судьба, peach-coffee pie

спустя 4 года, Нью-Йорк

Высокие шпили черных и серых небоскребов грозно упираются в хмурое небо, силясь пробить небосвод. Заасфальтированные дороги авеню покрылись опавшими осенними листьями, которые плавно падают на дорогу с обсаженных с двух сторон деревьев. Тонкие капли дождя бьют по разметкам велосипедных дорожек, стекая с навесов магазинчиков, что занимают первые этажи высоток, попадают по случайным прохожим, что с хрустом неосторожно давят хрупкие листья. Зажигаются фонари. Вечер. За серым туманом города показался последний лучик победно уходящего солнца. Закат. Тишина после стихийной бури. Только что закончился ливень. Свежо. Посетителей нет, все разбежались по домам. Скоро закрытие. Стайлз покачивается на поставленной в неположенном месте минималистической табуретке, отстукивая пальцами по деревянной стойке токкату. «Приду домой пораньше, нужно доучить ту часть в Вивальди» На последнем году обучения в консерватории омега столкнулся с нехваткой средств. Некоторые преподаватели, периодически запихивающие его на разного рода выступления и конкурсы, бесились, шантажировали и молились, чтобы Стайлз не тратил время на подработки. Но ни стипендии, ни высылаемых средств отца не хватало. Несмотря на бесплатное общежитие, все деньги уходили на музыкальные нужды: постоянная печать нот, подтягивание струн. И всё равно скрипка нужна была новая. Старая, хоть и родная, уже не могла выжимать из себя яркие, звонкие и чистые ноты. Так Стайлз начал засиживаться по вечерам в этом кафе, которое его друзья нарекли «мажорским». Подобные цены и правда были баснословными, хотя район здесь действительно богат, так что местным контингентом являлись офисные сотрудники элитных бутиков или фитнес-омеги, без дела шатающиеся по улицам с миниатюрными собачками. Но платили прилично за такой рабский труд: по контракту омега только варил кофе и пробивал десерты, но на самом деле ещё драил столы, мыл посуду и кофемашину, ездил покупать зерна к черту на кулички. Но Стайлз не перечил, ведь босс этого заведения, приходящий пару раз в неделю за своей матчей, одетый по привычке в гавайку, всегда напоминал ему наркобарона. Так что ну его. Уютность кафе сложно было отрицать. Маленькие горшочки с длиннолистными растениями, модный дизайн, непонятные современные яркие картины, «приколдесная», как говорил их виолончелист, мебель и ламповая атмосфера, которая создавалась за счёт теплого точечного освещения. Всё это было жутко милым одновременно с враждебным ощущением, что ты недостаточно богат, чтобы здесь находиться. Стайлз зевнул и уткнулся в телефон. Ему выслали новое расписание факультативов для выпускных классов. И все, как назло, по вечерам. Тихий звон колокольчика на двери. «Ну кого принесло за пять минут до закрытия. Для таких людей должен быть отдельный котел в аду» Чуть ли не с ноги открыв дверь, в кафе вывалился альфа. В мокром черном пальто, явно только что выбравшийся из-под дождя, взъерошенными черными волосами, небритой щетиной, гневным взглядом и громогласным голосом. — У тебя совершенно искаженное понятие о юриспруденции, — мерными шагами он подошел и начал изучать меню, попутно отвлекаясь на диалог, явно кого-то отчитывая, — Клиент ищет адвоката, а не адвокат сидит под дверью, ожидая дела. Он не хочет в Верховный Суд? Пожалуйста, если ему по душе пенитенциарная система! Пока он в статусе юридического процесса, он не выедет из страны. Его депортируют обратно и под санкции. Не допусти этого, — еще раз взглядом пройдясь по меню, альфа переключился на прилавок с десертами, — Если сейчас не защитим эту мелкую сошку, то пойдет страх по всему пласту населения. Мол, если его правосудие не защитило, то и меня никто не спасет, придется платить за грехи. И знаешь, во что это может вылиться? Если не в маркетинговый холокост и гражданскую бойню, то в явное противостояние. Пиши прошение. Если вытянешь дело, сделаю младшим партнером. Всё, давай. Будь в офисе. Я подойду через 10 минут. Медленно пройдясь по названиям, мужчина остановил свой взгляд на необычном пироге. Песочный светло-коричневый кофейный корж с ярко желтым джемом и глазированными в сахаре персиками, что блестели и переливались градиентом в сочный красный. “Peach-coffee pie” — гласила вывеска. Фирменный пирог, необычное сочетание. Память сразу подкинула очередное воспоминание. О потерянном счастье. Когда Стайлз первый раз увидел пирог, то его перетряхнуло. Прошло столько времени с их последней встречи. А память о нем, как жвачка в волосах, не отковырять, даже не вырвать с корнями. Иногда парень мечтал об этом приборе с яркой вспышкой из фильма «Люди в черном», он бы выкрутил реле на максимум и стер бы вообще все воспоминания о них. Стайлз бы очнулся, не помня, что кто-то вообще когда-то был. Лишился бы потребности глушить другими людьми свои фантомные боли. Омега мечтал быть свободным, не чувствовать зажимов в груди, не рвать на себе волосы, пытаясь достать эту жвачку и выполнить неосуществимые желания собственного внутреннего голоса. Который каждый раз, но всё реже с годами, повторял ему: верни себе свое счастье. Счастье, которое тебя не хочет. Тихий звон колокольчика на двери подарил ему новое счастье. Тот самый запах, что не сбил ни дождь, не синтезированная парфюмерия на дорогой одежде. Горький шоколад, кофейный ликер и древесные нотки. Стайлз замер и слушал. С каждой секундой сердце холодело, замирало. Дерек даже не посмотрел на него. Неужели он опять ничего не почувствовал? Сначала Стилински был дико зол. Хейл, оправдываясь тем, что «так будет лучше для нас обоих», полностью оборвал с ним связь. Поменял номер телефона, переехал и даже не сказал, куда. Омега пытался его ненавидеть. Но не смог. Когда тебя бросают, винишь не того человека, что сделал это, а себя. Спустя время Стайлз научился заново любить себя. Но после вины и ненависти в самому себе он не был прежним. — Добрый вечер. Будте добры, эспрессо и вон ту штуку с прилавка, которая с персиком. Неожиданно альфа чихнул и, прикрыв рот рукавом, тихо шмыгнул. Простыл. «Вот почему он не почувствовал моего запаха. Он же болеет, нос скорей всего заложен» — Вам здесь или с собой? Наконец Дерек резко поднял глаза на баристу. Знакомый голос. Изменившийся за годы, однозначно, но всё тот же. Хейл застыл. Безнадежные карие глаза глядели с уставшей теплотой. Всё той же, ещё не погасшей. — Господи, Стайлз… Ещё пару лет назад Дерек всё же пришел к выводу, что уже никогда не сможет построить новые отношения. Вряд ли когда-то заведет семью. Потеряв свою истинную, он по собственной инициативе отказался от второго шанса на счастье. Идиот. Было несколько коротких интрижек, с десяток нормальных отношений, которые всегда заканчивались расставанием. Потому что Дерек прикладывал недостаточно сил. А вернее вообще их не прикладывал. Омеги кричали, плакали, угрожали, кидались вещами, требовали внимания и всегда бросали со словами: «Ты женат на своей работе. Любовь подарками не заменить. Счастье ты не купишь. Нарцисс» По итогу так и происходило. Бросив бесполезные, по его мнению, попытки испытать свою судьбу, альфа погрузился в работу. Свою собственную компанию за кратчайшие сроки пробил в высшее общество, на рынок всей страны. Рекордная востребованность, лучшие юристы, бешеный доход. Иногда он задумывался о том, что было бы, не оттолкни он того, кто подарил ему желание жить. Кто вытащил его из лужи отчаяния, дав надежду на новое счастье. Но Дерек видел, как Стайлз ходил в консерваторию, заводил новых друзей, устраивал вечеринки, играл в оркестре, выступал… И Хейл не готов был ломать его мир снова. Когда-то у него был шанс. И он его похерил. — Можно просто Стайлз. Уже не детская усмешка. Уже не такая наивная. Дерек в моменте отключился и сейчас вспоминал, на что именно отвечал омега. Тот начал засыпать кофейные зерна, перемалевать их… Альфа не особо вникал в подобного рода манипуляции, так что просто стоял и втыкал. — Ваш эспрессо и «вон та шутка с прилавка» с собой готовы. Короткая улыбка. Дерек оперся о специальные спинки для ожидания и наконец ответил. — Ты решил подрабатывать? Как твое музыкальное обучение? Стилински, протирая какой-то дозатор, надрывно улыбнулся. — Если переживаешь, что я бросил консерваторию, в которую ты так любезно меня пристроил — то нет. Не буду разочаровывать, играю в симфоническом оркестре. Главная скрипка. «При том те же произведения, на которые ты меня когда-то водил» Дерек с улыбкой вспомнил о тех теплым моментах, когда омега восторженно рассказывал, что мечтает играть в настоящем театральном оркестре, а не в школьном ансамбле. — Может меня как-нибудь пригласишь, если будешь выступать? Стайлз нахмурился. Обида. Желание отомстить дерзостью. — Приходи, если хочешь. Мне казалось, что тебе всё равно. Недолгая пауза. Дереку нечего было ответить. — Как ты тут оказался? — Мой офис находится буквально в квартале, на соседней улице. Вопрос был понятен. Почему они столкнулись? Они были в одном городе — но ведь это Нью-Йорк, он огромен. Какова вероятность, что именно в этот вечер Стайлз будет работать в кафе допоздна, именно в этот вечер Дерек поедет поздно в офис с другого конца города и по пути вдруг резко захочет отогреться в придорожном кафе с помощью кофе. Что его резко поведет на теплые огоньки промокшего прилавка? Может это очередное совпадение. Но хочется надеятся, что это судьба. Снова дарит шанс.