Лекарство/The cure

      Всю ночь она обдумывала возможные варианты. Их было не так уж и много. Она даже решила составить список плюсов и минусов каждого варианта. Она любила сложные задачи, но эта, мягко говоря, казалась ей невыполнимой. И ей было неприятно признавать, что она отказывается от этого. Но это был долгосрочный вызов, а у неё были другие планы на ближайшие 20 лет. А эта задача может помешать осуществлению некоторых из них. А потом она нахмурилась при мысли о том, что, возможно, могла бы принять вызов с другим человеком. В конце концов, она поймала себя на том, что посреди ночи, перебирает возможные варианты, то отчасти только из-за него. Пол ночи она провела, размышляя, сообщать ему эту новость или нет. Чаша весов склонилась в отрицательную сторону. Она ничего ему не скажет. Она ничего ему не должна. Они даже не пара, просто два человека, которые время от времени предавались плотским утехам. Да, он пытался придать тому, что происходило между ними более официальный характер, но она не отвечала на его звонки в течении двух недель после его скучного монолога, и он, очевидно, усвоил урок, чтобы больше не упоминать о подобной ерунде.       Ранним утром она приняла решение и быстро записалась на приём, чтобы покончить с этим так же быстро, как она сама попала в эту ситуацию. И вот, десять дней спустя, проблема была решена, и она вернулась к своей жизни, как будто ничего не произошло.       Но ведь ничего не произошло, правда?       Уэнсдей наконец вздохнула и захлопнула компьютер. Вещь, сидевший у неё на плече и привыкший читать одновременно с тем, как она стучит по клавишам, спустился и встал на стол, жестикулируя и возмущаясь, задал вопрос, который до сих пор не давал ему покоя, который до этого момента жёг ему пальцы.        — Что? Нет, конечно, нет. Я ни о чём не жалею, — ответила Уэнсдей, положив руку на свой живот, чтобы подкрепить свои слова. — Просто ребёнок скоро родится, я знаю, что это вопрос нескольких дней, и я должна признать, что мне страшно… - Вещь продолжил свои расспросы, заставив Уэнсдей улыбнуться. — Вайпер не оставила ребенка, потому что у неё есть другие дела в жизни. И она не влюблена. Думаю, после всех этих лет Вайпер наконец-то смогла эмансипироваться и перестать жить моей жизнью… Нет, не наоборот, Вещь! — Уэнсдей протестовала сквозь стиснутые зубы.       Наконец она встала и собрала сумку, завязав волосы.       — Я бы с удовольствием продолжила эту дискуссию с тобой, Вещь, но мне нужно идти. Нет, ты не пойдёшь. Да, я знаю, что в прошлый раз чуть не утонула! Но мне ничего не угрожало. Конечно, нет, я не буду… — Уэнсдей вздохнула. — Я присоединюсь к ней, так что я не буду одна. Не настаивай, иди лучше наслаждайся купанием в бассейне с матерью и отцом.       Вещь сделал вид, что сдался, но пока Уэнсдей надевала туфли, он прошмыгнул в её рюкзак, который взяла Уэнсдей, как только собралась выходить.       Когда Уэнсдей достигла места встречи в лесу за Невермором, всё ещё стояла невыносимая жара. Она надеялась, что Бьянка сдержит своё слово и придёт к решению помочь Тайлеру и выступить на суде, который должен был возобновиться и закончиться на следующей неделе.       Если Бьянка решит не приходить и не давать показания, она будет знать, что шансы Тайлера в конце этого судебного процесса будут ничтожны.       Заставив себя не думать о худшем, она потянулась в сумку, достала маленькую бутылочку, и сделала несколько спасительных глотков воды. Когда она попыталась убрать бутылку, то нахмурилась и достала из сумки Вещь, держа его в руке.       — Что ты не понял, когда я сказала, что ты должен остаться дома?! — зашипела Уэнсдей, прежде чем вздохнуть. — Я знаю, что ты хочешь мне помочь…       — Разговариваешь сама с собой, Аддамс? — Уэнсдей повернулась, и улыбка озарила её лицо, а на щеках появились ямочки при виде Бьянки. — Привет, Вещь, — добавила русалка, и рука не могла сдержать свою радость.       — Я не была уверена, что ты придёшь, — призналась Уэнсдей, почувствовав заметное облегчение.       — Я держу своё слово, — ответила Бьянка. — Я сказала, что приду, и я здесь, и я хочу помочь тебе, — добавила она. — Винсент Торп не может победить, я не смогу жить с чувством того, что Тайлера осудят за убийство, которого он не совершал. — Уэнсдей кивнула, и благодарная улыбка заиграла в уголках ее губ. — Мы здесь не одни, Уэнсдей, нам нужно выбираться отсюда.       — Что ты имеешь в виду? — спросила Уэнсдей, осматривая окрестности.       — На днях, когда я затащила тебя в озеро, у тебя был телефон, и он остался на берегу, не так ли?       — Чёрт… — вздохнула Уэнсдей. — Они прослушивают мой телефон, и меня отслеживают… Я забываю свои полицейские навыки, это плохо........       — Давай уберёмся отсюда, Уэнсдей…       — Я не могу, Бьянка, — прошептала Уэнсдей. — Посмотри на меня… Я не смогу бежать в таком состоянии… Я не могу даже быстро ходить. Ты беги, а я останусь здесь.       — Они убьют тебя, — вздохнула Бьянка. — Это не выход. Мы останемся вместе и пройдем через это вместе. Но мог бы Вещь избавиться от твоего телефона?       — Это единственный вариант, — согласилась Уэнсдей. — И поскольку на этот раз они не дураки, они придут сюда. — Она повернулась и посмотрела на стены Невермора. — Есть способ добраться до замка, но это будет нелегко, это часть поместья, которая не обслуживается.       — Пойдем, я помогу тебе, мы сделаем это вместе, — заявила Бьянка.       — Подожди, я позвоню Доновану, у нас есть код экстренной ситуации, он сможет добраться до замка в самое ближайшее время, — сказала Уэнсдей, набирая номер на своём телефоне.       — Хорошо, но поторопись!       — Уэнсдей? Всё в порядке? — Донован ответил сразу, и он не был дураком. Уэнсдей звонила ему только тогда, когда у неё была веская причина.       — Да, нам нужно поговорить. Встретимся во «Флюгере» через полчаса?       — Ты в порядке? — настаивал он. — Что-то с ребёнком?       — Да! Честно я в порядке. У меня нет времени на светские беседы, Донован.       — Через полчаса во «Флюгере», — подтвердил он пустым голосом, чувствуя, что что-то не так.       — Встретимся на другой стороне, хорошо?       — Понял, — сказал он, и Уэнсдей повесила трубку, передав телефон Вещи.       — Отправляйся в охотничий домик, — сказала она, — координаты есть в телефоне. Затем иди к озеру и брось телефон туда, как можно дальше.       Вещь показал большой палец вверх и вскоре отправился в путь.       — Флюгер? — спросила Бьянка, смутившись.       — Нет, он знает, что я говорю о Неверморе, мы должны попасть туда раньше него, пойдём.

***

      Первая часть путешествия прошла без заминок: Уэнсдей и Бьянка шли вдоль стены, опоясывающей замок. Первая трудность возникла, когда стена оказалась чуть выше, чем думала Уэнсдей, бросая им вызов всей своей высотой.       — Я взбиралась на неё десятки раз… — вздохнула Уэнсдей, разочарованно глядя на свой живот.       — Я помогу тебе, — сказала Бьянка, уже не так уверенно, как раньше. - Сначала найди метки, куда ты собираешься поставить ноги. Я заберусь первой и буду помогать тебе сверху. Мы справимся, Уэнсдей, хорошо?       Уэнсдей слабо кивнула, смотря, как Бьянка без труда взбирается по стене.       — Я не справлюсь, Бьянка…– выдохнула Уэнсдей. — Я останусь здесь, а ты пойдёшь и встретишься с Донованом, а потом вы приедете за мной…       — Нет, — пробурчала Бьянка, качая головой. — Мы не расстанемся, Уэнсдей. — Она села у стены и наклонилась к Уэнсдей. — Давай, попробуй, я легко поймаю тебя.       — Я вешу на двадцать фунтов больше, чем обычно… — пробормотала Уэнсдей, Бьянка улыбнулась. Она вздохнула и некоторое время смотрела на опоры, прежде чем ступить на первую выемку между двумя камнями.       — Руки сюда, — направляла её Бьянка. — Отлично, ты подтянись второй ногой, и я смогу тебя поймать!       Уэнсдей сосредоточилась и подтянулась на руках и ногах, пока Бьянка не подхватила её под мышки и не помогла подняться по стене. Уэнсдей поцарапала колени о стену и упёрлась ягодицами в пятки, глубоко дыша.       — Ты сделала это! — воскликнула Бьянка. — Ты в порядке? — Уэнсдей кивнула, победно улыбаясь. — Ладно, то же самое со спуском, — продолжила Бьянка. — Это должно быть проще… Просто поставь одну ногу посередине стены, проверь руки, а второй ногой достань до земли.       Уэнсдей глубоко вздохнула и заняла позицию для спуска. Её живот слегка тёрся о стену. Ей удалось поставить одну ногу на выемку и проверить хватку, чтобы расположить руки, но из-за чрезмерной самоуверенности и минутного замешательства нога выскочила из паза, и подавив крик, она опрокинулась назад, прежде чем сильно упасть на спину посреди зарослей ежевики и крапивы.       — Чёрт! — Бьянка выругалась, её глаза расширились. — Уэнсдей, ты в порядке?       — Кажется, да. — пробормотала Уэнсдей, поморщившись. — К счастью, колючки и крапива смягчили мое падение… Ты даже не представляешь, как это приятно, — добавила она, закатив глаза. — Дай мне одну минутку, я как раз только устроилась поудобнее.       Бьянка не смогла сдержать нервный смешок, вырвавшийся из её охрипшего горла, и помогая Уэнсдей подняться на ноги.       — Чёрт, ты только посмотри на себя…        От колючек у неё были порезы на руках и ногах, а крапивные укусы оставили красные пятна по всему телу. Но адреналин и высокая болевая чувствительность Уэнсдей, похоже, помогли ей справиться с этим жалким состоянием, в котором она находилась. Они шли несколько минут, прежде чем нашли расчищенную тропинку, ведущую к замку.       — Есть ли кто-нибудь в Неверморе в данный момент? — неожиданно спросила Бьянка, в то время как Уэнсдей молча почёсывала царапины на руках.       — Если матушка не затеяла больше никаких бесконечных ремонтов и украшений, то это место должно пустовать, — ответила Уэнсдей, её дыхание сбивалось на короткие вдохи, а по позвоночнику пробежала дрожь.       Они вошли в замок с задней стороны, через потайную дверь, известную только посвящённым, которая вела в библиотеку Белладонны, и со вздохом облегчения добрались до Большого зала.       — Что нам теперь делать? — спросила Бьянка, подозрительно оглядываясь по сторонам.       — Мы дождёмся Донована… — слабо ответила она, стиснув зубы, и отперла главную дверь замка.       — Ты в порядке? — Бьянка подняла бровь, явно беспокоясь.       — Мне холодно…— простонала Уэнсдей.       — Уэнсдей, температура более 30 градусов! — воскликнула Бьянка, и Уэнсдей пожала плечами.       Когда дверь в замок наконец открылась, шериф снял солнцезащитные очки, Уэнсдей встала, чтобы встретить его, а Бьянка спряталась в полумраке, чтобы убедиться, что новый человек, который пришёл, был их союзником.       — Как дела? — сразу же спросил он, оглядывая Уэнсдей с ног до головы. — Что это? — добавил он, заметив красные пятна и другие порезы на теле Уэнсдей.       — Ничего, просто царапины, крапива, колючки, это пройдёт, я в порядке, — ответила Уэнсдей.       — Только царапины? Ты что, шутишь?! — рявкнул он, явно обеспокоенный.       — Донован…— прошептала Уэнсдей, когда во мраке наконец показалась тень. Бьянка медленно подошла к Уэнсдей и Доновану.       Шериф медленным жестом снял шляпу, словно слишком резкое движение могло напугать стоящее перед ним видение.       — Святое дерьмо… — выдохнул он.       — Да, — кивнула Уэнсдей. — Донован, они охотятся за нами, они захотят помешать Бьянке приехать на суд. Так что же нам делать?       — Мы активируем план действий в чрезвычайных ситуациях, — сказал он, — Но нам нужно надёжное и безопасное место.       — Мне на ум приходит только одно, — сказала Уэнсдей. — Джеймс буквально живет в бронированном подвале с вампирским ополчением, охраняющим это место. Не потребуется много усилий, чтобы убедить Аву согласиться остаться с Бьянкой до возобновления судебного процесса.       — Он состоится в этот четверг, Уэнсдей, — добавил Донован, не сводя глаз с Бьянки.       — Что?! Через два дня?! — воскликнула Уэнсдей. — Я думала, что это произойдёт не раньше следующей недели!       — Они хотят поскорее покончить с этим делом, и я думаю, что судья не хочет пропустить свой летний отпуск… — вздохнул Донован.       — Бьянка, ты в порядке? — спросила Уэнсдей, повернувшись к русалке. — Джеймс — мой адвокат, он вампир. Он живет в безопасном месте в Берлингтоне. Ава — адвокат Тайлера, она хайд. Ты доверишься нам, и ты будешь чувствовать себя достаточно защищённой с вампиром и хайдом в непроницаемом логове?       Бьянка молча кивнула, а Уэнсдей широко улыбнулась ей, после чего по ней снова пробежала дрожь, и от головокружения она положила руку Доновану на плечо.       — Чёрт, твои руки просто ледяные, Уэнсдей… — заметил шериф, нахмурившись. — Давай, пошли…       Уэнсдей устроилась на переднем сиденье пикапа Донована, а Бьянка спряталась сзади. Когда шериф повернулся к Уэнсдей, тот побледнел и хмыкнул, почувствовав дополнительную сложность в деликатной ситуации.       — Выключите, пожалуйста, кондиционер, — слабым голосом попросила Уэнсдей. — Мне очень холодно.       — Мы отвезём Бьянку к Джеймсу, а потом я отвезу тебя в больницу, — сказал он твёрдым голосом.       — Что? Нет, я в порядке, — ответила Уэнсдей, когда её горло словно сжалось.       Он вздохнул и опустил солнцезащитный козырёк, предлагая Уэнсдей взглянуть в зеркало.       — У тебя аллергия на укусы крапивы, Уэнсдей! Крапивница довольно опасна, и если ты не обратишься за медицинской помощью в ближайшее время, у тебя может случиться эмболия !       — Донован, со мной всё в порядке, уверяю вас, — попыталась она возразить ещё немного. — Самое важное это безопасность Бьянки и то, что она сможет прийти на суд. Тайлер должен быть оправдан, Донован.       — Это не обсуждается, Уэнсдей, — сказал он, заводя машину и направляясь к выезду.       — Посмотрим завтра, — вздохнула она. — Сначала мы позвоним Аве и спланируем показания в суде на четверг, у нас осталось всего два дня.       — Это не обсуждается! — на этот раз крикнул Донован, ошеломив Уэнсдей. — Чего ты хочешь, Уэнсдей?! Умереть от сильного отёка? Чтобы Тайлер выйдя из зала суда свободным и невиновным, организовывал похороны для своей девушки и сына, как только выйдет на свободу?!       Уэнсдей с трудом сглотнула, и слова Донована заставили её похолодеть, но она больше ничего не ответила, и вскоре в пикапе воцарилась тишина. Донован тяжело вздохнул, прежде чем взять свою курку и передать её Уэнсдей, которая надела её, не сказав больше ни слова, стараясь не дать эмоциям захлестнуть её, когда на глаза навернулись слёзы.       Уэнсдей стало нехорошо, и ей пришлось признать, что она близка к обмороку или рвоте. Задыхаясь, с блестящим от пота лбом и затуманенным зрением, она слушала, как Донован кратко объяснял последние события Джеймсу, который не мог оторвать глаз от Бьянки, словно перед ним находилось мистическое привидение. Он выполнил все предписания шерифа и снова позвонил Аве, чтобы убедиться, что она приедет без промедления.       — Закрой рот, а то слюни потекут, — шипела на него Уэнсдей, и Джеймс взял себя в руки, улыбнувшись.       — Это лучше, чем выглядеть как омар с ветрянкой, — едко и насмешливо ответил он.       — Заткнись, — надулась Уэнсдей. — По словам Донована, я могу умереть от этого, это далеко не смешно. — надулась Уэнсдей, а Джеймс снова усмехнулся, пока Донован и Бьянка наблюдали с недоверчивым взглядом за этим дуэтом.       — Ладно, — вздохнул Донован, потирая переносицу и закрывая глаза. — Я забираю эту в больницу, чтобы ей ввели кортикоиды и адреналин, а ты не своди с неё глаз, - указав на Бьянку сказал он, и Джеймс кивнул.

***

      Энид заканчивала застегивать третий чемодан, а Элис помогла ей закрыть его, усевшись сверху. Аякс заглянул в дверь спальни и нахмурился.       — Ты наконец-то купила билеты на самолёт? — спросил он удивлённо.       — Нет, — ответила Энид. — Но, по крайней мере, мы будем готовы! — добавила она с удовлетворением.       — Энид. — вздохнул Аякс. — Ничего страшного, если мы не поедем в этом году… Это даст нам возможность позаботиться о магазине и переделать картины, которые мы откладываем уже три года…       — Мне нужно съездить в Сан-Франциско, Аякс, и ты это знаешь, это буквально глоток свежего воздуха, — заявила Энид. — Но я не хочу оставлять Уэнсдей, пока мы не узнаем вердикт по делу Тайлера, и пока не родится ребёнок.       — Уэнсдей не одна, ты это знаешь, — заметил Аякс. — У неё есть родители и Донован.       — Я знаю, но очень вероятно, что Тайлера не будет при рождении ребёнка… — выдохнула Энид. — Я просто хочу быть уверена, что с ней всё будет в порядке.       — Я понимаю, — улыбнулся Аякс и, взяв жену за руки, прежде чем нежно поцеловать её. — Энид захихикала, почувствовав сзади руки, обхватившие её талию, и вскоре на Аякса набросились младшие мальчики, которые хотели разделить с ним объятия.       Они нахмурились, услышав стук в дверь.       — Ты кого-то ждёшь? — спросил Аякс, нахмурившись.       — Нет, — ответила Энид, — а ты?       Аякс покачал головой, и Энид направилась к выходу, чтобы открыть дверь, а Аякс и дети пошли следом за ней. Она с удивлением увидела Ксавье, который стоял в дверном проёме, его взгляд был тяжёлый, а дыхание прерывистое.       Глаза Ксавье налились кровью, он находился в тревожном состоянии перевозбуждения. Не оставив Энид выбора, он силой ворвался в квартиру. Аякс поднял бровь, глядя на Ксавье, который жестикулировал, что-то бормотал и делал большие шаги. Энид и Аякс обменялись обеспокоенными взглядами, и Аякс сделал успокаивающий жест в сторону Энид, которая была готова обнажить когти.       — В чём дело, Ксавье? — спросила Энид, заставляя себя сохранять спокойствие и собранность.       — Суд начнётся через час, нам пора идти, — сказал он дрожащим голосом.       — Учитывая то, как развивались события, когда ты был там в последний раз, может, тебе лучше не ехать, — ответила Энид сквозь стиснутые зубы.       — Я знаю, поэтому ты и должна пойти, чтобы рассказать ей, — продолжал Ксавье, не переставая вышагивать по гостиной.       — Что рассказать? Кому? — вздохнула Энид, которую начинало раздражать поведение Ксавье.       — Уэнсдей! — с досадой сказал Ксавье.       — Думаю, тебе лучше оставить Уэнсдей в покое, — серьёзно заявила Энид, сжимая кулаки.       — Ты что, не понимаешь?! — терпение Ксавье закончилось, и он сделал шаг к Энид.       — Чувак, ты сейчас как будто спятил, успокойся и прекрати эту ерунду, — вмешался Аякс, заняв позицию встав между Энид и Ксавье.       — Мой отец собирается застрелись Уэнсдей! — выплюнул Ксавье, и Энид с Аяксом расширили глаза. — Теперь я привлёк ваше внимание?!       — Когда? Где? — недоверчиво спросила Энид.       — Сегодня, через час! В зале суда! — ответил он отчаянным тоном. Он, наверное, застрелит и Тайлера!       — С тётей Уэнсдей все будет в порядке, мама? — спросила Элис, явно волнуясь.       — Да, милая, с ней всё будет хорошо, — ответила Энид, бросив укоризненный взгляд на Ксавье. — Прекрати, Ксавье, ты пугаешь моих детей!       — У нас мало времени! — настаивал Ксавье. — Мы должны предупредить её!       — Ксавье, Уэнсдей не будет сегодня на суде, — спокойно сказала Энид. — Она в больнице и её не будет в здании суда.       — Родился ребёнок? — спросил Ксавье, теперь уже более спокойным тоном.       — Нет, она приболела, — покачала головой Энид. — У неё была сильная аллергическая реакция.       — Она будет там, — повторил Ксавье. — И мой отец выстрелит в неё и, возможно, убьёт. Мои видения всегда точны, и это… невыносимо.       — А я говорю тебе, что её там не будет, — повторила Энид. — И если ты думаешь или знаешь, что у твоего отца такие намерения, позвони шерифу, сделай это для Уэнсдей.       — Он меня не послушает, — вздохнул Ксавье с чувством глубокого поражения. — Уэнсдей тоже не хочет меня слушать. Вот почему мне нужно, чтобы ты пошла, и поговорила с ней, предупредила её об опасности.       — Я позвоню ей…— прошептала Энид, взяв телефон, не сводя глаз с Ксавье. Энид бросила последний взгляд на Ксавье, прежде чем скрыться в спальне, набирая номер Уэнсдей. Она вернулась менее чем через пять минут, когда Ксавье, казалось, уже успокоился. — Она только что подтвердила, что её не выпустят из больницы сегодня, — сказала Энид.       Плечи Ксавье опустились.       — Разве хоть один запрет когда-нибудь мешал Уэнсдей сделать то, что она хотела? — спросил Ксавье со вздохом. — Не думаешь ли ты, что она не попытается сделать всё, чтобы попасть на суд над Тайлером? Как она разговаривала по телефону? Она была в восторге от того, что застряла в больнице?       Энид и Аякс ещё раз обменялись взглядами.       — Он прав, — тихо сказал Аякс.       — Она оскорбляла и проклинала весь персонал больницы… — выдохнула Энид, и Ксавье усмехнулся.       — Пожалуйста…— Ксавье умолял Энид. — Мы уже потратили десять минут на бессмысленную дискуссию.       — Идите… — кивнул Аякс, слабо улыбнувшись Энид, а затем посмотрел на Ксавье суровым взглядом. — Тебе лучше вести себя хорошо, приятель, — предупредил он медиума. Они обе мне дороги, и тебе лучше не трогать ни одного их волоска.       — Я усвоил урок, — ответил Ксавье, напрягаясь. — Я лишь хочу предупредить Уэнсдей. Мой отец натворил достаточно всего…       Аякс кивнул, отходя в сторону, чтобы Ксавье мог пройти.       — Береги себя, хорошо? — сказал Аякс, нежно погладив щёку Энид.       — Конечно, и мы позаботимся об Уэнсдей, если она действительно будет там, — улыбнулась Энид, целуя своего мужа. — Но я думаю, он прав, Аякс, Уэнсдей ни за что не бросит Тайлера.

***

      Короткий телефонный разговор с Энид убедил Уэнсдей, в том, что она не может просто сидеть словно лев в клетке, в своей маленькой больничной палате. Она быстро оделась, с твёрдым намерением присутствовать на окончании суда над Тайлером. Ведь этот день должен был стать важной вехой в истории уголовных процессов. В самом деле, это будет выглядеть необычно, когда обвиняемый представит в суде жертву, которую он якобы убил. Живой и здоровой. Уэнсдей уже представила себе заголовки газет на следующий день и тот резонанс, который вызовет это разоблачение. Однако она была далека от мысли, что заголовки окажутся дифирамбическими перед лицом событий, которые развернутся менее чем через час.       Она уже собирала вещи, когда в дверь постучали и появилась медсестра, она уже знала этот аппарат, так как видела его дважды в день в течение последних двух дней.       — Пришло время проверить сердечный ритм малыша! — с энтузиазмом воскликнула молодая медсестра, а Уэнсдей, была уже на грани срыва.       — Что? Вы уже делали это сегодня утром! Что ещё вы хотите услышать от этого не рождённого ребенка?!       — Мы просто хотим проверить, всё ли с ним в порядке, — улыбнулась медсестра.       — О, он в порядке, поверьте, в данный момент разрушает мою печень! — Уэнсдей поморщилась. — И если вы снова будете настаивать, он наверняка поспешит выйти, чтобы ударить вам по лицу! Я ухожу … — сказала Уэнсдей, взяв свою сумку и начав собирать вещи.       — Это неразумно, мисс Аддамс… — вздохнула медсестра. — Роды могут начаться в любой момент, а ваше здоровье под угрозой.       — Я чувствую себя хорошо, — пробормотала Уэнсдей. — Мне нужно что-то подписать?       — Нет, вы можете идти, — сказала медсестра, явно взволнованная. — По крайней мере, приходите завтра утром для повторного скрининга, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке.       Уэнсдей некоторое время смотрела на медсестру и наконец закрыла глаза, чувствуя, что она, вероятней всего, была права.       — Хорошо, — слабо сказала она.       — Отлично, — улыбнулась медсестра. — Я запишу вас на завтрашнее утро.       — Да, — кивнула Уэнсдей. — Спасибо, — добавила она.       — Берегите себя, — сказала медсестра и с удовлетворённой улыбкой покинула палату.       Уэнсдей закатила глаза и вздохнула, когда медсестра повернулась на каблуках, затем достала из сумки свой новый телефон и набрала номер Джеймса.       — Привет, Уэнсдей, — сразу же ответил Джеймс. — Как ты?       — Я в порядке, — мрачно ответила Уэнсдей. — Можешь заехать за мной по пути в суд?       — Я думал, ты останешься в больнице до родов, — сказал Джеймс с удивлённым голосом.       — Планы изменились, — пробормотал Уэнсдей. — Я ни за что не останусь здесь даже на неделю, Джеймс!       — Ты уверена? — Джеймс вздохнул на другом конце линии. — Может, это не очень хорошая идея приходить в таком состоянии… С присутствием Бьянки дебаты будут жаркими.       — Я не спрашиваю у тебя разрешения или даже мнения по поводу моего нынешнего состояния, Джеймс! — простонала Уэнсдей. — Ты заедешь или нет? Если нет, просто скажи, и я вызову такси.       Она услышала, как Джеймс снова тяжело вздохнул.       — Я приеду через двадцать минут, ты можешь подождать?       — Отлично, я буду ждать тебя в приёмной, не опаздывай, — сказала она, вешая трубку.

***

      Джеймс поднял бровь, когда увидел, что Уэнсдей ждёт его у входа в больницу. Он подхватил её сумку, и они вышли, направляясь к парковке. Джеймс посмотрел на Уэнсдей краем глаза, когда укладывал её сумку в багажник.       — Что? — спросила она, чувствуя на себе его пристальный взгляд.       — Твой живот опустился, разве нет?       — Да, ребёнок давит на мой мочевой пузырь, невероятные ощущения, — прокомментировала Уэнсдей.       — Ты уверена, что идея покинуть больницу — хорошая?       — Я не собираюсь рожать на этой парковке, Джеймс, этого не произойдёт! — Уэнсдей закатила глаза.       Они заняли свои места в машине, Джеймс положил руки на руль, но не стал заводить машину.       — Что ты делаешь? — Уэнсдей нахмурилась. — Поехали!       — Как насчёт твоего видения, Уэнсдей? — Джеймс выдохнул. — Что, если я везу тебя к неминуемой смерти?       — Откуда взялась вся эта внезапная драма? — вздохнула Уэнсдей.       — Ты не помнишь видение, которое было у тебя несколько недель назад?       — Помню, — ответила Уэнсдей. — Но это не обязательно произойдет сегодня, возможно, не так, как я видела это. В моем видении всё было очень запутанно, Джеймс.       — А если мы сможем изменить события, — продолжал Джеймс. — Может быть, мы сможем что-то поменять. Если тебя не будет на слушании, может, ничего и не произойдёт, или, по крайней мере, ничего не случится с тобой…       — Не думаю, что мы можем изменить события, Джеймс, — вздохнула Уэнсдей. — Этот вопрос я задавала себе после той ночи в 2022 году. Ксавье сказал мне то же самое, что мне лучше уехать, чтобы это пророчество не сбылось. Но я не думаю, что это что-то изменило бы, или даже не хуже. Потому что Лорел нужна была моя кровь для её ритуала, и она бы получила её каким-то другим образом с помощью Тайлера. Думаю, он бы убил меня, чтобы получить эту драгоценную кровь. И всё бы изменилось. Я бы не навестила Юджина в последний раз в больнице, я бы не поняла, что Мэрилин — это Лорел, Юджин бы не предупредил Энид и Аякса, и они не организовали бы с сиренами эвакуацию школы. Все ученики погибли бы, школа была бы разрушена, а Крэкстоун и Лорел остались бы живы…       — Хорошо, я услышал тебя, Уэнсдей, — ответил Джеймс. — Но сегодня всё, что нужно изменить, это то, что ты не пострадаешь и даже не погибнешь, если эта бойня действительно состоится.       — Ты этого не знаешь, — прошептала Уэнсдей. — Возможно, Винсент хочет убить меня, Тайлера и Бьянку, ключевых игроков в его планах. А если меня там не будет, то, возможно, разочарование заставит его устранить всех в этом зале суда. Так что мое присутствие может спасти жизни, Джеймс.       — Ты невыносима… — вздохнул Джеймс, потирая переносицу.       — Можно так сказать, — слабо улыбнулась Уэнсдей, — я невыносимо права, верно? Это то, что Донован говорил мне, когда мы работали вместе.       Джеймс послал слабую улыбку, зеркально отразившуюся на губах Уэнсдей, и завёл двигатель машины.       — Ты не отойдёшь от меня ни на шаг, я не хочу видеть тебя дальше, чем на один фут от меня. Ясно? Я могу получить пулю, ты — нет.       — Договорились, — кивнула Уэнсдей.

***

      Охрана была усилена, в этом не было сомнений. Уэнсдей не проходила через рентгеновский аппарат из-за её положения, но она дала себя тщательно обыскать женщине, отвечающей за безопасность в суде, пока Джеймс не сводил с неё глаз.       Зал суда заполнялся прибывшими, и Уэнсдей почувствовала, что Джеймс нервничает. Впервые она видела его таким напряжённым, он регулярно обводил взглядом зал, пока Уэнсдей сидела рядом с ним. Он не сводил с неё глаз с тех пор, как они покинули больницу. Она улыбнулась при мысли о том, что у неё есть личный телохранитель, что, в конце концов, обнадёживало. Она также удивилась, заметив, что он не ел уже почти полчаса, что, вероятно, было одним из его личных рекордов.       Ава вышла в зал, так как слушание должно было начаться менее чем через десять минут, и присоединилась к Уэнсдей и Джеймсу. Она тоже нервничала, но в её глазах горел огонёк, который Уэнсдей распознала как свет грядущей победы. Они оправдают Тайлера, и Уэнсдей разделяла волнение, которое излучало всё её существо.       — Бьянка приехала, — шёпотом сказала она, садясь рядом с Джеймсом. — Судью, конечно, уведомили. Лакал ничего не знает. Мы не хотели рисковать утечкой информации. У нас есть армия для её защиты, — добавила она, посмотрев на Уэнсдей, которая кивнула. — Донован организует охрану вокруг зала суда. Через пять минут ни у кого не будет доступа.       — Пять минут! — неожиданно воскликнула Уэнсдей.       — В чём дело? Что случилось? — спросил Джеймс обеспокоенным тоном.       — Мне нужно в туалет, — проворчала Уэнсдей, скорчив гримасу.       — Ты серьёзно…? — вздохнул Джеймс.       — Я не виновата, — сказала она сквозь стиснутые зубы, и Джеймс закатил глаза.       — У тебя ещё есть время, иди сейчас! — заявила Ава, тоже закатив глаза. — Донован впустит тебя обратно.       — Я знал, что должен был привязать тебя к больничной койке… — пробормотал Джеймс, быстро шагая вместе с Уэнсдей, обнимая её за плечи. Он открыл перед ней дверь в уборную и вошёл следом.       — Что ты делаешь?! — спросила Уэнсдей, раздражаясь. — Это женский туалет!       — Мне всё равно, Уэнсдей! — рявкнул он в ответ. — Поторопись!       Она резким жестом распахнула одну из дверей и бросила на Джеймса полный раздражения взгляд прежде чем закрыть её. Она облегчила мочевой пузырь, вздохнув с удовлетворением, но её глаза расширились, когда она поняла, что вместе с мочой её тело покинул какой-то странный осадок и на туалетной бумаге появились следы не понятного для неё цвета.       — Ты в порядке, Уэнсдей? — спросил Джеймс, не услышав больше ни звука в пустом помещении.       — Да, да, я иду, — успела пролепетать Уэнсдей, прежде чем спустить воду в туалете. Она снова появилась без единого слова и вымыла руки. Она встретила взгляд Джеймса в зеркале и заставила своё бледное лицо улыбнуться. — Пойдём, — наконец сказала она твёрдым тоном.       Когда они медленно шли к залу суда, Уэнсдей взглянула на Джеймса.       — Ты всё ещё слышишь его сердцебиение? — слабо спросила она, и Джеймс вопросительно поднял бровь. — Сердцебиение ребенка?       — Да, — ответил Джеймс, немного удивившись. — Почему ты спрашиваешь? Что-то не так?       — Просто я не чувствовала его движения с тех пор, как мы вышли из больницы, — сказала Уэнсдей. — Вероятно, он спит.       Джеймс на мгновение остановился и посмотрел на Уэнсдей.       — Его сердце бьётся, Уэнсдей, я его слышу, — повторил он. — После слушания мы вернемся в больницу для обследования, хорошо?       — Хорошо, — кивнула Уэнсдей, и он ободряюще улыбнулся ей.       — Уэнсдей!       Уэнсдей повернулась и с удивлением обнаружила Энид в компании… Ксавье?!       — Уэнсдей — задыхаясь, начал Ксавье. — Я хотел предупредить тебя. У меня было видение. Я знаю, что Бьянка здесь, я видел её в своём видении. Мой отец собирается что-то предпринять, он вооружён.       — Я знаю, — подтвердила Уэнсдей после недолгого созерцательного молчания. — У меня тоже было видение…       — Но зал суда максимально охраняется, — вмешался Джеймс. — Никто не сможет войти.       — Он уже здесь, — выдохнул Ксавье. — Мой отец уже в зале суда. Он, наверное, там со вчерашнего дня, он не ночевал дома.       Джеймс на мгновение закрыл глаза, и ему вдруг вспомнился человек, за которым он наблюдал, который был не в поле его зрения, пока настраивал компьютер на столе судьи. Он на мгновение задержался там, как бы устанавливая связь, и даже на несколько мгновений скрылся под столом. Наверное, чтобы достать оружие… Уэнсдей и Джеймс обменялись взглядами, без слов поняв, что подумали об одном и том же, и быстрым шагом направились в зал суда, Энид и Ксавье последовали за ними.       — Джеймс и Уэнсдей могут войти, — объявил Донован у двери в зал суда, сопровождаемый двумя офицерами усиленной охраны. — Вы двое — нет, — добавил он, обращаясь к Энид и Ксавье, задержавшись на Ксавье с мрачным, подозрительным взглядом.       — Всё в порядке, Донован, — попыталась Уэнсдей, — мы теряем время!       — Всё в порядке? В смысле всё в порядке?! — рявкнул Донован. — Это я решаю, Уэнсдей!       — Винсент Торп находится в зале суда! — огрызнулась Уэнсдей, и Ксавье кивнул, когда взгляд шерифа вернулся к нему.       — Вы двое, охраняйте дверь! — крикнул он двум офицерам, вынимая оружие из кобуры.       — Подождите, Донован! Мы войдем первыми, — остановила его Уэнсдей. — Он не должен знать, что мы осведомлены! Вы уберите оружие и заходите за нами. Я сообщу вам, где он, мы знаем, как он выглядит и как он одет.       Донован вздохнул и убрал пистолет, открыв дверь, чтобы впустить Джеймса, Уэнсдей, Энид и Ксавье.       В это время Тайлер уже сидел в своем кресле у стола судьи и нервно скручивал пальцы на руках. Бьянка вошла в зал через дверь, расположенную в конце зала. По залу прокатился ропот и восклицания. Её сопровождали двое полицейских из Берлингтона, вид у неё был строгий, но спокойный. Пока Джеймс и Уэнсдей шли к своим местам, Уэнсдей не успела осмотреть толпу в зале. Раздался первый выстрел, и она знала, что не сможет остановить его, что бы ни случилось, её видения всегда верны. Всегда.       Один из агентов, находившихся рядом с Бьянкой, упал, и вскоре Бьянка тоже упала, задетая одним из выстрелов. Следующим на очереди был Тайлер, но в зал ворвалась охрана и выволокла Тайлера из зала, который выкрикивал имя Уэнсдей. На мгновение ей показалось, что Хайд может вырваться наружу, но Тайлера крепко схватили и вывели из зала суда вместе с судьёй.       Уэнсдей ненадолго закрыла глаза, почувствовав брызги крови на лице, и поняла, что Джеймс, стоявший рядом с ней, получил ранение. Когда она снова открыла глаза, то отчетливо увидела, что Винсент целится в неё. Он целился не в лицо, а в живот. Она знала, что ничего не сможет сделать, чтобы остановить его выстрел. Уголком глаза она увидела, как Донован пробирается сквозь кричащую толпу, пытающуюся выбраться из зала суда. Раздался выстрел, который должен был решить её судьбу — убить её и её ребенка или пощадить, но внезапно на пути пули, которую, как ей показалось, она почти проследила глазами, появилась чья-то фигура. Конечно, она понимала, что это всего лишь её воображение, но она была поражена, когда поняла, что пуля, предназначавшаяся ей, не достигла цели, и увидела, как Ксавье рухнул у её ног. Она увидела, как Донован схватил Винсента, и наконец отреагировала, выйдя из оцепенения и опустилась на колени рядом с Ксавье. Она прижала обе руки к зияющей ране в его животе, пытаясь остановить кровотечение.       — Держись! С тобой всё будет хорошо! — сказала она ему со слезами на глазах. — Скорая помощь будет с минуты на минуту!       — Уэнсдей, ты в порядке? — Джеймс в панике смотрел на кровь на её лице, руках и бело-чёрном платье.       — Да, — ответила она. — Это не моя кровь, а твоя. Ты в порядке?       — Это чертовски больно, но я вампир, и всё уже заживает, — ответил он.       — А что с Тайлером? Он не ранен? — спросила она.       — Я думаю, нет, я уверен, что с ним всё в порядке, Уэнсдей.       — Ладно, иди и проверь Бьянку, — сказала Уэнсдей. — В неё стреляли. Я останусь с Ксавье.       — Хорошо, — кивнул Джеймс. — Скорая уже в пути!       — Они не успеют, Уэнсдей, — улыбнулся Ксавье, его лицо было бледным, а дыхание прерывистым. — Но ничего страшного. Я сделал то, что должен был сделать. Ты спасла мне жизнь, когда нам было по десять лет, теперь моя очередь, я спасаю твою, мы квиты.       — Ты уже спасал мне жизнь, Ксавье, — сказала Уэнсдей, дрожа и сильнее надавливая на живот Ксавье. - Помнишь, от горгульи? Так что мы совсем не квиты! Теперь я спасу твою жизнь, чтобы восстановить баланс, только держись.       — Прости меня, Уэнсдей, за всё, — слабо произнес Ксавье. — Я прощён за то, что был засранцем?       — Да, ты прощён, — не задумываясь, ответила Уэнсдей. — И я серьёзно, просто держись, Ксавье, пожалуйста… — умоляла его Уэнсдей, её зрение затуманилось от слёз.       — В тот день, когда ты спасла меня, я понял, что с этого момента мне отпущено время, — продолжил Ксавье. — Ни о чём жалей Уэнсдей. Я ни о чем не жалею, я пережил всё, что хотел, особенно 4 года с тобой, спасибо тебе за это.       — Ты не умрёшь, хватит мелодраматизировать, я держу всё под контролем, кровь почти не идёт … — говорила она, слёзы катились по её щекам, с рук капала кровь Ксавье, которую она пыталась сдержать с помощью компрессионного шва.       — Ты ужасная лгунья, Уэнсдей, — усмехнулся Ксавье. — Мне повезло, что ты сейчас рядом со мной в последние минуты жизни, и я в последний раз могу видеть твоё лицо.       — Перестань так говорить, — кричала Уэнсдей. — Ты не умрёшь… Я не отпущу тебя. Тебе есть ради чего жить. Бьянка ждала тебя, Ксавье.       — Я знаю… — выдохнул Ксавье. — Ей придётся быть сильной. Но я знаю, что ты будешь рядом с ней.       — Я не дам тебе умереть, слышишь? Не сейчас, не так, не здесь…       — Всё в порядке, уверяю тебя, всё в порядке, — улыбнулся Ксавье. — Я ухожу с миром. Только пообещай мне одну вещь, будь счастлива с Тайлером, со своим ребёнком, не делай никаких уступок, Уэнсдей, но, думаю, в этом я могу на тебя рассчитывать.       — Перестань говорить, это слишком сильно напрягает твой живот.       — Обещай мне, Уэнсдей. — умолял её Ксавье.       — Да, я обещаю, хватит болтать, всё будет хорошо! Только не закрывай глаза, смотри на меня, тише....       Но она почувствовала, что Ксавье начинает неудержимо трясти.       — Мне холодно… — слабо произнес он и медленно закрыл глаза.       — Мисс, дальше мы сами, — внезапно сказал врач, и Уэнсдей отступила назад, наблюдая, как врачи и санитары окружают Ксавье, ставят ему трубки и капельницу для переливания крови, а через несколько минут выносят его из зала суда, когда состояние его стабилизировалось.       Уэнсдей даже не заметила, как Джеймс убирает её окровавленные руки, и подняла на него глаза, когда он повторил свой вопрос.       — Уэнсдей, ты меня слышишь? С тобой всё в порядке? — она не ответила, и Джеймс попытался стереть кровь с её лица, но без особого успеха. — Я думаю, что с Бьянкой всё будет хорошо. Её ранили в руку и бедро, но жизненно важные органы не задеты. Она потеряла много крови, но я уверен, им удалось остановить кровотечение.       — Ксавье умирает, — наконец сказала она, и Джеймс поднял бровь.       — Нет, о нём позаботятся, не говори так, ты не можешь этого знать.       — Он умрёт… — слабо повторила Уэнсдей. — Он истёк кровью прямо у меня на глазах… Я ничего не могла сделать, всё было слишком серьёзно… Сдерживать кровотечение было бесполезно…       — Ты этого не знаешь, Уэнсдей, — вздохнул Джеймс. — Ты сделала всё, что смогла, и я уверен, что ты помогла. Пойдем отсюда, — мягко добавил Джеймс, видя, что она действительно в шоке.       — Я не могу встать…       — Я помогу тебе, — сказал он, но Уэнсдей издала крик боли, когда он попытался взять её под локоть и пытаясь поднять её. — Ты ранена? Где болит, Уэнсдей?       — Везде… — сказала она с отчаянным видом. — И если я не обмочилась, то, скорее всего, у меня отошли воды…       — Чёрт… — выругался Джеймс, на секунду закрыв глаза.