Серость

      — Знаю, — Тэхён сидит в кресле, подогнув под себя ноги, цедит виски с колой и соком лимона, откинувшись на мягкую спинку и устремив взгляд в потолок. После долгой прогулки, когда ноги гудят, а голову посещают странные мысли, алкоголь — единственное, что его расслабляет. — Это не имеет значения, — Тэ опускает взгляд на Чонгука, лежащего на полу — кажется, пить тот не умеет, — но ты очень красивый. Чонгук еле заметно улыбается. От слов Тэхёна на душе становится тепло, а может, это всё только алкоголь. Вернувшись после окончания выставки, художник почти сразу предложил своему новому знакомому выпить. Не то чтобы он не пил один, но не хотел, чтобы Чонгук смотрел на него осуждающе. Тэхён не алкоголик, хотя сам он до конца в этом не уверен. — Это важно, — отвечает Чонгук. — Для меня важно. Когда ты слеп, понятие «красивый» совершенно ни о чем не говорит. Чонгук слышал это слово множество раз, но по определённым обстоятельствам не мог до конца представить, что на самом деле оно означает. Но сегодня, взглянув на работы Тэхёна, Чонгук ощутил прилив сил, немое восхищение и радость. Все эти эмоции вскружили голову, и он впервые подумал: «Красиво». Значит, вот, что испытывает Тэхён, когда видит Чонгука, растрёпанного и немного уставшего. — Ты тоже, — Чонгук на ощупь находит свой полупустой стакан и выпивает остатки алкоголя, — необычайно красив. — Необычайно? — Тэхён тихо смеётся, краснея. Сердце сжимается. — Я совсем обычный. — Нет, — Чонгук в корне не согласен. Он пытается подняться, чтобы сесть, но голова идёт кругом, он весь шатается. Опираясь на руки, он кое-как выпрямляется, чтобы потом упасть головой на диван. — Ты необычный. Твоё лицо — первое, что я запомнил. Знаешь, я хватаюсь за каждую деталь в новом для себя мире, но когда задумываюсь о красоте, представляю только его, Тэхён, — Чонгук запускает пальцы в волосы, зачёсывая их назад. — Только твоё лицо. — Это подкат? — Тэхён вскидывает брови, тянется за сигаретой, без слов, только взглядом спрашивает, не против ли он, и Чонгук так же молчаливо соглашается. Чиркнув зажигалкой, Ким затягивается, удерживает дым в лёгких. В правильном употреблении алкоголя есть одно важное правило: если не хочешь ощутить всю прелесть головной боли, но хочешь быстро напиться — пей маленькими глотками, но не останавливайся надолго между дозами, и тогда расслабленное состояние будет с тобой до самого вечера. Тэхён таким образом нарисовал множество своих работ. — Нет, это комплимент, — Чонгук открыто засматривается. Тэхён для него — синоним эстетики: его длинные пальцы, на которых красуются тонкие кольца, выразительные скулы и аккуратные губы, искусанные в некоторых местах, то, как он выпускает дым через рот и нос одновременно, растворяется в нём, оставаясь блеклым силуэтом. — Ты пялишься, — смеётся Тэхён, но он привык. — Прости, — осекается Чонгук, стушевавшись, — я не хотел. — Ничего страшного, можешь смотреть сколько хочешь, — Тэхён делает глоток после долгой затяжки, вместе с алкоголем поглощая часть дыма. Голова совсем ватная, а после такой манипуляции всё, чего ему хочется — лечь рядом с Чонгуком и долго таращиться в белый потолок. Ничто не существует. Только он, виски и диалог с Чонгуком. — Знаешь, — вдруг озаряет Тэхёна, — хотел спросить… — становится неуютно сидеть поодаль от собеседника, поэтому он опускается на пол. — Ты смотрел в зеркало? Насколько этот вопрос корректный? Чонгук моргает, неотрывно наблюдая за Тэхёном, который держит сигарету губами, а рукой подносит ко рту стакан с алкоголем и допивает остатки. — Нет. Боюсь, — после долгого молчания шепчет Чонгук так хрипло и тихо, что будь они в комнате не одни, Тэхён вряд ли бы что-то разобрал. — Чего же? — не понимает он. — Вдруг мне не понравится то, что я увижу… — как правдиво. Зачем он так открывается перед почти незнакомцем?.. — А хочешь? — Тэхён подсаживается ближе, почти касаясь пальцами ног его руки. — Есть такое. Иногда краем глаза, бывает, смотрю в монитор, но я настроил яркость на максимум, поэтому вряд ли что смогу разглядеть. Просыпаюсь, когда солнце уже высоко и засвечивает монитор, чтобы не рисковать, — Чонгук правда боится. Для него этот шаг — словно полёт в космос, взгляд на себя нового. Картина — это одно, а вот отражение… Даже с учётом теории, что зеркала искажают внешность, ему долго придётся уживаться с самим собой, с тем, каким он себя увидит. — Может… — Тэхён наклоняет голову вбок, изучая лицо Чонгука под новым для себя углом. Красивый. Под любым углом, как ни посмотри. — Время пришло? — Я очень хочу, — признаётся Чонгук, но больше самому себе, чем Тэхёну. — Принести зеркало? — Тэ глотает половину гласных, его лепет едва разборчив, а всё из-за эксперимента с затяжками, но Тэхён, будучи даже в хлам пьяным, валяющимся на полу в ванной, всегда точно помнит свои мысли, знает, о чём говорит. Пусть тело не поддаётся его контролю, но не разум. — Прямо сейчас? — Чонгук от удивления давится остатками виски, кашляет, вытирает капли с подбородка вспотевшей ладонью. — Ну… — прикрыв глаза, Тэхён искренне смеётся от наивности и, в некотором смысле, открытости, но и боязливости Чонгука. — Конечно! — Хорошо, — быстро кивает Чон. Алкоголь берёт верх над разумом. Новый пункт: Чонгук не умеет пить. — Давай! Тэхён кое-как поднимает своё тело с пола и плетётся в сторону ванной. Маленькое зеркало не подойдёт, а Чонгук слишком пьяный, чтобы встать без помощи, и Тэхён, если попытается его поднять, с большой долей вероятности упадёт сам. Интересно, Чонгук испытает такое же восхищение, как от картины Тэхёна, или нет? Тот молчаливо сидит в предвкушении, ведя взглядом по комнате, которую в первый раз так и не удалось изучить. Смотреть особо не на что — так думает Тэхён, но Чонгук замечает все детали: стол с множеством карандашных рисунков, пару мольбертов, стеллажи с красками и один с книгами, ничего лишнего. В дальнем углу высокое дерево в горшке, с заострёнными к краям листьями. Это так подходит Тэхёну. Всё, что увидел Чонгук, пока тот ходил за зеркалом. — А как… Как это называется? — кивает Чонгук в сторону дерева, когда Тэхён возвращается, держа зеркало за спиной. — А? — Тэхён смотрит туда же. — Это фикус. Красиво, да? Купил его год назад, вот, выхаживаю, — он улыбается. Такая заинтересованность во всём ему нравится. — Ты готов? — Ким еле стоит на ногах, но зеркало держит крепко, чтобы не выскользнуло и не разбилось. Чонгук смотрит, не моргая, его кадык вздрагивает, а руки не находят себе места, блуждая по коленям. Чон кивает, закрывая глаза: тут всё как с пластырем на зажившей ране — лучше резко и быстро. — Раз, — Тэхён выставляет перед собой зеркало размером в полный чонгуков рост. — Два, — глубоко выдыхает, замечая, как тот нервничает. — Три. Чонгук не открывает глаза. В горле ком, который не проглотить, слёзы, что он так долго сдерживал, катятся по щекам, срываются с подбородка вниз. Когда кажется, что не слышно ничего, кроме бесконечного гула в ушах, он распахивает глаза и встречается с собственными зрачками, смотрящими на него с другой стороны неизвестной реальности. Тэхён ничего не говорит. Даёт время привыкнуть. Осознать. Или просто не находит нужных слов. Чон поднимает руки к лицу, молча ведёт по кадыку, подбородку, ощупывает мягкие губы — тоже молча. Он выглядит помятым, кожа смуглая, а ресницы влажные от слёз, и подбородок дрожит вместе со всем телом. Трогая колени, руки, локти, потирая брови и глаза до такой степени, что белки краснеют, Чонгук улыбается, открыто и впервые самому себе. — Ну, — шепчет Чонгук, — здравствуй, я, — он тянет руку, словно в каком-то бреду, телом здесь, а душой в космосе. Парень в отражении отвечает взаимностью и так же добродушно улыбается. — Я же говорил, — смеётся Тэхён. — Ты очень красивый. — Тэхён, — Чонгук переводит взгляд на художника, — ты не хочешь… — он теребит верёвку на кофте. — Поцеловать меня? Тэхён почти замирает, переводит взгляд на губы Чонгука и облизывает свои. В комнате душно, нечем дышать. — Утром ты об этом даже не вспомнишь, — кивнув на бутылку с виски, Тэхён грустно улыбается. — Я поцелую тебя ещё раз, — какой шустрый, и решение проблемы сразу нашёл. Ким отставляет зеркало к креслу, ноги не слушаются, но ведут его прямо к Чонгуку. Опустившись на пол, Тэ касается тёплых рук, которые в ответ сжимают его пальцы и теребят кольца. Это то, ради чего они познакомились? Для поцелуя? Зачем? Чонгук сильно пьян, да и Тэхён не лучше. Чон наклоняется ниже, до его подбородка остаётся пара миллиметров. Запах виски и сигарет с шоколадом такой одурманивающий, проигрывающий алкоголю по всем параметрам. Сердце перестаёт биться или затихает на какое-то время, кислород в лёгких заканчивается. Пьяные умы всегда ведомы чувствами, так стоит ли им уступать? «Я поцелую тебя ещё раз», — прокручивает в голове Тэхён. Секунда, две, три… Тут тоже как с пластырем? Ким наклоняется ближе и Чонгук тянется в ответ. Глаза никто не закрывает — хочется видеть. — Ты очень красивый, — хрипит Тэхён, прежде чем их губы соприкасаются. Это неловко, никакой настойчивости, язык Чонгука быстро находит себе место во рту парня. Так тепло. Чон выдыхает, опускает руки на его плечи, пока Ким обнимает его за поясницу. Секунда, две, три… Тэхён ни о чём не жалеет. Если он и опьянён, то зародившимися чувствами к парню, случайно нашедшему его в газете.