Глобальная чистка

      — Наталь, Наталь, просыпайся! — тихий ласковый голос Эвинда потревожил моё сознание.       Я вздрогнула, в первый момент осознав только, что лежу на чём-то мягком, но недостаточно мягком, чтобы не ощущать спиной что-то острое и жутко неудобное. Этим острым и жутко неудобным оказались многочисленные обломки камней и каменное крошево, устилавшее дно. Именно обломки и крошево, по-другому не скажешь, потому что они были естественными, не выглаженными водой и ветром, а естественными первозданными, а значит, очень острыми, режущими кожу даже сквозь любую обувь и одежду. И это притом, что из всей одежды на мне оставались лишь туфли и трусы. Очень много, не находите? Ой, о чём это я? Эвинд. Первой моей мыслью на самом деле был именно он.       Он стоял на коленях возле меня и нежно гладил по плечу. И, что самое любопытное, будя меня, он назвал меня той необычной краткой формой моего имени, которой меня называл лишь один человек, нет, не родственник, а просто одноклассник. Но так называл меня именно он один, и даже я сама никогда не употребляла это имя, предпочитая называть себя Лией. Так откуда же Эвинд…       — Как ты себя чувствуешь?       После его вопроса я поняла, что в моих чувствах произошла разительная перемена: словно бы лопнула до предела натянутая струна. Только вот в отличие от музыкантов, для которых лопнувшая струна на любимом инструменте порой означает целую трагедию (знаю не понаслышке: лопнувшую струну на гитаре заменить легко, а вот на арфе или тем более лютне практически невозможно), эта лопнувшая струна в моём сердце меня обрадовала. Теперь я в полной мере поняла, что значит свобода — свобода от чувств, свобода выбора. И в ближайшее время я точно знала, что не собираюсь влюбляться, если, конечно…       — Где мы находимся? — подняла я голову.       — В русалочьем селенье. Почти всё племя ушло на охоту за гриндилоу. Я указал им ближайшие места их охоты и обитания. Сам нашёл нужные травы, сварил тебе зелье, и ты выпила и сразу отрубилась. Хотя нет, отрубилась ты ещё гораздо раньше, пока мы плыли сюда. Я переговорил со старейшей деревни, и теперь мы — почётные гости племени Водного народа. Ведь и ты, и я — маги-стихийники, владеющие магией стихии воды. Других людей или иных магических существ, проявляющих склонность к магии стихии огня, земли или воздуха, они не слишком жалуют. А вот мы удостоились чести…       Я не дослушала, повиснув у него на шее.       — Э-э-э, я, конечно, предполагал, что побочным действием зелья может быть эйфория, но не думал, что…       Зелье тут было ни при чём. Просто я вспомнила то, на что прежде просто не обращала внимания, ведь все мои чувства и мысли были сосредоточены лишь на Мал-Дуинне. Ведь это не Мал-Дуинн, а именно Эвинд ненавязчиво заботился обо мне все эти недели. Это именно он словно бы невзначай подвигал мне мои любимые блюда и напитки во время общих трапез в Большом зале, именно он варил мне зелья от последствий моего внутреннего зрения, именно он подарил мне письменные принадлежности, чтобы облегчить мой труд лектора. Именно он, а не Мал-Дуинн или кто-то другой. И теперь, когда я понимала это не только разумом, но и освобождёнными от магии чувствами, меня переполняла благодарность к этому человеку, такому странному, не похожему на большинство людей и нелюдей как магического, так и немагического мира. Может, это и есть любовь?       — Может, ты всё же выпустишь меня? Наши гостеприимные друзья могут подумать…       Тут только я сообразила, что мы представляем собой весьма колоритное зрелище: Эвинд, полностью одетый в старинный древнескандинавский наряд то ли воина, то ли рыбака, и я, повиснувшая у него на шее, в одних трусах и туфлях на босу ногу. Смущал ещё и тот факт, что находились мы посреди деревенской площади, которая, девственно пустая минуту назад, сейчас буквально дрожала от хриплого дребезжащего хохота местных жителей.       Я выпустила из объятий Эвинда и почувствовала, что краснею.       — Да не смущайся ты. Они ведь не люди. У них совершенно другой менталитет. И, кстати, никто из них не носит одежды, если ты не знала. Так что твой вид мало чем может их смутить, — прошептал мне Эвинд. — А теперь добро пожаловать в гости к нашим подводным друзьям!