Неполноценные.

──⊹⊱✫⊰⊹──

      За окном общественного транспорта проносилось бесконечное количество автомобилей, жилых домов и людей, что стремились по своим делам в совершенно неизвестном для Осаму направлении.       Дадзай вздохнул и от скуки из-за однообразной картины за стеклом перевёл взгляд на рядом сидящего Накахару, который, сам того не замечая, безудержно потрясывал одной ногой.       — Чу, всё в порядке?       — Да, нормально.       — А по какому поводу тогда ногой дрыгаешь?       Чуя после этого комментария мгновенно закинул ногу на ногу, чтобы остановить нектролируемое движение, и ответил невозмутимо:       — Привычка, наверное. Всё правда хорошо, — однако почти сразу невольно возобновил свой нервный тик.       Дадзай на это лишь усмехнулся и пожал плечами, ничего не ответив, ибо автобус прибыл на нужную им остановку. Осаму вместе с Накахарой вышли на улицу.       — Ну, сразу в библиотеку пойдём или прогуляемся? — спросил Дадзай.       — Давай в библиотеку лучше. В зале посидим, там тихо и спокойно.       — Хорошо, пойдём, — шатен кивнул, спрятал руки в карманы брюк и пошагал в сторону библиотеки, что виднелась неподалёку.       — Как у тебя дела хоть, Осаму? Мы почти всю дорогу молчали…       Дадзай слегка улыбнулся и усмехнулся:       — Дела нормально. За один вечер ничего не изменилось. А твои дела как?       — Да на самом деле тоже… Но вот очень смущает меня поведение отца.       — О чём ты? — подойдя ко входу и открыв дверь, Дадзай впустил сначала рыжего, а после прошёл и сам.       — Ну, знаешь, — Накахара стал говорить немного тише, поскольку библиотека казалась абсолютной глушью по сравнению с оживлённой и суетливой улицей. Огоядевшись, он предложил. — Давай сначала сядем.       Чуя быстро пошагал в зал, где можно было бы сесть за стол, а Осаму поплёлся за ним. Дадзай сел рядом с Накахарой и негромко произнёс:       — Ну, что ты там говорил?       — Отец, — так же тихо продолжил рыжий. — Он очень подозрительно себя ведёт.       — В смысле?       — Ну, не вёл он себя так раньше… Слишком спокойный, мягкий. Я всё ещё боюсь рядом с ним лишний вздох сделать, а он меня по этому поводу успокаивает.       — Та-а-ак? — протянул он, словно не понимая проблемы, которую хочет донести Накахара.       — Очень напрягает меня это… Непривычно. И это касается не только отца, но и моих братьев.       — Ну, смотри, Чу, ты ведь лежал в психиатрической больнице. Может, на них именно это повлияло?       Накахара задумался, отведя взгляд и тихо бормоча:       — Когда меня выписали, ещё несколько дней они относились ко мне, как обычно, плохо. Потом я рассорился с отцом, отец из-за этого поругался с мамой.       — А из-за чего вы все так поругались?       — Да из-за пустяка, на самом деле. Но, если конкретнее, из-за меня, моего образа жизни.       Дадзай кивнул:       — Может, они всё-таки обдумали своё отношение к тебе и теперь ведут себя иначе?       После долгой паузы, словно Чуя готовил долгую речь, рыжий промямлил лишь тихое «Не знаю…», повесив нос.       Осаму усмехнулся:       — Чу, ты забыл, что ты параноик?       — Помню, — он тяжело вздохнул. — Но я же прошёл курс лечения.       — Но осадок ведь всё равно остался, от этого пока никуда не деться. Иначе ты бы не продолжил свои таблетки пить после уже даже выписки. Но вот, что я думаю: тебе нужно попробовать привыкнуть к новой обстановке в семье, ибо ничего плохо они тебе не желают.       — Но я не чувствую себя комфортно с ними…       — Чу, — Дадзай немного развернулся к рыжему, — они делают всё для твоего комфорта. Но ты не хочешь это принимать. Тебе нужно попытаться. В следующий раз, пожалуйста, вспомни мои слова.       Чуя тяжело вздохнул:       — Ладно. Ты прав.       Осаму довольно улыбнулся и потрепал Накахару по рыжей макушке:       — Вот и умница.       Чуя тихо хихикнул и встал:       — Помнится мне, ещё в больнице ты говорил, что читать любишь.       — Верно.       — Может, тогда прогуляемся по библиотеке? Книги разные посмотрим? Обсудим их заодно, м?       Дадзай улыбнулся и тоже встал:       — Пойдём, конечно. Какие твои любимые жанры?       — Разное читаю. Не могу определённые называть. А твои?       Подойдя к многочисленным книжным полкам, парни стали медленно расхаживать вдоль них, параллельно обсуждая знакомые произведения, разные издания, красивые обложки и новые для себя книги. Всё шло хорошо: как оказалось, Накахара тот ещё книжный червь, и обсуждать с ним литературу — одно удовольствие. Однако в один момент приятная дискуссия была прервана тем, что Дадзай по неосторожности сильно толкнул стоящую за его спиной девушку, попросту не заметив её присутствия.       — Ах, прошу проще… — не договорил он, поскольку, развернувшись, сумел рассмотреть давно знакомую внешность юной дамы. — Ой, Акико-чан?       — Осаму! Какая встреча! — девушка ярко улыбнулась, отложила книги, которые держала в руках, в сторону и крепко обняла юношу, после чего отстранилась, недолго подержав за обе его руки. — Где ты пропадал столько времени? С тобой связаться невозможно было!       — Ах, да не бери в голову, — мягко ответил шатен, неловко улыбаясь и потирая затылок.       — Я так рада тебя снова видеть! Скучала ужасно, переживала.       В оживлённый и милый диалог неуверенно вмешался Чуя, который сделал шаг ближе: — Не мешаю?       — Ой, и ты здесь? — Акико очень удивилась, взглянув на парней. — Вы оба знакомы?       — Угу, — Чуя кивнул.       — Подожди, Чу, а ты откуда её знаешь? — в недоумении спросил Дадзай.       — Она моя одноклассница. А ты с каких пор с ней знаком?       — Она моя давняя подруга, мы с ней живём недалеко друг от друга и ходили вместе на кружки какое-то время.       Чуя ничего не ответил, кивнув, однако Дадзай сразу заметил, как сильно зажался и охладел его приятель в присутствии Акико, но ничего на этот счёт не сказал.       — А познакомиться вы когда успели? — спросила Йосано.       — В больнице, — невозмутимо ответил Чуя, после чего практически сразу получил лёгкий пинок от Дадзая локтем.       — В смысле? — Акико нахмурилась в недоумении, взглянув на шатена, словно ожидании от него оправданий. — Осаму?       Дадзай на то лишь вздохнул, понимая, что убедительную ложь на это придумать уже невозможно, так что решил сказать всё, как есть:       — Акико-чан, раз уж так получилось, то я скажу, но только тебе. Давай это останется между нами, ладно?       — Конечно, Осаму, что случилось-то? — она казалась несколько напуганной и обеспокенной тем, как шатен, казалось, морально готовил её к своему ответу.       — Я лежал в психиатрической больнице вместе с Чуей, там мы с ним и познакомились.       — Так ты действительно лежал в больнице? А все уже в курсе…       — Что? О чём ты? — сердце Осаму вздрогнуло из-за ответа девушки и он немного нахмурился, в недоумении перебирая в голове все возможные варианты того, что могли значить слова Йосано.       — Когда ты пропал, никого не предупредив, о тебе уже через недели две пошла куча слухов о том, что ты лёг в больницу, но причины никто не знал.       — Осаму… — тихонько сказал Чуя, слегка дёрнув шатена за кофту, чтобы привлечь его внимание.       — Подожди, Чу, — мякго ответил Дадзай, после чего вернулся к диалогу с Йосано. — Какие слухи?       — Что ты с шизофренией лежишь в психиатрической больнице… — с осторожностью ответила Акико.       — А кто тебе это сказал?       — До меня это от твоих знакомых и друзей дошло, когда я интересовалась твоим отсутствием. Насколько мне известно, это всё пошло от твоего отца, который где-то что-то о тебе ляпнул.       Дадзай тяжело вздохнул при упоминании отца, особенно в таком ключе:       — Все в курсе, говоришь?       — Наверное… Но конкретно я понятия не имела, где ты и по какой причине, потому что ты меня ни о чём не предупреждал. Я просто знала, что всё это — просто предположения. Почему ты мне не сказал, что пропадёшь?       Дадзай тяжело вздохнул, кивнув, и ответил: — Я не хотел, чтобы люди знали где я и почему.       — Но я ведь не прекращу с тобой общение из-за того, что у тебя шизофрения или какие-то другие недуги.       — Ты-то да, в тебе я не сомневаюсь, но я всё равно побоялся сказать, — он снова вздохнул. — Я очень берегу свою репутацию. Но теперь, после того, как до всех уже, по сути, дошла вся правда… Я понятия не имею, как это разгребать.       — Всё решим, Осаму, всё решим… — негромко сказала Акико, слегка улыбнувшись, и крепко обняла юношу. — Твой отец как обычно, да?       — Угу… Но об этом тебе потом расскажу, ладно? — после недолгих, но утешающих объятий, Дадзай отстранился. — Ты завтра свободна?       — Да, но только после обеда.       — Отлично, тогда я тебе напишу о времени, прогуляемся, и я расскажу тебе всё. У меня куча новостей, — Осаму усмехнулся.       — Хорошо, — Акико улыбнулась в ответ. — Тогда гуляйте с Накахарой пока, не буду вам мешать. И, пожалуйста, не переживай сильно по поводу того, что о тебе уйму всего распустили, ладно? Мы найдём способ, как всё уладить.       Дадзай улыбнулся и кивнул:       — Спасибо тебе большое, Акико-чан.       — Обращайся! — она ярко улыбнулась и вновь взяла в руки недавно выбранные ею книги. — А теперь мне пора идти. Увидимся!       — Да, до встречи! Будь осторожна по дороге, пожалуйста.       Йосано кивнула с лёгкой улыбкой на нежном лице и, прижав книги к груди, ушла в противоположном направлении, негромко цокая каблуками по полу; подол её длинной юбки развивался при изящной походке Акико, как и её шелковистые волосы, отросшие уже чуть ниже плеч за эти два месяца разлуки. Сказать по правде, длинные волосы ей идут куда больше. С такой слегка неопрятной причёской, в белом длинном платье и с милейшей улыбкой на розоватых губах она выглядела почти как ангел. Дадзай невольно улыбался, глядя ей в след, но скорее печально и очень тоскливо.       — Что это было сейчас? — тихо спросил Чуя, взглянув на Дадзая.       — То, чего я совсем не ожидал…       — Ты в порядке? Прости, пожалуйста, что я сказал про больницу, не подумав…       — Да нет, ты здесь ни при чём. Всё нормально, не бери в голову. Потом вместе с Акико разберусь с этим.       Чуя, при словах Дадзая, тихо вздохнул с облегчением:       — Вы, кстати, давно с ней знакомы?       — Ну, достаточно.       — Вы, кажется, близки…       — Да, она хорошая девочка, милая.       — А со мной она грубая…       — М? В смысле? Вроде нормально с тобой только что общалась.       — И двуличная…       Осаму усмехнулся:       — Нет, Чу, я с ней знаком гораздо больше, чем ты думаешь. Она не такая, как тебе кажется. Акико тоже через многое прошла, очень многое пережила, настрадалась…       — По ней не скажешь. Стерва она.       — Чу, да перестань. Она правда хорошая.       — Да ладно, не буду, — он чуть нахмурился, — но она мне не нравится.       — А почему ты так о ней отзываешься?       — Лгунья она. Всё сделает, лишь бы выставить себя жертвой, лишь бы выгоду извлечь.       — Ты о чём это?       — Наслышан о домагательствах в её адрес или чего-то в этом роде. Ну разве она похожа на человека, который через это прошёл?       — Чу… — Осаму стал явно серьёзнее и строже. — Никогда так не говори. Я тебе ещё раз повторяю, что я знаю её лучше. Всё, закрыли тему насчёт Акико.       — А… — Чуя мгновенно изменился при серьёзном тоне Осаму, почувствовав себя стыдливо. — Хорошо, я тебя понял, прости.       — Закрыли тему, я сказал. Давай о другом.       — Ах, да, мы… — немного заикался Чуя и нервно вспоминал их последний диалог. — Мы книги с тобой обсуждали. На какой остановились?       Увы, слушать внимательно рассказы Накахары и вести с ним беседу Дадзай уже не мог, как всего несколько минут назад, временами «пропадал» из этого мира, поскольку его невольно затягивало в болотную топь ужасно печальных воспоминаний…

──⊹⊱✫⊰⊹──

      …Прохладный летний вечер. События происходят примерно год назад. Осаму ждал Акико возле своего дома, чтобы те, как обычно, вместе пошли на занятия в художественную школу, однако на сей раз девушка значительно опаздывала. Хоть Осаму всегда терпеливо ждал её, несмотря на задержки, после долгого отсутствия всё же решил позвонить ей. Однако Акико не брала трубку. Тогда Осаму позвонил ещё раз, и ещё… ровно до тех пор, пока не стал сильно переживать за благополучие девушки. Шатен написал Йосано следующее: «Акико-чан, с тобой всё в порядке? Почему ты не отвечаешь на звонки?»       На сообщение она, к счастью, ответила почти мгновенно: «Иди без меня, я не смогу сегодня.»       По холодности написанного Дадзай сразу учуял что-то неладное: «Почему? Что-то случилось?»       «Нет, правда. Просто в этот раз не смогу.»       «Ясно. Ты дома сейчас?»       «Да.»       «Тогда жди. Родители тоже дома?»       «Осаму, не надо.»       «Надо. Если ты не пойдёшь на занятия, то я тоже. Раз ничего серьёзного не случилось, то мы посидим у тебя дома. А если же наоборот, то мне нужно быть рядом.»       «Да почему ты такой упрямый…»       «Весь в отца. Жди, буду через пять-десять минут.»       Осаму прибыл достаточно быстро, Акико даже не успела прийти в себя после определённого инцидента, как ей пришлось открыть дверь Дадзаю.       — Вижу, всё явно не хорошо, — произнёс Осаму взглянув на Йосано, что в слезах глядела в сторону, слегка виновато. — Я могу пройти?       Девушка вздохнула, шмыгнув носом:       — Заходи, раз уж пришёл. Куда денешься…       Дадзай кивнул, прошёл в квартиру и разулся.       — Значит так, мы сейчас идём в твою комнату, — говорил Осаму, ведя Акико за плечо в спальню, — и ты мне по порядку рассказываешь, что произошло, договорились?       Йосано села на кровать и печально вздохнула. Дадзай сел рядом.       — Что с тобой случилось, Акико-чан? — нежно спросил шатен, поглаживая плечо девушки.       Ответа, увы, не последовало.       — Акико-чан? — вновь послышался его ласковый голос.       И снова тишина. Йосано держится на грани неумело подделанного спокойствия и горьких слёз в истерике.       — Плачь, если хочешь. Скажи, ты поругалась с родителями? С подругами? Или что-то другое?       — Я не могу сказать, Осаму. Прости, — тихо сорвалось с дрожащих уст девушки, что не смела отводить слезяшихся глаз с пола.       — Скажи, милая, пожалуйста… — Осаму приобнял её обеими руками за плечи, осторожно положив голову на то, что ближе.       — Осаму, ну не липни ко мне! — девушка вздрогнула так, чтобы отмахнуться от прикосновений Дадзая, слегка повысив дрожащий голос.       — Почему? Тебе же всегда нравилось, когда я тебя так утешал, — жалостливо и тихо произнёс шатен.       Девушка тяжело вздохнула, бормоча обречённо:       — Господи, зачем же ты пришёл…       — Акико-чан, посмотри на меня… — Дадзай, осторожно коснувшись щеки Йосано, повернул её голову к себе и мягко продолжил. — Я знаю, ты хочешь, чтобы я тебя поддержал и пожалел. Но не хочешь говорить, по какой-то причине… Что на тебя нашло?       Йосано снова молчит.       — Я не отстану, серьёзно.       Акико шумно вздохнула и быстро вытерла слёзы дрожащими руками, что лились ручьём без остановки:       — Ладно, я скажу, но ты, пожалуйста, никому не говори, молю…       — Ты меня знаешь. Никому.       Акико кивнула и сделала глубокий, судорожный вдох, но даже спустя несколько попыток и звука издать не смогла, пока на глаза наворачивалось ещё больше слёз. Осаму тем временем безмолвно ждал, пока Акико соберётся, хоть и сердце с каждой секундой тяжёлого молчания разрывалось от боли за неё.       В конечном итоге она нашла в себе силы сдавленно произнести, почти шёпотом, едва сдерживая истерику:       — Меня изнасиловали.       Ее слова больно, словно острый нож, пронзили и без того неспокойное сердце обычно хладнокровного Дадзая. Выражение его лица мгновенно изменилось на ошеломление и неудержимую печаль. Поначалу он совсем не понимал, какие подобрать слова или какие действия совершить, ибо от испытанного шока Осаму даже не шевельнулся, затаив дыхание. В комнате повисла гробовая тишина, в которой подростки не слышали ничего, кроме громкого стука собственных сердец. В красных от слёз глазах Йосано пылала боль и безнадёга; а какими счастливыми и прекрасными они были раньше... Дадзай понятия не имел, что сказать. Слова болезно застревали в горле от тяжёлого осознания того, что Осаму в такой ужасной ситуации совершенно бессилен.       Дадзай лишь осторожно прижал дрожащее тело Акико к себе, нежно поглаживая её по спине, громко сглотнул и смог сказать только тихое:       — Я тебя понял. Я рядом, и ты в безопасности. Мы вместе решим эту проблему.       Казалось, сломалась не только сильная Акико, что в любых трудных ситуациях находила в себе силы жить дальше, но и холодный и почти безэмоциональный Дадзай. А точнее его маска в виде "рациональности".       Отныне всё явно будет иначе.