Реки зацветут весной

Непроглядную темноту вокруг разгонял только желтоватый свет фар его машины. Двигатель тихо гудел под капотом, а музыка из магнитолы нарушала почти что мертвую тишину. Плавный корпус автомобиля рассекал воздух, от чего за стеклом свистел ветер. Дорога была практически пуста, и Ризли уверенно вел машину, держась одной рукой за руль, а другой подпирая подбородок. Безразличным взглядом следя за дорогой, погруженный в свои мысли, он почти не обращал внимания на происходящее. На дорогу от Меропида до столицы ушел всего день. Двадцать четыре часа без сна, остановки только на заправках, отвратительные перекусы в виде дешевого кофе — голова болела от раздражения, что чай никто не продавал — и фаст-фуда из пластика. Все, о чем он мог только желать, — был сон длиною в сутки и хороший чай. Прекрасным бнусом стал бы полноценный прием пищи, желательно с мясом. Но в голове продолжали крутиться мысли, словно заевшая пленка в кассетнике. У старого друга, ныне полицейского в отставке, пропала дочь. Девушка несколько лет назад уехала в Кур-де-Фонтейн, чтобы начать обучение в университете. Она стремилась к карьере великой актрисы. Каждые выходные они разговаривали по видеосвязи, а на неделе обменивались хотя бы парой сообщений: как дела или все ли в порядке. Но уже целую неделю от девушки была полная тишина. Она не отвечала на звонки и сообщения, а отец не знал номера телефона ни одного ее университетского друга или коллеги с работы. Поэтому в отчаянии он обратился к Ризли. К человеку, который больше походил на поисковую собаку. Он рыл землю носом, стремясь докопаться до истины, в процессе чего часто игнорировал устоявшиеся нормы и правила. По большей части Ньеман ловил преступников, что скорее стоило называть охотой. Учуяв запах крови, он брал след и преследовал свою добычу до самого конца. Пока в итоге она не оказывалась полностью в его когтях, уже готовая расстаться со своей жалкой жизнью от острых клыков хищника. Подъезжая к городу, Ризли наконец-то вынырнул из глубины своих мыслей, замечая резко сменившийся пейзаж за окном. Поля, рассекаемые холмами и оврагами, постепенно сменялись редкими частными домами, на смену которым вскоре приходили многоэтажки, магазины, ларьки. Чистые улицы Кур-де-Фонтейна освещались фонарями, чей свет разгонял мрак на протяжении всей ночи. Забавно, как люди всегда боялись покрытых теменью улочек, но стоило лишь немного их осветить — страх отступал. Неужели если ужас не охватывал все ваше естество от дрожи в коленках до скручиваемых тревогой внутренностей — то не было и чудовищ, что прятались на свету, принимая на свои отвратительные морды человеческие лица? Все те, кто встретили свою погибель в освещенных закоулках, нелепо полагали, что от жалкой смерти их спасет неестественный электрический свет фонаря. Что такое поток неосязаемых фотонов против острого лезвия ножа в руке убийцы? Навигатор исправно показывал направление к дому старого друга, который согласился предоставить Ризли гостевую комнату. Невиллет, будучи судьей, жил совершенно один в непомерно просторной квартире, где для гостей были выделены сразу две комнаты. Мужчины познакомились пару лет назад, когда Ньеман лишь присутствовал в качестве следователя на закрытом судебном заседании по нашумевшему в то время делу. Серийный убийца, растворявший своих жертв в кислоте, предварительно их расчленив, стал одним из резонансных дел, над которыми работал Ньеман. Тогда его пригласили в следственную группу из-за того, что некоторые жертвы были уроженками Меропида, и, как следствие, проживали там. А в столицу отправились по разным причинам на какое-то время. Процесс был долгим, из чего и вышло, что встречались они довольно часто. По работе или для небольшого перерыва, за чаем или выпивкой — они разговаривали так много, что вскоре знали всю подноготную друг друга. В конечном итоге они стали неплохими друзьями. Припарковав машину на единственном свободном месте, Ньеман вылез из салона. От долгого пребывания в одной позе мышцы затекли, мужчина потянулся, с облегчением выдыхая. У подъезда его уже ждал старый знакомый. Невиллет, одетый лишь в халат и домашние пижамные штаны, со своим вечно серьезным лицом выглядел несколько комично, отчего Ризли почти не сдержал смешка, позволив улыбке расползтись на губах. — Давно не виделись. — А ты не изменился, — Ризли указал на длинные белые волосы, что были заплетены в косу. — Наконец-то научился делать прически? — Это все твои вещи? Ризли опустил взгляд на пол и оглядел рюкзак с ноутбуком и большую сумку с вещами, после чего кивнул. Вещей действительно было немного, он даже удивился, когда пару дней назад паковал свою одежду и обнаружил, что в общем-то собирать было особо нечего. Несколько рубашек, футболок и кофт не занимали даже половины сумки. Зато на самом дне он спрятал коробку с небольшими баночками, которые наполнил жизненно необходимыми видами чая. — Тогда идем. Чистый, сверкающий подъезд элитной многоэтажки, а за ним и лифт, наполненный ароматом свежести, ударили по Ризли ненужной роскошью, которой в Меропиде не сыщешь даже в здании мэрии. К такой жизни ему еще только предстояло привыкнуть. — Как долго ты собираешься оставаться в столице? — Невиллет вышел из лифта первым и уже подошел к двери своей квартиры. — Пару недель точно, — Ризли усмехнулся. — А что? Уже мечтаешь меня выселить? — Сейчас начало ноября, — как бы засекая эти несколько недель, произнес судья. Как и ожидалось — квартира огромная и светлая. Ньеман предпочитал более уютные помещения, без большого количества свободного пространства. В идеале ему бы хватило и коробки, главное, чтобы присутствовали душ, кухня и библиотека. Вспомни об одном, вспомнишь и о другом. Желудок заурчал, напоминая, что последней едой, которую он проглотил в дороге, была пачка чипсов, купленная на заправке в двадцати километрах от Кур-де-Фонтейна. — Чаю? — Невиллет не выглядел недовольным, но даже так Ньеман понимал, что у судьи плотный график работы, от которой он устает, как и любой смертный. — Спасибо. Я сам разберусь. Тебе завтра на работу, да? — легкий кивок и взгляд, полный сомнения. — Иди спи. Я клянусь, что твоя кухня останется в целости и сохранности. Несколько шаркающих в тапочках шагов и судья обернулся, все еще не уверенный, что утром от его кухни не останутся обугленные головешки. Но встретив искреннюю улыбку друга, он все же развернулся и скрылся в спальне, откуда тут же послышался скрип кровати и вздох облегчения. Судье стоило больше отдыхать и хоть иногда брать отпуск. Но, к сожалению, Невиллет был слишком ответственным, он чувствовал, что не имел права покидать свой пост, уверенный в мысли — это его ноша, его ответственность и обязанность. Вечно зацикленный на справедливости, он напрочь забывал о себе и своем здоровье. Этому мужчине не помешало бы немного лени. Первым делом хотелось смыть всю грязь, скопившуюся за целый день. Слой пыли и пота на коже ощущался как тонна налипших комков земли. Как только Ризли принял душ и вышел из ванной, тут же выключил весь свет, кроме светодиодной ленты над кухонным островком. Полумрак ему нравился, да и, когда меньше света, намного уютнее. Пока Ризли искал чай по многочисленным ящикам, которые освещались мягким белым светом, квартира больше не казалась такой огромной, скрытая почти полностью в темноте. Но, к сожалению, нужной заварки, кроме ромашкового чая, не нашлось, и мужчина отправился искать запрятанные на дне сумки небольшие пластиковые баночки. Быстро включив чайник, он высыпал немного засушенных цветков лаванды на дно заварника. Туда же положил пакетик ромашки. Чувство голода не отступало, неприятная пустота в желудке продолжала действовать на нервы, поэтому пришлось проверить холодильник Невиллета. Большую часть занимали бутылки с водой — минеральная, газированная и питьевая. От жажды он в этом доме точно не умрет, чего не скажешь о голоде. На полке повыше стояла накрытая пленкой чашка с салатом, пониже — контейнер с кишем, а рядом — коробочка из кондитерской с профитролями. Ризли тут же поставил разогреваться кусочек киша с курицей и грибами. В отдельную тарелку переложил немного салата из курицы, физулли и овощей. Сладкое на ночь мужчина предпочитал не есть, поэтому оставил десерт на завтрак другу. Желудок не переставал урчать, завывая, подобно киту, и требуя еды как можно скорее. Как только чайник закипел, Ризли подождал, пока вода перестанет бурлить, и залил ею травы. Прикрыв крышкой на пару минут, он вспомнил, что где-то видел стеклянную пиалу с медом. Лучше чая с лавандой мог быть только чай с лавандой и цветочным медом. Через пару минут поисков в кружке уже лежал мед, золотистый и пахнущий полевыми цветами. Ризли вылил весь чай из маленького заварника в кружку, тщательно перемешав подсластитель. Перед сном Ньеман всегда пил этот успокаивающий чай. Помогало не только заснуть, но и благодаря ему Ризли почти не снились кошмары. Как бы мужчина не хотел насладиться едой и расслабиться, голову не покидали мысли о пропавшей девушке. Оливия Флоранс была единственной и любимой дочерью старого жандарма. Планы — о том, с чего начать расследование, где искать девушку, кого опросить — продолжали путаться в голове, выстраивая одному Ризли понятную паутину. Сначала нужно узнать, когда ее видели в последний раз, а для этого сначала стоило опросить ее знакомых. Отец Оливии еще надеялся, что с девушкой не произошло ничего страшного, и она просто потеряла телефон, а денег на новый не было. Но Ньеман не разделял его теорию, одолеваемый дурным предчувствием — с Оливией точно что-то случилось. Еда была вкусной, и Ньеман даже ломал голову, кто ее приготовил — сам Невиллет или повар из ресторана. Приятное тепло разлилось по телу от горячей пищи и чая, аромат которого буквально убаюкивал. Сонный Ризли зевнул так, что, казалось, вот-вот вывихнет челюсть. Выключив свет, он кое-как добрел до гостевой комнаты, освещая дорогу телефоном. Мягкая кровать была заправлена чистым постельным бельем, запах которого навевал чувство покоя и уюта. За окном начинался дождь, а Ризли, смертельно уставший, уснул, стоило голове коснуться подушки. Перегруженный бессонной ночью и слишком активными размышлениями, мозг был не способен работать дальше.

***

Разбудил его назойливо слепящий в глаза дневной свет. Кажется, вчера ночью, слишком уставший от долгой дороги, Ризли забыл закрыть шторы. Мужчина распластался на кровати, сонными глазами следя за покрытым облаками серым небом. На тумбочке рядом с кроватью лежали его наручные часы, которые Ризли снял перед душем. Стрелки на них ненавязчиво напоминали, что уже обед — время доходило до часу дня. — Черт, — мужчина с громким вздохом досады поднялся с кровати и побрел в ванную. Утренний горячий душ, подобный купанию в кипятке, немного взбодрил сонного Ньемана. Полотенцем мужчина протер запотевшее зеркало. Придирчиво осмотрев свою щетину в отражении, Ризли принял решение избавиться от нее. Мелкая и слегка колючая, она портила его образ строгого полицейского, добавляя излишнюю небрежность. К тому же, Ньеман не любил растительность на лице и не собирался отпускать бороду. Ополоснув лицо после бритья водой, мужчина нанес прохладный лосьон на кожу. Приятный аромат бергамота и вербены наполнил запотевшую ванную, Ньеман любил этот запах и почти всегда из-за него покупал именно этот лосьен. К большому удивлению Ризли, на кухне его ждал полноценный завтрак из вареных яиц, гренок и нескольких баночек джема. В скудных запасах Невиллета мужчина нашел рассыпной эрл грей. Сам судья, вероятно, уже ушел на работу, но все же позаботился о старом друге. Его даже тронула такая забота вечно холодного Невиллета. Оставалось только надеяться, чтобы судья нашел себе спутницу жизни и в процессе не отпугнул ее своим безразличным лицом, в котором редко можно увидеть хоть каплю заинтересованности в происходящем. Допивая чай, мужчина снова обратил внимание на время и тут же чуть не поперхнулся. Завтрак затянулся — он уже опаздывал. Вчера еще в дороге он договорился с работодателем Оливии о встрече. Директор театра убедительно просил, чтобы увиделись они около четырех часов вечера, поскольку репетиция Фурины де Фонтейн была необычайно важна. Ризли это не нравилось — он уже потерял слишком много времени на поиски девушки, — но сделать ничего не мог, поэтому согласился. Искать зацепки в других местах сейчас не имело смысла, потому что, как рассказывал ее отец, Оливия только училась, а после выпуска все время проводила в театре. А без согласия директора никто из коллег девушки ему ничего не рассказал бы. Потратив на сборы не больше десяти минут, Ризли уже сидел в машине и ехал в направлении оперного театра «Эпиклез» — самого большого и знаменитого в Фонтейне. Если не во всем мире. На дорогу ушло не больше часа, чему Ньеман был рад. Время доходило до четырех, и у него оставалось не больше получаса, чтобы дойти до театра, путь к которому пролегал через парковую зону. Оставив машину на парковке, Ризли быстрым шагом направился ко входу. Он не обращал внимания на окружение, сосредоточенный на мысли как можно скорее встретиться с директором. Театр окружен парковой зоной, с фонтанами, цветочными клумбами с розами и тюльпанами, мимо которых Ризли прошел быстрым шагом, не удостоив даже взглядом. На небольшой площади перед театром — необычайной красоты фонтан Люсин, с узорами в виде ракушек и кораллов. Этот фонтан, как одна из самых знаменитых достопримечательностей, красовался на множестве открыток из Фонтейна, словно своеобразная визитная карточка страны. Натяжение нервов Ньемана не ослабевало на протяжении всего пути, и даже вид красивой архитектуры не помогал сбросить это напряжение. Главное здание с арочным входом в стиле неоклассицизма из светлого камня, а за ним — великолепный оперный зал «Эпиклез». Два ответвления, что огибали в полукруге главное здание — восточное и западное крыло, которые занимал музей искусства. Директор — а это был именно он, поскольку Ньеман догадался найти несколько фотографий в интернете и навести некоторые справки — вел беседу с высокой светловолосой женщиной. Они стояли возле одной из колонн, что декоративно поддерживали свод здания. Даже на расстоянии от женщины исходила аура властности, а ее идеально ровная осанка и каблуки, которыми можно было запросто убить, вызывали уважение. — О, капитан Ньеман! — крикнул мужчина, как только заметил подходящего к ступенькам Ризли. — Вы как раз вовремя. Лицо мужчины украшали седые усы, а строгий костюм и явно дорогое пальто говорили о его статусе. Он добродушно улыбался и, казалось, был готов сотрудничать, поэтому Ризли даже немного расслабился. Ему были ни к чему неприятности в отношениях со свидетелями. — У вас такое лицо, будто что-то случилось, — заметил директор, когда мужчина подошел ближе. — Плохие новости об Оливии? Вы ее нашли? — К сожалению, нет. Я просто не выспался после долгой дороги, месье Дюбуа, — поспешил успокоить его Ньеман, хотя на самом деле не мог отделаться от тревоги. Ризли постарался улыбнуться, чтобы это не выглядело слишком натянуто. — Ах, прощу прощения! — Дюбуа встрепенулся, когда заметил вопросительный взгляд Ньемана, направленный на женщину. — Забыл вас представить. Мадам Перуэр Камиллери-Дерлет. Ничего не выражающие алые глаза женщины медленно мазнули по лицу Ризли. И он был готов поставить свою месячную зарплату на то, что эта женщина его даже не запомнила. Она выглядела слишком богатой, чтобы опускаться на уровень простых смертных вроде Ньемана — черное пальто с меховым воротником, сапоги из натуральной кожи и серьги из белого золота. Рядом с мадам даже директор Дюбуа казался лишь пылью под ее роскошно-смертоносными каблуками. — Владелица фотоагенства «Багровая луна». Мы часто сотрудничаем. В этот раз, я попросил мадам предоставить нам нескольких ее сотрудников для премьеры оперы «Фокалорс». Этот исторический момент необходимо запечатлеть лучшими фотографами города! — Просто невероятно, — с долей сарказма ответил Ризли, прищурив холодные серо-голубые глаза. — Но я все же пришел, чтобы поговорить с коллегами мадемуазель Флоранс. Терпение заканчивалось, как и время, что продолжало просачиваться сквозь пальцы, словно песок. — Не буду Вам мешать, месье Дюбуа. Завтра отправлю вам договор на подпись, а сейчас — до свидания. Мадам Камиллери — Ризли был не в состоянии все время произносить ее фамилию полностью даже в уме — кивнула мужчинам на прощание и направилась в сторону парковки, где ее, вероятно, ждал личный водитель. Как только цокот ее высоких каблуков затих, Ньеман тут же выкинул эту женщину из головы. Сейчас намного важнее было наконец то допросить знакомых Оливии. — Вы можете что-нибудь рассказать про мадемуазель Флоранс? — На самом деле немного, я лишь принял ее на работу после просмотра на небольшую роль. Одному из режиссеров понравилась ее игра, и я решил взять ее к нам, — мужчина задумчиво закрутил ус на палец. — Довольно кроткая девушка с мягким характером. Не слышал, чтобы с ней кто-то враждовал и ссорился. Думаю, Вам лучше опросить других актеров. Пойдемте, я Вас провожу. Внутри театр выглядел еще величественнее, чем снаружи, но Ризли даже при большом желании сейчас был не способен сосредоточиться на изысканном интерьере помещения, из-за чего напрочь его игнорировал. Директор повел их не самым обычным маршрутом к репетиционному залу. Ньеман постарался запомнить каждый поворот, подъем или спуск, кто знает, когда эти знания ему пригодятся. Наконец, Дюбуа привел их к одной из множества дверей и потянул за ручку. В просторной комнате, одна стена которой была полностью зеркальной, группа актеров и их режиссер расположились в кругу на полу. Кажется, они обсуждали будущее выступление или ту самую премьеру, которая должна была скоро состояться. — Прошу минуту вашего внимания, друзья. К нам пришли из полиции, чтобы задать несколько вопросов об Оливии. Ризли слегка прокашлялся, прежде чем заговорить. — Добрый день. Я капитан Ньеман, занимаюсь делом о пропаже мадмуазель Флоранс. Ему необычайно повезло, что никто из этих людей даже не додумался получше рассмотреть его удостоверение. Будучи жандармом из Меропида, Ризли не имел никакого права вести даже расследование о пропавшей соседской кошке, не говоря уже о девушке. Полный надежд и предвкушая зацепки, Ньеман приступил к опросу. Потратив почти три часа, чтобы задать вопросы каждому из присутствующих, он выдохся. И был уже на грани не только физического истощения, но и морального. К сожалению, опрос актеров не принес ровным счетом ничего. Оливия состояла в неплохих отношениях с коллегами, но близко ни с кем не общалась. Проблем с деньгами, семьей, наркотиками или алкоголем у нее не было. Буквально святая девушка, которая посвящала все свое время театру и актерскому мастерству. В отношениях она не состояла, но было заметно, что человек близкий ее сердцу в жизни присутствовал, но никто не знал, кто бы это мог быть. Ризли задал все вопросы, какие только мог, но ни к чему не пришел. За последние часы он хмурился настолько часто, что лоб и переносица начали болеть. Потирая внутренней стороной ладони лицо, Ньеман покинул зал, оставив актеров дальше репетировать. Воспользовавшийся маршрутом, который он предусмотрительно запомнил, Ризли вышел к просторному холлу, где нашел пустой пуф, и незамедлительно свалился на него. Тело казалось тяжелым и неповоротливым от усталости, скопившейся за целый день. — Проклятие… — Ризли подчеркнул в блокноте пункт с любовником, он был единственной зацепкой, до которой мужчина смог сегодня добраться. — Жаль, что мы не смогли Вам помочь, капитан. Ризли поднял взгляд и устало посмотрел на директора Дюбуа. Судя по глазам и выражению лица, ему действительно было жаль. — Это не Ваша вина, не переживайте, — Ризди вымученно улыбнулся. — Но ее телефон случайно не остался где-то здесь? — Боюсь, что нет. По вечерам тут всегда проводится уборка, и если бы нашли чьи-то вещи, тут же сообщили бы охране. Но за то время, что Оливия не появлялась в театре, подобных сигналов не поступало. — Ясно. А этот загадочный любовник? Неужели в театре не появлялись подозрительные личности? — «Эпиклез» — большой театр, здесь много кто мелькает. Ньеман раздраженно выдохнул. Усталость, свалившаяся на плечи, боль в глазах и конечностях выводили из себя. Он не был способен ни дышать, ни думать. Если тут всегда полно народу, то проверять камеры видеонаблюдения просто глупо. В толпе слишком легко затеряться. — Но Вам еще стоит поговорить с Фуриной де Фонтейн, — вдруг подал голос Дюбуа, про которого Ризли успел забыть, погруженный в собственные размышления. — Но сегодня ее уже нет на месте, она ушла сразу же после репетиции днем. — Почему я должен с ней говорить? — Припоминаю, что на просмотре, а после и на собеседовании, Оливия говорила, как ей нравится игра де Фонтейн. Она была ее преданной фанаткой, — Дюбуа проверил время на наручных часах. — В любом случае, думаю, это неплохая идея. Фурина знает обо всем, что происходит в театре, возможно, у нее есть информация об этом любовнике. — Благодарю, месье Дюбуа. Пожав друг другу руки, мужчины разошлись. Дюбуа отправился решать вопросы театра, от которых его отвлек капитан, а Ризли наконец-то поехал домой. По дороге к дому Невиллета он попал в пробку из-за аварии. Видимость на дороге была хуже среднего, непогода портила не только настроение, но еще создавала помехи для передвижения. Дождь на улице был просто ужасный. Из-за плотной стены воды было почти не видно дорогу, свет фар других машин слабо мелькал впереди и еле проникал сквозь ливень. Заходя в подъезд, Ризли отряхнулся от воды, словно пес, разбрызгав капли по сторонам. Уже в лифте желудок напомнил о том, что Ньеман сегодня только завтракал, а время доходило до десяти. Он буквально ввалился в квартиру, голова начинала кружиться от усталости и голода. Сегодняшний день один из самых отвратительных в его жизни. Зря потратил время на бесполезные разговоры, а единственной зацепкой, которую он мог хоть как-то развить, стала звезда всего Фонтейна — Фурина де Фонтейн. Из последних сил он поставил разогреваться вчерашний киш и побрел в душ в надежде, что горячая вода хоть немного смоет усталость.

***

Слишком громкий звук входящего вызова ворвался в беспокойный сон Ньемана. Мужчина тут же подскочил на кровати, словно и не спал вовсе. На дисплее отображался номер Невиллета и его прозвище, которым Ризли называл судью про себя — водохлеб. — Да? — хриплым после сна голосом ответил Ньеман. — Время четвертый час ночи, какого черта, ты еще на работе? — На берегу Сены нашли труп девушки. Предполагаю, это может быть связано с твоей пропавшей, — Невиллет казался не менее уставшим, его самого разбудили около часа назад. — Криминалисты и полиция уже на месте. Мне доложили, что туда отправили комиссара. Если будешь себя хорошо вести, то можешь договориться и тебе все расскажут на месте. — А если плохо? — Тогда, друг мой, даже я не смогу тебе помочь. — Ладно, принято. Скинь адрес, — мужчина сильно протер глаза, вызывая белые мошки, мельтешащие в темноте, и прогоняя остатки сна. Тащиться на берег реки, где предположительно находился труп, совершенно не хотелось. Но Невиллет был прав — это могла быть Оливия. Ризли давно предполагал такой исход, но ради старого друга Флоранса продолжал надеяться на лучшее. Девушка не выходила на связь слишком долго, чтобы можно было списать это на простое желание побыть одной. Вариант с похищением отпал сразу же — старику Флорансу никто не звонил с требованием о выкупе. Оставались лишь теории, что ее похитили ради насилия, либо она уже мертва. Быстро переодевшись и накинув дубленку, Ризли направился по адресу, что отправил ему Невиллет. Небольшая толпа зевак привлекла его внимание, когда он припарковался неподалеку. Излишне любопытные, с нездоровым интересом, они обступили заграждение и жандармов, что периодически их распугивали. С этого расстояния Ризли ничего не видел, кроме спин мельтешащих людей. Кажется, ему в самом деле нужно было идти туда и настраивать контакт. Проклянув все, на чем свет стоит, Ньеман вышел из машины и тут же пожалел, что не оделся теплее. До этого Кур-де-Фонтейн казался намного теплее, чем Меропид, но сейчас он словно вернулся в родной город в самые заморозки. Из-за близости реки ветер раздувал сырость и холод. Мужчина словно вдыхал крохотные осколки льда, что колюче впивались в дыхательные пути. От прошедшего накануне ливня все покрывала тонкая корочка льда. Она тут же захрустела, стоило Ризли ступить с асфальта на гальку берега. Почему-то в голове сама созрела аллегория этому звуку — отвратительно ломающиеся кости от каждого твердого шага. Вместе с тем начали закрадываться дурные мысли, сопровождаемые плохим предчувствием. Интуиция буквально кричала, что нечто, находящееся за спинами зевак, ему не понравится. Пробившись через толпу, он обратился к дежурящему жандарму. — Здравствуйте. Не могли бы Вы пропустить меня, там ждет мой напарник комиссар. Глупая ложь и неудивительно, что жандарм даже бровью не повел, только попросил отойти подальше. Ризли уже хотел предпринять еще одну, не самую лучшую попытку, но заметил, как к ним подходила девушка. Она заправила за ухо выбившуюся темную прядь волос и окинула Ньемана настолько холодным взглядом, отчего его внутренности почти заледенели. Сегодня очевидно не лучший день для общения с женщинами — одна посмотрела, как на мелкого жука, а другая, словно он местный серийный убийца. — Чем могу помочь, месье? Ризли сдержался, чтобы не выкрикнуть что-то вроде: «Например, пустить меня на место преступления». Однако, решил не шутить с обладательницей этих смертоносных глаз. — Вы тут главная? — девушка на вопрос усмехнулась и несколько снисходительно посмотрела на него. Значит, главная. — Комиссар Леблан, а Вы? — так это о ней ему говорил Невиллет. — Ньеман. Ризли Ньеман, капитан жандармерии города Меропид. Ризли немного удивился реакции, которую вызвало название города, откуда он приехал. Леблан выглядела так, словно приезжие из Меропида были столь же редки, как животные из красной книги. Лгать уже не было смысла, он должен был любой ценой увидеть лицо девушки на берегу. А это означало, что стоило немного прогнуться под местного комиссара, который обладает намного большей властью в Кур-де-Фонтейне, чем он. — Могу я узнать по какому делу вы здесь, месье Неьман? — Леблан еще раз подчеркнула его никчемный статус в столице. — Я бы мог вам помочь, комиссар, — все или ничего. — Вероятно, я знаю, кто жертва. Рискованное предложение — она либо пошлет его к черту, либо поверит. Проблема была в том, что он сам был не до конца уверен, что мертвая девушка являлась именно Оливией. Стоя так далеко, Ньеман даже не видел цвет ее волос. — Вероятно? Это как же? — замершая на несколько секунд, комиссар нашлась с ответом. — Я ищу девушку, — Ризли достал фотографию Оливии. — Это она? Глаза Леблан расширились, легкая паника промелькнула в светлых глазах — в таком освещении он не мог понять, что это за цвет. Девушка поджала губы и кивнула. Никогда еще Ньеман не надеялся настолько сильно, что ошибался. Но он был прав. Ризли заметил, что девушка почти сразу вернула себе прежнее самообладание, вновь скрываясь за холодной маской. Пока комиссар Леблан с каменным лицом что-то анализировала, Ризли не мог оторвать взгляда от ее глаз. Теперь, когда она слегка повернулась к нему, свет прожекторов идеально подсвечивал красивое лицо, изящный изгиб побледневших от холода губ, слегка растрепанные волосы, собранные в низкий хвост, их легкий синеватый отлив и нежно-фиолетовые радужки. Он мог бы потратить сутки на размышления — сирень или лаванда, но стоило девушке встать на шаг ближе, чтобы что-то сказать, как легкий аромат сирени и терпкой смородины наполнил легкие, игнорируя трупно-болотный смрад, царящий вокруг. — Тогда, капитан, не смею отказываться от Вашей помощи.