Vis a Vis: El Mundo

Обхватив трубочку коктейля губами, Зулема неотрывно следила за Макой, которая наконец-таки решила оторваться. Вот уже десять минут она была звездой танцпола и отбивалась то от одного ухажера, то от другого. Появление очередного ковбоя, решившего вдруг заарканить эту — непременно, темную — лошадку Заир встречала улыбкой. Сарай даже показалась, что ее подруга всех этих мужчин считает. — Ты трахнула ее? — спросила Цыганочка после паузы. — Что? — Заир отвлеклась от слежки. Трубочка упала на противоположную сторону стакана. — Вы там трахались, что ли? — повторила подруга. — Куда-то уходили вместе… — Да нет… — Зулема расплылась в довольной улыбке. — Просто покурили. Почему сразу трахались? — Не знаю… Мака как будто ожила. Давно ее такой не видела. — Сарай прикусила нижнюю губу, рассматривая танцующую подругу. Ей было радостно и тревожно одновременно — за эту веселую дурочку. «Нет, с Альберто что-то не так. Он должен понимать, что такой женщине, как Мака, нужна радость. Танцы на кухне и танцы на танцполе — все же разные вещи», — подумала Варгас, вспоминая брачную идиллию, которая уж очень походила на золотую клетку. — Думаешь, эти пальчики чудотворные? — Заир потрясла пальцами перед ее лицом, и Цыганочка хлопнула ее по руке. — Нет, мне правда интересно… — Варгас повернулась к ней и прищурилась. — Что вы там курили? Точно сигареты? — Альберто совсем забросил свою женушку, Сарай. — Зулема отпила из стакана. — Ты бы ее видела там, в туалете. Глаза как у загнанной лошади. — Она, наклонив голову, вернулась к слежке. Макарена танцевала с очередным незнакомцем. — Я помню совсем другую Маку. Маку, которая расстреляла троих мужиков из ружья и даже бровью не повела. А это что? Кто этот человек, Сарай? Кто эта женщина? Ты ее знаешь? — Может, она тебя тоже не знает? Ты же личность себе поменяла. — Это было просто. Намного проще, чем вернуться. — Заир дернула плечом. — Свалилась на нее как снег на голову… — Варгас поставила стакан на столик. — Неудивительно, что она такая. — Я люблю перформансы, ты же знаешь. — Блондинка показала на свой прикид и рассмеялась. — Это для того, чтобы все на меня смотрели. — Подожди, почему тебя не арестовали? — Сарай вернулась к теме воскрешения. — Твои отпечатки есть в базе… — Обыкновенная операция. Ее делают всем, кто хочет начать новую жизнь. — Подруга протянула ей ладонь. — Ты знала, что это дело поставлено на поток? Неизвестно, кто из великих мира сего не умер, а отдыхает сейчас на золотом пляже. И знаешь… Мне нравится думать, что я в их числе. — Наверное, кучу бабла потратила? — Цыганочка рассматривала ее пальцы. — Сначала потратила, потом заработала. Невозможно быть чересчур богатым. — Снова кого-то кинула? — Варгас подняла на нее усмехающийся взгляд. — Я переводчица. Ты забыла? — выдохнула Заир и заметила, как та самая рыженькая, висевшая на Сарай, повисла на Макарене. — Смотри, рыжая твоя. — Вот шлюха, — со смехом ответила Варгас, наблюдая новую пару. — Ты ничего не давала Маке из веществ? Почему она такая веселая? — Сила разговора, — пошутила Заир и открыла рот: рыженькая приобняла брюнетку и потянулась к ней с поцелуем. — Нет, я убью ее. — Кого? — не поняла Сарай, но подруга уже метнулась к танцующим. — Кого?! — Она тоже со мной, — заявила Зулема нахалке и оттащила ее от смеющейся Макарены. — Не мешай мне веселиться. — Мака протянула руку новой знакомой, но Заир перехватила ее. — Ну, ты все испортила… Почему ты всегда все портишь? — Думаешь, я не понимаю, зачем все это? — Заир завела руку ей за спину и прижала мягкое тело к себе. Брюнеточка невинно захлопала глазками. — Думаешь, я дурочка, да? — Я ничего не думаю. Я просто хочу танцевать. — Макарена качнула головой в такт музыке. — Такая хорошая девушка… Купила мне коктейль. — Посмотри на меня. Посмотри на меня, Мака. — Зулема взяла ее за подбородок. — Как ты себя чувствуешь? — Очень хорошо. — Феррейро подняла на нее блаженные глаза. Заир заметила расширенные зрачки и с шумом выдохнула. — Вкус у коктейля какой был? — спросила она, оглядываясь по сторонам. Но рыжая лошадка уже ускакала. — Не знаю. Сладкий такой. Разве это важно? — Мака положила ей голову на плечо. — Потанцуй со мной. — Она что-то тебе подмешала. Я ее зарежу. — Заир продолжала поиски. — Где эта сука?! — Черт с ней, — проворчала Феррейро заплетающимся языком. — Обними меня, пожалуйста. Только крепко. — Что будет, если ты сейчас отключишься? — Сарай отвезет меня домой, — ворчала «лошадка», обнимая Зулему за шею двумя руками. — Но я не отключусь. Нет, ни за что. Я не хочу, чтобы этот вечер заканчивался. — Надеюсь, врач не понадобится. — Зулема выдохнула, раздув щеки. — Хватит трепаться. Обними меня. Мне нужны обнимашки, — протянула пьяница ей в шею. — Это срочно. — Обниму, чтобы ты не упала. — Заир приобняла ее за талию. — Так лучше? — Ты такая мягкая. — Феррейро, довольная результатом, блаженно улыбнулась. — Будто из облака состоишь. Большое черное облако. С молниями. — Понятно. — Зулема похлопала ее по спине. — Скажи, если тебе станет нехорошо. — Ты думала обо мне, Зулема? — неожиданно спросила подельница, и Заир закатила глаза. Об этом она меньше всего хотела говорить. — Господи, Мака… — Я была бы рада, если бы ты думала обо мне. — Конечно, я о тебе думала. — Заир вздохнула и, выдержав паузу, не без труда продолжила: Ты была беременна. — Нет, я про другое. Ты скучала? Скучала по нашему фургону? Мне он так часто снился, даже после того как я его продала… Не могла там находиться, представляешь? — Мака посмотрела в глаза «врагу», и «враг» заметил, что та почти плачет. — Было так больно, словно я хожу босиком по осколкам. Невыносимо. — Ты рыдать собралась? — Зулема нахмурилась. — Интересно, что тебе эта сучка подмешала… — Это все из-за тебя. — Феррейро ткнула ей в грудь. — Я сделала всего три глотка. — Ты меня почти успокоила. — Подельница скривила губы. — Я так скучала по тебе, — выдавила из себя Макарена, сдерживая близкие слезы. — И так была рада узнать, что ты жива. Я радовалась, Зулема. Во мне не было ненависти. Я не злилась. Да, я боялась тебя. Но там, среди страха, была и радость… — Губы ее задрожали, и из глаз полились полноценные потоки. — Я так рада, что ты есть. Просто есть. Тебя так долго не было… — Иди сюда. — Заир обняла рыдающую за шею. — Почему ты постоянно ревешь? — Только не уходи… Вдруг ты завтра снова умрешь и я тебя никогда больше не увижу? — Феррейро хныкала ей в плечо. — Почему ты так долго не давала о себе знать? Неужели тебе не хотелось увидеть — меня, Сарай? У тебя что, сердца нет? — Хватит реветь, Макарена. Ты не на похоронах, — процедила сквозь зубы подельница, но потом, увидев Сарай, смягчилась. — Все же хорошо. Почему ты ревешь? — Меня не было на твоих похоронах. Я не смогла. И никогда не смогу. — Все в прошлом, Мака. — Заир стала вытирать ладонью слезы с ее порозовевших щек. — Может, успокоишься? Цыганочка решит, что это я тебя довела. — Мне нужно было поплакать. Извини… — Макарена всхлипнула. — Отвезешь меня домой? — Я? — удивилась Заир. — Ты же сказала, что это сделает Сарай. — Ты самая трезвая из нас. — Феррейро громко хлюпнула носом. — И Сарай так гоняет… Меня точно стошнит. — Ну да, трезвая, — улыбнулась Зулема, вспоминая, как она нюхнула порошка пару-тройку часов назад. — Ну пожалуйста, — умоляла ее резко обмякшая партнерша. — Я так спать хочу… — Ладно. — Заир закинула ее руку себе на плечо и повела их пару к столику. — Ты катастрофа, Макарена.

***

Зулема пристегнула Макарену к пассажирскому сиденью и села за руль. Вспомнив, что время темное, она надела очки для зрения и долго рассматривала себя в зеркало — с осуждением. Машина медленно проскользила по улице, оставляя за собой сначала бар, а потом и всю остальную жизнь. Брюнетка мирно сопела на откинутом кресле. Зулема убрала волосы с ее лица. От легкого прикосновения стало так тепло, что она затаила дыхание: подобная реакция портила все карты. Не только Макарена ходила по осколкам. — Знала бы ты, что тебя ждет… — тихо сказала Заир, сжимая руль. Она снова взглянула на спящую. Конечно же, она скучала — отрицать подобное было бы глупостью. Скучала по этим пунцовым, почти детским щекам. По ямочкам на щеках. По невинным глазам, которые за секунду превращались в глаза самого дьявола. По смеху. По их перепалкам. По тупым фильмам. По вороху драгоценностей на лицах. По взглядам, которыми они обменивались в процессе очередной кражи. По единому целому, которым они когда-то были. Скучала — и запрещала себе скучать. — Мы уже приехали? — пробубнила Макарена, потягиваясь. — Кажется, я уснула… — Я думала, ты вырубилась после коктейля. — Заир деловито поправила очки. — В это время я обычно сплю. — Феррейро зевнула. — У меня режим. — Режим, значит. — Гангстерша вытянула губы. — Прямо как в тюрьме… — Сколько стоит эта машина? — Мака с восхищением осмотрелась. — Не знаю. — Заир пожала плечами. — Это подарок. — От кого? От Рауля? — Нет. — Тогда от кого? — Макарена нахмурилась. — От любопытства кошка сдохла, Макарена. — Это я знаю. — Брюнетка погладила потолок. — Такой приятный… — Эта груда металлолома не имеет никакого значения. — Значит, у тебя много поклонников? — Феррейро прищурилась. — Это тоже не имеет значения. — Зулема с улыбкой посмотрела на нее. — Почему тебе это так интересно? — В последнее время я каждый день думаю, что провалилась в свой сон. Знаешь, как Алиса… — Макарена погладила панель перед ней. — И никак не могу проснуться… Даже сейчас. Тебя не должно быть здесь, Зулема. Это все сон. — Это дереализация, а не сон. — Да, точно, — кивнула подельница. — Сарай мне говорила. — Я давно в ней живу. Это защитная реакция психики. — Защита от чего? — От стресса. Ты в стрессе, Макарена. — Неужели я никогда не проснусь? — Попробуй ущипнуть себя. — Заир по-доброму рассмеялась. — Можно я тебя ущипну? — Мака повернулась к ней и вздохнула. — Хочешь, чтобы мы в аварию попали? — Зулема продолжала смеяться, и Макарена завороженно рассматривала ее профиль. — Не могу поверить, что ты рядом со мной… — Я не рядом с тобой. Я просто везу твое тело. — Я даже мечтать о таком не могла, — прошептала подруга, останавливая свой взгляд на знакомой улыбке. — Может, ты ведьма? — Я точно ведьма. — Гангстерша повернулась и игриво подмигнула. — Ты еще не поняла? — Подожди… Останови, пожалуйста. — Мака прикрыла ладонью рот. — Мне что-то нехорошо. — Блять, Мака… — Заир спешно припарковалась на обочине. Они уже были за городом. До пункта назначения оставалось пару километров. — Ты же не хочешь заблевать мне всю машину? — Я соврала. — Феррейро щелкнула ремнем безопасности. — Меня не тошнит. Успокойся. — Если ты хочешь убить меня и выбросить в канаву… — Зулема не успела сказать следующую фразу, как Мака оказалась сверху. Она взяла лицо «врага» в ладони и облизнулась. — Вот ты и попалась! — Какого хуя, Макарена? — Заир попыталась спихнуть с себя пьяного гаджо. — Слезь с меня! — Если это сон, я могу делать все, что захочу. — Макарена с упоением гладила ее по лицу. — Я не виновата, что ты привлекаешь меня как женщина, — повторила она когда-то сказанную собой фразу и, сняв очки с изящного носа, прижалась губами к сомкнутым губам. Заир попыталась отвернуться. — Я не люблю целоваться, Макарена. Ты это прекрасно знаешь. — Давай попробуем. Вдруг понравится? — Макарена остановила большой палец на ее нижней губе. — Если не понравится, я слезу. — Ты слишком прыткая для женщины под кайфом, — выдохнула гангстерша, борясь с желанием укусить этот палец. — Потому что я не под кайфом. — Посмотри на свои зрачки. Они как у кошки на охоте. — Потому что я тоже на охоте. — Мака наклонилась и облизнула верхнюю губу своей жертвы. — Макарена… — Заир взяла ее за плечи. — Ты в сознании вообще? — Неважно, — отмахнулась подруга, убирая ее руки. — Ты испытывала меня в клубе. Нечего было начинать. — Она запустила язык в губы, но мешали стиснутые зубы. — Ты издеваешься? — Она слегка ударила снежную королеву в бок, и та зашипела ругательством. Тогда Макарена ворвалась в приоткрытый рот и прижалась к Зулеме так, чтобы невозможно было сопротивляться. Казалось, Заир все еще ругалась, только беззвучно. Поцелуй практически получился — снежная королева невольно ответила. Охотница постепенно топила этот вековой лед. Макарена опустила руку и скользнула под короткую юбку. Жертва, заметив активные движения, укусила ее за язык, и Мака взвизгнула. Рассвирепев, охотница схватила Заир за волосы левой рукой, и та поморщилась, вонзая ногти в голые плечи. Брюнетка вновь накрыла ее губы своими и уже практически добралась до места назначения — там, под юбкой, как в стекло несколько раз постучали. Обе вздрогнули. — Только легавых мне не хватало, — выдохнула запыхавшаяся Зулема и опустила стекло. На них смотрел мужчина с фонариком в руках. — Помощь нужна? — пробасил он, рассматривая присутствующих. — Как ты думаешь? — сбивчиво произнесла Заир. — Или хочешь присоединиться? Незнакомец наконец-то понял, чему помешал. — Извините. Думал, у вас машина сломалась. — Всего доброго. — Зулема нажала на кнопку, и стекло вновь отгородило их от остального мира. — Так стыдно. — Макарена вытерла губы и улыбнулась. — И смешно. А что, если он захотел бы присоединиться? — Захотела острых ощущений? — Заир попыталась столкнуть ее с себя, но та сидела крепко. — Блять, Мака… — Нет, просто захотела тебя трахнуть. — Мака пожала плечами. — Так внезапно? — Зулема положила ей руки на бедра. — После всех твоих уверений? — Ты же говорила, что я непостоянна. Сначала мне нужно одно, потом другое… — Ну у тебя и память, Блондиночка. — Хватит трепаться. — Мака вернулась к ухмыляющимся губам, но Зулема никак не реагировала. — Ты же хочешь меня, я знаю… — Нет. — Да. — Блять, Мака! — Ты хочешь меня, а я тебя. Все просто. — Как ты меня достала! — Дернув наездницу за волосы, Заир задрала ей подбородок и вцепилась губами в шею. Брюнетка ахнула, чувствуя, как властная рука обосновалась у нее между ног. Можно было ликовать. Умирая от желания, Макарена закрыла глаза. Пальцы начали ритмичное движение, и та окончательно рассыпалась — на сотню стеклянных осколков, по которым когда-то ходила. В голове проносились кадры. Вот они впервые встречаются в камере, Зулема отстраняет ее рукой. Здесь Заир гладит ее по лицу. Здесь они смотрят друг на друга, лежа на кафельном полу — после попытки убийства. Тут они ползут по вонючей канализации. Зулема погружается в море, наблюдая за ней почти черными глазами. Они смеются. Бьют кому-то морды. Зулема корчится от боли, а Макарена вгоняет ей шприц в окровавленную шею. Они смотрят друг на друга, думая только об одном — снова убить друг друга. Альтаграсия обливает их из шланга, а потом вываливает на их головы вонючую жижу. Зулема поднимает на нее заплаканные, со следами туши, глаза. Макарена стреляет в воздух, требуя отпустить Заир, похожую на Джокера. Горящая машина, фургон. Трупы, лежащие рядком. Танцы под дурью. Их обнаженные тела на постели. Драгоценности на лицах. Зулема поворачивает голову и улыбается так, что забываешь о татуировке в виде слезы… Вся ее жизнь. Да, это была целая жизнь, которую она так любила.

***

Блондинка протянула брюнетке сигарету. Они курили, прислонившись к капоту. Мимо пролетали одинокие автомобили, неизвестно куда спешащие — в такой поздний час. — Ну что, протрезвела? — нарушила тишину Зулема, вглядываясь в переливающийся огнями горизонт. Она качнула головой, прогоняя мысли о том, что случилось некоторое время назад. — Я подумала, какая ирония в том, что мы обе поменяли цвет волос. — Мака выдохнула струю сизого дыма и вернула подельнице сигарету. — Как будто сговорились. — И все? Больше ни о чем? — Заир мягко рассмеялась. — Узнаю Макарену Феррейро. — Скоро я вернусь в новую жизнь, а пока хочу побыть немного в старой. Ты не против? — Нет никакой старой жизни, Мака. — Зулема сделала затяжку и, поморщившись, подняла глаза на звезды. — Есть жизнь, которая всегда здесь и сейчас. — Это тебе звезды подсказали? — Брюнетка хмыкнула. — Это мне подсказала моя башка. — Блондинка постучала по виску. — Она, в отличие от твоей, очень умная. — И ты до сих пор помнишь стихи, которые учила в тюрьме? — Макарена взяла из ее рук сигарету. — Какие-то помню, какие-то нет. — Подельница напрягла память. — Сейчас… — «Я вижу, как в угольном мраке вечернем мои глаза горят в отдаленье, пугая тени. И мёртвую душу мою растрепал я, призвав на помощь паучьи узоры забытых взоров. Настала ночь, зажигаются звёзды, вонзая кинжалы в холодное лоно реки зелёной». — Лорка? — угадала Блондиночка. — Он самый. — Зулема… — Феррейро выдохнула дым и вернула сигарету. — М? — Заир сунула окурок в губы. — Я хочу сказать, что… — Макарена мотнула головой, не решаясь продолжить. — Что то, что случилось, не имеет значения? — закончила Заир за ней. — Я знаю. — Нет. — Мака смотрела в небо. — И так слишком много лжи в последнее время. Зулема посмотрела на сосредоточенное лицо Макарены. Та все еще глядела на звезды. — Я действительно хотела это сделать. Это не случайность. — Только не говори, что любишь меня, — пошутила Заир и взяла себе новую сигарету. Щелкнула зажигалкой, осветив глаза с размазанной тушью. — Мне кажется, я правда была в тебя влюблена, — призналась брюнетка, не отрывая взгляда от звезд. — Ты все еще под кайфом, Макарена. — Заир потопталась на месте. — Нет. Я очень хорошо соображаю. — Мака посмотрела на нее. — Не знаю, когда я это поняла. Возможно, чувствовала еще раньше, но не могла признаться самой себе. — Если ты будешь говорить о любви, я толкну тебя в канаву. — Гангстерша оскалилась. — Мы взрослые люди, Зулема. — Феррейро развела руками. — Почему я должна это скрывать? — Потому что это чушь собачья, Мака. — Заир спешно затянулась сигаретой. — Невозможно любить и предавать одновременно. Либо одно, либо другое. — Но ты же предала Ханбаля… — Деньги я любила больше, чем его. Деньги обеспечили мне свободу. Хотя бы на время. — Не знаю. — Макарена опустила голову, прикрыв лицо волосами. — Там, в фургоне, я остро чувствовала счастье. И причина была только одна. — Это называется «стокгольмский синдром». — Нет, я так не думаю. — Ты привязалась ко мне, потому что не было других вариантов. Вместе мы выживали. — Ты хочешь разубедить меня? — Макарена отрицательно закачала головой. — Возможно, я тогда ничего не понимала. Не знала, что делать дальше. Поэтому вела себя как идиотка. Сейчас я, спустя годы, все осознаю, словно ответ всегда лежал у меня под носом. — Она боялась поднять взгляд на заклятую подругу, потому что знала, что встретит там, на другой стороне. — И что мне делать с твоим признанием? — Зулема смотрела на нее холодно и строго. — Прыгать от радости? — Ты не чувствовала то же самое? — Мака повернулась к ней. Они снова смотрели друг на друга, раненые и такие делекие. — Хотя бы иногда? — Мне кажется, ты забыла, с кем имеешь дело. — Взгляд восточных глаз вспыхнул огнем. — Но я же видела, как ты ко мне относишься. Ты берегла меня, защищала. — Макарена сделала паузу. — Ты спасла меня там, в пустыне. Ты пожертвовала жизнью ради меня. Это ничего не значит? — Все это можешь вычеркнуть. Жирной такой линией. — Заир обняла себя за плечи. — Почему? Разве это было неправдой? — не понимала Феррейро. — Почему ты от этого так легко отказываешься? — Иди к черту, — огрызнулась гангстерша и резко отвернулась. Сигарета мигнула рыжим. — Все настолько болезненно? — Мака положила ей руку на плечо. — Посмотри на меня. Посмотри на меня, Зулема. — Отъебись. — Зулема, посмотри на меня. — Не хочу я не тебя смотреть. — Ты не веришь мне? — Лучше бы ты мочала, Макарена. — Почему? Я долго шла к этому. — Господи… — Зулема опустила голову. Макарене показалось, что она плачет. — Зулема, посмотри на меня. Пожалуйста. — И? — Заир обернулась. В ее глазах блестели слезы. — Ты разбила мне сердце, Мака… — Она наставила на нее указательный палец. — Ты разбила это ебаное сердце, и я никогда тебе этого не прощу. И ничего тебе не поможет. Ни признания твои, ни оленьи глаза, ни объятия. — Заир замолчала, задыхаясь в слезах. — Ты предала меня. Ты выбросила в мусор всю нашу работу. Нашу совместную жизнь… Все то хорошее, что было между нами. — Она закрыла лицо руками. Сигарета еще тлела. — Я так сильно тебя ненавидела, что даже вернулась с того света. Если бы не ненависть, которой я жила, я бы, возможно, ничего бы не достигла. А так я жила с мыслью, что где-то живешь ты и радуешься. Поэтому у меня должно быть все еще лучше. Я заставляла себя жить эту чертову жизнь. Заставляла себя улыбаться тем, кого хотелось пристрелить. — Зулема… — Макарена попыталась убрать ее руки с лица. — Я нашла дом в тебе. — Заир говорила в ладони. — И я снова все потеряла по твоей вине. Я составляла этот ебучий план с новой жизнью и ненавидела тебя всей душой, хотя ты ничего еще не знала… Я сама еще ничего не знала, только чувствовала — в какой-то момент что-то пойдет не так. Или меня предашь ты, или предаст кто-то еще. И предала меня именно ты. Какая неожиданность… — Зулема, прости. — Мака убрала ладони с ее лица и поймала себя на желании зарыдать за компанию. — Я знаю, что предала тебя. Я виновата по всем фронтам. Хочешь, ударь меня? Ну? — Такое не прощают. — Заир размазала слезы по щекам. — Рыдаю тут, как в сопливом романчике. Пиздец. — Ну что ты… — Мака попыталась вытереть соленые потоки с ее лица. — Убери от меня руки! — Заир оттолкнула ее от себя и, выкинув окурок, спустилась в траву. Макарена побежала за ней. — Ты куда? — кричала она ей в спину. — Оставь меня! — прорычала гангстерша, продолжая рыдать. Она сняла туфли, потому что те вязли в земле. — Сука… Не иди за мной! — Куда ты идешь? — Феррейро схватила ее за плечо. Зулема отшвырнула ее резким движением. Мака напрыгнула на нее со спины и заключила в кольцо рук. — Я убью тебя, поняла? — Заир пыталась освободиться. — Какая же ты приставучая, блять… — Прости меня, Зулема. — «Блондиночка» поцеловала ее в растрепанный затылок. — Я даже представить не могу, как тебе было тяжело… — Я убью тебя… Я убью тебя… — Зулема рыдала и не могла остановиться. Мака держала подругу так крепко, как только могла. Обнаженные плечи дрожали. Из злых глаз лились слезы, которые Зулема копила все эти шесть лет, и Макарена никак не могла это исправить. В прошлое невозможно было вернуться. — Если хочешь знать, я не молилась, чтобы у тебя остановилось сердце. — Мака прижалась щекой к прохладному плечу. Перед глазами стояло заплаканное лицо Зулемы после пыток, которые устроила ей Макарена, чтобы узнать местонахождение пропавшей девочки. И как они могли причинить друг другу столько боли? Как могли потом жить вместе и улыбаться? Как они могут смотреть друг другу в глаза — сейчас, под звездами самого Лорки? «Это моя душа мертва. Моя», — решила Мака, вспомнив стихотворение, которое прочла ей Зулема.

***

Макарена бросила ключи на тумбу. По пути она взглянула в зеркало. — Ну и вид у тебя, дорогуша, — прошептала она, вытирая с лица остатки туши. От помады тоже ничего не осталось. Щеки горели, глаза все еще сверкали расширенными зрачками — то ли от эмоций, то ли от веществ. Волосы торчали в разные стороны, как после драки. — Срочно в душ. В душе легче не стало. Она долго сидела под струями горячей воды, обняв коленки. Искусственный дождь хлестал ей по спине, но никак не справлялся со своей задачей — Мака все еще была там, в машине. Тело помнило сильные руки с жесткими пальцами, горячие губы и такое же, огненное, дыхание. Их слитые в пламени существа — так сливаются два стеклянных куска. Мокрые поцелуи, от которых кружилась голова. Тихие — урывками — стоны. Зубы на нежной коже. Сверкающие в полумраке глаза. Имена. «Я изменила мужу», — прошептала Феррейро и ударилась лбом о коленку. Она так много говорила о любви, с такой нежностью смотрела ему в глаза, держала за руку, отдавалась по ночам — неужели все это было ложью? Неужели она врала самой себе? Или можно вот так спокойно, будучи замужем, переспать с человеком, которого ты когда-то любила? Что-то было не так. Нет, всё было не так. Макарена вновь себя не понимала. Весь оставшийся путь они молчали. Зулема лишь изредка всхлипывала, чем вызывала у Макарены виноватую дрожь. Феррейро не решалась нарушить тишину: она знала, что ничего хорошего из этого не выйдет — Заир ответит отборной бранью, если вообще ответит. Мака все еще не могла поверить: они правда любили друг друга. Вот так, неумело. С кучей обид. Но все-таки любили — перемешав эту любовь с жгучей ненавистью. Заир остановила машину у спящего дома, открыла дверь и махнула рукой. — Вали. — Ничего больше не скажешь? — Я говорю тебе, вали. — Заир поджала губы. — Это наша последняя встреча? — Мака сглотнула. — Ведь так? — Ты мне надоела своими соплями. Уебывай. — Ладно. — Макарена взяла сумочку и вышла из машины. Зулема ударила по газам, и блестящий автомобиль рванул — с громким рыком — прочь. Феррейро провожала красные огни взглядом. Вот и всё. Вот и всё, Макарена. Собаке — собачья смерть. — Ты разбила мне сердце, Мака… Ты разбила это ебаное сердце, и я никогда тебе этого не прощу.