Изменение личности

Несколько кучевых облаков тянулись над головой, создавая пёструю картину на фоне идеального лазурного неба. Джастин стоял посреди широкого поля, глядя вверх на битву дракона и феникса, чьи хвосты неистово хлестали в полёте. Блондин не выдержал и рассмеялся над абсурдностью происходящего. Это был первый раз, когда Брайан покинул лофт не для похода к терапевту, и вот для этого. Боже. — Воздушные змеи? — крикнул он мужчине, бегущему по полю. — Брайан, ты решил запустить воздушных змей? — А почему бы и нет? — запыхавшись, ответил Брайан, остановившись рядом с партнёром, одним глазом следя за тем, чтобы его леска оставалась натянутой, соблюдая идеальный баланс. — Я никогда не запускал воздушных змей… а Трюк предложил. Ну… на самом деле это было из одной из тех песен, что он любит напевать, о том, как воздушные змеи летают высоко над печалью и страхом, — сказал Брайан с лёгкой горечью в голосе. Затем, рассмеявшись, добавил: — Блядь, у него есть песни на все случаи жизни. — О да, я в курсе, — рассеянно ответил Джастин, заворожено, наблюдая за изящным воздушным танцем, который происходил над их головами. Простая бумага. Простые формы. Они взяли первых попавшихся змей в небольшом азиатском магазинчике. Но судьба снова дала о себе знать. Громко и чётко. Дракон и феникс. «Как это символично», — подумал Джастин. Он действительно чувствовал себя драконом, извергающим пламя, чтобы защитить любимого человека. А Брайан, без сомнения, был олицетворением феникса, что возродился из пламени, в стремлении к новой жизни. Он наблюдал за непринуждённой детской радостью на лице Брайна и отсутствием суровых линий или теней тревоги. Сегодня он был просто мальчишкой, который делал то, что должен был иметь возможность совершать в детстве. Джастин слушал лёгкий смех, когда Брайан боролся с порывом ветра, пытаясь удержать своего феникса в воздухе. Брайан просто жил этим моментом. Никаких мыслей о прошлом насилии, текущих сложностях или будущих битвах за право видеть сына. Только этот волшебный момент абсолютной свободы. И воздушный змей. Изменения в «Просто Брайане», как они оба начали называть эту личность — ту, что они считали истинным Брайаном — сначала были едва заметны. Открытость в признании собственной уязвимости. Простое, но ранее избегаемое, ласкательное обращение к Джастину. Нежность, пронизывавшая каждое прикосновение, каждое слово. Ничего сверхвыдающегося. Просто… тонкие изменения. Но общий эффект, накопительное воздействие этих малых изменений поражали Джастина каждый день. Стены исчезли. Маски сняты. Было ли это результатом мучительных возвращений воспоминаний, позитивных эффектов терапии или новой связи с «Братьями» Брайана… Джастин не мог точно сказать. Однако тот Брайан, которого Джастин видел проблесками с самой первой встречи на Либерти Авеню, мужчина, которым как знал Джастин, Брайан может быть — он становился. Как феникс. Джастин наклонился и привязал леску своего воздушного змея к колышку в земле, затем побежал, чтобы обнять партнёра. Ему просто нужно было прикоснуться к этому удивительному мужчине. — Пообещай мне кое-что, — попросил он. — Что именно? — Брайан откинулся в объятия Джастина, наслаждаясь солнцем, ветром и теплом личного Солнышка. — Обещай, что, прежде чем воплотить в жизнь любую из песен Трюка о сексе, ты сначала поговоришь со мной. У него странные вкусы в музыке. Брайан расхохотался и, повернувшись, крепко поцеловал Джастина.

* * *

Молодой адвокат положил папку обратно в портфель и защёлкнул его. Он сделал всё возможное, чтобы убедить суд, что Брайан Кинни не представляет угрозы для своего сына. Доказательств какого-либо насилия не было, но тот факт, что Брайан добровольно отказался от ребёнка, вёл «развратный» образ жизни и страдал психическим расстройством, вызвал сомнения в его стабильности в глазах суда. Судья склонялся к тому, чтобы выдать запрет на его имя. Однако, когда были представлены доказательства постоянной и щедрой финансовой поддержки Брайаном своего сына, а также подписанные показания его врача, коллег, деловых партнёров и друзей, суд решил, что недостаточно оснований для выдачи судебного запрета. Адам Ричи был удивлён, что такого исхода удалось избежать. Мелани Маркус подошла к молодому человеку на выходе из зала суда. — Меньшее, что он мог бы сделать — это появиться лично, — прошипела она. — Мисс Маркус, вы предприняли попытку и проиграли. Больше нам нечего обсуждать. — Не думайте, что это дело закрыто, мистер Ричи. У Брайана по-прежнему нет законного права видеться с Гасом, и я намерена сделать всё, чтобы это не изменилось, — с ненавистью выдала она, сверля взглядом спокойного и уверенного мужчину. — Это ваше право, мисс Маркус. Если мистер Кинни решит предпринять какие-либо дальнейшие юридические шаги в этом вопросе, вы, несомненно, будете одной из первых, кто узнает об этом. Поскольку пока нет никакой гарантии, что ему позволят видеться с сыном, я намерен посоветовать своему клиенту немедленно прекратить отправлять вам или мисс Питерсон за неимение лучшего слова алименты. — Уверяю вас, мистер Ричи, этого не случится. Одно я знаю о Брайане Кинни точно — он не перестанет поддерживать своего сына. Это выставило бы его в неприглядном свете. А Брайан Кинни всегда заботится о своём имидже, — самодовольная усмешка на лице женщины раздражала молодого адвоката. — Разве я сказал, что посоветую ему прекратить финансовую поддержку сына? Нет, речь пойдёт о прекращении выплат вам и мисс Питерсон. Всего доброго, мисс Маркус, — с этими словами он развернулся и ушёл.

* * *

Сэм стояла позади мужчины, сидящего у окна, и оба они смотрели на небольшой, ухоженный газон. Её удивляло, как мало она чувствует при сложившихся обстоятельствах. Хотя… если быть честной, это вовсе не было таким уж удивительным. Немного, конечно, огорчало и разочаровывало неспособность испытать большего, но не более того. Она всегда верила в карму. Жизнь награждает, жизнь наказывает. Что посеешь, то и пожнёшь. А её отец, как известно, много чего «посеял». И вот теперь карма укусила его прямо в задницу. Честно говоря, она не могла представить человека, который заслуживал бы этого больше. — Инсульт сильно его подкосил, да? — Сэм повернулась и обняла за талию пожилого мужчину, который это произнёс. — Да, дедушка, так и есть. Невролог сказал, что после разрыва сосуда мало что можно было сделать, чтобы остановить кровотечение. Падение повредило сосуд, а накопившееся давление, вызванное приёмом медикаментов и пробуждением из комы… И вот итог, и, скорее всего, улучшений можно не ждать, — «Боже, — подумала Сэм. — я ведь должна была почувствовать что-то большее». Но ни она, ни дед не испытывали ничего, кроме базового уровня жалости к человеку, заключённому в собственном теле. Конни Симпсон был не из тех, кто вызывал у людей сочувствие. — Думаю, это чудо, что он не помер, — вздохнул старший Симпсон. — Или проклятие. В любом случае, всё, что мы можем сделать — это проследить, чтобы за ним ухаживали. — Грег Симпсон поцеловал внучку в макушку и обнял её за плечи. — Пойдём. Здесь нам больше нечего делать. Пусть медсёстры теперь о нём позаботятся. Он их слышал. Они разговаривали о нём. Я здесь! Разве вы не видите, что я здесь? Он ощущал сиденье инвалидной коляски под собой, тяжесть одеяла на своих ногах. Видел через окно все оттенки зелени на газоне, прерываемые маленькими вкраплениями белого и красного, где росли цветы. Собрав всю волю в кулак, он пытался заставить свой голос позвать их, дать понять, что он здесь, что он никуда не делся! Я заложник в собственном, чёртовом теле, мать вашу! Услышьте меня! Единственным вырвавшимся звуком из его рта стал приглушённый стон. Но поблизости не было никого, чтобы его услышать.

* * *

Лицо Брайана побледнело, когда он услышал новость от Элис, которая тут же заметила, нарастающую в нём панику. Джастин, сам недавно услышавший новость от Карла, знал наверняка, что известие об инсульте этого ублюдка будет для Брайана почти таким же травматичным, как неожиданное столкновение с ним в лофте. Конни Симпсон был огромной частью жизни Брайана. Поэтому он немедля позвонил Элис. — Он больше никогда не сможет причинить тебе боль, Брайан. Никогда, — мягкий, успокаивающий голос Элис не достиг Брайана, заглушённый пронзительным криком, рвущимся из нутра. Малыш услышал. Замкнутый в петле невыносимых мучений, он удерживался на месте одним лишь существованием трёх мужчин. Двое из них уже мертвы, и третий был почти таким же. Он потерял свою опору. Как бы жестоко ни было, это было его единственной причиной для существования. И он завыл. Звук, вырвавшийся из груди Брайана, был почти нечеловеческим. Боль, агония и чёртово облегчение захлестнули Малыша и Брайана, и их тело сжалось в привычный тугой комок — голова на подтянутых к груди коленях, руки крепко обвили ноги. Они раскачивались взад– вперёд, издавая протяжный вой. И Элис, и Джастин рыдали вместе с ними. Казалось, что прошло не меньше часа, пока они беспомощно наблюдали, как два нежных существа, слившиеся в одно, изгоняли своих демонов. Оба понимали, что в этот момент Малыш и Брайан находят утешение друг в друге — скорбя о том, что могло быть, и мучаясь от того, что было. И прощаясь. Малыш теперь мог успокоиться. Его причина существования была исчерпана. Он защищал Брайана всем своим существом и теперь пожертвовал собой ради его исцеления. Брайан так сильно горевал по своему младшему брату. Проникновенные слова тихонько пропетой песни, доносящиеся от мужчины рядом с ним, раз за разом разрывали сердце Джастина. Он обнял своего партнёра, собственные плечи сотрясались от печали, пока он слушал мягкую мелодию из уст Трюка: — Лети, лети, лети прочь. Ты дал мне возможность взлететь так высоко. Ты, ты, ты — ветер под моими крыльями.

* * *

Тед и Эмметт молча сидели, потягивая травяной чай, который приготовил Эмметт. Никто из них не знал, что сказать или даже что думать. У них не было никакого опыта, чтобы понять ту боль, которую испытывали их друзья. Они знали только одно — друзья страдали. Эмметт позвонил Джастину, надеясь, что они с Брайаном будут готовы хотя бы на пару минут повидаться с ними. Боже, как же он скучал по ним, как волновался за них. Когда Джастин рассказал ему об Альтере Брайана, Эмметт услышал в голосе молодого человека грусть и скорбь. — Тедди, я так хочу хоть как-то помочь им. Но я просто не знаю, что делать. — Эмметт вытер слёзы, которые катились по щекам уже несколько минут. — Боже, потерять часть самого себя. Это вроде как смерть, но не совсем. Это похоже на научную фантастику, но… это жизнь Брайана. — Мы мало что можем сделать, Эм. Мы просто должны дать им понять, что нам не всё равно. Вот и всё, — Тед был так же растерян, как и его друг, но он вспомнил смерть Вика и то, через что прошла Дебби. Обстоятельства были совершенно другими, но это было единственное, на что Тед мог опереться. — Мы должны дать Брайану понять, что уважаем его горе, Тедди. Каким-то образом. Даже если нам и не до конца всё понятно. Но букет цветов здесь явно будет неуместен, — вздохнул Эмметт, осознавая всю абсурдность ситуации. — Возможно, нам стоит просто показать ему, что мы уважаем то, через что он проходит. Брайан поймёт, что мы не до конца понимаем глубину происходящего, но это и не обязательно. Просто дать понять, что мы рядом. И когда он будет готов, мы придём. Эмметт улыбнулся, его лицо всё ещё было мокрым от слёз. — Я люблю тебя, Тедди. Ты замечательный человек.

* * *

Джастин вошёл в лофт и положил почту с газетой на барную стойку. Прошло два дня с момента «смерти» Малыша, и Брайан едва сказал десяток слов. Ни один из Альтеров не появлялся, и Джастин воспринял это как знак того, что они тоже переживали потерю этого храброго мальчика. Несмотря на то, что он был рядом с Брайаном на протяжении всего этого пути, Джастину всё ещё было сложно справиться с той глубиной связи, которую Брайан ощущал по отношению к своим Альтерам. Реакция Брайана лишь подтвердила для Джастина правильность решения о симбиозе и сосуществовании с Альтерами вместо их интеграции. Он не мог представить, как Брайан пережил бы ещё одну такую колоссальную утрату. — Брай, может, я приготовлю тебе что-нибудь поесть? — Он понимал, что это вряд ли поможет, но Брайан не ел с утра, а уже почти полдень. Мужчина лишь покачал головой и повернулся набок, отворачиваясь от Джастина. Блондин провёл рукой по шелковистым волосам на затылке своего партнёра, позволив своей руке задержаться на мгновение. — Поговори со мной, Брайан. Пожалуйста… позволь мне помочь тебе. — Его совсем не удивило, что ответа не последовало. Оставшуюся часть дня Джастин решил посвятить рисованию. Пока Брайан был в больнице, он начал серию набросков, изображающих Альтеров — братьев, но из-за стресса, связанного с возвращением домой, болью от терапии и столкновением с Конни Симпсоном, он забросил своё искусство. Тогда Брайан был его главным приоритетом. Он взял свой альбом для рисования и начал перелистывать страницы, поражаясь тому, что уже успел наварганить. Это были, безусловно, образы Брайана, но в то же время нет. Трюк с мальчишеской ухмылкой и озорством в глазах. Мак — такой серьёзный и благочестивый, с опущенным взглядом и почти дрожащими губами от благоговейного трепета перед непознаваемым. Сынок, в котором под поверхностью кипела ярость, его глаза острые, губы плотно сжаты, мышцы челюсти и шеи напряжены в предвкушении столкновения. И Малыш. Округлое детское лицо, на котором отражались мучительные, полные боли и скорби глаза, руки крепко обхватывали тело, словно в попытке защититься. Все такие разные, но в то же время такие похожие. Глядя на эти изображения, Джастин вдруг осознал глубину боли Брайана сильнее, чем мог себе представить. С исчезновением Малыша Брайан потерял своё детское «я». Он потерял своего боевого товарища в совместной войне. Это была необычная утрата. Часть его души умерла, но не было места для скорби, не было могилы, куда можно было бы прийти, чтобы оплакать, не было внешнего круга друзей, с которыми можно было бы обменяться историями и воспоминаниями. Он был абсолютно один в своём горе — если не считать оставшихся Альтеров. И отстранённость Брайана от Джастина, от Элис, от всего внешнего мира за последние два дня теперь имела смысл. Молчание Альтеров тоже имело смысл. Они горевали. Все вместе. Потому что только они знали, каково это на самом деле. Джастин отложил альбом и направился обратно в спальню, к одинокому мужчине, с которым делил свою жизнь. Лёг рядышком и обнял со спины, наконец, понимая, что Брайан очухается. Он очень нуждается в Джастине, любил его. Но сейчас ему больше всего нужны были его братья.