Изменение личности

Реакция была практически мгновенной. Никто из них не обольщался мыслью, что будет иначе. Джастин и Брайан смотрели по маленькому телевизору, прикреплённому к стене в палате последнего, как Синтия делала своё заявление для прессы. Даже при плохом качестве изображения и искажённом звуке, исходящем из динамика, встроенного в корпус кинескопа, оба могли легко разобрать властное присутствие высокой женщины — решительность в её голосе и сталь в позвоночнике. Когда Синтия произнесла слова Брайана, он заметил лёгкую ухмылку на её губах и лукавый блеск в глазах. Плохое качество приёма не скрывало, какое удовольствие ей это доставило. Однако, во время этой части заявления, Джастин сосредоточился на Брайане. Он был уверен, что поступил правильно, не став скрывать правду о повинности Майкла в этом медийном хаосе, ведь, в конце концов, не потерял же Брайан вдруг свою зрелость и право на честность с оглашённым диагнозом. Но всё же… он видел, как Брайан борется с альтерами, чувствовал, как его тело сотрясалось от напряжения — и боялся, что вся эта ситуация выйдет из-под контроля. Теперь же, сидя в кафетерии в ожидании Эмметта и листая список звонков в своём телефоне, его рука замерла. Вчера, ещё до того как Синтия покинула трибуну, в его кармане завибрировал телефон. Первый звонок был от Дебби, как, впрочем, и второй. Теперь, просматривая длинный список пропущенных вызовов — всего двадцать три — он был уверен, что не хочет слушать ни одно из голосовых сообщений. Глубоко вздохнув и сморщив нос, он нажал кнопку, чтобы получить доступ к голосовой почте. Затем просто отключил звук, положил телефон на стол и дал сообщениям проиграться в тишине, отправляя их в виртуальное хранилище, а затем мысленно выбросил ключ. Может быть, он послушает их позже. Гораздо позже. Но только не сейчас.

* * *

Брайан хотел домой. Пиздец, как хотел. Находиться в знакомой обстановке, со своей мебелью, своей одеждой, своей, блядь, едой. И своей кроватью — с Джастином. Всё его тело ныло от потребности в этом, в нём. Дело было даже не в сексе — дело было в свободе. Он хотел снова стать свободным! Свободным. Блядь. Брайан стоял перед маленьким окном, выходящем на типичный больничный паркинг, и почёсывал затылок, тихо смеясь про себя. Смеясь над мыслью о свободе. Когда, на хрен, он вообще был свободен? Контролировал собственную жизнь? За последние пару дней он многое узнал. Диагноз, что это такое, чего ему ждать. Доктор, конечно, не рисовала ему радужные картинки со счастливым концом. И он с ясной головой, принимал всё это дерьмо. Блядство. Он смотрел видеозаписи — с ним самим. Или не с ним. Боже. Просто думая об этих кадрах на экране компьютера, явно изображающих его, плачущего, съёживающегося и поющего, ради всего святого, становилось тошно! Он знал, что это не он. И в тоже время он сам. И это замешательство делает всё ещё абсурднее, не так ли? Сейчас он был полностью в сознании. Просто Брайан Кинни. И он был Просто Брайаном Кинни большую часть последних двух дней. Судя по всему, это настоящий рекорд за последние две недели. Но через час он собирался войти в тот кабинет, сесть с тем доктором. Возможно, ему предстоит провести всю жизнь, вынужденный постоянно переключаться. Он собирался поговорить. Может быть. О своём детстве. Наверное. О… Брайан не был глупцом. Он догадывался, каковы были наиболее вероятные причины его состояния. Причины, которые Просто Брайан Кинни не мог вспомнить — не хотел вспоминать. И, стоя у окна с видом на парковку и почёсывая затылок, он понял, что ему чертовски страшно. Страшно узнать правду. Страшно, что он уже знает её. Просто чертовски страшно. Он просто хотел вернуться домой. И этого он тоже ужасно боялся.

* * *

Синтия положила папку обратно на стол и подняла голову, когда Мартин дважды постучал в дверь, а затем вошёл внутрь. Почему этот человек не может просто воспользоваться интеркомом, когда хочет с ней поговорить? Боже! — Да, Мартин? — Мисс Мур, пришёл мужчина, который требует встречи с Брайаном Кинни. Я сказал ему, что мистер Кинни отсутствует, но он, похоже, не хочет уходить. Вы хотите с ним поговорить? — Красивый молодой секретарь выглядел испуганным животным, пойманным в капкан, и Синтия задумалась, вызвано ли это мужчиной за дверью или ею самой. Чёрт. Она пыталась передать энергетику Брайана Кинни, но, похоже, преуспела в этом даже слишком хорошо. — Всё в порядке, Мартин. Пригласи его. Он назвал своё имя? — Она знала, что охранники имеют полный список клиентов, гостей и сотрудников, и никого, кто не значится в этом списке, не должны пускать в здание. — Да, мэм. Довольно странное имя для мужчины. Конни Симпсон. — Мартин, произнеся это имя, уже развернулся, чтобы выйти из кабинета, не заметив обрезавшейся бледности на лице Синтии с сопутствующим шоком. — Мартин, — позвала она. — Подожди. — Она подняла руку в сторону молодого человека, тем самым приостанавливая его действия, и рухнула в большое офисное кресло. На мгновение замерев с бешено колотящимся сердцем, она пыталась понять, что, чёрт возьми, здесь происходит. Боже! Он здесь. Чёрт, она должна взять себя в руки. — Подожди… э-э… дай мне пять минут. Затем впусти Симпсона. — Да, мэм. — сказал Мартин с беспокойством глядя на неё. — Пять минут, Мартин. Иди. — Да, мисс Мур. Ещё до того, как дверь за молодым человеком закрылась, Синтия набрала номер, который ей уже стал слишком хорошо знаком. — Каз? Это Синтия. Тебе нужно немедленно приехать сюда… Конни Симпсон находится в нашей приёмной… Нет, чёрт возьми! Я не знаю, как он сюда попал, но, блядь, обязательно это выясню! Просто, пожалуйста, приезжай, и побыстрее. Дрожащими рукой она положила телефон обратно на стол и поняла, что не имеет ни малейшего понятия, как вести себя при встрече с Конни Симпсоном — с человеком, который, судя по всему, сыграл столь ужасную роль в жизни Брайана Кинни. Но одно она знала наверняка. Она сделает всё возможное, чтобы он больше никогда не причинил ему вреда. Эта мысль молнией пронеслась в её голове, когда дверь снова открылась. Синтия оторвала взгляд от стола Брайана и посмотрела на человека, который вошёл в её кабинет. Первое, что её поразило — насколько он был красив. Густые чёрные волосы и тёмные глаза. В его осанке было что-то аристократическое: прямая спина, высокий рост, элегантно одетый в серую шёлковую рубашку и тёмно-синий костюм, явно сшитый на заказ. Несмотря на очевидные шестьдесят лет, он выглядел на редкость хорошо с загорелой, гладкой кожей. О, он был красивым мужчиной. И она возненавидела его с первого взгляда. — Мисс Мур, рад познакомиться. Я Конни Симпсон. — Он протянул ей идеально ухоженную руку для приветствия. Синтия не встала, как того требовал этикет. Она просто смотрела на него чуть дольше, чем это было бы комфортно, прежде чем отвести глаза, не признавая протянутую руку. — Чем могу помочь вам, мистер Симпсон? Боюсь, вы застали меня в довольно напряжённое время. — Её тон был холодным и отрывистым. Она хотела дать этому ублюдку понять, что не рада его видеть. Если он решит интерпретировать её грубость тем, что он нарушил её загруженный график, что ж, пусть так. Синтия определённо не собиралась выкладывать все карты на стол прямо сейчас, но и любезничать с ним не видела необходимости. — Ну, я не уверен, что вы сможете мне помочь, мисс Мур, — промурлыкал он. Именно промурлыкал. У Синтии от этого звука скрутило живот. — Я ищу Брайана. Мистера Кинни. — Если речь идёт о деловом вопросе, мистер Симпсон, то говорить вам нужно со мной. Мистер Кинни будет отсутствовать на работе в течение длительного времени, а пока до его возвращения все дела веду я. — Она встретилась с его взглядом и слегка наклонила голову. — Это деловой вопрос, мистер Симпсон? Она заметила, как его глаза слегка потемнели. Это был человек, не привыкший к тому, чтобы его «осаживали», и Синтия могла бы поспорить, что он уже понял, что именно это она сейчас и делает. Он слегка переместил вес с одной ноги на другую, чувствуя себя неуютно. Движение было едва заметным, но Синтия уловила его. Она намеренно не предложила ему сесть и внутренне усмехалась его дискомфорту. — Вообще-то, нет. Я думал, что это могло бы стать деловым вопросом. «Симпсон Стил» была клиентом Брайана — мистера Кинни — когда он работал в агентстве Райдер. Мы с ним… скажем так, старые приятели, и раз уж я в городе, то решил повидаться с ним. — Намёк был сделан намеренно. Это было сказано, чтобы поставить Синтию на место. Он наблюдал за ней так же пристально, как и она за ним. Ища мелкие подсказки, знаки того, что она понимает, в чём суть ситуации — что они с Брайаном Кинни были больше, чем приятелями, и что он намерен с ним свидеться. Синтия громко рассмеялась. — Мистер Кинни, скажем так, старый приятель многих мужчин, мистер Симпсон. К сожалению, вам придётся возобновить свою дружбу в другое время. Как уже сказала вам я и мой сотрудник, мистер Кинни будет отсутствовать на работе ещё некоторое время. Если вы оставите свою контактные данные, его проинформируют о вашем визите. — Она сложила руки перед собой на столе и, наклонившись вперёд, продолжила наблюдать за ним. Она следила за его лицом и руками. Маленький тик в уголке глаза, лёгкий постукивающий жест пальцев по ноге выдавали его нетерпение. Она заметила, как он пересматривает всю ситуацию, и снова внутренне усмехнулась. Ему это определённо не нравилось. Наконец, он заговорил, потянувшись к внутреннему карману пиджака. — Конечно. Вот моя визитка. — Он положил её на стол и подвинул ближе к Синтии, задержав пальцы на небольшом расстоянии от её руки, чуть дальше, чем следовало. — Однако, возможно, мы могли бы ускорить процесс. Почему бы вам просто не предоставить мне номер Брайана? Я бы очень хотел встретиться с ним, пока ещё в Питтсбурге. Синтия снисходительно улыбнулась мужчине. — Мистер Симпсон, — начала она, её голос был наполнен притворным неодобрением. — Как я уже сказала, я сообщу мистеру Кинни о вашем визите. Если он захочет с вами связаться, то сделает это в своё время. А теперь, — сказала она, наконец вставая с кресла и двигаясь к двери, — …если вы меня извините, у меня есть дела. Её явное и откровенное пренебрежение не оставило Конни Симпсону выбора. Он не привык к такому отношению и, уж, конечно, не терпел, когда его так игнорировали какие-то подчинённые. Она ведь наверняка знала, сколько денег могло бы принести сотрудничество «Симпсон Стил» с «Киннетик», никто в этом бизнесе не стал бы так плохо обращаться с потенциальным клиентом. Но было очевидно, что она не собирается уступать. Если не удаётся выбить информацию из этой женщины, то придётся просто ждать своего часа. И если это означало остаться в Питтсбурге до возвращения Брайана, то так тому и быть. На полпути к выходу из кабинета , он развернулся и мрачно посмотрел Синтии в глаза, давая ей понять весь смысл своих слов: — Не забудьте передать Брайану, что у меня для него есть эксклюзивный билет на игру «Королей». Договорились? Его ухмылка пробрала Синтию до глубины души.

* * *

Брайан сидел в кресле, стараясь думать о чём угодно, только не о том, что вот-вот произойдёт. Он легонько провёл кончиками пальцев по ткани своей больничной одежды, грубая синтетика вызывала лёгкое ощущение спокойствия, покалывая чувствительные нервные окончания. Эти ощущения напомнили ему об обивке автомобильного кресла Гаса — грубой и жёсткой. «Боже, — подумал он, — как же я по нему скучаю». Он задумался, не вырос ли Гас ещё на пару сантиметров. Дети, кажется, растут так чертовски быстро. Знает ли он, что я болен? Знает ли, что я скучаю по нему? Скучает ли он по своему папе? Он сознательно избегал думать о семье, о том, что они знали, как они воспримут его диагноз, как отреагируют. Он знал, что Джастин рассказал им ровно столько, сколько одобрил бы сам Брайан. Ничего конкретного, просто что он болен. Это звучало так, как будто у него какой-то психиатрический грипп. Блядь. Однако они никогда не могли оставить всё как есть, и Джастин это знал. Он знал, что они будут настаивать, обвинять и лезть в его дела до тех пор, пока это не станет «делом семьи». Господи, они никогда не понимали, когда нужно отступить. Вчерашнее разоблачение действий Майкла, ясно показало, что частичная правда не сработала. Семья осталась «семьёй». Даже зная, какой урон может нанести его репутации и бизнесу информация о том, что у Брайана Кинни кризис психического здоровья. Чёртов Майкл. Ну и на хуй его. — Как ты сегодня, Брайан? — Доктор Маккарти заметила отрешённое и страдальческое выражение на лице своего пациента и забеспокоилась, что он слишком взволнован из-за сегодняшнего сеанса. — Ты готов к сегодняшнему сеансу? Брайан рассмеялся. Готов ли он к нему? Блядь, конечно, он не был готов. — В вас умирает комик, доктор. Кажется, вы выбрали не ту профессию. — Серьёзно, Брайан. Когда я вошла, ты выглядел довольно отстранённым и встревоженным. — Когда он отвернулся, избегая зрительного контакта, она села на стул рядом с Брайаном, опёрлась локтями на колени и снова попыталась завязать разговор: — Послушай. Я знаю, что ты не доверяешь психиатрии и терапии, да и вообще врачам. Но, Брайан… ты видел видео. Слышал Джастина и видел, как это на него повлияло. Ты чувствуешь это. Знаешь, с чем имеешь дело… Это не то, с чем можно справиться в одиночку… Ты ведь это понимаешь, верно? Брайан откинулся в кресле, его голова оказалась между спинкой и небольшими боковыми выступами, а руки крепко сжали подлокотники. Его тело буквально не знало, напрячься же или расслабляться, а в голове гудело от отрицаний, отрицаний и отрицаний. Хотел бежать. Убежать к чертям собачьим. Он почувствовал давление её руки на свою. Знал, что это лишь лёгкое прикосновение, но оно ощущалось как блок цемента на его истёртых нервных окончаниях. Как наждачная бумага. И в тот момент он мог лишь притвориться, что её нет рядом, что она не прикасается к нему, не говорит с ним и не смотрит на него. Но всё же она это делала. — Понимаю, — тихо сказал он. — Расскажи, что ты чувствуешь. Сейчас. В данную секунду. — Я не знаю. — Прошептал он из надёжного укрытия кресла. — Ты знаешь. Просто прочувствуй. И расскажи мне. — Это… тяжело. Я… — Пауза была долгой. Почти бесконечной. — Хочешь, я позову Джастина? Так тебе будет легче? — Нет! Нет. — Он не хотел, чтобы Джастин услышал… что бы он ни сказал. Тот уже слишком многое видел и через многое прошёл. Не хватало ещё и этого. — Хорошо. Значит, только ты и я. И больше никого. — Она знала, что должна оставаться объективной, и в некоторой степени клинической. Но с каждым вздохом, с каждой мучительной мыслью этого прекрасного, но сломленного мужчины её сердце разрывалось. Это больше не было для неё просто очередным случаем. Не теперь. Познакомившись с Брайаном, встретив некоторых из его альтеров и увидев, как они защищают его, она поняла, что перед ней удивительное существо. Он был настоящим выжившим с самой нежной душой, скрытой под изломанной оболочкой. И когда он начал говорить, она была захвачена болезненной глубиной его слов. — Мне так страшно от того, что произошло. От того, кто я. Я думал, что знаю себя… это был я. Но ведь по сути я — это они. — Они — это ты, Брайан. Это части тебя, которые ты использовал, чтобы защитить другую, более священную часть. Они твой щит и броня. И они помогли тебе выжить там, где ты бы не выжил в одиночку. — Она видела, как слёзы текут по его лицу, и заметила, как они блестят в мягком свете, льющемся от настольной лампы. — Что я должен помнить? Он бил меня, а ей было наплевать. Что ещё, на хуй, я должен помнить? — Ты можешь не помнить сознательно. Но воспоминания всё равно есть. Они спрятаны, чтобы не ранить тебя, как Брайана. Чтобы исцелиться, чтобы интегрировать все свои части в единое целое, тебе придётся вспомнить. Я хотела бы избавить тебя от этого… но не могу. — Доктор Маккарти сжала руку Брайана немного крепче, продолжая говорить спокойным, тихим голосом: — Джастин рассказал мне о своей амнезии, об избиении. Ты помог ему исцелиться, преодолеть панику, которая грозила украсть его свободу и жизнь. Чтобы исцелиться, ему пришлось вспомнить избиение. Тебе предстоит то же самое. Чтобы исцелиться, тебе нужно вспомнить скрытое. При упоминании избиения тело Брайана напряглось, а в голове промелькнули образы крови на цементе, бледной, холодной кожи, боли, мужества и силы Джастина. Его лицо исказилось в агонии, и длинный, хриплый крик вырвался из груди, перед глазами мелькнуло воспоминание о крови на плитке и холодном сером теле в его объятиях, а мысли метались от «красный — это новый серый» до «нет-нет-нет». Воспоминание было почти рядом. Почти его. Но потом оно ускользнуло… — Пожалуйста… пожалуйста… не надо… — испуганно шептал голос. — Он не знает… он не знает… пожалуйста. — О чём Брайан не знает? — спросила она у неизвестного голоса. — Он… я убил его. Не говори ему… — последнее слово перешло в мучительный вопль, умоляющий её, оградить Брайана от этого знания. — Как тебя зовут? Ты можешь сказать мне, кто ты? — Давай, Малыш… ты знаешь, чего мы хотим. Не говори ему… пожалуйста… — Руки в тревоге вцепились в её, а грустные, чужие глаза умоляюще глядели. — Кого ты убил, Малыш? Ты можешь мне рассказать? — Пэтч… он был всего лишь щенком! — Малыш впал в истерику, захлёбываясь от горя и боли. — Он описался… не говори ему, не говори… королям… пожалуйста! — Лёгкая дрожь пробежала по его телу, и тут его поза изменилась с отчаянной на апатичную. — Спой песенку о шестипенсовике, кармане, полном ржи… — знакомый, хриплый голос, напевавший песенку, был знаком доктору. — Трюк? — Привет, цыпочка. Разве это не изысканное блюдо, чтобы подать королям? — закончил он детскую песенку. — Хм? — Ты знаешь Малыша? — Как и некоторые из нас. Он сказал тебе, что убил щенка. Однако он ничего не мог с этим поделать. — Трюк задумчиво наматывал прядь волос на палец. — Король заставил его выбирать. Либо он, либо пёс. Он или пёс, — напевал он. — Думаю, он сделал правильный выбор. А ты как считаешь? — Что они с ним сделали, Трюк? Короли? — Любовь подобна печке, обжигающе горяча. Любовь причиняет боль, оу, оу, любовь причиняет боль… — Слова старой песни вызвали у Элис Маккарти холод внутри. Это был не просто случайный набор слов, а ясное послание от Трюка. Боже милосердный… любовь подобна печке… — Трюк, мне нужно, чтобы ты дал Брайану взять вверх, хорошо? — Боже, пожалуйста, послушай меня, Трюк. — Позволь мне поговорить с Брайаном. Ответа от Трюка не последовало, но его поза изменилась, и взгляд снова стал ясным и сосредоточенным. — Снова переключился? — спросил Брайан. — Да. Но теперь ты здесь. Как ты себя чувствуешь? — В ожидании ответа Брайана, она задавалась вопросом, как рассказать ему о том, что открылось за последние несколько минут.