Изменение личности

Джастин мрачно сидел в одном из кресел, похожих на те, что ставят в мотелях, перед столом доктора Элис Маккарти. Нервы были на пределе, горло пересохло. Ему хотелось убежать. Куда угодно, только подальше отсюда. Пару раз моргнув, чтобы избавиться от жжения в глазах, он глубоко вздохнул. Рот приоткрылся, и из губ с выдохом вырвался пузырёк воздуха. Тогда он понял, что с треском провалил своё обещание не паниковать. «Выпусти это наружу», ‒ приказывал он себе. «Выберись из своих чёртовых мыслей. Будь. Здесь. И сейчас». ‒ С тяжёлым вздохом он попытался сосредоточиться. Под пальцами он ощутил шероховатость изношенной, покрытой катышками обивки. Отметил почти дотошно упорядоченное состояние стола доктора и его ослепительную чистоту поверхности. На которой не было ни единого следа от кофейного пятна. Ни скрепки на виду. Пересчитал четыре папки, аккуратно уложенные в серый металлический лоток в дальнем правом углу стола. Уловил лёгкий запах лаванды ‒ возможно, благовония? ‒ и услышал тихий плеск воды, скапливающейся у подножия пластикового водопада. Всё в кабинете было задумано для спокойствия. Для расслабления. Чтобы отвлечь от тревоги. Ужасная постановка. Было невозможно танцевать вокруг этого блядского слона. Джастин не произнёс ни слова ‒ ни единого слога ‒ с тех пор, как пересёкся взглядом с Трахом. В этом взгляде определённо было что-то такое... А удобно подходящие тексты его песен? «Спроси у Элис». Совпадение, случайность? Или весь этот чёртов обмен был каким-то зашифрованным посланием, вырванным из психики Брайана/Траха? «Думаю, она знает». Иисус. — Господи, Иисусе! — Джастин? Молодой человек тяжко вздохнул и закрыл лицо ладонями. ‒ И что теперь? ‒ Ну... теперь у нас хотя бы есть представление о...? ‒ Представление? Представление?! — грубо перебил её Джастин. ‒ Это не просто «представление», доктор Маккарти. Это было пиздец как ужасающе! Он... он... ‒ Испуган, Джастин. Он в ужасе. Гораздо больше, чем ты сейчас. И не только из-за того, что с ним происходит в настоящий момент. Я даже не уверена, насколько он осознаёт само понятие «сейчас». Он боится столкнуться с самим собой, жизнью, реальностью. ‒ Так он создал альтернативную? Такую, в которой он кто-то другой? ‒ Не одну. Множественные. На сегодняшний день у нас есть доказательства как минимум, четырёх диссоциативных личностей. Их обычно называют альтерами. ‒ Доктор Маккарти открыла ящик стола и достала папку и передала её Джастину. ‒ Я собрала для вас кое-какие справочные материалы ‒ общие сведения, а также более специфические и детализированные. Существует много заблуждений касательно ДРИ. Многое из этого будут разъяснено в бумагах, которые я вам предоставила. Но есть пара моментов, которые я хотела бы обсудить с вами уже сейчас. Джастин выпрямился, сжал и разжал кулаки, а затем кивнул доктору, чтобы та продолжила. ‒ Во-первых... это состояние уникально само по себе, однако... клиническая картина мистера Кинни... ещё более уникальна... ‒ Ну, Брайан уникален даже среди уникальных, ‒ уголки губ Джастина тронула улыбка. И доктор испытала немного облегчения ‒ что он смог найти каплю юмора, нормальности в этот момент. — Я начинаю понимать это, ‒ ответила доктор Маккарти, одарив своей маленькой, искренней улыбкой, прежде чем продолжить. ‒ Следуя нормальному паттерну, мистер Кинни... Брайан... должен был иметь, по крайней мере, некоторую историю психиатрического вовлечения. Как минимум странное поведение, которое является важной частью этого состояния, обычно замечается друзьями, семьёй или коллегами, а также сопутствующую депрессию и тревожность... и это часто становится толчком к лечению, добровольному или нет. Вы рассказали о недоверии Брайана и полном пренебрежении к психиатрии, и это могло бы объяснить некоторые вещи. Однако я не понимаю, как его семья и друзья могли не заметить страданий, через которые он проходил. ‒ Они заметили. Мы все это сделали. ‒ Не могли бы вы рассказать об этом немного подробнее? Джастин поднялся с кресла и принялся осматривать различные предметы в кабинете, прикасаясь то к книге, то к статуэтке, проводя пальцами по потоку воды из миниатюрного водопада, пытаясь объяснить сложную динамику в кругу друзей Брайана. Отчуждённость Брайана от семьи и моменты жестокого обращения из детства, о которых Джастин знал. Сильную созависимость, принизывающую отношения с Майклом, Линдси и Дебби. То, как образ Брайана как жеребца, мудака, одиночки, постоянно подкреплялся, даже поощрялся его так называемыми друзьями. Как они, казалось, нуждались в его эксцентричности и образе потерянного мальчика, чтобы утвердиться за его счёт. ‒ Он любит их, а они используют его. Конечно, они тоже его любят, но не за то, кем он на самом деле является. А за то, кем они его видят. Кем им нужно, чтобы он был. Они помогли ему выжить, но никогда не давали жить. Брайан всегда был намного... больше... чем они когда-либо позволяли ему быть. ‒ Джастин поднял глаза, и доктор Маккарти увидела любовь и боль, которые молодой человек держал внутри. ‒ А вы? Вы упомянули, что пытались уговорить его обратиться за помощью. ‒ Угу. Наверное, я просто недостаточно старался. ‒- Джастин зажал нижнюю губу между зубами и сдавленно фыркнул. ‒ Я был просто влюблённым подростком. В одну минуту он был таким... милым. Мы вместе готовили ужин, смеялись, занимались любовью... А на следующий день я приходил домой, и он уже трахал кого-то в нашей постели. Говорил мне, что я сильный, храбрый и красивый, а потом дарил мне хастлера на день рождения. Это было как жить в цирковом аттракционе. Знаете, в то, что с кривыми зеркалами? Никогда не знаешь, смотришь ли ты на настоящего Брайана Кинни или на его ёбанное факсимиле. Он то притягивал меня к себе, то отталкивал. ‒ Или факсимиле отталкивало тебя? ‒ Доктор посмотрела на Джастина понимающем взглядом. ‒ Выйдет ли настоящий Брайан на сцену? ‒ Джастин... все они являются частью настоящего Брайана Кинни. Это не одержимость, не другая личность, захватившая вашего партнёра. Все эти альтеры, сколько бы их ни было, являются частями его собственной психики, его идентичности. Каждый альтер имеет функцию, они выполняют определённую роль. Защитную роль. Настоящий Брайан Кинни всегда был там. Моя задача ‒ наша задача ‒ помочь ему найти способ интегрировать эти аспекты его идентичности. Это... это не будет простым или лёгким. Ни для Брайана, ни для вас, Джастин. И я вынуждена спросить... насколько вы готовы... насколько крепки... ваши отношения с партнёром? ‒ Насколько готов? ‒ Джастин выпустил короткий, безрадостный смешок и провёл рукой по растрёпанным волосам. ‒ Доктор Маккарти, он ‒ моя жизнь. Я обязан ему своей жизнью. В буквальном смысле слова. Я буду с ним на протяжении всего этого. Я сделаю для него всё, стану кем он захочет. Я готов сделать всё, быть кем угодно, лишь бы сделать его счастливым.

* * *

Он расхаживал по незнакомой палате, ритмично шлёпая босыми ступнями по холодной серой плитке. Остановившись, он прижался лбом к маленькому окошку в двери, черпая странное утешение в прохладе стекла. Брайан фыркнул от иронии, ведь остальная часть его тела была чертовски продрогшей. Тонкая белая футболка и выцветшие зелёные пижамные шорты мало защищали от прохладного больничного воздуха. «По крайней мере, ‒ подумал Брайан, ‒ на мне хотя бы есть грёбаная одежда». Он ненавидел эту палату, этот этаж и все дополнительные глаза, что за ним наблюдали. Это было всё равно, что находиться в клетке проклятого зоопарка. Или на выставке. Ёбанные доктора. Они не измеряли ему давление и не ставили капельницу, как делали это в другой палате. Они просто... наблюдали. Выжидали. Чего-то. Он должен был уйти из другой палаты, когда у него была такая возможность, но не совсем понимал, почему этого не сделал. Он был уставшим, сбитым с толку, испуганным. Испуганным? Боялся уйти из палаты? Нет. Нет. Чего-то... другого. Чего-то ином. Страстные взгляды сапфиры, упругие груди под его руками, накрашенные красные губы и мягкие округлые формы, виднеющиеся из-под расстёгнутой блузки. Чёрт возьми! Это просто не имело никакого, на хуй, смысла. Он послушался докторов... Джастина. И всё это оказалось полной хернёй! И он продолжал наматывать круги. Взад и вперёд. Взад и вперёд. Круг за кругом. Не мог ни думать, ни вспоминать. Ни дышать... Вдох. Выдох. Он прекрасно знал, кто он такой! Брайан. Блядь. Кинни. Просто Брайан, мать его, Кинни. В итоге он лёг на пол посреди протоптанного круга и притворился, что затягивается косяком, втягивая в себя воображаемый сладкий дым и отдаваясь мнимому кайфу. Потому что мнимое было охренеть как лучше, чем настоящее. Потому что воображаемый Брайан Кинни не плакал.

* * *

‒ Сегодня его госпитализировали, ‒ только и сказал Джастин. Больше ни слова не прозвучало с тех пор, как он распахнул дверь и впустил Синтию в лофт. Синтия замерла. Её рука с чашкой чая застыла на полпути ко рту. Губы уже разомкнулись, чтобы глотнуть напиток. Она даже не была уверена, что точно расслышала Джастина, насколько тихо были произнесены слова. ‒ Госпитализировали? ‒ выдавила она из себя, ставя чашку обратно на безобразно дорогой кофейный столик, не в состоянии встретиться с Джастином взглядом. ‒ В психиатрическое отделение. Он в глубоком дерьме, Синтия. О, боже. ‒ Боже... Джастин... но он же... Я догадывалась, что что-то не так... но... — в голове не было ни одной связной мысли. Брайан? В психушке? Блядь... О ёбаный трах. — Он не сумасшедший, Синтия, но у него... есть проблемы. ‒ Джастин откинулся назад, забился в угол дивана и закрыл лицо руками, задаваясь вопросом, когда же, мать вашу, он сам, наконец, почувствует себя в своём уме. — Сейчас он проходит через серьёзное дерьмо. И просто не может… быть один сейчас. Синтия опасливо пробежалась глазами по кипе распечаток, предоставленными ей Джастином. Слова слились в одно гигантское предложение, по сути, приговор. ‒ Святая блядь, мать Господня. — Ага, ‒ вздохнул Джастин, когда женщина накрыла его руку своей. — Они не могут узнать, Синтия... Семья... Они не должны об этом узнать. ‒ Боже, нет! Ты можешь себе представить... ‒ На самом деле, могу. Именно поэтому они не должны знать. ‒ Оба содрогнулись. ‒ Как ты? Что я могу сделать? Прежде чем Джастин успел ответить, Синтия сжала его руку и неуверенно продолжила: ‒ Тед должен знать, Джастин. Хотя бы что-то. Я не смогу скрыть от него документы... медицинские счета. Это часть его работы. Со времён рака Брайана они сблизились. Босс ему доверяет. И нам тоже следует. ‒ Иисус, Синтия! — Джастин, Тед обязан Брайану всем. Босс дал ему шанс, когда никто другой не хотел. Вернул ему жизнь. Он сохранил рак Брайана в тайне. И сейчас защитит Брайана. Ты знаешь это. ‒ Она встала, вернула папку обратно Джастину и сказала: — Я расскажу Теду только то, что ему нужно знать. Джастин кивнул. Истощение и мучительное горе исходили из каждой клеточки его существа. Синтия видела, насколько сильно последние несколько дней сказались на Джастине. Тёмные круги под глазами. Уныние, написанное на лице. Отсутствие привычной лучезарной улыбки. Она также заметила в нём невиданную ранее решимость ‒ в напряжённых плечах, в сжатой челюсти. Боже, он казался таким молодым для столь тяжёлого дерьма! Однако Синтия знала, что Джастин на самом деле давно уже не ребёнок. И что он будет большой поддержкой для Брайана на протяжении всего пути. Синтия всей душой надеялась на это. Гораздо позже той ночью, лёжа в постели, которую он делил со своим любимым (где они трахались, смеялись, играли и занимались любовью) касаясь пустого пространства рядом с собой, где должен был быть Брайан, Джастин задавался вопросом, сможет ли он когда-нибудь снова почувствовать себя сильным.