Изменение личности

Три дня. Три дня она пыталась его разговорить. Как же ему осточертело это дерьмо. Джастин знал это, но всё равно позволил этой суке держать его в заложниках. Поговорить. На хуй её. На хуй Джастина. И на хуй всех ублюдков в этом проклятом месте! Руки Брайана взмыли к ушам, словно пытаясь заглушить воспоминания последних дней. «Мы не сможем тебе помочь, если ты не поговоришь с нами, Брайан». «Брайан, готов ли ты сегодня поговорить?» «Позволишь поговорить с Трахом, Брайан?» С Трахом? Хочешь трах? Приведи обратно того санитара с внушительной выпуклостью, и я покажу тебе трах, сука. И кто, блядь, такой этот Трах? Он стоял у окна в кабинете, куда его «сопроводили», и смотрел на открытую крышу этажа ниже. «Не совсем те пятизвёздочные апартаменты, которые ты обычно заказываешь, Кинни», — иронически подумал он, считая заржавевшие заклёпки, скрепляющие блок кондиционера по ту сторону решётчатого окна. Шестнадцать. По крайней мере, столько он смог насчитать с этой роскошной смотровой площадки. Шестнадцать заржавевших заклёпок. С тех пор, как его перевели в другую, богом забытую палату, он не видел Джастина или кого-либо ещё, кроме, конечно же, персонала больницы. Усмехнувшись, Брайан подумал, что это, должно быть, какое-то космическое воздаяние за то, что он никогда не рассказывал Джастину о том, что навещал его в больнице. Хм. Похоже, твинк научился играть по-жёсткому. Он сделал вид, что не услышал, когда сучка вошла в кабинет. Теперь он так её воспринимал — как суку. Она приказала держать дверь в его палату открытой всё время, с тех пор как… ну… с тех пор, как он, по всей видимости, разгромил палату после её последнего «визита». Он не помнил. В любом случае ему было насрать. Насрать, что она доктор. И что она просто хочет «помочь». Она заслужила это, за то, что просто хотела «поговорить». На хер её. — Как ты сегодня, Брайан? Он издал безрадостный смешок и провёл руками по своим, теперь уже растрёпанным волосам. — Как я, блядь, по-твоему, сегодня? Я всё ещё здесь! — Он скрестил руки на груди и повернулся к ней лицом, задницей опираясь на узкий подоконник, а длинные ноги скрещивая в лодыжках. — Меня привели сюда, чтобы снова «поговорить»? — Вообще-то, да. Ты помнишь нашу вчерашнюю беседу? — Доктор Маккарти наблюдала за языком тела своего пациента. Замкнутость. Самообъятие. Защита. Хотя она была уверена, что он пытался изобразить беспечность, вся поза, однако, кричала — «держись подальше от меня». — Насколько я помню, вчера мы не «беседовали». И позавчера тоже. — На самом деле, мы беседовали. Довольно много. Брайан слегка нахмурился и фыркнул. — Ага. Конечно. Все те разы, когда я говорил «нет». Очень оживлённый разговор. — Пожалуйста, присаживайся, Брайан. Когда Брайан оттолкнулся от окна и уселся в кресло перед столом врача, Доктор Маккарти села рядом с ним и спокойно сказала: — Я хотела кое-что показать тебе, Брайан. Позволишь? Брайан слегка пожал плечами и неохотно перевёл взгляд на Монитор, на который указала доктор. Три коротких щелчка и на экране появилось лицо. Лицо, похожее на его. В этом кабинете. В этом кресле. Лицо, похожее на его, пело? Звук, раздавшийся из динамиков, был тонким, высоким, безрадостным и натянутым. Руки двигались по воздуху, словно дирижируя симфоническим оркестром, который можно было услышать только в голове лица, похожего на его. А это пастух, лентяй и бездельник… … девчонка идёт — недотрога!… … на собаку сердита немного… …которая убила… которая убила… …в доме, который построил Джек. Его сердце остановилось, а дыхание сбилось. И он задался вопросом, как он всё ещё может чувствовать, как воздух проходит через его язык и горло. Ведь невозможно вдыхать такими огромными глотками, когда сердце и дыхание застопорились. Не правда ли? Нет. Нельзя. Он узнал это… на собаку сердита… на каком-то классе в Святой Матери Божьей… которая убила… Святая Мать… которая убила… разве он не учил это… в доме, который… который построил Джек… — НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Т! Звук, который раздался из кресла рядом с ней, был одним из самых душераздирающих и она задумалась, было ли это вообще слово. Скорее первобытный звук. Мучительный. Пропитанный чистой болью. За ту долю секунды, которая потребовалась ей, чтобы перевести взгляд с монитора на человека, сидящего рядом, он свернулся калачиком. Руки так крепко обхватили подтянутыми к груди ноги, что пальцы побелели. Она видела, что он держится из последних сил. Его измученный взгляд устремлён вдаль, видящий то, чего уже не существовало. Ни для кого, кроме него. — Брайан? — …кто убил… кто убил… — бормотал он, раскачиваясь вперёд-назад. Глаза были сухими, а голос тихий-тихий. — …он нассал на мой ковёр… иди сюда, сынок… вот что происходит… помни это, мальчик… — Он видел шерсть, которая была такой мягкой и серой. Теперь цвет был… странный… шерсть была слишком… неподвижной. Но сегодня она колыхалась… не так ли? И у него были тёплые карие глаза… раньше… Воздух не приносил облегчения, проникая сквозь зубы. Сердце остановилось. Его сердце остановилось и серый сменился на красный… — Брайан… — Отстань от него, сука. — Шёпот был полон злости. Нет, ненависти. Тело в кресле развернулось и наклонилось к женщине. — Там, где Брайан сейчас — он в безопасности. И я клянусь всем святым, что мы удержим его там, если ты не оставишь его в покое. Доктор Маккарти была слегка ошеломлена, заметив внезапную жёсткость в глазах мужчины рядом с ней. Это определённо был не Брайан Кинни. Конечно, она знала лучше, чем верить собственным иррациональным мыслям, но могла понять, откуда берётся представление об одержимости. Хотя внешность оставалась той же — несколько различий были связаны больше с проявлением эмоций через язык тела и визуальный фасад. Но манера поведения и личность, даже вокальные качества так сильно отличались от того высокомерного и отстранённого мужчины, который вошёл в её кабинет. Этот альтер был властным, защищающим, угрожающим. И кипел тихим презрением. — Где Брайан? — В безопасности. — Ты считаешь, что он здесь не в безопасности? Мужчина расхохотался, громко и раскатисто, а затем впился взглядом в доктора. — Ты не можешь его защитить. Мы можем, — прошипел он. Секунду помолчав, она кивнула. — А кто такие «мы»? Мужчина улыбнулся, улыбкой, которая не дошла до его глаз, и ответил: — Просто… друзья.

* * *

Линдси сидела, теребя красную кисточку на подушке у себя на коленях, и сердито смотрела на Джастина. После тяжёлой ночи езды из Торонто они с Мел и детьми, наконец, к утру добрались до Питсбурга. Если бы не звонок от Дебби два дня назад… Теперь, сидя посреди гостиной Деб, вместе с остальными членами семьи, она ощущала, как внутри неё разгорается борьба между воспитанием и гневом. Гнев быстро одержал верх. — Ты хочешь сказать, что Брайан уже больше недели в больнице, а до этого он пропал неизвестно насколько? И ты не сообщил мне и его сыну? — Линдс, пожалуйста… — Джастин устал. До чёртиков вымотался. Сейчас ему меньше всего нужно семейное давление. Он игнорировал большинство их звонков, отказывался отвечать на постоянные попытки связаться с ним в лофте. Хотя последние три дня ему не разрешали видеться с Брайаном — навещать его или держать за руку — он всё равно проводил каждый божий день в психиатрическом отделении, разговаривая с врачами и надеясь, что сегодня ему разрешат войти. Ночью он был слишком утомлён, чтобы справляться с натиском вопросов, требований и советов, которыми, как он знал, его завалят, если он позволит. Его единственной уступкой настойчивым требованиям семьи был ежедневный звонок Карлу. Он давал ему краткий отчёт, опуская такие важные детали, как диагноз. Он доверял Карлу. Правда, доверял. Но чем меньше тот знал о некоторых реалиях, тем меньше шансов у семьи что-то выяснить. — Джастин! Что значит «пожалуйста»? Ты должен был позвонить мне! Насколько я поняла, ты никому не сообщаешь никаких новостей! — Именно! Нам даже навестить его не разрешают! Он лежит в больнице уже несколько дней, а мне разрешили увидеть его всего один раз! Один! — Гнев Майкла на Джастина, копившийся годами, выплеснулся наружу. Чёрт подери, этот парень просто не переставал пытаться контролировать жизнь Брайана! А теперь он пытается оттолкнуть их всех от него. Ну, это немедленно прекратится, если Майклу есть что сказать по этому поводу. Семья уже сыта по горло! — Солнышко, я знаю, ты думаешь, что поступаешь правильно… — Деб… Господи! Да ЗАТКИНИТЕСЬ вы все НАХУЙ! В комнате повисло неловкое молчание. Синтия сидела рядом с Джастином на этом проклятом семейном представлении. Как единственный человек, который знал все детали о Брайане. Единственный, которому Джастин мог полностью доверять все сведения. Они были связаны так, как ни один из них не хотел. Однако оба ценили это. Именно поэтому Джастин попросил её поприсутствовать, здесь, с ним. Она обняла Джастина за плечи, зашептала на ухо, пытаясь успокоить дрожащего молодого человека. Несмотря на трудности управления компанией и горечь от страданий своего босса и друга, Синтия знала, что для блондина это было непосильной ношей. Джастин жил этим каждую минуту, каждую секунду, и она заметила, что он едва держится. И Синтия понимала, что это только потому, что у него не было другого выбора. — Когда ты переехала в Торонто, Линдс? — Джастин, ты же прекрасно знаешь, когда мы… — Когда. Ты. Переехала. Линдси? — грубо перебил её Джастин. — Мм… почти три месяца назад. Но ты и так это знал… — И как часто Брайан связывался с тобой после того, как ты переехала? — снова перебил Джастин. Ведя к чему-то важному. — Каждую субботу. Он всегда звонил… в субботу утром… чтобы поговорить с Гасом. — голос Линдси начал стихать, и её руки вновь принялись теребить кисточку на подушке. «Боже мой», — подумала она. — О, боже… — Угу. Ты даже не заметила, не так ли? — Джастин помассировал виски. Господи, как же ему не хотелось сражаться сегодня вечером. Попытавшись размяться напряжённые мышцы плеч, он медленно повернул голову и окинул взглядом всех присутствующих в комнате. — Кроме визита в больнице, когда кто-нибудь из вас последний раз разговаривал с Брайаном? Или видел его? — последовали шепотки, взгляды украдкой на других, а затем наступила тишина. — Неделю назад? — Джастин подождал. — Нет? Две недели назад? Три? Месяц?! — ещё немного подождал. Никто не ответил. — Где вы все были? Где были его друзья и семья? Конечно, на мне самом тоже полно вины из-за того, что меня не был рядом с Брайаном, но… вы были здесь! Прямо здесь! И при всём, что происходило в его жизни, не удосужились повидаться с ним — да, даже просто поговорить — неделями? — Джастин встал и натянул пальто. — Знаете, Брайан никогда ничего не ожидал от своей настоящей семьи. Но от вас? Думаю, от вас он ожидал гораздо большего. Хоть чего-нибудь — Линдс, Мел. Полагаю, ваша поездка была напрасной. Сейчас никто не может видеться с Брайаном. Если вам нужны деньги, обращайтесь к Синтии. Брайан хотел бы позаботиться о Гасе и Джей Р. — Повернувшись, чтобы уйти, он сжал руку женщины рядом с собой, которая ответила тем же. Она всё поняла. Она позаботится о том, чтобы Гас ни в чём не нуждался. Ради Брайана. Майкл вытянул руку и дёрнул Джастина за рукав пальто, тем самым разворачивая его лицом к себе. — Куда, блядь, ты собрался? Ты ещё не сказал нам, что происходит или почему ты не пускаешь нас к Брайану. — Отпусти меня, Майкл. — Двое мужчин стояли лицом к лицу, никто не желал уступать. И вдруг Джастин осознал, что Майкла борется уже не из-за Брайана. А из-за Джастина. Из-за наглого твинка, который сделал то, на что у самого Майкла не хватило смелости. — Майкл, отпусти мою руку. Немедленно. Обещаю тебе, я уже не тот мальчик, которого ты встретил пять лет назад. Ты больше не можешь мною манипулировать. Как и использовать Брайана. — Он впился взглядом в другого мужчины и повторил: — Отпусти. Меня. Сейчас же. Майкл ослабил хватку и выпустил пальто. Джастин стряхнул его и повернулся обратно к комнате, полной людей, которых он считал друзьями. — Держитесь подальше от лофта. Не звоните мне. Не ошивайтесь возле больницы. Это вам ничего не даст. Врачи Брайана строго регламентировали, чтобы он сейчас ни с кем не виделся. Как только что-то изменится или я узнаю что-то новое, я сообщу вам. — Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и продолжил. — Я думал, что знаю вас, что могу доверять. Конечно, я сам виноват, что уехал в Нью-Йорк. Но Брайан… Как вы могли его бросить? Я… Я… Просто оставьте нас в покое. Пожалуйста. — Детка, мне так жаль. Ты же знаешь Брайана. Мы думали… — Эмметт протянул руку к своему другу, но остановился, осознав, насколько жалки его собственные оправдания. Он подвёл своих друзей. Ужасно подвёл. И понимал, что никакие извинения или оправдания не смогут исправить ситуацию. Джастин взглянул другу в глаза, в которых читалась агония, и горько рассмеялся. — Ага. Кстати об этом. Вас всех может удивить, как мало мы на самом деле знаем о Брайане Кинни. И развернувшись, покинул дом, в котором за последние пять лет провёл так много времени. Где он жил, любил, смеялся и плакал. Его уход казался таким окончательным.

* * *

Тьма окутала его. Она легла на него плотным, тяжёлым одеялом, пробегая толстыми пальцами по волосам и заползая в ноздри, как выхлопные газы с бензоколонки — одурманивающие и ядовитые. Наполнила его и душила. Он ненавидел тьму. Черноту и неизбежность. Страх, который она несла с собой. Его дыхание участилось, загоняя ещё больше тьмы внутрь. Боже, он чувствовал себя таким беспомощным, таким недееспособным, таким… уязвимым. Рука потянулась к тревожной кнопке на койке. Ему нужно было выбраться отсюда. Он попытался закричать. Губы его окоченели от поцелуя тьмы. Она приковала его к постели — осела на груди, как жестокий любовник. Пожалуйста… пожалуйста… Он крепко зажмурился, думая о светлых волосах, голубых глазах, неоновых огнях и алебастре. Боже, Джастин, пожалуйста… — Брайан… — прозвучал близко голос, а следом его легонько коснулась рука. — Брайан, всё в порядке. Ты не один. — Снова этот голос. Этот спасательный круг, как он думал, ненавидел. Дыша рывками, цепляясь за этот голос, он распахнул глаза. Боже, как он её ненавидел. Но она спасла его от тьмы. И где-то глубоко внутри себя, за маленьким, запертым окошком, он подумал: «Спроси у Элис, думаю, она знает». Его глаза, круглые и тёмные, как у лани, обшаривали палату в поисках любого намёка на скрывающуюся тьму. Она пряталась в углу, за жалюзи, под кроватью. Она съёжилась перед этой женщиной, которую он, как ему казалось, ненавидел. Тьма бежала от неё. Она могла быть светом. Она могла осветить. Она могла знать. Он схватил её за руку и взглянул на неё заплаканными глазами. А когда слёзы хлынули и потекли по щекам, он вымолил: — Пожалуйста. Помоги мне.