Vis a Vis: El Mundo

Случилось ужасное. Сальма впервые в жизни опаздывала. Она не подумала, что Мадрид ближе к вечеру встанет в одной большой пробке. Неудивительно — конец рабочего дня. Таксист только развел руками — заговорить с блондинкой, бросавшей во все стороны огненный взгляд, он не решался. «Ты все знала. Я в пробке», — написала Сальма шпионке и, закусив губу в красной помаде, покачала головой. Шуньли отвечала, что все в порядке, Чжан Ци сейчас занят коллективным созвоном, так что можно не переживать. «Янь там?» — спрашивала Зариф, хотя уже знала ответ: он там (и всегда там будет). «Да», — ответила собеседница и стала что-то печатать. Сальма ждала, но сообщения все не было. Фыркнув, она заблокировала экран и хлопнула «лопатой» по бедру, как высветилось новое уведомление. — Спасибо за сегодня, — прочитала Зариф в новом сообщении и посмотрела на улыбающееся личико. Надо же… Шуньли — в духе остальной молодежи — прислала ей селфи. За столько лет эта «мышка» мало изменилась, будто знала древний китайский секрет. Только глаза стали взрослее: так из девушки зреет женщина. «Между нами целая бездна, — подумала блондинка со вздохом. — Когда-нибудь ты поймешь». Зариф вернула телефон в сумку и достала портмоне. Хотелось еще раз посмотреть на их совместное с Макареной фото. Рука застыла, поймав крупным бриллиантом солнечный луч — кристалл на мгновение сверкнул зеленым. Решительная Сальма медлила: поддаться сентиметальности или оставаться железной леди, какой она была с Шуньли? Вспомнив случившееся между ними, она поморщилась, как от испорченной еды. И зачем она это сделала? Чтобы потом мучиться от чувства вины? Чтобы наконец-то смириться с тем, что ты уже не Сальма Зариф, а Зулема Заир, восставшая из гроба? От мысли, что небоскреб, построенный наманикюренными ручками, уже давно разваливается по кирпичикам, стало так тяжко, что блондинка схватилась за сердце, чем вызвала у водителя тревогу. Тот открыл рот, чтобы задать логичный вопрос, но Зариф остановила его очередным огненным взглядом. Вокруг падали куски стекла и бетона, поднимая в воздух облако белой пыли, а рядом была только она… Курочка Феррейро. И, что самое смешное, так было всегда. Она всегда была рядом. Даже когда между ними разверзлись годы разлуки и ненависти, Блонди то и дело возникала в голове, словно посылала «погибшей» невидимые сигналы. Сколько Зариф ни пыталась, забыть Блондиночку не удавалось. По крайней мере, фотография все еще лежала в кармашке и жгла не только дорогую кожу, но и сердце. И однажды это сердце попросту не выдержало. — Bien*, — выдохнула chiquita** с дрожью и потянула за край снимка. Хотя бы тут можно было посмотреть на себя в прошлой жизни. Все остальные доказательства давно стерты, словно и не было такого человека, как Зулема Заир. Нет, конечно, эту даму помнили полицейские и тюремные отчеты, но какой безумный будет возвращаться к трупу? Сальма перевела взгляд с Маки в смешной шапочке на свое — но как будто уже не свое — лицо. И действительно, взгляд такой, словно призрака увидела. Еще эта татуировка, напоминающая о смерти Фатимы. Самый ужасный день в ее жизни. Наверное, с того времени она и стала гаснуть — день за днем, мыслью за мыслью. «Мать бессмертна, а дочь — нет. Как же несправедливо», — подумала Сальма Зариф и прищурилась, рассматривая лицо Зулемы Заир. Она снова взяла в руки телефон и открыла контакты. «Сара, у меня есть странная просьба, — написала Зариф своей помощнице. — Тебе нужно кое-что сделать…»

***

Сальма поприветствовала охрану белоснежной улыбкой и зашагала, стуча каблучками, к лифту. Она чувствовала, что мужчины смотрят ей вслед. Высокая блондинка в черной облегающей юбке, «лабутены» на тонкой шпильке, расстегнутая блузка показывает привлекательные вершины. Бриллианты в ушах сверкают звездами. В офис — и почему они сняли его на последнем этаже? неужели прячутся? — пришла обычная переводчица. То ли Чжан Ци был занят, то ли специально издевался, но Сальма ждала его в конференц-зале уже десять минут. Шуньли заботливо принесла ей чашку зеленого чая. — А кофе нет? — Мы не любим кофе, — вкрадчиво ответила девушка, оглядываясь. — Понятно. Мы, — прошептала Зариф и пригубила напиток, к которому она так и не смогла привыкнуть за всю ее жизнь в Китае. Кофе азиаты варить не умели, поэтому Сальма нашла себе пожилую бразильянку. Отрыла ее в каком-то занюханном кафе, дала денег и попросила приносить ей нормальный кофе каждое утро. «Não importa onde você o leve***», — сказала она по-португальски. «A honra é toda minha****», — ответила женщина с улыбкой. Она бы хотела сказать спасительнице многое: например, что она наконец-то будет жить в нормальной квартирке, без тараканов и крыс… «Você não trabalha mais naquele lugar de merda. Você trabalha para mim*****», — закончила свою речь Зариф и щелкнула зажигалкой, прикуривая. — Tu trabajas para mi******». Кофе, зеленое яблоко, сигарета — так она прожила несколько месяцев, пока не обострился гастрит. Сильвия была в несчастье и что-то кричала про конец мира и смерть ее родных от голода. Зариф ничего не стала говорить, просто сунула ей в жилистые руки пачку денег и похлопала по плечу. Женщина обняла спасительницу и заплакала от счастья. «Знала бы ты, как я эти деньги заработала», — подумала Сальма, закатив глаза. — Здравствуй, Сальма. Прости за опоздание. — В зал зашел Чжан Ци. — Надеюсь, Шуньли скрасила твое одиночество. — Да, скрасила, — кивнула Зариф с улыбкой и еле сдержалась, чтобы не расхохотаться. — Ну что, убивать меня будешь? — Ты проницательна. — Мужчина сел напротив. — Я действительно тобой недоволен. — Ладно, побуду своим адвокатом. Не впервой. — Ты же понимаешь, что тебя ждет неустойка? — Азиат сузил и без того узкие глаза. — Так, дорогой мой… — Сальма положила ладони на стол. — Переговоры перенесены. Никто от них не отказывался. — В договоре написано… — Я знаю, что написано в договоре. — Зариф прищурилась. — Я сама его составляла. — И ты портишь нам таймлайн, — закончил свою длинную претензию мужчина. — Что? Я порчу? Я?! — Сальма взмахнула руками, и бриллианты в искусственном свете засияли еще ярче. — Мне кажется, это твоя неосмотрительность, а не моя. — И в чем же моя неосмотрительность? — Чжан Ци скрестил руки на груди. — В том, что ты послал на переговоры этого… — Зариф укусила себя за язык, потому что в голове были только грязные ругательства. — Ты послал на переговоры человека, которому сложно заслужить авторитет. — Янь очень хорош в этом, — не соглашался Чжан Ци, и Сальма заметила, как тот напрягся. — Кто он тебе? Племянник? — Зариф откинулась на спинку стула. — Может, сын? Но у вас с женой нет детей, насколько я помню… — Сальма… — Ци раздул ноздри. — Это не твое дело. — Понятно, — отмахнулась переводчица и взглянула на часы. — Если ты так этого хочешь, я заплачу эту чертову неустойку. Можешь делать все, что тебе вздумается. Можешь даже всем своим партнерам рассказать, какая я безответственная. Я уже ко всему готова. Но… — Она подняла указательный палец. — Если ты заменишь Яня мной, то я сделаю все возможное и невозможное, чтобы вы заполучили эту фирму. Это я тебе обещаю. — Переводчица возглавляет переговоры? — Мужчина усмехнулся, дернув плечами. — Тебе не кажется это странным? — Документы все еще у меня. И они мои, а не твои, — напомнила ему партнерша. — Почему вы не можете работать вместе? — не понимал босс. — Мне кажется, Янь — очень послушный парень. — Мне не нравится, как он смотрит на меня. — И как же? — Без любви, — ответила Зариф после небольшой паузы. — А остальные смотрят с любовью? — Чжан Ци нахмурился, и Сальма приоткрыла рот, не понимая, на какую ноту они так внезапно перепрыгнули. — Да или нет? — Зариф наклонила голову. — То есть ты станешь моим представителем? — Да. И Диаз очень любит блондинок. — Сальма посмотрела на огромный бриллиант в кольце. — Насколько я успела заметить… — Ладно, я подумаю. — Чжан Ци закусил губу, но взял себя в руки и вернулся к привычной холодности. — Но тогда это будет повышение… Разве есть причина для твоего карьерного роста? — Как насчет сексапильности? — Зариф выставила ногу в лакированной туфле. — Чем выше шпилька, тем выше положение. Разве нет? — Ты серьезно? — Босс быстро взглянул на тонкую лодыжку. — Господи! Не надо мне ничего дополнительно платить, — отмахнулась переводчица, убрав ногу. — Это вопрос не денег, а принципа. — Хочешь нагнуть их? Сальма медленно кивнула. — Уверена, что сможешь? — Азиат дернул плечом. — Диаз дал заднюю. — Даст и переднюю. — И он притащил с собой помощника. — Это не твои проблемы. Я с ним разберусь. — Зариф растянулась в улыбке. — Я поражен твоей решимостью, Сальма. Ты очень вдохновлена, — протянул мужчина с ноткой высокомерия. — Тебя так подстегнуло возвращение в Испанию? Или что-то другое? — Не буду скрывать, я скучала по гаспачо, — пошутила Зариф, остановив кончик языка на верхней губе. Мужчина наконец-то поднял на нее свои холодные глаза, и Сальма прищурилась. Странные у них были отношения. — Ладно, я подумаю, — повторил Ци, — но в любом случае ты должна присутствовать с Янем на всех переговорах в качестве переводчицы. Это твоя работа, Сальма. Если у него ничего не получится, то работа твоя. Документы используем в самый последний момент. Не хочу портить отношения с Диазом, когда есть надежда на сотрудничество. — Он посмотрел на часы, висевшие на стене. — У меня сейчас важный звонок, но потом мы идем в китайский ресторан… В Испании совершенно нечего есть. Не хочешь с нами? — Я уже приглашена. — Сальма встала и взяла с соседнего стула сумочку. — И прости за нарушение таймлайна. Если бы не твой малыш, все было бы в срок. Но я тебя не виню… Я все понимаю. — Она еще раз многозначительно улыбнулась. — И все-таки подумай о моем предложении. Не жди провала от Яня. Я очень хорошо знаю испанцев. Мужчин в особенности. — Завтра будут новые переговоры. Пожалуйста, не опаздывай. Шуньли пришлет тебе всю информацию. — Хорошо. Как пожелаешь. В коридоре ее настигла стремительная Шуньли. Она подошла к Сальме вплотную, чтобы их не услышали посторонние, хотя вокруг не было ни души. — Ну что? — прошептала она, оглядываясь. — Он тебя не уволил? — Посмотри на меня. Разве такую женщину увольняют? Она всегда уходит сама, — пошутила Зариф и, посмотрев на азиатку сверху вниз, закусила губу. — Ты уволилась?! — Девушка ахнула. — Нет. Успокойся, мышка моя. — Сальма смахнула невидимую пылинку с ее плеча. — Мышка? Это так… мило. Никто меня так не называл. — Шуньли опустила глаза. Зариф нравилось, как она смущается. — Ну да, мягкая такая. — Переводчица посмотрела на часы, которые показывали, что надо выезжать, чтобы успеть все запланированное. — Помни о нашем договоре, мышка. — Я напишу тебе. Ладно? — Буду ждать. Зариф отправилась к лифту, а Шуньли смотрела ей вслед, пока из-за двери не показался Чжан Ци. — Шуньли! — окрикнул он ее, но девушка не реагировала. Мужчина заметил женскую фигуру у лифта. Кажется, он понял, в чем причина. Точнее — в ком.

***

Мака села на кровать и громко простонала. Она уже битый час искала подходящий аутфит, но все не подходило: то слишком легкомысленное, то слишком строгое. На кровати веером лежала одежда, которая настолько уже намылила глаз, что хотелось выбросить ее в окно. В комнату заглянула Сарай. — Madre mia! — Она осмотрелась. — Ну и бардак ты тут устроила… — Не знаю, что надеть, — пожаловалась ей подруга. — Куда? — В ресторан. — Макарена закусила губу, разглядывая нелюбимые вещи. — Опачки! — Варгас приземлилась рядом. — Идешь на свидание? — Это не свидание. — Мака подавила идиотскую улыбку. — У нас встреча с Зулемой. — Ты идешь на свидание с Зулемой?! Вот это новость! — завопила Цыганочка, взмахнув татуированными ручищами. — Нет, сегодня точно будет апокалипсис. — Это не свидание, Сарай, — не соглашалась с ней Феррейро. — Не выдумывай. — Когда вы последний раз ужинали в ресторане? — Никогда. — Макарена затрясла головой. — И это не свидание… — У вас первое свидание, Блондиночка! Это, мать его за ногу, свершилось! — Сарай пробежалась глазами по шмоткам. — Так, тебе нужно что-то сексуальное. Но тут сплошной хлам… — Она поморщилась с отвращением. — Ты когда в последний раз шопилась? Может, Паула что-нибудь одолжит? У вас с ней один размер. — Пожалуй, надену костюм. Потому что это не свидание, а деловая встреча. — Макарена сняла с вешалки одно из своих официальных одеяний. — Ты сдурела? — Варгас вырвала костюм из ее рук. — У тебя встреча с любимой женщиной, а не похороны. — Ты почему такая активная? — Подруга нахмурилась. — Я всегда такая, — отмахнулась Цыганочка и вернула костюм в шкаф. — Не надевай его никогда. От него тюрьмой несет. — Правда? — Феррейро закусила губу. — Но если я выкину все, от чего воняет тюрьмой, я же голой останусь! — Вот и ходи голой, — заключила Цыганочка. — Зулеме понравится… — Сарай… — Макарена закатила глаза. Они замолчали. Варгас сидела на кровати и рассматривала пальцы у себя на ногах. — Она же призналась тебе? — спросила Сарай после паузы. — Или до сир пор снежную королеву из себя строит? — Давай не будем? — Макарена замотала головой. — Почему? — не понимала подруга. — Я все еще не могу в это поверить. — Мака опустила плечи. — В голове не укладывается… — Что вы вместе? — Мы столько лет потратили на вражду, что не заметили, как привязались друг к другу, — ответила Мака с потерянным взглядом. — Какая-то часть меня все еще не может это принять… Мне кажется, я с ума схожу, Сарай. — Это называется «внутренняя гомофобия». — Да я не об этом, господи! — Мака запустила пальцы в волосы. — Она же разрушила мою жизнь. Из-за нее погибли мои родители. Мой не родившийся ребенок. — Ты тоже хороша, — заметила Цыганочка. — Нечего было брать эту сим-карту. Смыла бы ее в унитаз. Ты же знала, что Зулема охотится за деньгами. — Знала. Соле меня отговаривала. Моя любимая Соле… — Макарена положила голову подруге на плечо. — Я так по ней скучаю. — Я тоже, — выдохнула цыганка, кивая. — И не только по ней… — Как можно любить такого человека, как Зулема? — Феррейро закусила губу. — Я серьезно… Как я могу любить ее, зная все, что она сделала? — Ну, она классная. Умная, смешная, сексуальная. И все мы не без греха. — Сарай сжала руку Маки в своей. — Разве мы не заслуживаем любви? Разве не заслуживает любви Зулема? Она так настрадалась в этой ебаной жизни. Никому не доверяет, смотрит волком. Ханбаль решил ее кинуть, когда все сорвалось, потом Сандоваль убил Фатиму, затем ты… Почему ты ее сдала? — В какой-то момент она закрылась в себе. Мы почти не разговаривали. И я решила, что надо валить. Но… — Мака тяжело вздохнула. — Она не отпускала меня, уговорила на последнее дело. Мне нужна была свобода, понимаешь? — Ты такая странная, подруга. Сначала тебе нужна свобода, потом тебе нужна Зулема. — Я так и не пережила ее смерть. — Вот и я тоже. Хорошо, что эта сучка выжила. — Я даже смотреть на нее иногда боюсь. Я же понимаю, что она пожертвовала собой, чтобы я спаслась. Иначе я бы тоже… — Феррейро прижала пальцы к носу, чтобы сдержать слезы. — Я предательница, я знаю. Но это был вопрос выживания. — И сейчас ты искупаешь вину? — не понимала подруга. — Не знаю. Просто не хочу потерять ее снова. — Я тоже не хочу. Что ей стоит сделать новый паспорт и свалить на Гавайи? — Я должна думать сейчас о разводе. Вообще желательно бы подумать, как Альберто отреагирует… К чему все это приведет. А я думаю, что мне такое красивое надеть. Сижу тут голову ломаю. — Святая Дева Мария! — Варгас вскочила. — Так я же тебя не поздравила! Вот дура! — Не с чем поздравлять. — Феррейро отмахнулась. — Я же только заявление подала. — Все равно! Скоро Макарена Феррейро будет свободна! — Сарай затанцевала по комнате. — Пока вновь не сыграет свадебку с любимой женщиной… — Ты больная, Сарай. — Мака искренне рассмеялась. — Я знаю. — Варгас подпрыгнула. — Но должна же хотя бы одна история закончиться хорошо? — Ты меня добьешь своими шутками. — Макарена встала и взяла ее под руку. — Ладно, так уж и быть, пойдем отметим. И, кажется, мне действительно стоит попросить что-нибудь у Паулы…

***

Макарена села за столик, поправила платье, которое ей одолжила Паула (черное на бретельках, чуть ниже колен) и посмотрела на панораму вечернего Мадрида. Горизонт уже погас, и появились первые звезды. Должно быть, где-то ждала луна. Она так любила этот вид на бесконечные огоньки, где за каждым была чья-то жизнь и чья-то любовь, что была здесь всего один раз — с Альберто. Когда в следующий раз Мака отказалась от посещение данного места, тот решил, что ей не понравилось (слишком высоко?). А ей, наоборот, понравилось так, что стало тесно в груди. Она всегда избегала таких мест. Неизвестно, почему. Наверное, не разрешала себе быть чертовски счастливой. — Добрый вечер. Пожалуйста, ваше меню. — Официант протянул ей типографический шедевр. — Может, что-нибудь сразу принести? — Принесите второе меню. Я не одна. — Мака сдержала нервную улыбку. — И воды, пожалуйста. Что-то я нервничаю, — сказала она зачем-то. — Свидание? — моментально отреагировал официант и дернул бровями. — Извините. Я сейчас. «Да что вы все заладили…», — проворчала Феррейро в мыслях и снова вернулась к Мадриду. Она так любила его дворцы, особенно тот, что на Пласа-де-Сибелес, самый белоснежный, квадратное пространство Пласа-Майор, монастыри с острыми башенками, пышные зеленые парки, высоченный вокзал Аточа, внушавший одновременно ужас и восторг. Любила приятных, довольных жизнью людей. Она когда-то была одной из них, пока все ее любимые места не скрылись за железной дверью тюрьмы. Пока ее не отрезали от всего мира — так перерезают пуповину, связывающую мать и ребенка. Теперь вы не единое целое. Мадрид манил. Играл. Шептал, что она тоже может быть счастлива и не просыпаться от кошмаров каждую ночь. Но тогда стоило бы ему поверить… — Ничего не заказала еще? Макарена повернула голову и застыла от удивления. Перед ней стояла Зулема. Нет, не Сальма. Это была именно Заир — брюнетка с длинными волосами, одетая во все черное, даже ботинки были из прошлой жизни. Одним таким можно человеку голову раздавить, что Зулема с радостью и делала. Заир села за столик и взяла у подруги меню. Мака даже не заметила, как официант принес бокал воды и второе меню. Она сидела с открытым ртом и не могла выдавить из себя ни слова. Заир подняла на нее недовольный взгляд. — Что? — Я ждала Сальму, а пришла Зулема. Мне надо это переварить, — пролепетела Феррейро и, сделав большой глоток из бокала, закрыла лицо меню. — Не заказывала ничего? — повторила вопрос Зулема и, махнув рукой, подозвала официанта. — У вас есть… Вино? — Какое вас интересует? — поинтересовался мужчина, переводя взгляд с одной женщины на другую. «Красное», — ответила Заир, когда Мака сказала: «Белое». Официант завис, не понимая, что ему делать. — Принесите розовое, — вмешалась Макарена, убирая меню от лица. — И картошки фри. С кетчупом, — добавила Зулема со вздохом. — Много. — Ты серьезно? — Феррейро ахнула. — Или у нас вечер ностальгии? — Если не хочешь, я съем все одна. — Женщина напротив пожала плечами. — Ладно, тогда и «Колу». Чего уж! — Макарена хлопнула в ладоши. — Было бы неплохо, — кивнула подруга и посмотрела на официанта. — Почему вы на меня так странно смотрите? У вас нет в меню обычной картошки? — Извините, у нас вечер ностальгии, — объяснилась за нее Мака. — Решили вспомнить былое. Давно не виделись. — С детства, — добавила Заир, протягивая официанту ненужное меню. — Я вас понял. — Мужчина взял плашку и удалился. Мака все еще не могла поверить глазам. Перед ней сидела Зулема Заир — та самая, из пустыни, разве что куртка была немного другая. Зулема смотрела на панораму Мадрида со странным выражением лица, которое Макарена никак не могла расшифровать. Рассматривая строгий профиль, Блондиночка ощутила приступ нервной тошноты и прикрыла губы ладонью. — И чем я обязана такому явлению, как Зулема? — пошутила Феррейро, пытаясь разрядить обстановку. — Не ищи смысла там, где его нет, — протянула Заир и повернулась к ней. Они посмотрели на друг друга так, словно встретились впервые — с момента так называемой «смерти». Мака держалась из последних сил, чтобы не затрястись от охватившего ее ужаса. — Мне очень больно сейчас, — призналась подруга и сделала глоток из бокала, чтобы протолкнуть комок в горле. — Почему? — Зулема прищурилась. — Потому что последний раз такой я тебя видела в пустыне. Когда ты умерла, Зулема. — Мака скрестила пальцы. — И это один из худших дней в моей жизни… Хочешь, чтобы я сдохла от чувства вины? — Мне было интересно, как ты отреагируешь. — Заир откинулась на спинку стула. — Если тебе неприятно видеть меня в таком виде, извини. — Нет, просто очень больно. От того, как было больно тебе. Тогда. Там… — Только не надо меня жалеть. — Царица тюрьмы наставила на нее палец. — А что плохого в сочувствии? — не понимала подруга. — Давай просто напьемся, — предложила гангстерша и, вытянув губы, отвернулась к окну. — У меня был сложный день. — Знаешь, у меня тоже. Я подала заявление на развод, если ты не заметила. — Поздравляю, — проворчала Зулема и осмотрелась в поисках официанта. — Я хотела обсудить с тобой Альберто… — Давай в другой раз? — Заир дернула плечами от нетерпения. — Я правда хочу расслабиться. — У тебя раздвоение личности? — Феррейро скрестила руки на груди. — Ты зла на меня? Ты снова меня ненавидишь? Ты хотя бы предупреждай, потому что я рассчитывала на другое отношение. Мне кажется, мы заключили мир. Разве нет? Зулема не отвечала. Она бросила рассматривание ночного Мадрида и перевела взгляд на подругу, но будто бы нехотя. Мака в отчаянии искала в этом взгляде то, что она видела несколько часов назад. Любовь, нежность, счастье. Но там была только усталость. И… равнодушие? Официант принес бутылку розового вина и наполнил им бокалы. Макарена взяла свой. — Ну что? Отметим мой развод? Или ты уйдешь, потому что тебе противно на меня смотреть? — произнесла она с широкой улыбкой. — Если бы мне было противно, я бы не пришла, — проворчала Заир, взяв свой бокал. Они медлили с тем, чтобы ударить их друг о друга. — Сарай решила, что у нас свидание, — нарушила Макарена тишину. — Я не хожу на свидания. — Зулема оскалилась. — Я так и поняла, — ответила Ферреро с улыбкой и протянула руку. Стекло ударилось о стекло. — За новую жизнь. Хотя… И за старую тоже. — За победу, — прошептала Заир и сделала первый глоток. — И ты будешь мешать вино с «Кока-колой»? — А что? — Зулема отпила еще немного. — Нет, ты действительно Зулема. Сальма так не сделала бы. Заир не выдержала и рассмеялась. Она поставила бокал на стол. — Наконец-то ты смеешься, — выдохнула Блондиночка, ощутив облегчение. — Я думала, мне придется тебя щекотать. Ну, или рассказывать неприличные анекдоты. Я же живу в одном доме с Сарай. Сама понимаешь… — Ладно, Блонди. — Заир наклонила голову. — Что сказал адвокат? — Ну, я приложила фотографии. Объяснила их происхождение анонимным письмом. Мне кажется, это убедит судью. Адвокатша сказала, что все должно получиться. — Мака отпила еще вина. — Альберто не объявлялся. Может, он чувствует вину? — Нет, это не тот человек. — Заир облизнула губы. — И я уверена, что ему не понравится это заявление. — И что он сделает? Убьет меня? — Ему известно, что мы… — Зулема почесала затылок. — Ну, сотрудничаем. Что это я дала тебе снимки. — И что мы были с тобой в клубе, после которого ты привезла меня домой. — Макарена не решалась уточнить подробности. — Об остальном он не догадывается. — Если эту информацию не принес ему на хвосте Рауль. — Заир сжала кулаки. — Надо было устранить его… И о чем я думала? — Кого? Альберто? — Рауля. — Гангстерша допила остатки вина и налила себе новую порцию. — А то ходит как бомба замедленного действия. В любой момент может рвануть. — Ну, даже если скажет… Что здесь такого? — Макарена вытянула нижнюю губу. — Почему мы не можем быть счастливы без мужиков? — Я тебе кое о чем не сообщила… — Зулема опустила глаза. — Я попросила Чжан Ци сделать меня своим представителем в переговорах с Диазом. А тот притащил твоего Альберто. По сути, он должен отговорить Диаза от сделки, потому что тогда вылезут документы, которые он сам мне предоставил. Сейчас он этим как раз и занимается — ищет, как бы выйти из соглашения. Если я стану главной и он узнает, что мы с тобой связаны, он начнет влиять на меня через тебя. Это логично. Я бы сама так поступила. — Так он знает или нет? — не понимала Мака. — Без понятия… Но это дело времени. — Значит, ты будешь боссом? — Ты только это услышала? — Зулема поморщилась. — И в чем проблема? Я не понимаю. — Я не откажусь от своей затеи. Я заполучу эту ебаную фирму любой ценой. — Как? Убьешь Альберто? — Макарена нахмурилась. — Ты до сих пор его любишь? — Заир подавила издевательскую улыбку. — Только без крови, Зулема. — Феррейро покачала головой. — Эти времена прошли… — Твой благоверный хотел меня задушить. Хотя сначала, наверное, трахнуть… Ничего? — Если скажу, что я ничего не чувствую, я совру. — Феррейро отвернулась к окну. Ей захотелось плакать. — Мне обидно. И я ничего не понимаю. Не понимаю, что я сделала не так. И почему так можно со мной обращаться… — Ты была очень хорошим прикрытием для его разгульной жизни, — пояснила его тактику Заир. — И он тебя контролировал. Не поэтому ли ты сидела дома двадцать четыре на семь? Готовила ему? Обслуживала? Не потому ли у тебя нет денег? Потому что, если бы у тебя была своя жизнь, свой заработок, свой личный успех, ты не была бы под его надзором. А так ему очень удобно… — Я превратилась в курочку. Ты права. — Только не ставь себя в позицию жертвы. Это ничем тебе не поможет. — Заир с жаром приняла блюдо с ароматным картофелем. — Вот она, пища богов! Зулема взяла сразу три штуки и окунула их в сосуд с кетчупом. Макарена смотрела на нее, наклонив голову. Нет, то, что она чувствовала, не было тотальным несчастьем. Она была рада видеть снежную королеву довольной — пусть даже от горы нездорового фастфуда. Лишь бы ей было хорошо. Заир перестала жевать и кивнула подруге. — Не хочешь? Иначе я все съем. — Я не дам тебе все это съесть, потому что тебе потом станет плохо. — Мака положила салфетку на бедра и присоединилась к трапезе. — Я помню, как ты объелась гамбургеров. — Не напоминай. — Заир наставила на нее картофелину. — Это было ужасно. — Ты кричала, что умираешь. — Макарена рассмеялась так, что на глазах выступили слезы. — Я так испугалась… — И на моем надгробии написали бы «Она убивала и грабила, но умерла от обжорства». Если бы они могли посмотреть на себя со стороны, они, наверное, согласились бы с тем, что это свидание. И что они правда не виделись с самого детства.