Лекарство/The cure

      Вода была мутной, вероятно, из-за турбулентности, вызванной попыткой Уэнсдей освободиться и подняться на поверхность. Она никогда не думала, что озеро может быть таким глубоким, но, подняв голову, она всё равно могла видеть свет. Всё, что ей нужно было сделать, это успокоиться, и несколько движений вынесут её на поверхность, чтобы вдохнуть столь необходимый глоток воздуха. У неё было такое чувство, что она больше не сможет задерживать дыхание. Она не могла умереть там, утонув на дне озера, это была бы слишком глупая и слишком лёгкая смерть. Наконец она перестала двигаться, зная, что её тело поднимется на поверхность, что бы она сейчас ни делала. Она на мгновение закрыла глаза, а когда открыла их снова, то увидела Бьянку, и особенно её полупрозрачные глаза, наблюдающие за ней. Русалка, очевидно, могла часами оставаться под водой, не нуждаясь в кислороде, и она на мгновение позавидовала ей, когда выпустила несколько пузырьков через рот, чувствуя, что больше не сможет продержаться. Она снова попыталась пошевелить руками и ногами, чтобы вернуться на поверхность, но Бьянка медленно и нежно взяла лицо в руки и покачала головой.       Расслабься.       Доверься мне.       Поняв, что ей придётся доверить свою жизнь Бьянке, она перестала сопротивляться и закрыла глаза. Она почувствовала губы Бьянки на своих и инстинктивно открыла рот, наконец почувствовав, как воздух наполняет её, скользя по горлу в лёгкие. Бьянка вдохнула в неё кислород, свой кислород, и она почувствовала, как он течет через каждую клеточку её организма, пробуждая и успокаивая её. Она снова открыла глаза, когда Бьянка отстранилась, и русалка улыбнулась ей, взяв её за руку. Затем она повела её через озеро, быстро плывя, и у Уэнсдей не было времени снова почувствовать ощущение удушья. Они всплыли на поверхность, и Бьянка помогла Уэнсдей вернуться на берег. Русалка вернулась в свой человеческий облик, натянула на себя платье и повернулась к Уэнсдей, которая стояла на коленах на каменистой земле, медленно переводя дыхание.       — Ты в порядке? — спросила Бьянка, и Уэнсдей недоверчиво посмотрела на неё. – Ты не видела, как двое мужчин следовали за тобой, не так ли?       — Никто за мной не следил, — ответила Уэнсдей, нахмурившись. — Я позаботилась об этом, я была осторожна.       — Как в ту ночь, когда ты забрала Тайлера из Уиллоухилл и подверглась слежке в Нью-Йорке? — резко спросила Бьянка. — Я следила за новостями, — ответила она на всё ещё недоверчивый взгляд Уэнсдей. — Ты ответишь на несколько моих вопросов?       — Это я должна задавать сотни вопросов, Бьянка! — ответила Уэнсдей, раздражаясь.       — Можно и спокойно поговорить без враждебности… — пробормотала Бьянка.       Уэнсдей наконец встала и вздохнула, прежде чем выжать платье и волосы.       — Мы не можем здесь оставаться, — объяснила Бьянка, наблюдая за спокойствием окрестностей. — Если они нас ищут, то начнут с обхода озера.       — Охотничья хижина? — предложила Уэнсдей, но Бьянка покачала головой.       — Нет, это следующее место, куда они пойдут искать нас, — ответила сирена. — Мы пойдём в глубь леса. Невермор находится неподалёку, так что мы скоро окажемся около замка.       — Пойдём, — согласилась Уэнсдей, и они направились в сторону своей старой школы.       — Кстати, ты прекрасно выглядишь, Уэнсдей, — искренне сказала Бьянка. — Беременность тебе идёт, поздравляю.       — Спасибо, — выдохнула Уэнсдей. — Ты тоже неплохо выглядишь для покойницы, — добавила она монотонно, и Бьянка тихо рассмеялась.

***

      Растительность препятствовала дальнейшему продвижению, и Уэнсдей заняла своё место на невысокой стене. Её волосы почти высохли, но платье всё ещё было мокрым, и она слегка подвинулась к солнечным лучам, которые полностью высушили бы его. Бьянка взглянула на Невермор, возвышающийся на склоне холма, и прислонилась к противоположной стене, наблюдая, как Уэнсдей проводит рукой по своему животу.       — Когда срок?       — Теоретически через три недели, — ответила Уэнсдей. — Но я правда поздно узнала, что беременна, поэтому нет никакой гарантии, когда это произойдёт. Думаю, он сам решит, когда захочет появиться на свет.       — Он? — спросила Бьянка и Уэнсдей кивнула с улыбкой. — Хайд?       — Хайд… — вздохнула Уэнсдей.       Воцарилась тишина, пока Уэнсдей ждала объяснений от Бьянки.       — Я не знаю, с чего начать, Уэнсдей… — вздохнула русалка.       — Почему ты всё еще здесь? — помогла ей Уэнсдей. — Почему не сбежала куда-нибудь далеко отсюда?       — Потому что я не могу уйти без него, — тихо ответила Бьянка. — У Винсента Торпа есть то, что очень ценно для меня.       — Что же? — Уэнсдей подняла бровь.       — Ксавье…       — О.… — выдохнула Уэнсдей, немного потеряв дар речи. — После стольких лет?       — Да, — печально ответила Бьянка. — И слава богу, что ты не его жена, и я могу сказать тебе всё это… — Уэнсдей скорчила гримасу, а Бьянка побледнела. — Ты ведь не его жена, не так ли?       — Я, нет! — поспешила её успокоить Уэнсдей. — И никогда не буду, хотя ему бы этого хотелось… Прости меня, Бьянка.       — Я знаю, что он любит тебя, — добавила Бьянка с той же печалью в глазах. — Но, когда-то он любил и меня, так что может быть со временем… — она пожала плечами и Уэнсдей улыбнулась.       — Что случилось, Бьянка? — Уэнсдей затем спросила сирену, понимая, что завоевала её расположение.       — Ты знала, что мать Ксавье была Хайдом? — спросила Бьянка, и глаза Уэнсдей расширились.       — Что? Нет! Ты уверена? Ксавье знает об этом? — спросила Уэнсдей, её глаза всё ещё были широко раскрыты.       — Не думаю, — покачала головой Бьянка. — И да, я уверена. Винсент почему-то доверял мне, поэтому во многом признался, а я видела много вещей, в том числе личные документы.       — На самом деле это многое бы объяснило, — размышляла вслух Уэнсдей. — Учитывая, что произошло в 2022 году и через что прошел Ксавье… Ксавье сам не Хайд, не так ли?       — Нет, он нет, — подтвердила Бьянка. — Винсент был бы в восторге… — добавила она с отвращением на лице. — Уэнсдей, Винсент жестоко обращался со своей женой. Он был её хозяином и заставлял её совершать аморальные поступки… И когда она поняла это, то разорвала с ним связь и сбежала. С тех пор, как ушла его жена, у него появилась навязчивая идея контролировать Хайда, а не ограничиваться отношениями хозяина со своим монстром, зная что связь можно разорвать.       — Ты знаешь, как ей удалось разорвать связь? — с интересом спросила Уэнсдей. — Связь Тайлера и Лорел была разорвана после её смерти. Как она это сделала?       — Она нашла себе другого хозяина, — просто ответила Бьянка.       Уэнсдей нахмурилась.       — Я не знала, что такое возможно.       — Мы до сих пор так много не знаем о Хайдах, — вздохнула Бьянка.       — И какой был план Винсента по контролю над Хайдом? — спросила Уэнсдей с явной ненавистью в голосе.       — На самом деле не было у него никакого плана, — вздохнула Бьянка. — Он пробовал использовать свои экстрасенсорные способности, но это не работало. Он проявил интерес к моим способностям и пообещал место в Уиллоухилл. Он был убеждён, что моя песня сирены может контролировать Хайда. Моя песня может управлять как Хайдом, так и человеком, но, когда песня переставала действовать, эффект рассеивался и интерес терялся. У меня нет способности к долгосрочному контролю.       — И поэтому вы начали работать над этим лекарством, — догадалась Уэнсдей, и Бьянка кивнула.       — Это лекарство было его самой большой надеждой, но я быстро поняла, что ничто иное как дым и зеркала , и что Хайд, живущий с человеком и был единственным держателем ключа, — объяснила Бьянка, подтверждая то, что Уэнсдей поняла, проведя несколько месяцев с Тайлером. — Другими словами, Хайд может контролировать только себя; он зависит от своих эмоций, которые направляют действия монстра и человека. То, что произошло с Тайлером в 2022 году, пролило много света на природу Хайдов. И я решила помешать его планам, которые всё равно ни к чему бы не привели.       — Итак ты с самого начала не была на его стороне…. — выдохнула Уэнсдей.       — Никогда, — улыбнулась Бьянка. — Этот человек — зло, Уэнсдей. Он опасен. Мне пришлось быть на шаг впереди него, поэтому я и придумала эту теорию, что Хайд должен был добровольно принять лекарство. И так как Тайлер престал бороться и пытаться контролировать свои эмоции и Хайда внутри себя, я ловко предложила привлечь его отца, зная, что Донован не окажет на него никакого влияния. У него его никогда и не было. Я надеялась, что Винсент подумает о тебе.       — И ему не потребовалось много времени, чтобы установить связь, — предположила Уэнсдей. — Ксавье, вероятно, рассказал ему обо мне и Тайлере.       — Очевидно, — согласилась Бьянка. — Когда он упомянул твоё имя, я подтвердила, что это отличная идея. Но, должна признать, я действовала очень осторожно. Я не хотела тебя втягивать, хотя в то же время понимала, что ты могла бы стать союзником, несмотря ни на что. Я знала, что Тайлер отреагирует на тебя, я знала, что он раскаивается во всём, что произошло. Я знала, что он действительно любил тебя и что он переживал, из-за того, что ты не навещала его. Но я была в полном неведении по поводу твоих чувств и ещё более скептически относилась к тому, что ты собираешься выйти замуж за Ксавье.       — И.......как долго ты испытываешь эти чувства к Ксавье? — поинтересовалась Уэнсдей.       — Я никогда не переставала любить его, — призналась Бьянка. — Но я никогда ничего не ожидала, Уэнсдей. У меня никогда не было намерения помешать твоему браку с Ксавье.       — Я тоже никогда не переставала любить, — сказала Уэнсдей с улыбкой. — Я имею ввиду Тайлера, — добавила она, и Бьянка улыбнулась.       — Я поняла это довольно быстро, — усмехнулась русалка. — Я никогда не думала, что моя идея сработает так хорошо. Это лекарство — не что иное, как неэффективное плацебо. Тайлер боролся ради тебя. Ваши визиты вселили в него надежду. Винсент, в конце концов, отнесся к вашему вмешательству скептически, потому что почувствовал, что его Хайд ускользает. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить его, что вы собираетесь ввести лекарство и что у нас всё получилось. И даже после того, как лекарство было введено, ему не нравилось, что ты продолжала навещать Тайлера. Но приближалась свадьба с Ксавье, и я думаю, что это было его целью, чтобы потом он мог тебя выгнать. Но с Тайлером всё было в порядке. Мне нужно было выиграть время. Я позаботилась о том, чтобы он оставался в коме, и поддерживала температуру, чтобы он был в безопасности, потому что Винсент хотел побыстрее перейти ко второму этапу своего плана, а эксперименты не доставляли Тайлеру удовольствия, поверь мне.       — Я знаю, я нашла дело Тайлера, я прочитала всё… — Уэнсдей поёжилась.       — Ты меня опередила, — кивнула Бьянка. — Я хотела отправить тебе файл Тайлера анонимно, но ты нашла его первой и быстро спланировала побег. Винсент был в ярости, когда понял, что ты пропала. Он обвинил меня во всем… Я терпела побои… и… многое другое.       — Прости меня, Бьянка, — выдохнула Уэнсдей. — Жаль, что ты не рассказала мне обо всём этом раньше…       — Я знаю, — вздохнула Бьянка. — Но, как я уже говорила, Винсент — опасный человек. Он хотел убить меня, но передумал, придумав это убийство, чтобы заманить тебя в ловушку. Он хотел, чтобы я жила подвале Уиллоухилла, поэтому я сбежала. С тех пор его люди охотятся за мной, чтобы довести дело до конца.       — Ты должна дать показания на суде, Бьянка, — попыталась возразить Уэнсдей, но Бьянка покачала головой.       — Он убьёт меня прежде, чем я переступлю порог этого зала суда… Он совершенно безумен, способен на самое худшее.       — А Ксавье знает? — нахмурившись, спросила Уэнсдей. — Ну, я имею в виду, он знает, что Тайлер не убивал тебя, потому что мы столкнулись с ним на парковке в ночь побега, и он направлялся в больницу, так что он должен был увидеть твоё тело. Но в курсе ли он обо всём этом?       — Я действительно не знаю, — ответила Бьянка, пожав плечами. — Я не знаю, вовлечён ли он в это, и если да, то на каком уровне. Я просто знаю, что он не предавал тебя и что он никогда не упоминал о том, что видел тебя той ночью. Я действительно не знаю, с какой целью. Чтобы защитить тебя или себя от своего отца… Я думаю, он боится его. Но он столько лет прожил без отца и матери, живя в разных школах-интернатах, что возвысил своего отца в своих глазах.       — Я говорила с ним, и он не стал давать показания и помогать нам, — подтвердила Уэнсдей.       — Я думаю, что его отец убил бы его за это, Уэнсдей, — заявила Бьянка. – И я не шучу. И я думаю, он об этом осведомлён.       — Ты должна прийти, Бьянка, — снова попыталась Уэнсдей. — Ксавье этого не сделает, но если ты придёшь, то сможешь всё изменить. Я могу поговорить с Донованом, и ты будешь под зашитой. У нас есть специальная программа защиты свидетелей. Пожалуйста! Мы должны арестовать Винсента Торпа. И если ты всё ещё здесь, значит, ты хочешь нам помочь, верно?       — Дай мне подумать… — выдохнула Бьянка. — Я помогу тебе, но дай мне подумать. У Винсента целая армия людей, которые сделают всё, что угодно. Меня уже предупредили.       — Я знаю, у нас в Нью-Йорке был такой же приветственный комитет… — вздохнула Уэнсдей. — Плечо Тайлера всё ещё помнит, ты знаешь, что он был ранен. Но я одного не могу понять. Он скорее убьет нас, чем вернёт Тайлера обратно?       — Да, — сказала Бьянка. — С того момента, как ты сбежала, он понял, что потерял его.       — Он мог убить меня, когда я вошла в его кабинет, когда вернулась, — с дрожью в голосе произнесла Уэнсдей. — Но он этого не сделал. Почему он этого не сделал?       — Я думаю, что на данный момент он одержал верх, — попыталась возразить Бьянка. — Тайлер больше не находится в его власти, но он может подёргать за кое-какие ниточки и с нетерпением ждёт исхода этого судебного процесса, он знает, что вы проиграете. Он уверен, что ты будешь гнить в тюрьме, и он сможет вернуть Тайлера.       — Но если ты вмешаешься, этого не произойдёт — выдохнула Уэнсдей, и Бьянка впервые увидела её с умоляющим выражением на лице. — Повторяю, ты можешь быть под защитой. Я могу позвонить Доновану прямо сейчас.       — Просто дай мне два дня, хорошо? Всего два дня… Встретимся здесь через два дня. А теперь уходи Уэнсдей, если с тобой что-нибудь случится в твоем состоянии, я себе этого не прощу.

***

      Она ждала несколько дней, прежде чем, наконец, получила положительный ответ. И когда она вышла из такси перед больницей Берлингтона, она прокручивала в своей голове свою вчерашнюю встречу с Бьянкой. Она никому не собиралась об этом рассказывать, пока не встретится с ней снова. Она задумалась, стоит ли ей сейчас рассказать об этом Доновану, или Джеймсу, или даже Тайлеру.       Её разум был настолько поглощён огромной надеждой на возвращение Бьянки, что она даже забыла о схватках, которые мучили её со вчерашнего дня. Она знала и чувствовала, что её погружение в глубины озера и прогулка по лесу ухудшили её состояние. Роды не заставят себя долго ждать, но с каждой схваткой она умоляла своего ребенка подождать ещё немного, всего несколько дней, пока она сможет подготовиться к грандиозному финалу и увидеть падение Винсента Торпа.       Она глубоко вздохнула, когда охранник забрал у неё сумку. Казалось, он на мгновение заколебался, и она поняла, что ему было приказано обыскать её. Но её тонкое платье и выступающий живот, казалось, убедили мужчину, который открыл дверь, прежде чем впустить её в маленькую комнату, идентичную той, где она встретилась с Тайлером в Уиллоухилле несколько месяцев назад. Однако в этой комнате не было окон, и неоновый искусственный свет в некоторой степени давил на неё. Два стола стояли друг напротив друга, и за одним из них сидел Тайлер с осунувшимся и усталым лицом.       — Я не могу встать, — сказал Тайлер, и взгляд Уэнсдей скользнул к полу, где она увидела, что его лодыжка привязана к ножке стола, которая сама была прикреплена к полу.       — Это действительно было необходимо? — фыркнула она, сочувствуя Тайлеру. Затем она заняла свое место на стуле за вторым столом и некоторое время молча наблюдала за Тайлером. — У тебя нет этого ощущения дежавю? — наконец спросила она, вздохнув. — Каково это?       — Ужасно, — на одном дыхании ответил Тайлер. — Такое ощущение, что я всё испортил…       — Я должна была рассказать тебе, — поморщилась Уэнсдей, заправляя прядь волос за ухо.       — Честно говоря, лучше бы я никогда не знал… — сказал Тайлер и побледнел. — У меня перед глазами возникают образы, которые…       — Ничего не было, Тайлер! — воскликнула Уэнсдей, перебивая его. — Он ничего не сделал! Я остановила его и сломала ему нос!       — Он пытался! — закричал Тайлер. — И когда я увидел его в конце зала суда, всё как будто замерло… Мне захотелось убить его собственными руками, когда я представил, как он прикасается к тебе и пытается…       — Прекрати! — чуть не закричала Уэнсдей, стиснув зубы, и закрыла глаза, проведя рукой по волосам.       — Я облажался, Уэнсдей — прошептал Тайлер. — И когда я вижу тебя там, перед самыми родами, мне хочется кричать… Я собираюсь признаться. Я собираюсь признаться в убийстве Бьянки и взять всю ответственность на себя. Я собираюсь попросить Аву провести переговоры с окружным прокурором. Также я хочу попросить его о том, чтобы вы не были вовлечены в это дело и были свободны. Ты сможешь растить нашего сына, быть с ним и..... жить своей жизнью.       — Ты доверяешь мне, Тайлер? — тихо спросила Уэнсдей, не позволяя эмоциям взять над собой верх после душераздирающего признания Тайлера.       — Всегда, — кивнул он. — Но на этот раз принимать решение буду я, ты можешь попытаться переубедить меня, но это не сработает.       — Ты доверяешь мне? — медленно повторила Уэнсдей, и Тайлер нахмурился.       — Да, конечно, я доверяю тебе, Уэнсдей, — кивнул он немного неуверенно.       — Так что доверься мне, — просто сказала она. — И перестань говорить глупости. Она выдержала его взгляд и медленно кивнула, и он на минуту закрыл глаза, проводя дрожащей рукой по своим кудрям.       — Мне нужно идти, — наконец сказала Уэнсдей, вставая. Она подошла к Тайлеру, и вскоре он обнял её, прижав к своему лицу её живот, который нежно поцеловал.       — Вероятно, я не смогу присутствовать при его рождении, — печально сказал он, поднимая голову, чтобы посмотреть на её улыбающееся лицо.       — Всё в порядке, — она покачала головой. — Ты будешь рядом потом, и у нас будет такая жизнь вместе, втроём.       — Я люблю тебя, — улыбнулся он ей, и она запустила руки в его кудри, слегка наклонившись, чтобы поцеловать его.       — Я тоже тебя люблю, — выдохнула она, наслаждаясь прикосновениями его рук к своему животу.       — Ты всё ещё ощущаешь его движения? — тихо спросил Тайлер. — У него ещё есть место для движений?       — Я всё ещё ощущаю его движения, — заверила она его. — Но, вероятно, сейчас ему немного тесно. И его ноги, упирающиеся мне в ребра, причиняют сильную боль. Иногда мне кажется, что он переделывает свой интерьер и переставляет все мои органы с места на место.       Тайлер усмехнулся и ещё раз поцеловал её в живот.       Вскоре дверь открылась, и Уэнсдей вздохнула, встретив укоризненные взгляды охранника и медсестры.       — У вас были указания, мисс, — отчитала её медсестра, и Уэнсдей почувствовала, как её охватывает раздражение. — Сядьте, не трогайте его, держитесь от него подальше.        — Почему? Потому что он опасен и может вцепиться мне в горло и убить в мгновение ока? Или потому, что мы снова сбежим, когда я на последнем сроке беременности, а служба безопасности у нас лучше, чем у президента Соединенных Штатов?! Мне нельзя целовать отца моего ребенка?! — рявкнула Уэнсдей, оставаясь в объятиях Тайлера.       — Я должна попросить вас уйти, — резко ответила медсестра, и Уэнсдей не двинулась с места, бросая вызов женщине средних лет. Медсестра сделала жест сопровождавшему её мужчине, который шагнул к Уэнсдей.       — Не прикасайтесь ко мне, — ледяным тоном предупредила мужчину Уэнсдей, сделав убийственный взгляд. — Уверяю вас, если вы прикоснётесь ко мне, то пожалеете об этом.       — Уэнсдей… — Тайлер слабо попытался остановить её.       — Мисс Адамс, — продолжила медсестра. — Действовать подобным образом не в ваших интересах. Такими темпами вам больше не разрешат видеться с отцом вашего ребенка.       Мужчина сделал ещё один шаг к Уэнсдей, которая с вызовом посмотрела на него своими тёмными глазами.       — Не надо, — медленно произнесла она. — Я клянусь. Просто не делайте этого. Я просто хочу поцеловать своего мужчину, это не преступление.       — Хорошо, только давайте быстрее, — сказала медсестра, теперь уже явно раздражённая.       — Как ты думаешь, сколько времени позволено целовать мужчину, которого ты любишь и которого, возможно, больше не увидишь в ближайшее время? Который не будет присутствовать при рождении своего сына? — попыталась возразить Уэнсдей ещё раз.       — Уэнсдей!       Голос Джеймса заставил Уэнсдей вздрогнуть, и она, наконец, посмотрела на Тайлера.       — Иди… — умолял её со слабой улыбкой Тайлер, затем они поцеловались в последний раз, затем она направилась к Джеймсу, бросив тяжелый взгляд на охранника и медсестру.

***

      Уэнсдей хотелось, чтобы это прекратилось прямо сейчас. Её мучили все эти мысли, вторгающиеся в её сознание, все эти вопросы и неуверенность. Всего этого было слишком много. И она горела нетерпением. Ей не хватало терпения дождаться следующего дня в надежде увидеться с Бьянкой в месте их встречи. Ей не хватало терпения дождаться возобновления судебного процесса над Тайлером и его завершения. Ей не хватало терпения дождаться появления на свет её сына. Она хотела всего этого, и хотела немедленно.       Она вздохнула и посмотрела на раскинувшийся внизу город, в котором царила суета после полудня. Улицы и их ответвления кишели спешащими людьми, хотя им, вероятно, следовало бы наслаждаться солнечным днем.       Она слышала, как Джеймс и Ава переговариваются у неё за спиной, но не прислушивалась к их разговору, её мысли были слишком тяжёлыми. Одна мысль особенно тяготила её сегодня вечером. Она не думала об этом, пока Тайлер не озвучил, вероятно, один из своих многочисленных страхов. Он не будет присутствовать при рождении их сына, и хотя она сказала ему правду, что это не важно и что самое главное, чтобы он был рядом в их дальнейшей жизни, она знала, что сказала это прежде всего для того, чтобы защитить его.       Потому что Тайлер нуждался в защите. Она не защитила его в 2022 году, слишком ослеплённая своей жаждой найти монстра-убийцу, своей ненавистью и разочарованием, когда узнала, что он был у неё под носом все эти недели. И она не защищала его последние восемь лет, позволив ему сходить с ума, замкнувшись в своих мыслях и неуверенности больше, чем в психиатрических учреждениях.       — Уэнсдей?       Наконец она обернулась, услышав своё имя во второй раз, поскольку Джеймс вопросительно смотрел на неё, в то время как Ава потягивала коктейль, за который Уэнсдей отдала бы всё на свете, лишь бы проглотить его одним глотком с двойной порцией алкоголя. Она подняла глаза к небу и снова перевела взгляд на город, раскинувшийся под крышей дома Джеймса.       — Сколько времени ещё ты собираешься быть в подавленном состоянии? — спросил Джеймс слегка раздражённым тоном, но она не ответила. — Уэнсдей…       — Ты накричал на меня, — наконец произнесла Уэнсдей таким тихим голосом, что только вампирский слух мог бы его расслышать.       — И я извинился за это, — так же тихо ответил Джеймс.       — О, ради бога, вы выглядите как пожилая пара, хотя и не являетесь ею! — проворчала Ава. — Вы оба такие нудные…       Уэнсдей повернулась ещё раз и, наконец, сделала несколько шагов в сторону юристов, которые сидели на низких стульях, укрывшись под зонтиками. Джеймс встал и протянул Уэнсдей руку.       — Хочешь, я помогу тебе сесть?       — Нет, не смей ко мне прикасаться, — предупредила его Уэнсдей, отступая на шаг и, наконец, скрестив руки на груди, чуть выше живота. — Мы закончили? Теперь я могу идти?       — Мы только начали, — сказал удивленный Джеймс.       — Я получила последнюю психиатрическую экспертизу Тайлера, — добавила не менее удивлённая Ава. — Разве ты не хочешь её прочитать?       — И нам нужно обдумать оставшуюся часть судебного процесса, — продолжил Джеймс.       — Какой в этом смысл? — спросила Уэнсдей с холодным, отстраненным видом. — Суд окончен. Тайлер будет осуждён.       — Не говори так, Уэнсдей, — вздохнула Ава. — Мы даже не говорили о записях с камер наблюдения, о нападении на вас в Нью-Йорке. Нам ещё о многом нужно поговорить, и Тайлер всё ещё может извлечь из этого выгоду.       — Только не после того, что произошло, и вы прекрасно это знаете, — процедила Уэнсдей сквозь стиснутые зубы. — Сейчас всё это бессмысленно, и я больше не хочу об этом говорить. Теперь я могу идти?       Джеймс и Ава обменялись взглядами, прежде чем синхронно встать       — Я отвезу тебя домой, — наконец заявил Джеймс.       — Нет, не нужно, — резко сказала Уэнсдей, хватая свою сумку. — Я позвоню Ларчу и пока прогуляюсь. Может быть, это спровоцирует роды, чтобы я смогла наконец избавиться…       — Уэнсдей, — вздохнул Джеймс. — Я знаю, что для тебя это тяжело и всё навалилось одновременно, но мы уже на финишной прямой, всё решится уже меньше, чем через две недели, я бы даже сказал, через 10 дней…       — Нет, ты не знаешь! — внезапно взорвалась Уэнсдей, которая уже достаточно сдерживала свой гнев, чтобы не дать ему вырваться наружу. — Ты ничего не знаешь! И я говорю не об этом чёртовом судебном процессе, я говорю о своей жизни! Все эти мысли не покидают меня и сводят с ума! Ты ничего не знаешь, и я тоже! Я больше ничего не знаю! Я не знаю, правильно ли я поступаю! Я не знаю, что сказать и кому! Я не знаю, будет ли отец моего ребенка присутствовать при его рождении! Я даже не знаю, будет ли он рядом, чтобы разделить нашу жизнь! Я не знаю, где я буду жить, где я буду работать, с кем я буду жить! Моя жизнь приостановлена! Я ничего не могу сделать, я ничего не могу контролировать, я нахожусь в невыносимом периоде ожидания, и я больше не могу этого вытерпеть!       И она остановилась, чтобы перевести дыхание, и провела дрожащей рукой по волосам.       — Я даже не могу больше играть на виолончели, — продолжила она, на этот раз тихим голосом, почти шепотом. — Каждый шаг, каждое движение причиняет боль. Каждый вдох — это мучение… И это не только из-за того, что беременность подходит к концу… Его отсутствие невыносимо, я скучаю по его рукам, по каждому мгновению. По звуку его голоса, его запаху, его теплу, его прикосновениям. И там, в этой маленькой комнате, я просто хотела ещё одного мгновения, ещё одной минуты, ещё одного поцелуя, ещё одного прикосновения, ещё одного слова… Разве это преступление? И я хотела, чтобы ты был рядом, поддерживал меня, а не кричал на меня…       Она смахнула несколько слезинок от усталости и разочарования, и Джеймс уже собирался что-то сказать или сделать шаг, но Уэнсдей покачала головой и пристально посмотрела на него.       — Я отвезу тебя, — наконец заявила Ава тоном, не допускающим возражений, и Уэнсдей могла только кивнуть и последовать за ней, не сказав больше ни слова.

***

      По дороге домой две женщины не проронили ни слова, и Уэнсдей даже задремала под звуки радио, по которому играла ритмичная музыка, которую она ненавидела. Когда она снова открыла глаза, Ава как раз въезжала в ворота особняка Аддамсов и остановилась перед крыльцом, прежде чем повернуться к Уэнсдей.       — Мы, наверное, худшие адвокаты, которые могли быть у вас с Тайлером… — выпалила Ава, и Уэнсдей нахмурилась, ответив удивленным и несколько шокированным взглядом.       — Что? — спросила она. — Почему? — вздохнула она, когда непонимание отразилось на её лице, а морщины на её лбу стали глубже.       — Потому что мы совсем не профессионалы и занимаем скорее родительскую и защитную позицию, чем оказываем юридическую поддержку… — Ава пожала плечами. — Тайлер почти ровесник моего сына, и я думаю, что добилась перевода, заставив его зачитать свои показания, как ребенок читает стихотворение на уроке… У Джеймса есть только одна навязчивая идея — вернуть тебе Тайлера, Уэнсдей. Он потерял двух самых любимых людей в своей жизни и не может вынести того, что тебе приходится терпеть прямо сейчас.       — Он рассказал мне об этом, — кивнула Уэнсдей. — Я знаю, что он через многое прошёл и не заслуживает такого одиночества.       — Но? — Ава улыбнулась, а Уэнсдей только пожала плечами, рассеянно глядя в окно машины.       — Никаких «но», — наконец ответила Уэнсдей. — Я позвоню ему завтра. Он справится с этим. Завтра будет другой день. Ваш сын тоже Хайд? — спросила Уэнсдей, поворачиваясь к Аве.       — Да, — ответила Ава. — Но я не видела его много лет. Он находится сейчас где-то в Северной Европе, Я не совсем уверена, в какой стране. Последнее, что я слышала, он был в Финляндии.       — Он пробудил Хайда в себе?       — Да, — улыбнулась Ава. — Он провёл несколько лет в странствиях, наслаждаясь тем, что пугал людей. Он часто посещал маргинальные группы. Он также убивал. Но в последние годы он успокоился и живет простой жизнью со своим парнем оборотнем.       — Хайд и оборотень? — Уэнсдей приподняла бровь. — Ух ты, какое совпадение.       — Я думаю, они понимают друг друга, — кивнула Ава.       — У тебя, как у матери Хайда, есть какой-нибудь совет для будущей матери Хайда? — наконец выдохнула Уэнсдей.       — Никогда ничего не скрывай от него, — ответила Ава. — Рассказывай ему о его природе, о том, кто он такой, о его наследии. О его отце тоже, о том, что он сделал, через что ему пришлось пройти, о вас двоих, о вашем трудном начале, о твоей беременности. У вас все получится, Уэнсдей, я уверена в этом, у вас обоих, — улыбнулась Ава, когда Уэнсдей глубоко вздохнула.       — Не хочешь зайти выпить чего-нибудь перед отъездом? — спросила Уэнсдей, открывая дверцу машины.       — Нет, спасибо, — ответила Ава. — Я, пожалуй, поеду. Нам нужно обсудить с Джеймсом, что делать дальше.       — Передай ему, что я сожалею, — искренне сказала Уэнсдей, выходя из машины.       — Он уже знает.       Уэнсдей кивнула, и добавила, прежде чем закрыть дверь.       — И вы ошибаетесь, вы лучшие адвокаты, которые у нас с Тайлером могли бы быть.