Antiromantic

Намджун проснулся только к вечеру. Лениво потирая глаза, он попытался выпрямиться, но даже позвонки в его теле настолько устали, что не хотели хрустеть. Как давно в его жизни не было секс-марафона, что он выдохся за пару дней?! Надо отдать должное, это были потрясающие пару дней или ночей, он окончательно потерялся во временных рамках. После страстной ночи с незнакомцем Намджун ожидал проснуться в пустом номере отеля и совсем никак не ожидал, что он увидит Юнги в расстегнутой рубашке на голое тело с горячим кофе в руках. — Ммм, тебя послали небеса, — прохрипел Нам, забирая очередную чашку крепкого кофе с карамелью. — Видимо, ты спас Императора в прошлой жизни, — Юнги выглядел бодро и свежо. Капли воды еще не успели высохнуть на теле после душа и медленно скатывались по рукам и торсу. — Ты говоришь слишком кинематографично, не находишь? — только после большого глотка кофе, который тут же разлился стенкам пустого желудка, Намджун наконец разлепил глаза. — Ты не ценитель кино или романтики? — Юнги легонько улыбнулся уголком губ. — И того, и другого. Всё это выдумки, — отмахнулся Ким, — романтику придумали киношники, а всё, что в кино, заведомо выдумка. — Странно слышать такое от человека, который ценит искусство, — Юнги взял в руки пачку сигарет, которая валялась у прикроватной тумбочки вместе с его телефоном уже как несколько дней. — В искусстве нет лжи и притворства, всё предельно ясно и откровенно, — Юнги заботливо забрал пустую чашку из рук. — Как цинично, — Мин толкнул Намджуна обратно на кровать, совсем не элегантно, а скорее нагло устраиваясь меж разведенных ног, — ты не оставляешь мне выбора. — О чем ты? — прохрипел Намджун под весом тела, прижимающего его к матрасу. — Завтра я уезжаю в Японию по делам, — Юнги нарочно двигал тазом, потираясь об утреннюю эрекцию Намджуна. — Но когда я вернусь, — прошептал он на ухо, — придется доказать тебе, что романтика существует и в реальной жизни. — Неужели мы будем не только трахаться, но и на свидания ходить? — посмеялся Намджун, мыча от удовольствия. Он и не помнил, когда последний раз был на свидании. В какой-то момент жизни отношения стали чем-то ненужным и обременительным. — Заткнись и поцелуй меня, пока мы снова не начали трахаться без романтики, — вопреки своим словам и образу, целовал Юнги действительно с чувством, толком и расстановкой. Намджун только и успевал хвататься пальцами за полностью забитую спину с эпизодами картин Утагава Хиросигэ, которую он успел изучить за несколько дней. Юнги все же отпустил Намджуна в душ после быстрой утренней разрядки и отправился на балкон выкурить сигарету. Ткань белоснежной рубашки, надетой наспех, едва ли спасала от вечернего промозглого ветра. В карманах классических брюк, которые завез ему помощник на второй день пребывания в квартире Намджуна, он не нащупал зажигалку. — Огонька не найдётся? — Юнги обратился к Чонгуку, стоящему на соседнем балконе через стеклянную перегородку. — Конечно, — Чон протянул зажигалку незнакомцу, даже не обратив на него внимания. Не то чтобы он привык к меняющимся мужикам Намджуна, просто его мысли сейчас занимал другой нахальный персонаж. — Вы не удивились незнакомцу на чужом балконе, это привычная картина? — решил поинтересоваться Мин, прикуривая сигарету от трепещущего на ветру огня. — Не мое дело, — взгляд Чонгука был устремлен куда-то вперед, а мысли улетели и того дальше, — я не запоминаю лица. — Похвально, не сдаете друга, — в голосе явно слышалось одобрение, хотя на лице и мускул не дрогнул. — Моё придётся запомнить, — после столь короткой, но емкой фразы одобрение в голосе сменилось на едва уловимые нотки угрозы. Юнги вел себя словно кот, пометивший территорию. Докуривали сигарету они в полной тишине. Он как-нибудь потом спросит у Намджуна, кто это был. Сейчас у Чонгука просто не было сил думать о ком-то другом, кроме Чимина. Или Серендипити. Он так и не разобрался. С вечера в салоне прошло несколько дней, но вестей от него не было. Хотя почему они должны были быть?! Кроме пары сообщений на телефоне с местом встречи они даже и не общались толком. Пару раз Чон открывал диалог без особой цели, но его мысли всегда спотыкались на том, что это мог быть даже не его номер. Скорее всего, одноразовый номер, как, возможно, и сам телефон, и, походу, их разговор тоже был одноразовым. Чимин явно дал понять, что существует только Серендипити. Где та тонкая грань между двумя личностями или же двумя гранями одной. Вернувшись в квартиру, Чон завалился на широкую кровать, опять уставившись на белый потолок. Ему хотелось думать, что он не мог выкинуть эти мысли из головы из-за своей одержимости все контролировать и ОКР. Все в его жизни должно быть четко, просто и понятно. Так проще контролировать подступающие приступы, но чертов Пак Чимин нарушил его спокойствие. С этими мыслями в голове Чонгук наконец провалился в глубокий и такой нужный его разуму сон.

***

Монотонный надоедливый звук вибрации, расходящийся по тумбе, вытащил Чона из сладких объятий Морфея. Кто-то очень настойчиво продолжал звонить, не понимая намёков. Приоткрыв один глаз, Чон глянул на часы — «04:13», номер не определен. — Да, — Чонгук сначала не узнал свой заспанный голос. Прокашлявшись, он повторил снова: — Да? — Привет, это бармен из клуба, тут, походу, ваш приятель напился, — говорящего было плохо слышно, на фоне играла громкая музыка. — Вы ошиблись, — Чонгук отнес телефон от уха, чтобы еще раз посмотреть на номер. — Послушайте, он в слюни и весьма буйный, а ваш номер единственный в его записной книжке. Подписан как «Булочка с ванилью», — услышав это, Чон закатил глаза, понимая, о ком идет речь. — Скиньте адрес смс-кой, сейчас приеду, — сон как рукой сняло. Чонгук свесил ноги с постели, принимая сидячее положение. Он сильно сжимал смартфон, думая, как человек, находясь даже не рядом с ним, одной только фразой может вызывать в нем столько негодования. Добраться до клуба не составило труда, войти в него — другое дело. Всю жизнь он пытался избегать людных мест, в которых можно было легко чем-нибудь заразиться. Боязнь микробов и грязи никак нельзя объяснить своему разуму. Всё это время он старался обезопасить себя как мог, но вот он стоит на пороге клуба в непроветриваемом помещении, где вряд ли кто-либо заботится о дистанции или санитарии. Проверив, плотно ли сидит маска, Чон все же зашел внутрь. Стараться не смотреть по сторонам оказалось труднее, чем он думал. Найти бар, собственно, и самого Серендипити не заняло много времени. Он втирал что-то бармену, активно жестикулировал и пытался не свалиться на пол. По скучающему лицу бармена было понятно, что он привык к таким выходкам посетителей. — Посмотрите! — завопил Чимин, увидев приближающегося Чонгука. — А вот и он, мой принц на белом коне. Ты пришел за мной?! — Не по своей воле, — недовольно ответил Чон, пытаясь оценить степень опьянения. — Ты пришел, чтобы победить дракона и вызволить меня из башни, как романтично, — Чимин сидел на барном стуле, привалившись корпусом на стойку. В руке стакан с виски, на лице печальная улыбка, а изо рта льются возмутительные речи. Да, это точно он! — Обосраться и не жить, как романтично, — Чон подошел к бармену, игнорируя помеху справа в виде пьяного в усмерть напарника. — Сколько он должен? — Я сам заплачу, я не в стельку! — Чимин совершил попытку встать, но не рассчитал и завалился обратно. Он пытался найти бумажник, комично похлопывая по карманам. Чонгук и бармен даже не обратили внимания на жалкие попытки доказать свою трезвость. — Он тут всю ночь зажигает, — сочувственно покачал головой бармен, пододвигая счет для оплаты. — За хлопоты, — Чонгук накинул сотню баксов за заботу о клиенте. — И звонок. — Теперь ты мой Sugar Daddy, раз заплатил. Накажешь меня? Или заставишь меня отрабатывать?! — игриво произнес Чимин, делая еще одну попытку встать. — Могу отдать натурой. — Боже упаси! — вскинул руки Чон. — Я некрофилией не увлекаюсь, а ты сейчас мало чем отличаешься от трупа, — Чонгук пытался делать невозмутимый вид, скрывая своё отвращение от происходящего. Чимин, на удивление, выглядел вполне ничего, если бы не отсутствие координации и абсолютно стеклянный взгляд, то вполне сошёл бы за рядового корейца в пятницу вечером. — Ты всегда такой милашка, заводит жутко, — Чонгук преодолел себя, придя в бар и пробираясь через толпу пьяных и потных людишек. Каждая клеточка его организма кричала о том, что нужно валить и нырнуть с головой в ванну с дезинфицирующим средством, а лучше полежать в ней денек-другой. — Поднимайся, — Чон потянул напарника за локоть, но попытка встать провалилась. Видимо, количество выпитого алкоголя все же превысило допустимую норму к самостоятельному передвижению. Чимин совсем не держался на ногах. — Что может быть лучше?! — прикинув в голове варианты, Чон не раздумывая закинул тушку Чимина на плечо и направился к выходу. — Святые угодники, вот это задница, — раздался голос из-за спины. Чимин едва различал в темноте происходящее и вряд ли ориентировался в пространстве, но не заметить подтянутый зад Чонгука он не мог. И, конечно, когда утром он протрезвеет, он вряд ли сможет себе простить, если сейчас упустит такой шанс. Чимин, висящий вниз головой, сжал аппетитные ягодицы, которые были видны даже через свободный покрой армейских чёрных штанов. — Если ты еще раз тронешь мою задницу, я брошу тебя на пол, где только из известных жидкостей — блевота, пиво и сперма, — Чонгук разозлился не на шутку, он пытался маневрировать между всеми этими отвратительными ему людьми с болтливым грузом на плечах. — Убедил, пардон, был не прав, не удержался перед соблазном, — Чон старался даже не дышать внутри помещения, кишащего микробами и различными запахами. Никакой здравый смысл или логика не работали, только иррациональный страх. Сердце стучало, разгоняя кровь по венам так, что в ушах вместо музыки стоял отчетливый стук пульса. Вылетев из клуба, он наконец смог вдохнуть свежего ночного воздуха, постепенно его начало отпускать. Где-то в глубине души он был благодарен Серендипити, что тот не усугублял ситуацию и добровольно заткнулся, но здравый смысл подкидывал более реалистичные причины его молчания. — Ты же не откинулся там, подавившись своим же языком? — спросил Чон, направляясь к припаркованной в соседнем переулке машине. Ответа не последовало. — Лучше бы откинулся, — вздохнул Чонгук, понимая, что Серендипити в отрубе. Аккуратно усадив Чимина на сиденье, Харли посмотрел на ничего не выражающее лицо. Было довольно непривычно не видеть хитрый прищур и игривую ухмылочку на лице. — И что мне с тобой делать? — Чонгук захлопнул дверь авто и облокотился на крышу, стараясь найти какой-нибудь выход из ситуации, хотя знал, что он у него только один. Конечно же, при себе у Чимина не оказалось документов, которые могли бы указать на его адрес. Он мог бы отвести его в мотель, но картина весьма подозрительная, учитывая состояние нестояния его напарника. Да и не может же он просто оставить его в номере и уйти. Ему придется остаться и провести ночь с пьяным Чимином в одном из мотелей, от которых его передергивает. Остается только один вариант. Чонгук распахнул дверь своей квартиры, слегка подкидывая на плече съезжающего Чимина. Оставив кроссовки ровно стоять у шкафа, он направился в комнату. При выборе квартиры главным критерием был простор. Жилая комната с одной лишь кроватью напротив окон во всю стену. Прекрасный вид на рассветы и закаты в Сиэтле — лучшее, что есть в его квартире. Чистота, порядок и максимальный минимализм. До сегодняшнего дня Чонгук ни разу не пожалел о своём выборе, но, стоя с пьяным телом на руках посреди квартиры, он задумался о том, что не помешало бы иметь диван. Он отказался от этой идеи почти сразу, гостей он не принимает, а захламлять квартиру ненужной мебелью он не хотел. — Этот день может быть еще прекраснее?! — приняв неизбежность, Чонгук положил Чимина на свою кровать, до тошноты аккуратно застеленную покрывалом. Серендипити провалился в такой глубокий сон, что не заметил, как Чонгук ушел в душ. Стоя под струями воды, он пытался убедить себя, что не поехал кукухой, и все же понимал, что делает и чем рискует. — Даже не шелохнулся, — заметил Чон, зачесывая влажные после душа волосы. Посмотрев на время, он прикинул, что вряд ли в ближайшее время Серендипити проснется, так что и он может немного поспать. Завалившись устало на подушку, Чонгук попытался уснуть. Вот только… У него не вышло, он постоянно думал о Чимине. Тот лежал мертвым грузом на левой стороне его кровати, в грязной одежде, пропахшей сигаретами или еще чем похуже. Ноги в ботинках касались пола, а при каждом выдохе перегар наполнял комнату. Звучало, конечно, как преувеличенный бред, но объясните это воспаленному мозгу в полшестого утра. — Да блять! — Чон рывком откинул одеяло в сторону и соскочил с кровати. Встав над неподвижным телом, Чонгук, пройдя все стадии принятия, все же решил, что, как минимум, надо раздеть Чимина. С ботинками проблем не возникло, хотя факт коротких носков с корги его повеселил. Приподнять Чимина, который даже не отреагировал, и снять джинсовку было легко. — Со стороны я точно выгляжу, как извращенец, — покачал головой Чон, тянущий руку к ремню и ширинке. Чонгуку пришлось попотеть, снимая слишком узкие джинсы, и если бы не потушенный свет, то на щеках точно был бы виден легкий румянец от смущения. Чимин и одетый-то выглядел весьма привлекательно, а теперь он лежал в одной белой облегающей футболке и трусах. Тяжелый вздох ознаменовал муки совести из-за неуместных мыслей при виде белья Чимина, а точнее их выпирающей части. — Надо бы его переодеть, — перебрав вещи в шкафу, Чон все-таки нашел подходящую одежду. Собираясь с мыслями, Харли убедил себя, что в его действиях нет ничего предосудительного. Он хотел потянуть подол футболки вверх, чтобы снять ее, но вдруг его запястье перехватила чужая рука. — Нет! — слишком резкий протест и грубое касание заставили Чонгука слегка отпрянуть назад. По выражению округлившихся глаз напротив на долю секунды ему показалось, что Чимин действительно был напуган. — Что ты… — Чимин огляделся вокруг, посмотрел на Чонгука и вещи рядом с собой. — Неужели так не терпелось раздеть меня? — поспешил отшутиться Чимин, так и не разжавший запястье Чонгука. — Не терпелось закинуть в стиралку твои провонявшие насквозь шмотки, — от неловкости ситуации Чонгук тут же ощетинился. — Раз ты очнулся, вали в душ и одевайся, — Чон выдернул руку и кинул вещи на коленки напарника. — Может, потрешь мне спинку? — довольно улыбнулся Чимин, вставая на ноги. — Обойдешься, — Чон поспешил скрыться на кухне от позора ситуации. Серендипити все еще пошатывало от алкоголя, судя по неуверенным шагам и удару в косяк двери. Пока вода шумела в душе, Чонгук закинул вещи в стиральную машину и достал еще кое что для Чимина. — Куда ты меня притащил? — раздался голос вышедшего из душа Серендипити. — Тут стерильно, как в больнице, одноразовые бутыльки и даже полотенца. — Ты настолько пьян, что не справился со штанами? — Чон дожидался напарника, стоя у окна. Чимин вышел из душа в одной пижамной рубашке без штанов. Классическая оверсайз пижама небесно-голубого цвета, подаренная когда-то давно его мамой, пролежала на полке так и не распакованной. — Кстати, миленькая пижамка, чего сам в такой не спишь? — Чимин кивнул в сторону Харли, на котором были надеты свободные спортивные штаны на резинке. — Это единственная вещь, которая застегивается у горла, — Чонгук пропустил подкол мимо ушей. Он действительно перебрал полгардероба, пока не вспомнил о ней. Он прикинул, что его вещи будут и так великоваты для Чимина, так еще и не нашлось ничего подходящего, чтобы Серендипити смог закрыть то, что он всегда скрывал под кофтами с воротом или высоким горлом. — Оу, — прозвучало немного неловко. Чимин потеребил последнюю пуговицу рубашки, которую он застегнул у самого горла, и молча направился к кровати. — Я не сплю в штанах, не люблю, когда тело стесняет одежда, — он молча наблюдал за Чонгуком, который подошел к нему с прозрачным пакетом в руках. Чон щелкнул выключателем на настольной лампе. — Мать моя женщина! Я же мог ослепнуть! — заверещал Чимин, пряча глаза от яркого света. — Таков был план, — Чон отрегулировал яркость, чтобы не так слепило с непривычки. При свете ноги и бедра Чимина выглядели еще соблазнительнее, обнажаясь из-под подола рубашки. Слава Богу, она прикрывала пах, на который то и дело невольно попадал взгляд Чонгука. — Серьезно?! Капельница от похмелья, откуда она у тебя? — На случай пьяных тел, свалившихся мне на голову, — Чонгук присел на корточки рядом с Чимином, чтобы установить систему, иначе завтра его напарник будет не в лучшем состоянии. — Почему ты напился? — Ты сказал, нельзя пить три дня, я и не пил, — Чимин сидел расслабленно, подгибая одну ногу под себя, он послушно вытянул руку, чтобы Чонгук мог закатать рукав и найти вену. — Три дня прошли. — Ты послушно выполнял мои указания, — изумился Чон. Кожа на руках Чимина была довольно тонкой, и найти вену оказалось легче, чем он предполагал. — Ты у меня дома, — он все же ответил на вопрос, который несколькими минутами ранее задал Чимин. — И кто из нас не читал правила? Ты уже нарушил парочку, — хихикнул Чимин, следя за каждым действием Чонгука, который, видимо, не первый раз устанавливал капельницу. — Как и ты, — они оба нарушили правила конфиденциальности, узнав имена друг друга, номер телефона, а теперь еще и адрес. Работа в агентстве была построена таким образом, что кроме позывных агенты ничего не знали друг о друге. Даже связь они держали через Хоупа и говорили по коммуникаторам. — Почему ты сохранил мой номер? — А почему ты не сохранил мой? — тут же ответил Чимин. — Ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос? — А ты всегда уходишь от ответа? — ну вот, они вернулись к привычной схеме их разговора. Тогда, в салоне, Чонгуку показалось, что они стали чуть ближе, но, видимо, пока он делал несколько шагов вперед, Чимин бежал от него прочь. — Я подумал, что вряд ли это твой настоящий номер, скорее всего одноразовый, — честно признался Чон. Смысла утаивать не было. — Ну, ты же мне дал свой настоящий номер, — парировал Чимин, — я сделал то же самое. Но ты мне не доверяешь, верно? — слова Серендипити звучали скорее с вызовом, нежели с обидой. — Почему я должен тебе доверять?! — Чонгук отрегулировал скорость подачи раствора. — Странная у тебя логика. Ты мне не доверяешь, но в тоже время целуешь, прижимая к стене своего салона, приводишь домой и разрешаешь носить свою одежду. — Сам себя порой не понимаю, — Чонгук наклеил пластырь на иглу, чтобы она не отошла. — Ого! — Чимин перехватил руку Чонгука за запястье, разглядывая как диковинку. — Ты без перчаток, — Чонгук тут же дернул ее назад, боясь прикосновений, но Чимин не разомкнул пальцы. — Я не буду трогать, только посмотрю, — Серендипити вертел кисть Чонгука, рассматривая выбитую татуировку на пальцах и костяшках. — У тебя красивые пальцы, такие длинные. — Сколько же ты выпил? — покачал головой Чон. — Почему сразу выпил? Может, у меня фетиш на чужие руки и пальцы? — Чимин отпустил запястье и откинулся слегка назад, облокачиваясь на свободную руку. — Тем более, что твои пальцы уже побывали у меня во рту, — Чонгук замер, переводя взгляд выше. Воспоминания о той ночи сами нахлынули волной, вызывая табун мурашек по позвоночнику. — Жаль, правда, что только во рту, — Чонгук с трудом сопоставлял то, что он видел и слышал. Ведь перед ним сейчас сидел Чимин в милой пижаме, с мокрыми и слегка растрепанными волосами. Его хотелось обнять, закутать в одеяло и посушить волосы полотенцем, как в лучших фильмах про любовь. Но вот его соблазнительно пухлые губы несли столь вызывающий бред, что Чонгук краснел и кипел, словно чайник. — Постарайся не вертеться, иначе кровь может пойти, — Чонгук поднялся на ноги и помог Чимину лечь, чтобы не повредить трубку от капельницы. — Ложись спать. — А как же поцелуй на ночь? — Кто сейчас передо мной? Серендипити? — Чонгук наклонился ближе к лицу напарника, упираясь рукой и коленом в матрас. — Или Чимин? — свободная рука Чонгука сжала бедро Чимина, едва касаясь кромки боксеров. Он навис над напарником в опасной близости от губ, которые так хотелось поцеловать. — Какая разница, — фыркнул Чимин, слегка вытягивая губы от недовольства. — Для меня есть разница, — и Чонгук отстранился, не дав желаемое Чимину, который разочарованно вздохнул. Улегшись на своей стороне кровати, Чон заснул почти моментально, без лишних мыслей в голове.

***

Утро начинается не с кофе, фраза знакомая многим. После непростой ночи Чонгук, на удивление, проснулся сам, без будильника. Он думал, что после недолгого сна будет разбитым, но вдруг чувствовал себя бодро. Первые секунды, приходя в себя, он просто сидел на кровати, уставившись в одну точку. Разум заботливо подкинул ему пару картинок прошлой ночи. Что он творит?! Сорвался ночью, чтобы поехать в клуб забрать пьяного Серендипити. Зачем?! Повернувшись назад, Чон заметил, что левая сторона кровати пуста, хоть на подушке и остался смятый след от чужого присутствия. Все-таки он был тут. Чимин действительно спал с ним в одной кровати. «Ушел» — сразу подумал он. Ну, собственно, а чего он еще ждал?! Что Серендипити останется на завтрак, они мило поболтают, сходят на свидание, а Агентство не узнает? Чонгук рухнул обратно на кровать, сокрушаясь о своих бесполезных мыслях про напарника. Он сгрёб в объятия подушку, на которой лежал Чимин. Она пахла знакомо, запах его шампуня и геля для душа. Кроме пустого пакета из-под системы и измятой простыни больше ничего не напоминало о чужом присутствии. Зачем он пытается стучать в явно закрытые двери? Им вообще не по пути. Ему нельзя отвлекаться от своей цели, он пришел, чтобы узнать правду о брате. Если в агентстве узнают, что они пересекаются вне миссий, его ждут большие неприятности. Да и они ведь разные, как Север и Юг. Чимин или Серендипити, хоть по его словам и нет никакой разницы, явно просто играет в какую-то игру. Веселится, как, собственно, и всегда. Какое ему вообще дело до его проблем? Чонгуку не стоит забивать голову ерундой, но отчего-то на душе тоскливо и немного обидно, что напарник ушел, как кот, который гуляет сам по себе. Вдруг со стороны кухни раздался грохот множества предметов, упавших на пол. Чонгук тут же подскочил, по пути хватая с тумбочки перчатки. — Блять, — выругался Чимин, стоящий посреди кухни. — Какого черта?! — кухня выглядела так, словно ночью в ней происходили боевые действия, как минимум, нескольких рот солдат. — Готовлю тебе завтрак в благодарность за то, что ты позаботился о моей попке, которая искала приключений, — весьма довольный собой Чимин стоял посреди погрома, отлично в него вписываясь. На кухонном островке посреди комнаты лежало множество испачканных тарелок, грязная разделочная доска, ножи, вилки и, кажется, даже пятилитровая кастрюля. — Ты же завтракаешь нормальной едой? Или тоже ешь одноразовую еду из тюбика? — на голубой рубашке Чонгука виднелись пятна от муки, соевого соуса и еще чего-то красного. Чонгук застыл в ступоре, не зная, как реагировать. Его трясло от одной только мысли, что специи в баночках не будут стоять в одной линии. Каждая ложка и вилка в ящике лежит идеально ровно. Даже тарелки стоят, рассортированные по размеру и цвету. Сейчас же он едва мог узнать свою кухню в хаосе, который смог навести всего лишь за утро один человек. — А это, твою мать, что такое? — Чон указал на круг из белого порошка на полу, в котором стоял Чимин, потирая лодыжку босой ступней. — Это защитный круг от нечисти, — Чимин обвел круг в воздухе деревянной лопаточкой. — Я тут немного передвинул вещи, но не запомнил, где они стояли. Я подумал, что ты можешь разозлиться, и на всякий случай перестраховался, — шоку Чонгука не было предела. Как этот человек раз за разом может выводить его из равновесия, находя при этом самые наитупейшие способы? Что за поразительный, мать его, талант? Казалось бы, они находятся дома у Чонгука, в самом безопасном месте на свете, но и тут Чимин умудрился отличиться. — Круг делают из соли, придурок! — Чонгук продолжал водить по кухне взглядом, пытаясь оценить весь масштаб трагедии. — Ее-то я и не нашел, это ведь ничего? — беззаботно ответил Чимин, облизывая деревянную лопаточку. — Хотя в ящиках было много всего интересного. — Ты лазил по моим ящикам?! — под крышечкой уже кипело. Если бы злость была осязаема, то из ушей Чонгука точно шел бы пар. — Кстати, хотел спросить, — Чимин нагнулся и открыл выдвижной ящик. — Это какие-то садо-мазо наручники? — он прекрасно знал, что это, но упустить возможность просто не мог. Наручники представляли из себя две петли для запястий и механизм для того, чтобы затянуть по размеру. Без помощи постороннего человека их невозможно открыть. — Только они какие-то сложные, я не разобрался сам, поможешь? — Я прибью тебя! — Чонгук, не справившись с эмоциями, рванул в сторону Чимина. — Эй, полегче! — Серендипити не растерялся и дал деру. Картина со стороны смотрелась весьма комично, два взрослых человека бегают по кругу, как герои мультика, причем один из них в пижамных штанах, а второй в рубашке с голой задницей. — Мы же уже выяснили, что ты не девственник, так чего стесняться?! — Я не постесняюсь врезать тебе! — Чонгук понимал, что бегать вокруг кухонного островка нет смысла, он остановился, схватившись за поверхность. — Неужели ты разозлился из-за небольшого беспорядка?! — Чимин указал на Чонгука все той же лопаточкой. В глазах Серендипити горели озорные огоньки, он сделал это специально. Вот только Чонгук не понимал, зачем. — Небольшого?! Моя кухня в руинах! — вспылил пуще прежнего Чон. — Да брось, — Чимин махнул рукой. — Подумаешь, тут слегка рассыпал, передвинул пару предметов, — Серендипити толкнул деревянной лопаточкой перечницу, которая стояла на подставке, внимательно наблюдая за реакцией. — Нахрена ты это делаешь?! — Чонгук оперся руками на стол и перепрыгнул на другую сторону островка. В порыве ярости он и забыл, что Чимин тоже является агентом с отличной подготовкой, ему не составило труда увернуться и вновь оказаться по другую сторону. — А что, тебя раздражает, когда предметы стоят не в четкой симметрии друг от друга? — Чимин продолжил двигать баночки со специями, заботливо расставленные на кухне. — Прекрати! — Чонгук сжал пальцы в кулак. — Ты уже чувствуешь, как приступ подступает все ближе? — Чимин продолжал выводить из себя Чонгука и делал он это с удовольствием, смакуя каждую минуту происходящего. — А тут было четное количество ложек или нечетное? — Серендипити открыл ящик со столовыми приборами. — Кажется, тебе придется их пересчитать, чтобы убедиться, все ли в порядке, — Чимин опустил руку в ящик, не сводя глаз с напарника, и перемешал аккуратно разложенные приборы. — А ты включаешь и выключаешь приборы по несколько раз, когда уходишь? — Чимин сделал шаг в сторону к чайнику, включая и выключая кнопку. — Пошел ты на хуй, — Чонгук вновь сделал попытку добраться до Серендипити, но не тут-то было. — Если только на твой, — Чимин подмигнул ему и послал воздушный поцелуй. — У тебя же пунктик на чистоту, ты живешь в стерильном доме. Даже банан в чертовой упаковке! — Чимин открыл дверцу холодильника. — Сколько раз ты перестирал мою одежду, прежде чем вытащить? Два раза? — Заткнись! — Три? Четыре? — не унимался Чимин. — Я сказал, прекрати, иначе… — Чонгука злило, что он был прав. — Что? Иначе я узнаю, на что ты способен? — наконец на лице Чимина появилась торжествующая улыбка. — Боишься, что я узнаю, что ты считаешь предметы или зациклен на своем дыхании? — Чимин медленно двигался по кухне, опрокидывая предметы, которые стояли в определенном порядке. — Тебя одолевают навязчивые мысли или движения рук?! Ты хлопаешь или поправляешь волосы? А может, ты шагаешь в такт или стучишь по предметам? — Чимин подходил все ближе к Чону, который так сильно сжал край стола, что если бы не перчатки, то Чимин увидел бы побелевшие от напряжения пальцы. — Расправляешь края слишком ровно? Перекладываешь вещи, которые и так ровно висят в шкафу? Что? Что ты делаешь? На что ты способен? — Хочешь узнать, на что я способен?! — Чонгук выхватил деревянную лопатку из рук и отшвырнул подальше. Резким движением Чонгук потянул Чимина к себе, затягивая в неожиданный поцелуй. Чимин ожидал удара в челюсть или под дых, но никак не поцелуя. Он ответил ему почти моментально, издав жалостливый стон удовольствия. Чимин уже пробовал на вкус этот поцелуй Чонгука. Чон целовал так же, как в туалете, когда терял над собой контроль, отчаянно и жадно. Подхватив Серендипити на руки, Чонгук усадил его на поверхность стола, продолжая сминать пухлые губы в поцелуе. Чимин попытался ухватиться за шею, чтобы не потерять равновесие, но его руки были моментально перехвачены Чонгуком. Приятная прохлада кожаных перчаток касалась запястий, пока нижнюю губу обжигал легкий укус. Потерявшись в страсти и желании, Чимин не заметил, как те самые наручники оказались на его руках. — Чонгук? — он назвал его по имени. Чонгук. Не Харли. На секунду сердце Чона предательски сделало кульбит. Чимин вопросительно смотрел на черный жесткий ремешок, обвивающий его запястья. Он попытался высвободиться, но ремень плотно прилегал к коже, не оставляя и шанса на спасение. — Ты же сам хотел увидеть, на что я способен, — Чонгук вновь потянулся к приоткрытым губам Чимина. Крепко зажмурив глаза, Чон погружался в удовольствие от касаний к мягким губам, подавляя в себе чувство отвращения из-за слишком близкого контакта. Одним уверенным и отточенным движением Чонгук завел руки Чимина над головой, укладывая спиной на холодный кухонный стол. Обнаженные бедра прижимали торс Чонгука ближе. Серендипити, которого откровенно мазало от происходящего, скрестил ноги за спиной Чонгука. Жалкие попытки потереться пахом о стояк Чонгука провалились, ведь в следующий момент над головой Чимина щелкнул механизм. — Какого?! — Чимин дернул пару раз руками, но он не смог опустить их. Чон пристегнул наручники так, чтобы руки Серендипити находились только над его головой. Ему были не нужны лишние касания. Чонгук заботливо провел руками по внешней стороне бедер, после того как подвинул Чимина ближе к краю. — От этого надо избавиться, — Чон просунул руку под спину Чимина, приподнимая того, чтобы снять белье. — И да, я постирал твои вещи три раза, — Чонгук откинул белье куда-то в сторону, поцеловав согнутую в колене ногу. — Ты проверил все ящики? — ярость на лице Чонгука сменилась на немного пугающее спокойствие. Чимин не видел, что происходит, лишь слышал звук открывающегося выдвижного ящика. Рука Чонгука проскользнула между сведенных вместе коленок. — Расставь ноги шире, — Чимин послушно выполнил, слегка подрагивая от растущего возбуждения и прикосновений Чонгука к внутренней стороне бедра. Он оставил несколько коротких поцелуев на нежной коже, прежде чем закрепить ремешок на бедре. — Ха, — слетело с губ Чимина. Он чувствовал на бедрах прикосновение грубого ремня, который соединялся с таким же ремнем на щиколотке. Теперь Чимин не мог разогнуть ногу, он лишь мог держать их согнутыми в коленях и упираться пятками в стол. — Выглядит неплохо, — Чонгук провел ладонью от колена вниз к мошонке, но так и не коснулся члена Чимина, который требовал к себе внимания. — И это я извращенец? — Чимин тяжело дышал, изнемогая от желания и непонимания, что же будет дальше, но ему нравилось. Он и подумать не мог, что такой душный и правильный тип, как Чонгук, вытворяет нечто подобное. Заводило нехило. Поза, в которой он лежал, была весьма открытой и слишком откровенной даже для него. Взору Чонгука предстал обзор на всю промежность Чимина, которая содрогалась от волнения и возбуждения. Наклонившись к ящику за смазкой, Чонгук демонстративно открыл крышку и выдавил, не жалея, гель на член Чимина. — Черт, — ругнулся Серендипити. Слишком непривычно, не было поцелуев, касаний или какого-либо взаимодействия. Он мог лишь чувствовать, как прохладный гель стекает по его стояку вниз. Смазка текла медленно по стволу, капая на идеально выбритую промежность, а после стекая к его заднице. Этих ощущений было недостаточно, но, за неимением большего, и они ощущались слишком остро. Чонгук не спешил вмешаться в процесс, наблюдая со стороны за нетерпеливым ерзаньем Чимина голой задницей по его кухонному столу, который он потом вытрет пару-тройку раз. Он положил обе руки на бедра, разводя их в стороны, чтобы лучше видеть, как все еще стекающая между двух половинок смазка капает на поверхность стола. — Ну, тебе же нравится, у тебя стоит, — Чонгук перевел взгляд с промежности Чимина на его член, а потом и на самого Серендипити. Получив осуждающий взгляд, Чонгук поднес палец к дырочке, массируя ее большим пальцем. — Блять, — простонал Чимин. — Ты же не собираешься засунуть в меня палец в перчатке?! — Чонгук не удостоил его ответом, а вместо этого протолкнул указательным пальцем скопившуюся у входа смазку. — Ах, — Чимин непроизвольно выгнулся в спине. Ощущения отличались от всего, что он испытывал раньше. Пальцы или игрушки имели гладкую поверхность, в отличие от кожаной перчатки. Проходясь по стенкам и обратно, неровная тканевая поверхность доставляла куда больше удовольствия. Наконец пальцы уверенно обхватили головку, игриво бегая по ней подушечками и лаская уздечку. Перебираясь вниз и вверх, Чон грубо стискивал основание тугим кулаком по всей длине. Чимин стонал, выгибался и отчаянно пытался двигаться бедрами навстречу беспощадной руке и пальцам в его заднице. Грудь ходила ходуном в попытках отдышаться. Слишком, для него это было слишком. Все тело ныло от напряжения, он не мог разогнуть ноги и высвободить руки. Чимин хотел целовать и обнимать Чонгука, чувствовать горячую кожу под пальцами, сжимая все, до чего он смог бы дотянуться. Но у него не было такой возможности, единственное, что он мог делать, это концентрироваться на удовольствии, которое ему дарил Чонгук. — Я сейчас кончу, — сокрушался Чимин, утыкаясь носом в руку. — Это вряд ли, — Чонгук убрал обе руки, оставляя Серендипити ни с чем. Под протестующие стоны и возгласы он сделал шаг назад, приспуская кромку штанов. — Блять, — слишком горячо, думал Чимин, смотря на Чонгука, который водил рукой в черной перчатке по члену. Мышцы живота напряглись, выгодно очерчивая пресс и боковые мышцы, ведущие к паху. Сделав пару движений, скорее по привычке, нежели для возбуждения, ведь стоял у Чонгука дай боже, Чон вернулся к столу. — Ты был уже растянут, когда пришел ко мне, — Чонгук расстегнул пару нижних пуговиц на рубашке, оголяя живот. — Я не мог пить и трахаться три дня, — сбивчиво говорил Чимин, наблюдая за руками Чонгука, которые раскатывали презерватив по члену. — Развлекал себя, как мог, — и это была почти правда. Ведь все три ночи он самозабвенно дрочил на Чонгука, вспоминая их страстный поцелуй в салоне. — Пальцами или… — Чон не стал входить, лишь дразнил, водя головкой меж ягодиц. — Н-нет, у меня есть вибратор, — с придыханием сказал Чимин, ёрзая задницей по столу от нетерпения. — Сойдет, — Чонгук зафиксировал бедра Чимина руками и начал быстрыми, резкими и глубокими толчками трахать лежащего на столе Чимина. Он не входил до конца, не позволяя себе дотрагиваться до кожи Чимина. Серендипити жалостно стонал от быстрой и грубой стимуляции. Чон опять это делал, он опять издевался над ним. Все ощущения были слишком острыми и яркими, все на грани. Чимин так отчаянно хотел ухватиться руками за что-нибудь, но наручники не позволяли. Не было громких шлепков кожа о кожу, не было и возможности отвлечься на что-то другое, только голое удовольствие от попадания головки по простате каждый чертов раз. Возможно, впервые из глаз Чимина потекли слезы от томительно-ноющей боли коктейля из удовольствия и желания поскорее кончить. И он кончил слишком быстро и позорно, даже не прикоснувшись к себе. Сперма залила живот, не попав на рубашку, которую предусмотрительно задрал повыше Чонгук. Спустя пару толчков Чонгук тоже кончил. Он тяжело дышал над разведенными ногами Чимина, упершись в край стола. Возбуждение неторопливо отступало, уступая место осознанию произошедшего. Молча освободив Чимина, он подал ему бумажное полотенце, чтобы стереть сперму с живота, и отшатнулся назад. Стягивая с трясущейся руки перепачканные в смазке и сперме перчатки, он откинул их в сторону. Ноги подкосились, и Чон съехал по стеночке на пол. Наконец придя в себя после столь яркого секса, Чимин поднялся, свесив затекшие ноги со стола. Он уже видел Чонгука в таком положении: тяжелое дыхание, голова опущена, ноги согнуты в коленях. — Прости за это, я должен понимать, что может случится с тобой в состоянии стресса, — Серендипити не спешил слезть со стола и подойти, он решил, что сейчас Чонгуку необходимо пространство. — Я не псих, у меня ОКР, — он говорил, пересчитывая пальцы на руках. — У меня бывают навязчивые мысли, я чувствую себя комфортно, когда все вокруг на своих местах. Я ставлю предметы в определённом порядке, могу несколько раз перепроверить, — Чонгук рассказывал все как есть, понимая, что подвергает Чимина опасности на миссиях. Он имеет право знать правду. — У меня мизофобия, я боюсь микробов, запахов и грязи. Я не люблю дотрагиваться до других людей. И да, блять, у меня бананы в упаковке, потому что они продезинфицированы. А после секса меня одолевает желание помыться, пока не натру кожу докрасна, чтобы и следа не осталось, — Чимин смотрел на Чонгука, внимательно слушая. Он не испытывал жалости или отвращения, скорее наоборот, он понимал, каково приходится человеку, когда он отличается от других. — Но я не псих! Чимин спрыгнул со стола, даже не пытаясь прикрыть голую задницу, и обошёл кухонный островок. — Я знаю, что ты не псих, — Серендипити взял белую баночку и насыпал круг, в этот раз из соли, вокруг Чонгука. — От нечисти, — Чонгук смотрел на него, качая головой, они, наверное, оба психи, но внутри вместо тревоги было тепло.