Глобальная чистка

      — Но зачем?..       Это было единственным, что я сумела произнести, потому что почти сразу потеряла сознание.       Болела я долго, очень долго. На исходе третьего месяца мне было разрешено вставать и даже выходить на улицу. Жила я в друидической общине в домике Маил-Дуина, который он делил с Молдвином. Маил-Дуину, как одному из верховных жрецов, такой отдельный дом полагался по статусу, а Молдвин был его личным учеником и воспитанником, да и сам занимал уже высокое положение в иерархии друидов. Бывшие рабы сумели поставить себя так, что в общине к ним прислушивались, а Маил-Дуина даже побаивались. Создавая образы этих двоих, я даже не подозревала, что они достигнут такой власти. И вот теперь эти двое выхаживали меня, свою создательницу.       Первым, что я узнала, было то, что я потеряла ребёнка Инфорда. Так как срок был небольшим, никаких последствий для моего здоровья это не повлечёт. Но это повлекло другие последствия. Я впала в уныние. Что сталось с Инфордом и Эвиндом. Последним, что я успела услышать прежде, чем перенестись сюда, был крик магистра Аранхейма и стихший ветер за пределами пещеры. Можно было думать, что магистр Аранхейм заберёт обоих, ныне коллег, в школу, а я… обо мне позаботились другие.       — Ты должна остаться здесь! — безапелляционно объявил мне Маил-Дуин в первых числах марта, когда я сидела на весеннем солнышке на крылечке его маленького домика. — По крайней мере, полгода я тебя никуда не отпущу. Будем считать, что ты взяла неоплачиваемый отпуск по болезни.       — Но я должна. Там Эвинд, за которого я отвечаю перед ректором и другими. Он не знает ни современных законов, ни правил поведения в современном обществе. Он абсолютно не ориентируется.       — У него есть Инфорд и другие. А твоя история на этом закончена. Это не твой мир, пойми, ты нужна нам здесь. У тебя огромный потенциал. При должном обучении ты могла бы стать отличной друидессой. Поверь, служение жрицей для тебя наиболее приемлемое и достойное занятие. Ты же и сама чувствуешь, что обладаешь даром исцеления и яснознания. Ты — прирождённый бард, можешь исцелять словом, а жрицы с острова Авалоне обучат тебя всему, что ведомо нам, друидам. И...       — Я бы с радостью осталась, Дуинн. Но у меня обязательства не только в моём собственном мире, но и в мире Хогвартса, там те, кто меня любят и ждут, за кого я поручилась и ответственна. Я не могу остаться сейчас.       — Всё равно. Я не отпущу тебя такой слабой. И…       Он не договорил, прижав меня к себе.       — Я люблю тебя, — прошептал он.       Ни Инфорд, ни кто-либо другой ни в том мире, ни в моём собственном реальном мире уже давно, да, кажется, вообще никогда не говорил мне таких слов. Вернее, нет, когда-то давно говорили, но так просто и естественно — ни разу. Обычно эти слова произносила я, да и произнесены они были не вполне искренне. А теперь...       — Пойдём в дом, — тихо прошептал друид, подхватывая меня на руки.       Эта ночь была наполненной нежностью и одновременно страстью. Маил-Дуинн ничего не требовал, ни напирал, он просто словно бы предугадывал все желания и движения. Ни с одним мужчиной мне никогда не было так хорошо, как с ним. Только вот лёгкий оттенок грусти всё никак не хотел испаряться. Это было похоже на вино: терпкое горьковатое вино со странным послевкусием восторженной грусти.       — Ты точно хочешь, чтобы я осталась?       — Я хочу, чтобы ты осталась со мной! — просто ответил он.       — Я вернусь, но сейчас мне нужно уйти. Я обязательно вернусь.       Я закрыла глаза. Не хотелось, чтобы он видел слёзы в миг, когда мир дрогнул и переменился. Ведь я не была уверена, смогу ли вернуться вновь.