icantfeelanything

«Где каждый раз ты хотел вздохнуть

Твой страх как прочерк, но он может быть

И все, что вспомнишь, это где-то там

Ведь август это не май.»

Донхёк крепче берёт Минхёна за руку, придерживая его за локоть, когда старший, прогуливаясь по холодному, мокрому песку, босыми ногами заходит в воду, задирая свои штаны до колен. Это его самый первый раз на море. — Как холодно, — говорит раздражительно Минхён, не зная, как ему контролировать свои дрожащие ноги: и дрожат они вовсе не из-за холода. Он уже слишком ослаб, чтобы стоять самостоятельно. — Вода ещё не успела нагреться, — объясняет Донхёк, топая за парнем в воду следом, крепко держа его за руку двумя своими. — Я говорил. Терпи теперь. Вот и наступила весна, которую Минхён так долго ждал, всё это время боясь так и не дожить до неё. Шла уже третья неделя, как яркие лучи солнца грели улицы Сеула, Приятный, весенний воздух обдувает длинные волосы Минхёна, пока он с интересом рассматривал множество ракушек, найденных под кристально чистой водой. Его глаза в восторге расширяются, бегая от одной ракушке к другой. Такой невесомой красоты ему не удавалось увидеть ещё никогда. Сейчас Минхён похож на маленького ребёнка, познающего мир вокруг себя. Его детское выражение лица очень забавит Донхёка, из-за чего он улыбается шире прежнего, аккуратно гладя старшего по спине. Донхёк очень рад, что у них наконец-то появилась возможность выехать куда-то далеко от дома. Два часа в дороге, наедине с музыкой и любимым человеком рядом пролетели незаметно. Как только Хёк помог Минхёну выйти из машины, как только Минхён вдохнул в лёгкие свежий, морской воздух, глаза его засияли ярче, чем сияли когда-либо. Впервые спустя долгое время Донхёк видит, как Минхён искренне, по-настоящему улыбается. И улыбка эта — дороже всех других на свете. — Я могу забрать их домой? — тихо спрашивает Минхён, держа в мокрых ладонях три разных по цвету и размеру ракушки. — Конечно, Минхёни, — Ли улыбается, когда замечает приподнятые уголки губ парня. — Мог и не спрашивать. Тебе всё можно. — Спасибо, — так или иначе, Минхён благодарит его. Постояв в ледяной воде ещё какое-то время, они выходят обратно на берег, приземляясь на постеленный под цветущим деревом мягкий плед. Донхёк спешит укрыть их покрасневшие ноги вторым пледом, что был поменьше, и Минхён пододвигается к младшему ближе, ложась головой ему на плечо. Как бы сильно Донхёк не хотел разозлиться из-за того, что они могут простудиться, он не может. Ему трудно запретить Минхёну делать что-либо. Лишь бы он был счастлив. — Неужели дождя не будет? — вдруг спрашивает Минхён, ныряя руками под плед, находя ими руки Хёка. — Я бы предпочёл умереть в дождливый день. — Прекрати, — Донхёк хмурится, сильней прижимая дрожащее тело к себе. — Нет, но.. я люблю дождь, — Минхён смотрит вдаль морской глади, всё никак не веря в то, что перед его глазами действительно находится море, которое раньше могло лишь во снах сниться. — Я хочу промокнуть под дождём, прежде чем откинусь. — Минхён. Старший вздыхает, закрывая глаза. Он всегда пытается перевести всё в шутку, чтобы Донхёк не чувствовал себя одиноким, ведь он буквально встречается с трупом. Минхён уже давно признал тот факт, что он мёртв внутри, но совсем скоро эта участь настигнет его и здесь, снаружи, но Минхён не хочет, чтобы его смерть стала концом чужой жизни. Он знает, как Донхёк будет страдать, знает, как тяжело ему будет после. Но раз Донхёк решил остаться, значит ему тоже нужно помочь. И Минхён правда старается, из всех своих последних сил старается поднять Донхёку настроение и дать ему позабыть обо всех проблемах хотя бы на пару минут. Может, шутить о собственной смерти очень жестоко, но Минхён считает, что это намного лучше, чем утопать в ненависти к себе и в бесконечном количестве сожалений о том, что не быть ему рядом с Донхёком всегда. — Обещают, — Хёк ложится, потянув старшего за собой. — В следующий четверг. Минхён не сдерживает улыбки. До следующего четверга осталось пять дней. Повернувшись на бок к Донхёку лицом, Минхён, медленно хлопая длинными ресницами, рассматривает каждую полюбившуюся им родинку на смуглой коже, жалея о том, что вскоре он больше не сможет оставлять на них свои нежные поцелуи. Он жалеет, что они познакомились в тот момент, когда Минхёна было уже не спасти. Минхён жалеет, что встретил Донхёка так поздно. — Ты такой красивый, Донхёк, — Минхён думает, что признаётся в этом, потому что ранее он никогда не говорил парню об этом. Младший коротко улыбается, а затем тянется к Минхёну ближе, чтобы украсть ещё один поцелуй, соединяя их дрожащие от холода губы воедино. Поднявшийся ветер продолжал обдувать их тела, но в порыве лёгкой страсти стало слишком жарко. Минхён смакует вкус родных губ Донхёка так, словно делает это в последний раз, потому что он никогда не узнает, какой из их поцелуев станет прощальным. И он даже не подозревает о том, что Донхёк думает так же. Минхён тепло чмокает Хёка в губы, прежде чем неохотно отстраниться и посмотреть глаза, отражение которых хранило в себе целую вселенную и их самые лучшие, незабываемые воспоминания. Донхёк снова сокращает расстояние между их лицами, кончиком носа касаясь другого. Их лбы соприкасаются друг с другом, пока Минхён неуверенно берёт руку Донхёка в свою, стараясь сжать её, как можно крепче, словно боясь, что Донхёк может испариться у него на глазах и больше никогда не вернуться, но сил никаких нет, поэтому его рука лишь заметно дрогнула, ослабев и упав обратно на плед. — Я не хочу, Донхёк… — шепчет обессилено Минхён, чувствуя, как одинокая слеза скатывается по его носу вниз. — Я не хочу терять тебя. Больше всего Донхёка пугает не то, что скоро он останется один, а то, что он понятия не имеет, когда именно он останется один. Это может произойти через месяц, неделю, а то и вовсе завтра. Даже сейчас. В любой момент сердце Минхёна может остановиться, и первая вещь, которая даст об этом понять — электронный браслет. Но когда Донхёк услышит этот пронзающий уши звук — он не знает. Ему очень трудно расслабиться, когда каждая секунда чужой жизни находится на грани несправедливого обрыва. Донхёк всегда улыбается Минхёну, когда на самом деле внутри его искалеченной души разрастаются колючие шипы. Донхёк старается не разговаривать с Минхёном об этом, но почти всегда любой их разговор заканчивается именно темой о том, что ещё чуть-чуть, и судьба разлучит их навсегда. Это очень тяжело, настолько, что Донхёк никогда бы не простил себе, если бы он ушёл однажды и оставил Минхёна одного. Ему до дрожи в сердце страшно представлять, как Минхён умирает в одиночестве. Донхёк пообещал сам себе, что будет рядом в этот момент. Но он никогда не обещал, что его сердце сможет выдержать ту боль, которую ему предстоит испытать. — Представь, что тебе будет сниться долгий, спокойный сон, — сквозь мокрую пелену слёз Хёк смотрит на Минхёна, путаясь пальцами в его тёмных волосах. — Я буду с тобой и там тоже.. хорошо? Где бы ты ни был, я буду с тобой рядом. Не бойся, Минхён. Я всегда буду с тобой. Минхён очень хочет в это верить.

***

Донхёк пристально смотрит в собственное отражение в зеркале, пока стоит напротив умывальника с нанесённой на лицо пеной для бритья. Вода медленно стекает вниз по подбородку, в руке сжата тонкая пластиковая бритва: Ли опускает на неё холодный взгляд, обводя глазами блестящие пластинки лезвий. «Что я буду делать бет тебя, Минхён?» Облокотившись руками на скользкую раковину, Донхёк сглатывает застрявшую в горле тягучую слюну, позволив мокрым прядям волнистых волос пасть ему на лоб. «Кто я в этом мире без тебя?» Он обещал Минхёну, что будет двигаться дальше. Обещал, что будет сильным, но с каждым днём Донхёк становится лишь слабей. Если Минхён слабеет физически, то Донхёк — морально. Ни одна мысль не помогает ему справиться с демонами внутри него. Порой Донхёку кажется, что он сходит с ума из-за страха, пожирающего каждую его живую клетку. Донхёк никогда прежде не терял близкого человека, и сейчас, столкнувшись с неизвестностью, ему хочется лишь громко кричать и выть о жгучей несправедливости, о том, что жизнь наградила Минхёна нескончаемыми страданиями и муками, когда он совсем такого не заслужил. Минхён очень добрый, искренний и яркий, но он никогда не светится, продолжая мрачнеть ещё больше. Донхёк знает, какой Минхён хороший и замечательный. Он всегда расцветает рядом с ним, но они оба знают, как на самом деле им обоим трудно и невыносимо больно. Донхёк благодарен судьбе за то, что встретил Минхёна, а Минхён благодарен Донхёку за то, что он продолжает бороться вместе с ним. «Пожалуйста, Минхён, доживи до дня, когда первая капля дождя коснётся сухого асфальта. Пусть это станет последним, что сделает тебя по-настоящему счастливым. И я обязательно это счастье с тобой разделю». Со стороны кухни послышался резкий грохот, из-за которого Донхёк вздрагивает и бросает бритву в раковину, выбегая из ванной. Всё тело тело моментально бросает в дрожь, и за эти несколько секунд, что он добирался до кухни, в его голове успевает пронестись целая тонна самых ужасных, нежеланных мыслей. Донхёк влетает в кухню, резко тормозя в проходе, замечая на полу осколки любимой кружки Минхёна. Что-то очень сильно ёкнуло в его сердце, потому что Ли знает, как эта кружка была дорога ему. Минхён сидит на полу, спиной облокачиваясь на холодную поверхность гарнитура. Он плачет, закрывая дрожащими руками своё лицо. Ему стыдно за устроенный беспорядок вокруг, виной которому только его слабость. Минхён не смог удержать кружку горячего какао в руках, перетаскивая её на стол. Внутренний голос говорил ему дождаться Донхёка, но Минхён слишком поверил в себя, и вот последствия. Ему пора смириться, что больше он ни на что сам не способен. — Малыш, всё хорошо, я здесь, — Донхёк падает на колени рядом с парнем, заключая его тело в объятия и притягивая его к себе ближе. — Нигде не поранился? Не обжёгся? — Прости… — старший неистово рыдает ему в плечо, собираясь обнять Донхёка в ответ, но его обессиленные руки могли лишь слабо пошевельнуться, а тонкие пальцы несильно сжали края чужой футболки. — Моя кружка.. она… — Ничего страшного, Минхёни, — наперёд говорит Хёк: тысячи острых ножей пронзают его насквозь. — Купим новую. Прям сейчас закажем, хочешь? Понимаю, что это будет уже совсем не то, но… Минхён полностью ослабевает и падает Донхёку на грудь. Парень успевает сориентироваться и поймать его, чтобы он не упал на пол и не ударился головой. — Минхён? Он не двигается. Донхёк не спешит поддаваться панике, хотя на самом деле он находится на грани нервного срыва. Если браслет не сработал, значит пульс есть. Хёк судорожно задирает рукав минхёновой толстовки, прикладывая два пальца к запястью, застыв на месте с страхе. — Господи… Дышит. Из-за сильного перенапряжения и волнения Минхён потерял сознание. Такое уже случалось однажды, и тогда, в тот день, Донхёк чуть ли не сошёл с ума, подумав, что конец настал. И сейчас ничего не изменилось: Донхёк не был готов, хотя должен был. Донхёк не должен плакать, ведь обещал быть сильным, но он плачет от осознания, что Минхён жив. Он всё ещё здесь. Аккуратно поднимая парня на руки, Донхёк относит его в комнату и укладывает на кровати, дрожащими руками укрывая Минхёна одеялом. Слёзы жалко стекают по подбородку, падая вниз и растворяясь в мягкой ткани белоснежного пледа. Донхёк берёт Минхёна за руку, большими пальцами поглаживая шершавую, бледную кожу. Осколки так и остаются лежать на кухне до самой ночи, пока Хёк всё это время сидит рядом с Минхёном, внимательно наблюдая за его медленно вздымающейся грудью. Надежда на то, что Минхён очнётся сегодня, начинала угасать, поэтому вскоре Донхёк тихо поднимается с места и уходит, оставляя дверь в комнату открытой. Пока он убирался на кухне, он каждые пять минут заглядывал к Минхёну на случай, если он вдруг, всё-таки, проснётся. Минхён мог почувствовать страх, осознав, что он один, поэтому Донхёк контролировал это, но в итоге его постоянные побегушки туда-сюда так и не пошли на пользу. Минхён всё ещё находится без сознания. Пускай Донхёку и удалось успокоиться, но глаза его все мокрые, и болят ужасно. Спать хочется, но Донхёк не позволяет себе сомкнуть глаз и на пару минут, потому что он должен быть уверен, что с Минхёном всё хорошо. Уже когда Донхёк лежит с парнем рядом на кровати, он нежно, но осторожно обнимает его, надеясь, что эта ночь пройдёт спокойно. Удаётся продержаться до четырёх утра. Всё же Хёк не выдерживает и засыпает у Минхёна на груди.