Antiromantic

***

До боли знакомые двери в кабинет Сиджея в здании Bi Group Corporation мозолили глаза Чонгуку вот уже двадцать минут. Сразу после миссии их отвозили в оперативные квартиры, чтобы сбить слежку, но сегодня маршрут нарочно был изменен. Серендипити удалился сразу же по прибытии, чтобы переодеться, а то его внешний вид в чулках и кроп-топе вызывал много вопросов. — Н-да, и как ходить в таком виде?! — недовольный напарник вернулся в рабочей неприметной униформе Bi Group. — В таких штанах даже мою шикарную задницу рассмотреть не получится. — Какая потеря для общества, — как обычно съязвил Чон. Сегодня он достаточно насмотрелся на задницу напарника. Он все еще пытался лишний раз не пересекаться с ним взглядом, ведь картина принимающего в рот его пальцы Серендипити все еще стояла перед глазами. — Грубиян! — Чимин плюхнулся на кресло рядом с Харли. Его расслабленный вид был полной противоположностью состояния Харли. — Тебя не смущает, что нас привезли в агентство? — спросил Чон, все еще буравя взглядом двери директора. — Нет, а должно? — Серендипити попивал себе спокойно кофе, которое заботливо принесла премилая секретарша. — Послушай, по поводу того, что случилось, — неловко начал Чон, — Сиджею не обязательно об этом знать. — Думаешь? — усмехнулся Чимин. — Боишься папочка Сиджей отшлепает своего любимчика, если узнает?! — Что? Нет! — Чонгук хотел оправдаться, а точнее, опровергнуть слова напарника, но тут вышла секретарша, приглашая их войти. — Директор ждет вас, можете проходить. — Чудненько! — Чимин бодренько встал и направился к двери, но Чон в пару широких шагов, благо длинные ноги позволяли, опередил его. — Я серьезно! — Чон перегородил путь, выставляя руку перед Серендипити. — Ты уже поимел меня сегодня, — шепотом сказал Чимин, — что помешает мне поиметь тебя в ответ? — пухлые губы растянулись в широкой улыбке, слегка краснея. Серендипити наклонился и проскользнул под упершейся в косяк рукой. — Сиджей! Я скучал по твоей прекрасной шевелюре, — с радостным возгласом вошел Чимин. — Как всегда, в прекрасном настроении, — Джин указал рукой на кресла напротив стола, приглашая агентов сесть. — Нет, ну серьезно, каким шампунем ты пользуешься? — не унимался Чимин. — Мои волосы на следующий день как гнездо, а твои блестящие и гладкие всегда. Сам укладываешь? — за незатейливой болтовнёй Серендипити мог выудить любую информацию, чем часто пользовался во время миссий и допросов. — Отложим разговоры о моих волосах на другой раз, — сдержанно сказал Джин, глядя на молча севшего Чонгука. — Касательно вашей миссии. — Чудная миссия, можно таких побольше, ток в следующий раз требую повышения, стриптизёр как-то мелко, вот элитный эскорт — в самый раз моим талантам, — среди улыбок и шуток прослеживалось плохо скрытое недовольство. — Приму к сведению, — учтиво кивнул Сиджей и продолжил: — Итак, что мы имеем на данный момент, — Джин открыл папку, лежащую перед ним. — Мы расшифровали данные с QR-кода на бутылке, они ведут к закрытому аукциону, который пройдет через неделю. Вам так же удалось достать приглашение на эту вечеринку и вам придется туда отправиться, чтобы собрать информацию о покупателях и продавце, если он там появится. — Разве на аукционе не будут продавать оружие? — уточнил Чонгук. — Нет, это лишь предварительный этап, только самые богатые люди смогут приобрести возможность купить оружие. Аукцион будет закрытый, ставки будут делать в слепую, и лишь пятеро наивысших ставок сыграют. — То есть мы даже не будем знать кто и сколько поставил? Это покруче покера, продавец чёртов гений, — восхитился Серендипити. — Мы над этим работаем. Вам же предстоит достать немаленькую сумму, наведываясь в гости к нашим не совсем чистым на руку друзьям. — Мы возьмем деньги бандитов? — удивился Чон. — Ты думаешь, у меня на цокольном этаже пара тройка набитых долларами сейфов стоит на случай покупки биологического оружия? — вполне серьезно спросил Сиджей. — Ну, хотелось бы, — покачал головой Чон. — Что такое, тебе совестно взять деньги у наркоторговцев и сутенеров, которые зарабатывали каждую копеечку упорным трудом? — вопрос Чимина был пропитан сарказмом и иронией от первой до последней буквы. — Мне претит идея красть, не важно у кого. — Чонгук бросил испепеляющий взгляд на напарника, от неловкости и след простыл. — Мы не крадем, а конфискуем украденное. — Довольно! — прервал их Сиджей. — Мы тут не о моральной стороне пришли поговорить. Пока можете быть свободны. Хоуп свяжется с вами. — Чонгук, разъярённый, сорвался с места и направился к выходу. — Есть один момент! — сказал Чимин, не сдвинувшись с места. — На последней миссии произошел один инцидент, — Харли обернулся, посмотрев на затылок напарника. Неужели он расскажет? Конечно, головой он и сам все понимал. Его состояние подвергает опасности их обоих. Серендипити имеет полное право доложить о его проблемах и потребовать другого напарника. Но Чонгук не может позволить себе промах, он должен узнать, что случилось с его братом, а для этого он должен быть в агентстве. Сердце бешено колотилось в груди, кажется, его сейчас стошнит от волнения. — Ли Хон довольно-таки опасная личность, думаю, что мы нехило так уязвили его гордость. Думаю, стоит приставить к нему агентов и прослушку, во избежание мести или еще чего. «Черт подери» — выругался про себя Чонгук. Серендипити промолчал, он не сдал его. — Я дам распоряжения. Можете быть свободны, — Сиджей кивнул и проводил взглядом агентов. — Спасибо, — тихо сказал Чонгук, закрыв дверь в кабинет директора. — Забей, — махнул рукой Чимин, — отработаешь как-нибудь, желательно ртом. «Невыносим» — подумал Чон и улыбнулся, глядя на удаляющегося напарника, который подмигнул секретарше.

***

Намджун вчера буквально ночевал в галерее, так как сегодня вечером будет показ эксклюзивных картин японских художников. Чтобы провести такой показ, нужно было сильно постараться и найти новых стейкхолдеров. Ради этого одного показа работали неустанно не только менеджеры галереи, но и сам Ким. И причем на износ! Чонгуку, кстати, тоже знатно досталось. Ведь слушать обо всем геморрое, который происходит, выпала роль именно ему. Были разосланы примерно двести пригласительных всем сливкам общества и даже современным артистам, которые смогли бы внести свою лепту в искусство, ну или хотя бы пропиарить галерею с помощью социальных сетей. Намджун тот еще старовер, все эти инстаграм и твиттер для него темный лес. Чон не упускал возможности потроллить друга на эту тему. Тем не менее, работой Намджун был доволен, именно поэтому он вышел из своего кабинета к гостям в свободных белых штанах, подчеркивающих его массивные бедра, результат часовых приседаний, и в свободной белой джинсовке поверх футболки из такого же материала, который хорошо подчеркивал его карие глаза. Простота и скромность, вот что всегда привлекало гостей во владельце галереи. К нему все подходили с улыбкой и вели светские беседы про искусство Дзёмон, Хэйан и свитки. Некоторые даже спрашивали у него детали, которых не понимали в японском искусстве, например, отсутствие крыш в живописи, которая подразумевала не актуальность линейной перспективы и служила триггером для воображения зрителя. Галерею заполнили смех, стук бокалов с шампанским и даже гул обсуждений картин и их создателей. Все идеально, как и прописывал у себя в голове Ким, выпивший уже достаточное количество игристого, чтобы шутить пошленькие шуточки, но недостаточно, чтобы подкатить к кому-нить. Ким перемещался от одной компании к другой, меняя одну тему на другую, но неустанно его взгляд возвращался к одному и тому же человеку. Этого мужчину он видел впервые, классический костюм тройка, с закинутым на плечо пиджаком, тотал блэк с красиво уложенной прядью на лбу, но с добрыми глазами и белоснежной кожей, к которой так и хочется прикоснуться. Загадочный незнакомец уже минут тридцать стоит перед картиной «Монах Юкинаги. Императорское шествие в Охару (иллюстрация к «Повести о доме Тайра»)», что не могло не заинтересовать Намджуна. Не сдержав свое бурное любопытство, подталкиваемый несколькими бокалами шампанского, он все же подошел к гостю. — Что вы такого интересного нашли в данной картине, что не можете отвести взгляд? — спросил Намджун, набравшись храбрости. — Люблю все, что связано с монархией, — скрестив руки ответил тот. Мужчина продолжал рассматривать картину, даже не соизволил почтить вниманием подошедшего к нему человека. — Аристократы много чего интересного придумали, но мне интересны также гравюры, — Намджун возмутился из-за такого безразличия, но не подал вида. Может, гость просто не знает, кто он такой. Стоит блеснуть своими знаниями и безупречным вкусом. — Ненавижу гравюры, так как считаю, что лица главных героев можно было и не возводить к иконографии гневных буддийских божеств, — блестяще парировал незнакомец. — В этом есть и свой смысл! — возразил Намджун, не готовый так просто отступить. — А может, не надо искать смысл во всем, не считаете? Искусство не всегда должно быть сложным. Иногда простых «нравится» или «не нравится» достаточно, — игриво спросил мужчина, наконец удостоивший Намджуна взглядом. Незнакомец все еще стоял, прямо глядя на картину, и повернул голову лишь слегка, показывая, что большая часть внимания направлена все же на нее. — Считаю, что нам нужно об этом поразмыслить после того, как я узнаю ваше имя, — так же игриво спросил Намджун, принявший правила этой игры. — Разве так необходимо знать мое имя? Достаточно лишь очевидных фактов. Вы высокий, стройный интеллектуал — хозяин вечера, который прекрасно выглядит и услышит сегодня еще не один комплимент от дам и господ. А я, заинтересованный в вас, не обделенный красотой джентльмен, что сходит с ума только от одной мысли разложить вас где-нибудь на 69 этаже отеля Radisson, — ответил мужчина с наглой ухмылкой на лице. У Намджуна автоматически поднялась левая бровь от услышанного. — Дерзко однако, не считаете?! — Как говорят в народе, кто не рискует, тот не пьет шампанского. Вы уже выпили, так что нам нечего терять. Предлагаю переместиться в более укромное место, где ваше внимание будет уделено только мне, — незнакомец только сейчас повернулся лицом к Киму, чтобы оценить его по достоинству. От столь настойчивого взгляда, раздевающего его прям там, посреди галереи, полной гостей, Намджун покрылся мурашками. — Я владелец галереи и не могу просто удрать со своего же закрытого показа! — эмоционально жестикулируя, ответил Намджун, пытаясь как-то замедлить ход событий. Хотя кого он обманывает, будь они тут одни, он бы уже целовал эти манящие тонкие губы. — Я вас умоляю, зачем это напускное благочестие, неужели вы хотите так скучно закончить свой триумфальный вечер, сидя на стуле и разгребая документы тысячелетней давности или слушая по десятому кругу похвалы малознакомых вам людей? — незнакомец протянул раскрытую ладонь, приглашая в прекрасную ночь. Внутри Намджуна бушевал ураган, который нельзя было успокоить. Ветер уносил все мысли прочь, а волны возбуждения и приятного томления захлестывали с головой. Он смотрел в глаза прекрасному незнакомцу и просто таял от того, как нагло, но при этом маняще, незнакомец украл его внимание и пленил разум. Когда он уже пришел в сознание, тот сидел рядом с ним в его Mercedes Maybach S класса, который мчал в пятизвездочный отель, как и обещал незнакомец. Намджун не успевал смотреть за меняющимися картинками улиц и мелькающими разноцветными вывесками, ему едва хватало времени делать вдох перед очередным затяжным и крышесносным поцелуем. Обычно он был на ведущей позиции во время секса, но сегодня он просто отдал бразды правления этому чертовому дьяволу, который плавил разум одними лишь прикосновениями. Намджун послушно выполнял все короткие указания, поспешно расстегнув ширинку еще на заднем сидении машины. Путь от машины до лифта через длинный и просторный холл отеля оказался невероятно долгим. Стояк бессовестно выпирал из штанов и привлекал внимание окружающих, которые неловко отводили взгляд, но было слишком наплевать. На заплетающихся ногах они кое-как ввалились в номер, едва успев захлопнуть за собой дверь. — Я люблю грубо и без лишних слов, — прошептал сквозь поцелуй незнакомец, который буквально впечатал Намджуна в захлопнувшуюся дверь. — Мы даже не дойдем до кровати? — смеялся Ким, давая волю чужим рукам стянуть с себя боксеры. Была какая-то особая магия — трахаться в одежде. — Ночь длинная, а мое терпение не безгранично, — оставив короткий поцелуй на приоткрытых губах, мужчина дернул свою ширинку, приспуская штаны. — Возьми мой член и поработай как следует руками. — Чертовски заводит, — Намджун ухватился руками за освободившейся от ткани член, который он едва ли мог обхватить. Пальцы сильнее сомкнулись у основания. Он провел вверх и вниз пару раз, чтобы приноровиться. Смазка пошло хлюпала на головке, стекая вниз по стволу. Намджун двигал рукой все быстрее, скользил пальцами по головке, ощущая тяжелое дыхание в районе своей шеи. Довольная улыбка растянулась на лице. Незнакомец так хорошо отзывался на ласки, порыкивая ему в шею. Тонкие длинные пальцы, а он уже успел их оценить, тянули волосы на затылке, заставляя приоткрывать рот. — Быстрее, хочу кончить тебе в рот, — скомандовал незнакомец. Намджун послушно опустился на корточки, высовывая язык, готовый принять все, что ему даст сегодня этот черт. Пару уверенных и отточенных движений, и сперма брызнула на язык Киму, пачкая губы и щеку. — Блять, — выругался мужчина, упираясь одной рукой в дверь. — Мин Юнги, — назвал свое имя мужчина, собрав остатки спермы с губ, позволяя Намджуну облизать. — Ну а теперь можно и в кровать, нужно позаботиться об этом, — Юнги сжал болезненно стоящий член Намджуна, который в ответ на очередной поцелуй сжимал задницу Юнги в руках.

***

Парадокс. Люди настолько противоречивы, что даже придумали отдельное слово для своей же глупости. Они так отчаянно пытаются быть свободными и независимыми личностями, индивидуальностями, но в тоже время ищут одобрения и признания других. Глупо, не правда ли. Чонгук не исключение. Чон очень чувствителен к запахам, он использует только определённую гамму ароматов для дома, постельного белья и одежды. Не переносит запах пота и грязи, алкоголя и горького табака, но при этом курит сам. Стоя у дверей своего салона, Чонгук сделал последнюю затяжку, выпуская едкий дым в ночное небо. У него большие проблемы, эта чёртова работа в гроб его загонит. Он теряет над собой контроль, который приобрёл потом, кровью и слезами, в прямом смысле. Все его приёмчики, который он собирал по крупицам, не спасают, приступы становятся все чаще и внезапнее. По-хорошему, он должен бросить все и уйти, жить по расписанию, не меняя ничего день ото дня, чтобы не психануть в один момент. Выбрать себя и свое душевное и психическое здоровье. Но он не может. Он не может бросить все и уйти, пока не узнает правду о смерти своего брата. Чон пришел в агентство за этим, и он не отступит назад. Серендипити прав, у него большие проблемы. Он — одна его большая проблема со своей спонтанностью, безалаберностью, полным отсутствием здравого смысла, морали и инстинктов самосохранения. Если бы он знал, почему каждое слово и действие этого человека выводит его из равновесия, то было бы куда легче. Проще смириться с тем, что можешь себе хоть как-то объяснить. Серендипити — невыносимая заноза в заднице, которая все усугубляет, но только не сегодня. Хотя бы на один вечер он вернёт свою жизнь в привычное русло. Чонгук затушил бычок о металлическую крышку урны и закинул пару подушечек банановой жвачки в рот. — Босс! — воскликнул как всегда энергичный Эрик. — Сто лет вас не видел. — Я был в отъезде, — соврал Чонгук, — решил развеяться и поработать на выезде. — Надеюсь, вы выбрали местечко потеплее Сиэтла, — Эрик задумчиво посмотрел на затянувшееся тучами небо. — Что у нас? — Чон скинул с себя тяжёлую куртку, на которой поблескивали капли от недавно прошедшего дождя, и повесил на стойку при входе. — Эрик? — А? — парень отозвался лишь со второго раза. — Да, я оплатил все счета, документы на рабочем столе. — Спасибо, — кивнул Чонгук, нажимая кнопку на кофемашине. — Сегодня было два человека на пирсинг носа, к восьми придёт ваш клиент, и еще одна девушка — на поперечный прокол «Трагус». — Чонгук еле заметно улыбался, глядя, как Эрик забавно качает головой в такт музыке. — Ясно, скоро каникулы, куда рванете? — Чон достал одноразовый стаканчик для кофе — необходимая доза кофеина перед началом работы. — Мы с группой рванем на рок фестиваль выступать, — с гордостью произнёс Эрик, который, кажется, даже немного распрямил сутулую спину. — Круто, сколько групп заявлено? — Чонгук спросил, не просто чтобы поддержать разговор или заполнить деловую паузу в ожидании напитка, ему действительно было интересно. Возможно, когда-нибудь он тоже осмелится поехать на фестиваль, наслаждаться музыкой в толпе людей, не обращая внимания на различные запахи и близость потных незнакомых тел. И, быть может, даже сможет закрыть глаза на разлитое пиво под ногами, открытые бутылки с водой на входе и ряд кабинок общественного туалета в конце концертной зоны. От одной только мысли о таком обилии микробов и контактов с другими людьми Чонгука слегка передернуло. — Одиннадцать, — ещё более восторженно говорил Эрик, — два дня, палаточный городок, бухло и рок! — Эрик показал «козу» на пальцах. — Sex, Drugs, Rock'n'roll. — Чон повторил жест, показывая свое одобрение. — Я ушел готовиться. Знакомый щелчок выключателя при входе в кабинет, мигание ламп на потолке, освещающих всю студию, стерильный антибактериальный запах — он дома. В привычных, отточенных и выверенных движениях Чонгука было что-то гипнотическое. Он двигался по студии, словно в танце, подхватывая то одно, то другое с полок. Здесь, в своей обители, готовя расходники и оборачивая оборудование в защитную плёнку, он чувствовал себя абсолютно счастливым. — По коридору и направо, — за приоткрытой дверью послышался голос Эрика, направлявшего клиента. Чонгук оттолкнулся ногой от пола, откатился на кресле до рабочего стола с компьютером, чтобы посмотреть имя клиента. — Тук-тук, можно? — послышался голос из-за двери. — Да, проходите, — дружелюбная улыбка замерла на лице, а брови поползли вверх от удивления при виде вошедшего парня. — Серендипити?! — вырвалось у Чонгука. Волосы, обычно открывающие лоб, уложены по-другому, свободные джинсы с прорезями на коленях и мягкий свитер с длинными рукавами вместо облегающего и дерзкого прикида. Он выглядел иначе, но все же это был он. — Харли! — Чимин был удивлён не меньше своего напарника. От волнения он отклонился назад, пытаясь прочесть на двери табличку с именем, убеждаясь, не ошибся ли он. — Точнее Чон Чонгук, — зачем-то сказал он, хотя Чимин прекрасно знал его имя, если пришёл к нему на сеанс. — Однако, неловко вышло, — Чимин стучал пальцами по мотоциклетному шлему с кошачьими ушами, который держал в руках. Чон оглядел его с ног до головы, пытаясь понять, что именно не так. Обычно, всё, от укладки до модели штанов, кричало о нахальстве и самоуверенности Серендипити. Сейчас же перед ним стоял обычный, даже весьма милый и скромный парень. — Почему у тебя нет фотографии в профиле? — А почему ее нет у тебя? — парировал Чонгук, хотя они оба знали ответ. Их обоих не существует, ни Чонгука, ни Чимина, ни их фотографий на просторах интернета. — Думаю, я лучше пойду, — Чимин схватился рукой за косяк, как за спасательную соломинку, готовясь к стремительному побегу. — Это все как-то… — Серьезно?! Ты ждал полгода, чтобы попасть на сеанс, а сейчас уйдёшь? Почему? — Чонгук проследил за взглядом Чимина, который смотрел на приготовленную для сеанса стул-кушетку. Мысль сама пришла ему в голову, когда он заметил, что Серендипити теребит ворот свитера. Чонгук знал, что под этим свитером есть то, что так тщательно скрывает его напарник, и, видимо, он не готов раскрывать все карты. — Послушай, я профессионал своего дела, ты ведь не просто так меня выбрал. Мне нужно кое-что сказать Эрику. Ты можешь раздеться и оставить вещи тут. Тебе нужно сесть, почти как на свой байк, и прислониться грудью к спинке, лицом к окну, — Чонгук встал, пропуская вперёд застенчивого, к его удивлению, гостя. — Чёрт, — шёпотом ругался Чонгук, закрывая за собой дверь. К такому он не был готов. Сделав пару вдохов-выдохов, он все же отлепил себя от двери и направился к Эрику. — Слушай, думаю, что сегодня справлюсь сам. Можешь уйти пораньше. — Круто! — Эрик не удивился и не стал задавать лишних вопросов, за это его и ценил Чонгук. — Тогда дождусь клиента на пирсинг и отчаливаю. — Просто работа, — пытался убедить себя Чон, стоя у закрытой двери в студию. Подождав еще немного, он все же вошел. Чимин уже сидел спиной к нему, свитер небрежно висел на спинке стула. — Начнём? — Так не терпелось меня раздеть, мог бы просто попросить, — это был точно он! Серендипити сидел, отвернутый в другую сторону, что весьма облегчало задачу Чонгука. Лёгкая неловкость все же витала в воздухе. Чон сел на свой стул и подъехал ближе к Чимину, пододвигая за собой рабочую тележку. — Мне нужно обработать место нанесения, будет немного прохладно, — предупредил Чонгук перед тем, как пшикнул из пульверизатора несколько раз вдоль позвоночника. В долгой переписке, а она была действительно долгой, они уже обсудили рисунок, эскиз и расположение будущей татуировки. Чимин хотел набить фазы лунного цикла вдоль позвоночника. — Ах, — Серендипити вздрогнул от неожиданности, покрываясь едва заметными мурашками. Чонгук аккуратно провёл салфеткой вдоль позвонков, убирая лишнюю влагу. Он не мог не обратить внимания на бархатистость загорелой кожи. Ни одного изъяна или намёка на синяки и шрамы, свидетельствующие о их работе. Они сидели в полной тишине, пока Чон делал разметку и переносил рисунок на спину. — Пак Чимин — это настоящее имя? — Чонгук нарушил тишину первым. — Кто знает, — лукаво ответил Чимин. Хоть он и смотрел в другую сторону, но Чонгук мог поклясться, что слышал ухмылку в голосе. — Я думаю, что да, — равнодушно ответил Чон. — С чего ты так решил? — Серендипити хотел было повернуться, но потом вспомнил, что ему сейчас нельзя двигаться. — Сиди ровно, — рука Чонгука легла на обнаженное плечо, фиксируя тело неподвижно. — Думаю, что тебе было бы попросту в лом выдумывать новое. — Какая сообразительная булочка, — довольно улыбнулся Чимин. — Не называй меня так, — Чонгук отъехал подальше, чтобы издалека посмотреть ровно ли наложен трансфер. — А как мне тебя называть, Чонгук? — из уст Серендипити его имя звучало странно. Чонгук не хотел это признавать, но он все же привык, что напарник обращается к нему Харли или при помощи своих неуместных бесячих кличек. — Можешь звать Чонгук, — Харли проверил готовность машинки, расставил колпачки с краской на тележку. — Смысла спрашивать, настоящее имя или нет, не вижу. Знаю, что настоящее, ты же прямой, как рельсы. — Чимин вновь покачал головой в усмешке. — Просил же сидеть ровно, — Чонгук схватил рукой за затылок, отлепляя трансфер другой рукой. — Ты же знаешь, что нельзя сообщать личную информацию агента, курс 1.3.1. — Чон удивился, что Чимин вообще в курсе, что существуют правила для агентов. — Так ты все же читал их. — То, что я их читал, не значит, что я буду их соблюдать, — прыснул Чимин, которого все еще за шею удерживал Чонгук. — Тебе обязательно быть всегда таким? — Таким — это каким? — Засранцем, — не приукрашивая, сказал Чонгук. — А лучше быть законопослушным моралистом-девственником, как ты? — Чимин опять начал двигаться, пытаясь найти удобную позу. — Я не девственник, — Чонгук принялся выводить контур, наслаждаясь шипением Чимина, отчего-то сейчас ему было приятно причинять боль напарнику. — Ну, кстати, да, девственником теперь тебя не назвать, учитывая, как страстно и отчаянно ты меня целуешь при любой возможности, — Серендипити язвительно усмехнулся, явно довольный собой. — Почему ты не сказал Сиджею о том, что произошло? — Чонгук пропустил мимо ушей очередной подкол в свою сторону, продолжая внимательно выполнять свою работу. — Потому что ты попросил. — Ты всегда делаешь то, что тебя просят? — Смотря, кто просит… — Чимин опять зашипел от неприятных ощущений. — И как. — Почему ты решил, что я его любимчик? — Чонгук окунул иглу в чернила. — А разве нет?! Он меня очень просил быть с тобой помягче, помогать и присматривать. Ну, и, конечно, вести себя прилично. Мне стало любопытно, что ты за золотой мальчик, что о тебе так пекутся, — Серендипити сжимал пальцами коленки каждый раз, как игла приходилась по позвонку. — И тогда ты отследил меня в том мотеле, — Харли скорее сказал, нежели спросил. — Как ты меня нашел? — Сам-то как думаешь? — Ви, — мог бы и сам догадаться. Чонгук задумался о том, как у Тэхена получилось его отследить, ведь телефон у него защищён от взлома. Он был в рандомном мотеле, даже не дома. Неужели он взломал систему агентства и отследил его по личному коммуникатору. Если это так, то он чертовски талантливый хакер. — Я надеюсь, что ты замолчал, потому что разглядываешь мою шикарную задницу, а не тратишь время на пустые размышления, — Чимин продолжал ёрзать, мешая работе Чонгука. — Послушай, — Чонгук чуть сильнее сжал пальцами шею, удерживая Чимина неподвижно, — верю, что тату на позвонках болезненна, но не на столько, чтобы постоянно крутиться… — Да нет, просто серёжка мешает, — Чимин немного отстранился от спинки, к которой прижимал грудную клетку. — Серёжка? — с недоумением спросил Чон, посмотрев на уши Чимина. — Сосок, — пояснил Серендипити, которого так и подмывало обернуться, чтобы посмотреть на реакцию. — Мм, — Чонгук откатился на стуле, запрокидывая голову назад в обреченном смирении. Чон не должен быть удивлен, это ведь Серендипити. Он должен был выкинуть что-то в этом духе. — Заклей пластырем, — Чон подал пластырь напарнику и начал усердно имитировать бурную деятельность на тележке с чернилами и салфетками, лишь бы не думать о том, что сейчас происходит в полуметре от него. "Интересно, кольцо или штанга?" — подумал Чонгук. Стоп. Что?! Он что, серьезно думает про сосок Серендипити? — Ты уже возбудился? — произнёс игривым тоном Чимин, заканчивая клеить пластырь на покрасневший от трения сосок. — Из нас двоих — извращенец только ты, — в голосе послышались нотки возмущения. Он бы ни за что не признал, что Серендипити прав. Нужно просто продолжить работу и успокоить свой разум. — Весь в твоём распоряжении. — Тебя вообще не смущает твое поведение? — А должно?! — Окружающие… — Чонгук не успел договорить, как его резко перебили. — Какое мне дело до окружающих? — Тебе вообще все равно, что о тебе подумают? — Все мы когда-нибудь сдохнем и никто даже не вспомнит о тебе. Так что нахер их всех! — А как же родные и близкие? — Ха! — прозвучало немного обиженно. — Знаешь, что будет после того как ты умрёшь и тебя похоронят?! Плачь стихнет через несколько часов, твои родные вернутся домой, станут готовить еду и пить кофе, — Чимин говорил очень уверенно. Не было ощущения, что он придумывает на ходу, скорее вспоминает. — Какие-то родственники начнут обсуждать новости и политику, насущные проблемы, позабыв о причине встречи. Твой начальник начнёт искать кого-то на твою должность уже на следующий день, — голос немного подрагивал, срываясь на высокие ноты, словно он сейчас выйдет из себя. — Через несколько дней они вернутся на работу, поедут в метро, зайдут в магазин за продуктами на обратном пути. Через месяц твои родные начнут смеяться, смотря второсортную комедию по телевизору, — Чонгук остановился, не в силах перестать слушать столь правдоподобный рассказ. — Ты будешь забыт с поразительной скоростью. Если о тебе так быстро забудут, тогда зачем жить, переживая об их мнение о тебе?! Ради чего ты живёшь? — в студии повисла тишина, лишь звук все еще работающей машинки замер в воздухе. — Большинство всю жизнь беспокоятся о том, что подумают другие люди. Зачем? Я хочу просто жить ради себя, без оглядки на других. Вот и все. Но можно сказать короче, я просто веду себя как засранец, — после этих слов Чонгуку стало не по себе. — У тебя кто-то умер? — осторожно спросил Чон, убирая излишки чернил с кожи. Чимин говорил слишком эмоционально и со знанием дела, такое просто невозможно придумать, если только ты не пережил это сам. — Кто-то умер, — бесцветно повторил Чимин. — Кто это был? — Чонгук спросил на автомате, даже не подумав о бестактности вопроса. Хотя раньше он думал, что вряд ли существует вопрос, который может поставить Серендипити в неловкое положение. До сегодняшнего дня. Впервые его маска снята, сейчас перед ним настоящий Пак Чимин. — Воу, карамелька, если мы такие разговоры будем вести, то ты мне должен налить чего-нибудь покрепче, — отшутился Чимин, скрывая свою уязвимость. Чонгук ничего не ответил, молча продолжил забивать полотно чернилами. — У меня умер брат два года назад, — неожиданно для себя начал Чон. — Я бы хотел, чтобы я смог забыть, отпустить и жить своей жизнью, не вспоминая о нем, как ты и сказал, но у меня не получилось. — Это о нем ты ищешь информацию в базах данных Bi Group? — Откуда…? — Несложно было догадаться, — хмыкнул Чимин. — Такие, как ты, не идут мочить ублюдков из винтовки просто так. А значит, ты пришёл в агентство из-за кого-то. Он был агентом? — Чимин не дождался ответа, он и так был очевиден. — У тебя серьёзные проблемы, о которых не знает Сиджей, либо знает и закрывает глаза. Значит, они были знакомы и это он тебя взял, наплевав на правила и отбор. Я ведь прав? — Да, — Чонгук даже не пытался отрицать или как-то увиливать. — Хуёвая мотивация, — укоризненно покачал головой Чимин. — Какая же мотивация у тебя? — Чонгук старался не отвлекаться от работы, но оторваться от такого Чимина было сложно. Он действительно отвечает на все его вопросы, а Чон голодный до ответов, старательно пытается понять его. Объяснить для себя, что же такого в этом парне, который раз за разом вызывает у него такую бурную реакцию. — Мне нравится мочить говнюков, которые думают, что они на вершине пищевой цепочки, — с наслаждением сказал Чимин. — Я тебе не верю, — Чонгук взял в руки салфетку, смоченную в растворе, чтобы протереть готовую татуировку. — Дело твоё, ах…- простонал от удовольствия Чимин. Прохладная ткань прошлась по покрасневшей и припухшей коже спины. — Боже, это лучше, чем секс. — Ну, хоть в чем-то мы солидарны, — посмеялся Чонгук. Убрав все разводы от чернил, мастер посмотрел на своё творение, удовлетворенно кивая. Осталась только защитная плёнка, и они закончили. — У тебя просто не было секса со мной! — не удержался Чимин. Чонгук привычным движением стянул перчатки с рук, не отстраняя взгляда от татуировки. На мгновение им завладело желание дотронуться до кожи Чимина. Рука сама потянулась, подушечки пальцев коснулись нежной кожи, обводя свежий контур тату. — И как оно? — тише прежнего спросил Чимин. — Прекрасен, — ответил Чон. — В смысле, татуировка получилась прекрасной, — Чонгук убрал руку, наскоро нацепив другие перчатки. И уже в тишине заклеил работу заживляющей плёнкой. — Ты можешь одеваться, я жду тебя в холле, — он поспешил выйти из студии и закрыть за собой дверь, давая Чимину необходимое пространство. Чимину ли, может, немного воздуха требовалось ему?! Чонгук стоял у двери, остолбенев, и смотрел на свою руку. Он, наверное, с ума сошёл, раз трогал его рукой. Он и вспомнить не мог, когда в последний раз касался другого человека без перчаток. Внутренний импульс заставил тело двигаться, Чонгук рванул в туалет, хватаясь за раковину. Он ждал, что его накроет, стошнит, затрясет, ну хоть что-нибудь. Глаза, полные ужаса, смотрели в зеркало, отливая красным от специфического освещения. — Ты точно рехнулся, — умыв лицо холодной водой, осудив себя за непрофессиональные действия, он все же вышел в холл. Эрик уже давно ушёл, оставив памятку по уходу на столике. Почти весь свет в студии был приглушен, что весьма соответствовало позднему часу. — Признаю, что стоило подождать полгода, — Чимин появился в холле уже одетый с его потрясающей улыбкой, которую Чонгук видел много раз. И не сказать, что она была фальшивой, нет, он действительно жил так, наплевав на мнение окружающих. Но теперь Чонгуку еще больше хотелось узнать, что скрывается за ней. — Это твоя первая тату? — Чон вертел в руках памятку по уходу за татуировкой. — Нет, — Чимин без стеснения задрал подол свитера, оголяя подтянутый живот. Чонгук приподнял брови от лёгкого шока. Под рёбрами красовалась выбитая надпись. — Все равно повторю, защитную плёнку снять через три дня. Никакого алкоголя! — весьма серьезно и даже строго сказал Чон. — Серьезно, даже пару бутылочек пива — это же для здоровья? — Серендипити заныл как ребёнок. — И никаких физических нагрузок. — Секс является физической нагрузкой? — лицо исказилось задумчивой гримасой, можно было подумать, что он действительно прикидывает в голове варианты. — Меня ждут грустные выходные без алкоголя и секса. — Как-нибудь переживёшь, — буркнул Чон, вкладывая памятку в руку напарника. — Какой же ты бесчувственный к горю ближнего своего человек, — продолжал канючить Чимин, направляясь к выходу. Он остановился, схватившись за ручку входной двери. Помедлив минуту и склонив немного голову, он начал говорить: — Это были мои родители, — голос звучал низко, тихо и осторожно. — Они погибли во время теракта, — Чонгук остановился позади него, боясь спугнуть. Такое откровение было совсем неожиданным. — Я действительно пришёл в агентство убивать ублюдков, — Чонгук стоял, не смея шелохнутся. Нужно что-то ответить? А нужно ли?! Чимин доверил ему, возможно, самое сокровенное, ту важную правду, которую он скрывает внутри себя. Серендипити дёрнул ручку двери, намереваясь сбежать. — Постой, — Чонгук перехватил напарника за предплечье, не давая выйти. — Так кто же ты, Серендипити или Пак Чимин? — Пак Чимин — лишь тень моего прошлого, — сказал он, повернув голову, все еще держась за ручку, как за путь к отступлению. — У Пак Чимина не было и шанса, остался только Серендипити. — Тогда останься Чимином сегодня подольше, — Чонгук притянул к себе податливое тело на безопасное для себя расстояние и поцеловал. Отчаянно и страстно, как и говорил Чимин, ведь с ним только так. Чон держал его руки за спиной, прижимая лопатками к холодному от ночного воздуха стеклу. Они целовались так чувственно, поглощенные желанием сожрать друг друга, сказать все, что было не сказано. Жуткая смесь нетерпения, раздражения и страсти. Серендипити постанывал в губы Чонгука от микса наслаждения и болезненного ощущения в прижатой к холодной поверхности спине. «Штанга» — отметил Чонгук, когда его палец намеренно зажал истерзанный за время сеанса сосок.