Изменение личности

Трель телефона разбудила Джастина в 7:38 утра. Звонили из больницы. Доктор Маккарти. «Конечно, непременно. Я могу быть там через час», — сказал он ей. Может быть, даже раньше. Однако первоначальный страх, вызванный просьбой доктора, приковал его к постели на целых пять минут, прежде чем адреналин ударил в голову. И он схватил телефон и тыкнул на контакт. — Мам, звонили из больницы. Меня просят приехать. Я… Я не хочу проходить через это один. Ты можешь…? — она поняла. Сказала, что заедет за ним через тридцать минут. Быстро принять душ. Одеться. Налить кофе в термокружку. Схватить сумку. И на выход. Ёбаный нахер. Пока Джастин ждал мать у подъезда, он боролся с теперь уже привычной паникой. В эти дни её было легко вызвать. Достаточно лишь утреннего звонка. Блядь, он бы предпочёл сталкиваться с тем ублюдком Хоббсом каждый час, вместо страданий Брайана. Брайана, который так остро нуждается в контроле, чтобы не развалиться окончательно. Присев на ступеньки, он опустил голову на поднятые колени и взмолился. Он даже не верил в Бога — в какого бы то ни было. Но если это хоть как-то поможет, он готов рискнуть и молиться, даже тому, в существование кого совершенно не верил. Дважды. — Джастин! Подняв взгляд на внезапный знакомый голос, Джастин застонал. — Чего тебе, Майкл? –Блядь, Майкл поджидал в засаде! Сейчас ему это было совсем ни к чему. — Скажи правду! Что происходит с Брайаном? — Майкл, я уже всё тебе сказал ещё вчера. Больше мне нечего добавить. — Джастин вытянул шею, надеясь увидеть машину своей матери. Но её не было. Чёрт возьми! Взгляд Майкла был жёстким, а голос резким. Он знал, что Джастин что-то скрывает как от него, так и от всей семьи. Нависая над Джастином, он произнёс: — Джастин, мы оба знаем, что ты лжёшь. — Мне плевать, что ты думаешь, Майкл. Это не имеет и никогда не будет иметь к тебе никакого отношения! Речь идёт о Брайане и о том, что, по мнению врачей, лучше для него. — Чушь Собачья! Дело не во врачах. А в тебе, мелкий засранец! Какое право ты имеешь принимать решения за Брайана? — С каждым словом Майкл всё больше вторгался в личное пространство Джастина. — Он имеет полное право! Немного отступив от Джастина, Майкл обернулся на звук голоса Дженнифер. — А если ты не хочешь, чтобы я вызвала полицию, то немедленно отвалишь от моего сына! — голос Дженнифер был холоден, как лёд, а в руке уже находился телефон. Она была полна решимости выполнить свою угрозу. — Мам… Всё в порядке. Давай просто сядем в машину. — Джастин был потрясён поведением и словами своей матери. И одновременно чертовски горд. Однако Майкл не пугал его. Да, было время, когда так и было. Но больше нет. Теперь он не мог себе этого позволить. Не тогда, когда ему предстояло столкнуться с гораздо более грозным противником. Когда Джастин сел в машину и закрыл дверцу, Дженнифер вновь заговорила, направляя всю свою злость на мужчину, стоящего на тротуаре. — Майкл, ты не представляешь, с кем или с чем имеешь дело. Никогда больше не угрожай моему сыну, ни своими действиями, ни словами. — Она уселась за руль и обратилась к Майклу через окно. — Сейчас моему сыну нужно позаботиться о своём партнёре. А тебе же я предлагаю заняться своими делами. После того как они тронулись и направились в сторону больницы, Джастин впервые за много дней улыбнулся настоящей улыбкой. — Мам? — недоверчиво обратился он. Дженнифер лишь слегка усмехнулась.

* * *

Документы были разложены перед ним. Своим маленьким незапланированным отпуском он немного подставил себя в плане работы, и теперь ему приходилось поднимать пораньше, чтобы наверстать упущенное. Вот он снова в офисе ранним утром, разбирается в страховых, разрешениях, и запросах на предоставлении информации… для босса. Ему сообщили несколько основных моментов: Брайан какое-то время пробудет в больнице; ему предстоит интенсивное лечение; управление компанией перейдёт в руки Синтии; это конфиденциальная информация; пожалуйста, не распространяйся об этом. И, разумеется, он не станет. Не раз он задумывался о странном характере его отношений с Брайаном Кинни. Брайан прикалывался над ним — измывался, если говорить откровенно — на каждом шагу на протяжении многих лет. Брайан — эталонный завсегдатай клубов, который, казалось, имел всё и всех, кого хотел. Красивый и прекрасно это осознающий. Захватывающий и желанный всеми, как мужчинами, так женщинами. Полная противоположность Теду. И Брайан никогда никому не позволял забыть об этом. И, Боже, как Тед ненавидел этого мудака. Но если говорить начистоту о своих чувствах к этому мужчине, Тед доверял Брайану Кинни. Доверял настолько, что решил: именно Брайан должен выбрать, жить ему или умереть. Тед доверил Брайану решать, когда пора будет выдернуть вилку из розетки. Конечно, тогда всё это было чисто гипотетически: Тед на самом деле не предвидел обстоятельств, при которых Брайану действительно пришлось бы сделать такой выбор. Но это случилось, и Тед понял, что сделал правильный выбор. Тед полностью вверил Брайану Кинни — собственную жизнь. И когда дошло до дела, Брайан более чем доказал, что заслуживает этого доверия. Он буквально и фигурально вернул Теду жизнь. Он не отключил его от аппарата, а когда Тед был на самом дне после злоупотребления наркотиков, когда понятия не имел, откуда взять деньги на еду, Брайан доверил ему финансовое управление Киннетик. И секрет о своём раке. Да, Тед был в большом долгу перед Брайаном. И он сделает всё возможное, чтобы отплатить ему — защитить. Теперь, глядя на разбросанные на столе документы, Тед обнаружил себя в положении, чтобы сделать именно это. Синтия не сообщила ему подробностей о госпитализации Брайана. Само собой, это не было делом Теда, за исключением финансовой стороны вопроса, и он прекрасно понимал, вообще в курсе только потому, что должен заполнять документы для страховой компании. Но документы были более красноречивы, чем предполагала Синтия. Список лекарств, имена врачей… Информация не давала точного ответа, почему, но она точно указывала, в каком отделении больницы находится Брайан. И причина информационной блокады для семьи и друзей стала ясна. Завистливые педики с Либерти устроили бы из этого цирк. Иисус. Брайан… И, нет. Тед ничем из этого ни с кем не поделится.

* * *

Он сидел, глядя на привлекательную блондинку, примостившую свою задницу к краю стола. Может, он и был геем, но красивую женщину всё равно мог заприметить. А она полностью соответствовала этому описанию. Но помимо красоты эта женщина обладала аурой самоуверенности — компетентная, решительная, с лёгкой примесью самодостаточности. Он ценил людей, которые осознавали свою ценность, и эта женщина определённо это осознавала. — Мистер Кравчинский… — Каз. Мне больше по душе сокращённый вариант. — Как скажете, — ответила она с робким смешком. Синтии понравился этот мужчина. — Я ценю ваше стремление к сокращению. — Считаю, незачем зря тратить время… — Каз откинулся на спинку стула, радуясь тому, что он был не таким удобным, как эргономичное кресло в его офисе. У него было такое ощущение, что на этой встрече ему нужно быть чуть менее расслабленным. — Согласна. Не стоит тратить его даром. Тогда давайте перейдём сразу к делу, а? — Синтия оттолкнулась от края стола и пересела. — Вы тот самый сыщик, которого нанял Карл, чтобы найти Брайана? — Да. Мы с Карлом давние знакомые. — Я бы хотела нанять вас для проведения дополнительного расследования — для Брайана. — Она обошла стол и села в кресло, вытащив несколько рукописных заметок. — Я видела отчёт, который вы предоставили Джастину и Карлу. Тот, где перечислены сведения о Брайане — банковские счета, недвижимость и… аресты. — Синтия заколебалась всего на секунду, перед тем как протянуть заметки сыщику. Каз взял их, внимательно прочитал, а затем поднял взгляд на Синтию. Он улыбнулся про себя, подумав, что из неё бы вышел отличный следователь. У этой женщины потрясающие инстинкты. — Вы хотите, чтобы я изучил арест 1994 года в Чикаго. — Это было скорее утверждение, чем вопросом. Её заметки довольно чётко указывали на информацию, которую она помнила об этом периоде времени. Это всё усложняло; он обещал Хорвату держать это в секрете между ними и Тейлором. Более того, он ещё даже не обсуждал с Хорватом свой последний разговор с Питом. Блядь… — И заключение в 1984 года в Шумане. — Чем конкретным вас заинтересовал Шуман? — Не знаю. Назовите это женской интуицией, чутьём — как вам угодно. Мне просто нужно узнать, что там случилось. — Давайте остановимся на «чутьё». Что оно вам подсказывает? — Что оба случая каким-то образом связаны. У меня, конечно, нет никаких конкретных доказательств. Я просто… чувствую это. Я проработала в тесном контакте с Брайаном больше десяти лет. Мы вместе работали над кампанией, когда произошёл тот инцидент в Чикаго. Он запал мне в память из-за исчезновения. А с нынешним исчезновением… и временем заключения в Шумане… Не знаю, Каз. Просто всё это кажется связанным. Наблюдая за ней, Каз заподозрил, нечто больше, чем просто праздное любопытство. Он чувствовал её боль. Однако эта женщина ничего не выдавала. У неё было чертовски непроницаемое выражение лица. Ему нравился её стиль. Прямолинейный и откровенный. Без всякой чепухи. Даже если она не была уверена в причине, она просто чуяла, что-то не так. И её инстинкты были безошибочно точны. И это окончательно его убедило. — Синтия, я не могу взяться за это дело. — Он поднял руку, чтобы прервать её возражение. — Подождите… вам не нужно меня нанимать, потому что я уже поручил людям это проверить. Арест в Чикаго просто не вязался с остальным, как вы, очевидно, уже поняли. Брайан Кинни никогда стал бы попрошайничать. И точка. А время в исправительной колонии Шуман… — Вы уже проверяете? — перебила его Синтия, а её непроницаемое выражение лица чуть тронуло удивление. — И что именно вам удалось выяснить? — Что между двумя арестами есть некая связь, а также расхождения между официальным полицейским отчётом об аресте Кинни в Чикаго и тем, что произошло на самом деле… — Отчёт был сфальсифицирован? Но почему? — До вчерашнего разговора со своим человеком в полиции Чикаго, мне приходилось только гадать о причине. Вам знаком человек по имени Грег Симпсон? — Компания «Симпсон Стил». Именно из-за этого клиента Брайана поехал в Чикаго. Какое отношение это может иметь к аресту Брайана за бродяжничество? — Речь идёт не о Симпсоне-старшем, а о Греге Симпсоне-младшем, его сыне. Он был школьным учителем и спортивным тренером.

* * *

Открывая массивную дверь в кабинет доктора Маккарти, Джастин почувствовал себя снова семнадцатилетним девственником. Четыре дня. Вот сколько он его не видел. Не прикасался. Не слышал его голоса. Конечно, бывало, они не виделись и дольше. Чёрт возьми, он ведь совсем недавно пробыл три недели в Нью-Йорке без контактов с Брайаном. При этой мысли на него навалилось давящее чувство вины. Что происходило с Брайаном в те три недели? Что, если бы он не уезжал из Питтсбурга? Что, если бы он просто позвонил? Что, если…? Джастин замер, готовясь ко всему, что обнаружится по ту сторону массивной двери. Его предупредили, что Брайан находится в «хрупком» состоянии. «Хрупкий». Это слово казалось таким нелепым для описания Брайана Кинни. Однако Джастин всегда это подозревал. Он просто не представлял, насколько тот хрупок. Первое, что почувствовал Джастин, увидев Брайана впервые за четыре дня, было непередаваемое, ёбанное облегчение. Он был здесь, в одном помещении с ним. Второе было боль в сердце. Исчез элегантный, грациозный, гордый мужчина, к которому он привык. На его месте сидел уставший, испуганный мужчина с затравленными глазами. — Боже, Солнышко… — Затравленные глаза наполнились болью и слезами. — Брайан, я здесь. — Джастин подошёл к дивану, присел подле своего партнёра и поднял руку, чтобы обхватить ладонью его лицо. — Я здесь. Брайан опустил голову на плечо Джастина и, зарываясь лицом в завесу светлых волос, вдохнул лёгкий аромат шампуня и мыла. Он никогда так не прижимался к Джастину, заземляясь, привязывая себя к реальности, на которую больше нельзя было положиться. Он слышал каждый его вдох, чувствовал каждый удар сердца, ощущал тепло… и притворялся, будто мир не уходит из-под ног. В его объятиях чувствовалась отчаянность, нужда, которую он испытал лишь однажды — в конце одной невероятно романтической ночи. — Люблю тебя, Брайан. Я здесь. Я рядом. — Джас? — Хм? — Я не понимаю, что со мной происходит. Джастину нечего было сказать, чтобы развеять страхи Брайана. Он только крепче обнял любимого мужчину и прошептал: — Знаю. Наблюдая за ними, доктор Маккарти поняла, что мужчины напрочь забыли о её присутствии. Эта часть всегда вызывала у неё некоторую неловкость — как будто она становилась своеобразным медицинским вуайеристом. Большая часть её работы заключалась просто в наблюдении. Во многих случаях именно это давало больше ответов, чем непосредственное взаимодействие с пациентами. В данном конкретном случае она пыталась понять уровень доверия и характер отношений между Брайаном и мужчиной, который, по сути, должен был стать его главной опорой и поддержкой. Она знала, что путь, на который только ступают Брайан и Джастин, будет адским. Наблюдая за тем, как мужчины прикасаются друг к другу и тихо разговаривают, доктор чувствовала себя более уверенной в том, что они смогут дойти до конца. Между этими двумя существовала глубокая связь. Они общались как на невербальном уровне, так и на вербальном. Через прикосновения, взгляды. Эта способность, это искусство, могло оказаться для них бесценным. — Брайан? Джастин? Джастин повернул голову к доктору Маккарти и коротко кивнул, откидывая прядь волос с лица Брайана. Тот же, в свою очередь, коснулся губами своего возлюбленного, закрыл глаза и на пару секунд соприкоснулся с ним лбами. Это было так знакомо. И Боже, ему было необходимо что-то знакомое. Что-то реальное. Он откашлялся и отстранился, крепко сжимая руку Джастина в своей. — Джастин, спасибо, что пришли сегодня. Последние несколько дней я запретила всем, включая вас, навещать Брайана. Позвольте заверить вас обоих, что это было не просто произвольное решение. На самом деле оно преследовало двойную цель. Нам нужно было увидеть твоё поведение, Брайан, без влияния внешних факторов. Также, тебе нужно было осознать, что помощь не только необходима, но и доступна. Поверь мне, разлука не была наказанием, хотя в тот момент могла показаться именно таковой. — Брайан, вчера ночью ты попросил меня о помощи. Помнишь это? — Доктор Маккарти заметила, что Брайан слегка поёжился, очевидно испытывая дискомфорт от разговора. — Ага. Помню. — Помнишь, что послужило причиной этого? — Иисус… — Брайан не хотел вспоминать свою панику прошлой ночью. Темноту, полную уязвимость. Он чуть отвернулся от Джастина, но не выпустил его руки. Несколько минут прошли в полной тишине. Джастин мягко положил свободную руку на предплечье Брайана. — Я… Я запаниковал. — У тебя был приступ паники? — Угу. Наверное. О Боже. Джастин был слишком хорошо знаком с приступом паники. Это было похоже на смерть, погружение в страх настолько густой, что ты не видишь выхода. И ничто больше не имеет значения. — Ты помнишь, что его вызвало? Тело Брайана напряглось. Нет. Нет. Не помню. Но он не сказал этого вслух. Или сказал? Ответил ли он на вопрос? Это была просто темнота. Только темнота. Она давила на него. Проникала внутрь. Боже, от этого у него разболелась голова. Он должен был ответить вслух. Не так ли? Этому его учили в школе Святой Матери Божьей… Брайан, ты должен проговорить свой ответ вслух… Да идите вы нахуй, сестра… — Нет. Нет. Не помню, — произнёс он свой ответ вслух. — Брайан? — Нет. Я сказал, нет! Не помню. — ответил Брайан, вставая и подходя к окну, принимаясь считать заклёпки на кондиционере снаружи. — Знаешь, их всего шестнадцать. Ржавых заклёпок. Они всё держат вместе. Шестнадцать, — голос был очень тихим, как у испуганного ребёнка. Он отвернулся от окна и посмотрел на Джастина, потерянными и блестящими глазами. Обхватив голову руками, он пригнулся и медленно сполз на пол под окном, пятясь в угол. Подойдя к испуганному мужчине, который пытался забиться поглубже в угол, доктор Маккарти тихо заговорила: — Всё в порядке. Ты в порядке. — Но это не так. Он идёт! — Кто идёт? Мужчина — или, скорее, маленький мальчик — вернулся калачиком, обхватив себя руками, и яростно замотал головой. — Ш-ш. Он не должен увидеть меня здесь. Он не может. — Кто не должен? Джастин сидел, ошеломлённый, наблюдая, как его сильный партнёр превращается в этого печального, испуганного ребёнка. Он смотрел, как грустные, большие глаза выглядывают из-за рук, которые отчаянно обхватывали тело. Кулаки Джастина сжались, лицо исказилось от боли и ненависти, когда он услышал единственное, тихо прошёптанное слово: — Джек.