ответить на оскорбление. Грей замечает и то, что Нацу смотрит, отчего закатывает глаза и нехотя спрашивает: «Погуглил, да?».       — У тебя биполярка что ли? — Драгнил скрещивает лодыжки, расставляя колени в стороны и просто пялится.       — Ну ясно. — Фуллбастер выпрямляется, садясь, и хмурит брови. — Раз ты мне не нравишься, так я сразу псих?       — Ну… Нет? — стыдливо отвечает, нет, скорее просто предполагает его разговорчивый сосед.       — Это от припадков. — Грей пожимает плечами, говоря всё так же отстранённо.       Он звучит не так, словно ему плевать на то, что он говорит, а так, что Нацу сразу понятно — Фуллбастеру плевать именно на него. Драгнил ничего не значит настолько, что ему можно рассказать что угодно — было бы желание разговаривать вовсе!       — У тебя вроде не было эпилепсии? — интересуется он, а Грей даже удивляется — не тому, что Нацу помнит об этом (нетрудно догадаться, что у вечно дерущегося хулигана нет подобных проблем), а оттого, что Драгнил, кажется, вообще ничего не знает о жизни. — Она может просто взять и появиться что ли?       — Типа того. — Фуллбастер снова вскидывает бровь, как мистер Спок, и решается ответить, раз уж ему всё равно плевать на собеседника. — Год назад появились приступы, из-за опухоли. Её вырезали, но таблетки нужны для профилактики. Ты же знаешь слово «профилактика»?       Грей смеётся, хотя скорее фыркает, очевидно, наслаждаясь умственным превосходством над Нацу — не иначе, и Драгнил, видя это, недовольно морщит нос и бурчит: «Знаю я, что такое профилактика!». Почему-то это заставляет Фуллбастера засмеяться громче, точнее — звучней. Нацу даже посчитал бы это красивым, если бы смеялись не над ним.       — А шрам у тебя есть? — Драгнил вдруг перестаёт просто смотреть и начинает откровенно пялиться, даже наклоняется вперёд, будто расстояния между кроватями не было вовсе.       — Если покажу, отвяжешься? — Грей выглядит так, словно предлагает сделку века, и Нацу кивает. — Его не прям, чтобы видно, но он где-то тут…       Парень раздвигает руками чёлку с левой стороны и указывает пальцем в место, которое помнит. Нацу слезает с кровати и подходит недоверчиво, как кот, а затем, наклоняется всё ниже и ниже, вглядывается. Он так близко, что Фуллбастер начинает беспокоиться, как бы пересохшие губы Драгнила не поцеловали его глаз, но любопытный сосед даже не думает отходить.       — А! Да, и правда есть! — Нацу чуть было не решил, что Грей просто разыграл его зачем-то, но вдруг всё же смог разглядеть тонкий, едва заметный шрам на белой коже.       Фуллбастер поправляет густые чёрные волосы, поднимает голову, ожидая, что Драгнил вернётся на свою кровать, и их взгляды встречаются. Нацу смотрит, как впечатлённый ребёнок, Грей — как уставший родитель. Наконец, надоедливый сосед отходит назад и садится, заставляя своего собеседника облегчённо выдохнуть.       Сделка — есть сделка, так что больше никто никого не достаёт, если не считать, конечно, Люси, которой её лучший друг, разумеется, отправил сообщение о том, какая дикая штука эта ваша медицина — можно вырезать что-то из человеческих мозгов, и никто даже не узнает, пока ты не ткнёшь пальцем!

— А ты ожидал шрама, как у Монстра Франкенштейна? — спрашивает Хартфилия и, конечно, Драгнил не слышит её смех, но точно знает, что она сейчас заливается хохотом. — Нацу, ты балда!

      Грей снова сидит в наушниках, и его сосед, дочитав сообщение подруги, вслушивается. Фуллбастер не изменяет себе — всё ещё Тилль. На этот раз он поёт об ангелах, которых можно увидеть, когда рассеиваются облака, и о том, что они одни. О том, что им страшно. Нацу не знает немецкого, но он, по правде говоря, тоже когда-то любил эти песни, и до сих пор помнит смысл каждой их строчки. Так или иначе, слушать музыку через чужие наушники подобным образом Драгнилу не хочется, и он достаёт свои. Вспомнив, продлевает подписку, открывает плейлист и закрывает глаза. Теперь, если он уснёт, реклама его не разбудит!       Нацу видит уже десятый сон, когда чьи-то холодные руки касаются его лица, будто бы случайно, осторожно снимают наушники и откладывают в сторону. Лёд чужих пальцев обжигает плечо, и Драгнил чувствует лёгкий толчок.       — Нацу. Эй, Нацу. — Грей шепчет его имя тихо, но впервые за… семь лет, ещё и два раза подряд — ради такого даже стоит проснуться.       — А? — стоит, конечно, но не получается, хотя парень пытается изо всех сил.       — Прости. — на этом Фуллбастер замолкает.       — Мог не будить, и извиняться не пришлось бы. — Драгнил зевает и закрывает глаза, почти сразу проваливаясь не в сон, но в его подобие.       — Да, за это тоже… — Грей хихикает и снова несильно пихает соседа в плечо. — Я про школу, и про сегодня, и… Если у тебя будут проблемы, прости, ладно? Мне правда жаль.       Нацу слышит его, но едва ли понимает.       — Спи, спи. — шепчет Фуллбастер, вздыхая рвано, будто мёрзнет, и Драгнилу кажется, что звучит парень грустно, но, может, ему только кажется — чёрт разберёт этого ромуланца.       Грей так же осторожно возвращает наушники на место, перед тем, как отходит от кровати своего школьного соперника, а тот сопит, пытаясь вернуть сон, в котором было так много сочного мяса, острее, чем кто-либо, кроме него, может переварить. Теперь, вместо сна о мясе, Нацу видит сегодняшний день. Даже открывая уставшие глаза и смотря на пустую кровать соседа, он всё ещё видит и слышит, как тот ковыряет вилкой рис, как краснеет Люси, и как Джувия говорит…       Нацу резко подскакивает и оглядывается по сторонам, чувствуя, как разгоняется сердце, как кровь от волнения приливает к голове, а уши загораются от звона.       Она говорит: «Милый Грей взял лекарства».       Драгнил не знает наверняка, но чувствует, как всегда, сердцем, что Фуллбастер не просто отлучился на минутку — этот придурок даже заправил свою чёртову кровать! Нацу осматривается, но в темноте глаза видят плохо, а луны недостаточно. Тем не менее, он находит выключатель, и комната озаряется светом. Парень думает, куда мог пойти Грей, собирается выбежать из палаты, но вовремя замечает, что в душевой тоже светло.       Он стучит, громко и сильно, будто эта дверь — его злейший враг, гремя, наверное, на весь этаж, а затем хватается за ручку и пытается, похоже, отломать её к чертям: «Грей, мать твою, какого хрена?»       — Нацу? — реакция запоздалая, голос странный — вот, что слышит Драгнил, похоже на пьяную Люси. — Что ты делаешь?       Он не пытается сломать с плеча, знает, что это не подействует — отходит назад, бьёт с ноги в замок, и, дешёвая, полая внутри, дверь поддаётся мгновенно. Нацу вбегает внутрь и видит Грея, сидящего чуть ли не под раковиной, оперевшегося спиной о стену. Фуллбастер поднимает взгляд, медленно, и совсем не к месту хихикает, замечая Драгнила. Тот бросается к парню, хватает за плечи, смотрит в глаза. В них сплошной туман.       — Блять! — он снова встаёт на ноги, водит в воздухе ладонями и успокаивает: — Я сейчас позову кого-нибудь, сейчас…       Нацу пытается развернуться, но Грей подаётся вперёд, едва не падая лицом в пол, и хватается за штанину своего соседа, и его голос звучит так, будто мысли Фуллбастера прояснились: «Нет, нет, не зови! Я же… Спёр эту херню. Они… Ещё и отцу позвонят. Не зови никого! — он поднимает голову, смотрит прямо в глаза и добавляет: — Обещай».       — Да с хера ли я должен обещать? — Драгнил и сам не заметил, что перешёл на шёпот — говорит тихо, словно уже сдерживает ещё не данное обещание.       Он думает. Знает, что нужно позвать медсестёр, которые, по какой-то причине, не сбежались на стук, что нужно просто плюнуть на всё, что Грей мелет, но сомневается. У Фуллбастера могут быть проблемы? Может, с полицией? Или с отцом? Нацу слышал от своего, что отец Грея военный — может, всё совсем плохо? У Драгнила есть только одна идея. Он указывает на унитаз.       — Пальцы в рот, и избавляйся от всего, чего нажрался! — даже без приказного тона и сердитого взгляда Фуллбастер без слов соглашается с идеей соседа — его и так мутит.       Нацу не имеет ни малейшего понятия, сработает ли это, но он думает, что должно — на вечеринках срабатывало. Правда подростки чаще всего травились алкоголем или дешёвыми наркотиками, наполовину состоящими из мела. Тем не менее, срабатывало же! Драгнил не употреблял, он же капитан! Был капитаном. Наверное, поэтому все обращались к нему за помощью, а ведь он вообще ничего не смыслил в медицине! И всё же, ни разу ничего не закончилось плохо. Может, аура у него такая, как Люси говорит, может — везение. Нацу надеется, что сейчас ему тоже повезёт не стать свидетелем чьей-то смерти.       Грею попросту нечем блевать — он опустошил пачку сразу же, как сосед уснул, почти три часа назад, а ел и того раньше. То, что льётся из его рта, похоже на воду, но вскоре заканчивается и оно. На несколько секунд парень замирает, затем складывает руки так, чтобы не нырнуть головой в чёртов унитаз, кашляет и тяжело дышит. Нацу не знает, что Грей принял и когда он это сделал, да даже если бы и знал — это ничего бы ему не дало, но сейчас он думает, что, возможно, всё обошлось.       — Ты о чём вообще думал, а? — Драгнил садится рядом, смотрит на копну чёрных волос в ожидании, когда Фуллбастер поднимет голову, но тот не спешит. — Грей!       — Я не могу. Только не снова. — голос парня надламывается, плечи дрожат, и Нацу слышит всхлип. — Только, блять, не снова!       Надоедливый сосед, он же непрошенный спаситель, тянется к Фуллбастеру и бережно проводит рукой по мягким прядям: «Грей? Всё… Всё будет хорошо, слышишь?».       Неудавшийся самоубийца вытирает губы рукавом, потому что футболке всё равно дорога в стирку, и смотрит на Нацу покрасневшими глазами, снова всхлипывает и не говорит — выдавливает: «Третий раз». Третий, не считая доброкачественной опухоли, подарившей припадки. Он срывается, утыкаясь носом в собственный локоть, дрожит и попросту шатается, рискуя рухнуть на пол, но Драгнил подхватывает его и держит крепко, как руль или сумку с миллионом наличкой — скорее, как второе. Грей, наверно и сам того не замечая или попросту не осознавая, обхватывает соседа руками, ладони приподнимают футболку, и Нацу чувствует кожей, что Фуллбастер почти что ледяной.       — Ебучие опухоли. Ебучие больницы. — шепчет Грей, даже сейчас стараясь быть настолько тихим, насколько возможно. — Не говори никому. Не говори отцу. Я, блять, ебучее разочарование. Мне так жаль.       Он будто не говорит с Драгнилом, просто бросает фразы в воздух, уткнувшись щекой в грудь старого знакомого, и, что бы Нацу ни отвечал, Грей не слушает — просто продолжает.       — Мне очень жаль. Не хочу умирать. Жить тоже не хочу. Жизнь мусор. Всё — мусор. Я тоже. Особенно я. Ебучий мусор. — он смеётся, а его объятия становятся какими-то вялыми. — Нацу, ты любишь шоколадное мороженое?       Нацу понятия не имеет, что отвечать — он даже не знает, что чувствует. В его голове есть только звон, каждая клеточка тела напряжена. Ни с чем подобным Драгнил ещё не сталкивался, и, по правде говоря, он чувствует себя брошенным в воду, не умеющим плавать, оставленным посреди моря, вынужденным не только как-то держать голову над волнами, но ещё и удерживать Грея, который всё ещё будто бредит. Или не будто.       — Сто лет его не ел. — продолжает Фуллбастер. — Давай как-нибудь поедим мороженного? С тонной шоколада. И содовой. Она такая же вкусная, как в детстве? Сто лет не пил содовую. Апельсиновую. Такую рыжую, чтобы аж язык покрасила. Покрасила…        Он замолкает, его ладони ударяются о пол, и лишь сейчас Нацу словно выныривает из транса, хватает Грея за плечи, пытается посадить его перед собой, но тот — точно кукла. Везение закончилось, Драгнил понимает это, а ещё он понимает, что не собирается держать обещание, которое даже не давал — парень поднимается и, поскальзываясь, бежит к посту медсестёр.