Танцующая в лунном свете

Алекс Фрай стоял перед огромным особняком семейства Вирджо и не решался сделать шаг по направлению к двери. Само присутствие здесь заставляло его внутренности сжиматься в комок. И вроде бы его нельзя назвать трусом, но его пробирала крупная дрожь от одного только вида масштабного и довольно мрачного здания. Еще, пожалуй, в список пугающих вещей можно было добавить многочисленные слухи, которые ходили вокруг главы рода — Люцерии Вирджо. Мало того, что — женщина, так еще и — настоящая деспотичная Мегера, или же Мумия, как многие называли ее за глаза. Причину этого кричащего прозвища Алекс не знал, но если верить все тем же слухам, Люцерия была безобразным человеком, что в плане внешности, что в плане характера. Работники ее компании отзывались о ней со страхом и заметным отвращением, но никто не мог толком сказать, за что все ее так ненавидели, но продолжали работать на нее. Еще одной причиной опасений окружающих людей было то, что синьора Вирджо была в крепких отношениях с местной мафией, не чураясь угрожать неугодным ей людям в случае их претензий. Она даже не пыталась этого скрывать, принимая в своей резиденции различных гангстеров со всех уголков Италии, да и не только ею были ограничены ее связи. Это отчасти и пугало Алекса, который ломал голову над тем, зачем подобному человеку понадобился вольный волонтер со стороны, когда как она могла себе позволить любого специалиста из своей среды. Алекс судорожно вздохнул и, пересилив свой страх, все же медленно пошел в сторону входной двери, попутно размышляя над тем, почему он согласился взяться за эту работу. Если бы не срочная нужда в деньгах и необходимость задержаться в стране, черта с два, он рискнул бы сунуться к семейству Вирджо. А так… пустые карманы, нависающая угроза выселения и депортации обратно в Венгрию заставили его наступить на горло своим принципам и ответить на сомнительное предложение из центра занятости согласием. Он чуял здесь подвох, но не мог понять, где именно его искать. По всем характеристикам, которые ему удалось нарыть на свою будущую работодательницу, синьора Люцерия нуждалась в медицинской помощи и послеоперационном уходе. Серьезность ее ран и степень заболеваний в контракте не указывались, говорилось лишь то, что на время работы сроком в шесть месяцев ему будет позволено жить в особняке Вирджо, а так же может быть продлена его рабочая виза. Сумма итогового пособия радовала и, одновременно с этим, настораживала пятизначной цифрой, что не напрямую, но достаточно ясно намекало о серьезности положения. И меньшим из зол в случае прокола было то, что его могли отправить поплавать на дно морское. Алекс не хотел кормить рыб собственными внутренностями, поэтому он пообещал себе, что хотя бы попытается произвести хорошее впечатление на Люцерию. Помимо нее в особняке жили еще семьи ее сводного брата и племянников, которые были отрезаны от дел рода. Возникал вполне закономерный вопрос — почему они не могли позаботиться об Люцерии, и вместо помощи тете и сестре, безмолвно сбагривали ее на чужого человека? Если верить все тем же слухам, отношения между ними оставляли желать лучшего, балансируя на грани между скрытым презрением и холодным равнодушием. Алекс отчасти понимал Люцерию, ведь в таком случае — легче заплатить постороннему человеку и получить гарантированные услуги, чем бессмысленно надеяться на ненадежных родственников. Но опять же, почему она подала заявку в местный центр занятости, когда могла нанять любого человека, обладающего нужными навыками, из криминальных структур? Это до сих пор не укладывалось у него в голове и заставляло нервничать. Алекс невольно сглотнул, нутром ощущая, будто на него смотрят через прицел, и нервно провел рукой по своим волосам, чтобы хоть как-то унять дрожь в пальцах. Он только занес руку, чтобы постучать в дверь, как она резко распахнулась, и на пороге показался дворецкий. — Добрый день, — ледяным тоном произнес слуга и вопросительно изогнул бровь, — чем могу вам помочь? — Эээ… добрый день, — чуть запнувшись, сказал Алекс, старательно следя за выражением своего лица, — у меня назначена встреча с синьорой Люцерией. Холодные глаза дворецкого придирчиво осмотрели его с головы до ног, очевидно, пытаясь понять, есть ли при нем оружие, по одному его виду. Алекс без слов распахнул свою сумку и продемонстрировал лишь несколько комплектов одежды, туалетные принадлежности и ноутбук. Убедившись, что ничего запретного в его вещах нет, дворецкий уже спокойнее кивнул и посторонился, пропуская гостя внутрь. — Добро пожаловать в дом семейства Вирджо, — чинно сказал он и жестом указал в направлении гостиной, — прошу, проходите, синьора Люцерия прибудет с минуты на минуту. Алекс едва заметно кивнул и последовал за слугой, стараясь избавиться от мысли, что его только что могли напичкать свинцом, если бы он повел себя по-другому. Он пытался не глазеть по сторонам, но все же краем глаза замечал незначительные детали. Например, он не заметил ни единого фото с хозяйкой или с остальными членами семьи, словно здесь не принято выставлять себя напоказ. Еще он отметил, что Люцерия являлась любительницей готического стиля, и это выражалось не в зловещих черепах на полках и не в паутине по углам, а в стильных, приглушенных цветовых тонах и серебряных декоративных украшениях. Старинные картины эпохи позднего Возрождения, резные ручки и утонченные подсвечники странным образом довольно органично вписывались в общую атмосферу. Алексу казалось, что он попал в загородный дом теневой аристократии в середине 19 века, и его, того и гляди, затянут в очередное тайное общество. Впрочем, он был не так уж далек от истины. Наконец, они вошли в гостиную, и Алекс на миг замер, с невольным любопытством осматривая стены, на которых весело различное холодное оружие. Здесь были тонкие шпаги и богато украшенные кинжалы, короткие кортики, и даже — длинные катаны. Все это рефлекторно притягивало взгляд и заставляло на миг забыть о месте, где ты находишься и с какой целью. Алекс, сам того не желая, залип на шикарной сабле со сложным эфесом в форме дракона, и не заметил, как вырвался восторженный вздох. Что поделаешь, он питал сильную слабость к подобного рода оружию, и ему редко удавалось увидеть столько стального богатства в одном месте. Это непроизвольно добавило плюсы в почти пустую характеристику Люцерии, и немного больше расположило к себе. — Вижу, вы — ценитель рубящего оружия, — прозвучал вдруг голос за спиной, звук которого заставил кровь в жилах застыть, — признаться, я — больше поклонница самурайских мечей, но сабли тоже жалую. Алекс медленно выдохнул, собираясь с духом, и без резких движений обернулся к своей начальнице. Первое, что бросилось в глаза, было то, что Люцерия имела приятную, но холодную внешность. Ничего безобразного или отвратительного он не увидел, заметил только лишь почти побелевший шрам на шее. Благородные черты лица отдавали чопорным аристократизмом, который был сглажен едва заметной полуулыбкой. Черные волосы были заколоты в аккуратный пучок, и только одна прядь ложилась на острую скулу, как бы нарочно подчеркивая росчерк еще одного шрама, который был заметен не сразу. Красивые большие глаза глубокого синего цвета смотрели с легкой прохладой, но спокойно и даже с толикой слабого интереса. Именно этот интерес слегка сбил с толку Алекса, и он поспешил опустить глаза вниз, о чем сразу пожалел. Потому что он увидел в каком положении Люцерия была. Она сидела в инвалидном кресле, расслабленно положив руки на деформированные колени. Проблемы с ногами не были скрыты пледом или подолом длинного платья, словно намеренно обтянуты светлыми брюками, не скрывающими неподвижности нижних конечностей. Алексу понадобилось все его самообладание, чтобы сохранить нейтральное выражение лица и не выдать своего изумления. Удивлял не сам факт инвалидности, а то, в каком состоянии находились ноги. Мало того, что парализация видна невооруженным взглядом, так еще и выглядело так, будто ноги переехали катком раз сто, и сейчас раздробленные кости буквально просвечивались под тонкой кожей. Он уже видел такие конечности за время своей практики в разных клиниках, только он очень сомневался в том, что Люцерию избили до такого состояния. Могло случиться так, что она пострадала в стычке между группировками, и поэтому не хотела освещать этот факт в обществе. Или преступные связи здесь не причем, и ее травмы — результат несчастного случая. Алекс не знал всех деталей, но подозревал, что они явно не были обычными и безобидными. Но отогнав от себя подобные мысли, мужчина слегка склонил голову в приветственном жесте. — Здравствуйте, синьора Вирджо, — вежливо проговорил он и перевел дыхание, — я — Алекс Фрай, вам должны были сообщить обо мне. Люцерия прохладно улыбнулась одними губами и едва заметно кивнула. — Здравствуйте, мистер Фрай, вы правы, мне многое сообщили о вас, — даже не скрывая своей осведомленности о его происхождении и истинной причине нахождения в этом доме, спокойно проговорила она и жестом руки указала на кресло, — присаживайтесь, а то я неловко себя чувствую, когда заставляю человека стоять. «Что ж, ей свойственна доля черного юмора, — отстраненно подумал Алекс, занимая указанное место, — как и самоирония». — Итак, — уже серьезным тоном проговорила Люцерия, складывая руки в замок, и как бы невзначай демонстрируя, что с мелкой моторикой пальцев и кистей у нее все в порядке, — я полагаю, нам нужно обсудить ваши обязанности. Алекс молча кивнул, не желая нарушать вежливой тишины и сосредоточенности женщины. — Как вы могли заметить, у меня есть проблемы с опорно-двигательным аппаратом, но не в полной мере, парализована только нижняя часть конечностей и таза, — спокойно для такой информации произнесла она, смотря уже сквозь Алекса, — через месяц у меня назначена операция. Я не знаю, насколько она будет успешной, но рассчитываю на достойный уход. У вас есть уже опыт работы с подобными проблемами, и, насколько мне известно, довольно успешный. Все, что от вас будет требоваться первое время, это повсюду сопровождать меня, вне зависимости от того, будет со мной личная охрана или работники мед.персонала, вы всегда должны быть рядом. Потом в ваши обязанности добавятся физиотерапия и помощь в реабилитации, все зависит от того, какие будут последствия после операции. Еще важный момент, я доверяю вам временный контроль над своими действиями. Пока я буду на операционном столе, и после начну отходить от наркоза, никто, кроме вас, не будет иметь права распоряжаться моими делами и имуществом. Услышав последнюю фразу Люцерии, Алекс невольно ощутил, как все внутри замирает от непроизвольного ужаса, который прошел через его тело. Он понимал слишком хорошо, такая власть, пусть и временная, будет оплачиваться очень дорого и, скорее всего, кроваво. — Ваши родственники будут против такого расклада, — приглушенно проговорил он, скрывая дрожь в пальцах, — тем более я чужой человек с улицы, где гарантия того, что я отдам вам контроль после того, как вы будете способны вернуться к делам? Глаза женщины гневно потемнели, а уже через секунду яростно сверкнули сталью. — Вас должно волновать только одно мнение — мое, потому что я владею всем на территории от Палермо до Рима и Турина, — жестко сказала Люцерия, и в этот момент, Алекс действительно поверил, что она могла кого-то убивать ради своей цели, но спустя миг она добавила уже спокойным голосом, — тем более, нет нужды обращать внимание на этих выродков, которые по ошибке получили фамилию моей семьи. А насчет того, что вы — чужой человек, и можете рискнуть положить глаз на мой бизнес и род в частности… Я не думаю, что вам захочется узнать, что я делаю с теми, кто посмеет меня предать. Тем более, я в курсе, в каком плачевном состоянии вы находитесь, так что в любой момент могу использовать это знание в своих целях. Так-то оно так, только он до сих пор не мог понять, зачем ей идти на такой риск, и собственноручно делать своих родственников врагами. — Я не пойму одного, при всей своей власти и влиянии, вы готовы доверить заботу о себе левому человеку вроде меня, — задумчиво произнес Алекс, на миг прикрывая глаза, — тогда как любой подходящий вам специалист точно бы нашелся среди ваших людей. Люцерия горько усмехнулась, мимолетно коснувшись шрама на скуле. — Вот именно поэтому я не могу им доверять на полноценной основе, — проговорила она и глубоко вздохнула, — иногда слишком сильная преданность выходит боком, когда нужно принимать серьезные решения. Да, между нами будет денежное соглашение, оно вернее любых слов и клятв, потому что деньги всегда были весомым инструментом влияния. И я вам доверяю, потому что вы — порядочный человек, несмотря на все обстоятельства, которые привели вас на порог моего дома. — Вы меня совсем не знаете, — мрачно сказал мужчина и скрипнул зубами, — я могу оказаться мошенником и негодяем. — Вы не желаете мне смерти, и так же, вы не ожидаете моей кончины, чтобы забрать наследство, — просто проговорила Люцерия и подарила ему неожиданно светлую улыбку, — для меня это — более, чем достаточно для того, чтобы поверить вам. Ему ничего другого не оставалось, кроме как, ответить ей, бледной и неуверенной улыбкой, потому что у него больше не осталось сил на то, чтобы удивляться ее поступкам. — Надеюсь, вы не пожалеете о своем решении, синьора Вирджо. — Не заставляйте меня жалеть о нем, мистер Фрай, — Люцерия оставила последнее слово за собой и мрачновато усмехнулась, — иначе плаванье с пираньями вам покажется увеселительным времяпровождением. Алексу хватило ума молча кивнуть, без слов давая понять — он понимал, во что ввязывался и в теории был готов к возможным последствиям.